– Представь себе, да, – вспылила Тамара. Вот цирк бесплатный! Она расстилается перед ним как персидский ковер, а ему все мало, шаблонную сцену ревности ей устроил! – Встречалась! Мы пили кофе и ели мороженое прямо на улице, открыто, а не тайком. Это преступление?
– Ты спала с ним?
– Ты еще не понял, что нет? – взвилась она.
Это называется – приехали! Три года терпения, каторжного труда – и вдруг нервы словно лопнули. Тамара вознегодовала с полным на то основанием, так как она вела себя честнейшим образом по отношению к Кириллу, хотя оторваться ей не раз хотелось. Хотелось погулять с молодыми парнями, а не торчать в одиночестве в праздники, когда сам Кирилл проводил их с семьей. Хотелось бешеной страсти, но чтобы не она эту страсть разыгрывала, а чтобы ее обожали, баловали, лелеяли по-настоящему. Ух, если бы ей попался кто-нибудь молодой и обеспеченный, она ни на минуту не задумалась бы! К сожалению, к ней ревматики да пузатики в основном цеплялись, чей возраст зашкаливал за пятьдесят. Хотелось ездить в туристические поездки, посмотреть разные страны, да куда там – Кириллу такое разве понравится? А он ездил – с женой. У Тамары жизнь была в течение всех этих лет хуже тюрьмы, она шагу без одобрения Кирилла не делала.
– Ну, знаешь… – выговорила она, давясь слезами. – Ты просто олух! Все, хватит! Я не намерена оправдываться в том, чего не делала. Но если тебе нужен повод, чтобы бросить меня, то, считай, ты своего добился. Я ухожу! Тем более что мне звонят с угрозами, а теперь еще – эта анонимка…
Она не смогла договорить, ее, бедную, душили слезы. Тамара кинулась к лестнице, наверняка чтобы собрать вещи. Но Кирилл услышал ее последнюю фразу и отозвался:
– Угрожают? Тебе? В честь чего это?
Она задержалась на лестнице, не поворачиваясь к нему лицом, и истерично выкрикнула:
– Мне звонили почти каждую ночь, требовали, чтобы я не выходила за тебя замуж, в противном случае я умру!
– Умрешь, если выйдешь?.. Что за чушь?! Да кому какое дело, кто на ком женится? Ты это сейчас придумала?
– Я придумала?! – Тамара повернулась к нему, ее трясло от справедливого гнева. – Не ожидала от тебя! В таком случае я придумала еще вот что… Заметь, ты вынудил меня об этом сказать, я не собиралась сексотить! Полина приходила ко мне домой и требовала, чтобы мы отложили свадьбу на неопределенный срок, наговорила мне… Неважно! Так вот, я думаю, что это письмо она же и состряпала, как и звонки с угрозами – тоже ее рук дело! Ну, не нравлюсь я твоей сестре, не нравлюсь! Она нашла изощренный способ устранить меня, и у нее получилось.
– Полина?! – Кирилл не мог в это поверить, это было ясно по выражению его лица.
– Да, твоя Полина! Передай ей от меня большой привет и восхищение, по части интриг она мастер высшей лиги. А ты… ты недостоин, чтобы тебя любили так, как люблю я!
Выпалив эти слова, излив накипевшие в ее душе обиды, Тамара унеслась наверх, оставив озадаченного Кирилла стоять столбом. Шурик слышал, как он прошелся по комнате. Скрипнула дверца шкафа, звякнуло стекло – понятно, это Кирилл Андреевич махнул сто грамм. М-да, подумал Шурик, у нас в водке вся аптека представлена: хорошо ли человеку, плохо ли, спать ли ему хочется – он водку глушит.
Шурик заглянул в окно на звук шагов – заплаканная Тамара, с красным носом, растекшейся косметикой, с набитым баулом в руках (видимо, она затолкала в него вещи абы как), спускалась по лестнице. И Кирилл Андреевич растаял: на него либо ее слезы подействовали, либо совесть заставила повернуть ситуацию вспять. Перегородив Тамаре дорогу, он взялся за ручку баула:
– Останься, я… не хотел ссоры.
– Нет, – с несчастной интонацией сказала она. – Мне теперь тоже нужно время, да и тебе оно…
– Останься! Все уладится, я об этом позабочусь. С Полиной поговорю.
За короткое время сборов Тамара уже успела раскаяться в своей поспешности: из-за какой-то ерунды рушилось это ее трехлетнее строение. Но не отстоять свое реноме сейчас – значило потерять многое в будущем. Заглянув в его глаза, она поняла, что он жалеет о случившемся, это было неплохо. Опасно было бы оставлять его здесь одного; опасно и уходить с гордо поднятой головой: мол, между нами все кончено, а не уйти нельзя. Тамара приняла половинчатое решение: погладив Кирилла по щеке, уже без прежнего запала она нежно сказала:
– Я люблю тебя, поэтому прощаю. Улаживай. Но будет лучше, если ты это сделаешь без меня. Если раздумаешь, так тому и быть, нет – через три дня я вернусь сюда твоей женой. Не провожай, я вызвала такси.
Да, именно так: люблю, но ухожу. Чтобы он знал: ее надо уважать, а сестричку гнать к чертовой матери веником! Чмокнув его в щеку, она направилась к двери. Шурик отскочил от окна в кусты, ибо находился он недалеко от входа. Переждав пару минут – за это время Тамара проскользнула на улицу, – он отполз на безопасное расстояние и ринулся домой, рассуждая:
– Взрослые люди, а играют друг с дружкой как дети!
Глава 9
Девушки вернулись поздно. Они старались не шуметь, но Антон, оставшийся ночевать в доме друга, в комнате для гостей на первом этаже, не спал и, услышав хихиканье со смешками, пришел в гостиную. В полумраке он увидел две шатающиеся фигуры возле столика у стены. Они пытались что-то нашарить.
– Что вы ищете? – спросил он.
– А! – вскрикнули обе в унисон.
– Не кричите, а то разбудите всех. Это я, Антон.
– Антон? – выговорила Полина нетрезвым языком. – Помоги нам найти… лампу… под аба… журом. З-здесь темно.
– М-м-м, – понимающе протянул он, идя к ним. Нащупав шнурок, Антон дернул за него, загорелось бра. – Вы эту лампу искали?
– Эту, – кивнула Полина.
– Не там искали, ваша лампа на стене висит.
– Ой, правда! – сказала Полина, с удивлением глядя на бра. – Как это я забыла, м-м?
– Я пошла, я спать хочу, – сказала Марианна, развернулась и, стараясь не сбиться с курса, поплелась к лестнице.
Полина как стояла, так и рухнула на диван со стоном блаженства, откинула голову на спинку и закрыла глаза. Антон уселся в кресло, взял со стола пачку сигарет, закурил и поинтересовался:
– Где это вы, милые дамы, так назюзюкались?
– В ресторане. Мы гуляли… – На лестнице раздался грохот. Полина приподняла голову, но не повернулась на шум, очевидно, у нее с координацией дела были совсем плохи. – Ой, что это?
– Марианна упала, – невозмутимо сказал Антон, даже не двинувшись на помощь упавшей. – Интересно, что вы пили?
– Шампанское! – сказала она таким тоном, словно другие напитки пить просто неприлично. Шепотом позвала: – Марианна, ты упала?
– Все в порядке, я уже иду, – ответила та.
– А много выпили? – спросил Антон.
– Зачем тебе?
– Чтобы знать, как вас завтра реанимировать.
– До двух бутылок я считала… потом перестала. А что ты здесь делаешь в халате Кирилла?
– Тебя ждал.
Полина попыталась присвистнуть, что должно было означать изумление, но свист не получился, она лишь с шумом выпустила из губ струйку воздуха и тогда сказала:
– Напрасно. Бар… баррикаду знаешь, да? Вот. Ты здесь, я там, а между нами – она. Пока! Я тоже иду спать.
Начался подъем с дивана, медленный, но верный. Полина взялась за массивную диванную подушку, опираясь на нее, встала, затем выпрямилась, пошатнулась. Однако на ногах удержалась, да и то благодаря подушке, которую она не выпустила. Полина решала задачу, как быстрее дойти до лестницы, а по ней нужно было еще подняться. Антон, наблюдая за ее титаническими усилиями, беззвучно захохотал. Он загасил сигарету в пепельнице и подхватил Полину на руки.
– Убери свои руки, – нагрубила ему она.
– Если я уберу руки, ты упадешь на пол. Брось подушку! Она весит столько же, сколько и ты! – Полина покрутила кистями рук перед его лицом – дескать, бросила. – Молодец. Держись.
– За что?
– За меня. Отнесу тебя, а то не дойдешь.
– Пф! Еще как дойду. Ты что, несешь меня? – вдруг дошло до нее. – Ну, это лишнее… я вполне… сама…
– Помолчи, а? – шикнул он, держа ее на руках и поднимаясь по лестнице. – Кирилла разбудишь. Тут без вас столько всего случилось! Тамара ушла, Кирилл и я управлялись с детьми.
– Томка? Ушла? Ха-ха-ха-ха! – запрокинув голову, рассмеялась Полина. – С чего это она ушла?
– Они поссорились.
– Ага, не выдержала испытания! М-м, как хорошо… Только она вернется, вот увидишь. Томка – прилипала, она не отпустит Кирилла, потом скрутит его, потом все будет как с Нонкой… Почему мы стоим? Почему не идем?
– Потому что уже пришли.
– То есть это моя комната? Включи свет.
– Зачем нам свет?
Антон держал ее на руках. Вдруг его губы коснулись шеи Полины, потом подбородка, действуя на ощупь и подкрадываясь к ее губам. Ладонью Полина отвернула его лицо в сторону, прошипев:
– Перестань меня трогать своими лживыми губами! И положи меня на кровать.
– С удовольствием положу.
Антон улегся вместе с ней. Полина запротестовала:
– Я не то имела… не тебя, а меня на кровать… то есть без тебя… Уходи! Не трогай мое платье, порвешь! Я Кирилла позову…
Но с лежащей пьяной женщиной легче справиться, руки-то уже свободны. Чтобы она поменьше болтала, он намертво впился в ее губы и одновременно раздевал ее. Как ни пьяна была Полина, а основной инстинкт оказался мощнее, чем бывает в трезвом состоянии, – жил он словно бы отдельно от нее и прекрасно себя чувствовал. Где-то на периферии ее сознания мелькнула мысль, что Антон – человек ненадежный, его следует отлучить от ее тела раз и навсегда… так ведь тело само востребовало поцелуев с объятиями и прочими приложениями.
Антон, конечно, сбежал, когда Полина еще спала, но в данный момент не он ее волновал, а вопрос – как избавиться от головной боли: ведро шампанского дало о себе знать, причем просто варварски. Она лежала на животе и практически не шевелилась – каждое движение отдавалось колокольным звоном в ушах и ударами молота в затылок. Кто-то вошел. Полина не потрудилась даже приподнять веки и посмотреть, кто именно вторгся к ней, – в этот миг это была такая ерунда.
– Реанимация прибыла, – сказал Антон. – Пей.
Она, разумеется, удивилась, что он при свете дня рискнул зайти к ней в комнату, но удивление засело где-то внутри и наружу не вырвалось.
– Что пить? – промямлила Полина, не открывая глаз.
– Микстуру для алкоголиков. Пока ты отсыпалась, я съездил в аптеку, мне там обещали, что через десять минут ты будешь как новенькая. Ну, давай, Полина, приподнимись. – Она вяло привстала, опираясь на руки. Антон подставил стакан к ее губам, руководя ее действиями: – Пей, пей до дна… Так, молодец.
Полина рухнула на подушку, простонав:
– Уходи, Кирилл застукает тебя…
– Ну и что? – Он присел на край кровати, наклонился и чмокнул ее между лопатками – она поежилась. – Народ собирается на завтрак, ты пойдешь?
– Дай мне умереть спокойно!
– Не дам. Странно, ночью ты была более активной, даже сверхактивной. Может, тебе принести кофе сюда? После запоя крепкий кофе помогает прийти в норму. Принести?
Ого! Это было что-то новенькое – Антон в качестве официанта? Несмотря на отвратное самочувствие, Полина перевернулась на спину, прикрыла обнаженную грудь одеялом и провокационным тоном произнесла:
– Неси. – А ведь он пошел к двери! – Стой. Не надо мне кофе, я спущусь. Только душ приму. Подай халат, он в шкафу.
И он подал! Не хворь ли какая с ним приключилась?
Со смертью Нонны в доме изменились порядки – теперь ели все вместе. После вчерашнего загула Марианна не умирала, как Полина, чувствовала она себя вполне сносно – крепкая у нее натура, видимо. Она кормила детвору, успевала и сама перехватить кусок-другой, поглядывая на мрачного Кирилла. Тот, в свою очередь, наблюдал за сестрой, которая наклонилась низко к столу и пила только кофе, не притронувшись к еде. Вид у нее был истерзанный. Но в данную минуту брат не озаботился физическим состоянием своей сестры, тревожила его сама Полина. Проанализировав вчерашний инцидент, Кирилл признал, что это в духе сестры – пойти к Тамаре и потребовать отменить бракосочетание. Человеком он был чрезмерно самолюбивым, из тех, кто хватается за мизерный повод, чтобы отстоять свои права, хотя никто и не помышлял их отнимать. Вторым свойством Кирилла, изрядно портившим ему жизнь, было делать все наперекор. Глава семьи дождался, когда все пришли в норму (Полина – в относительную), и выдал:
– Как бы там ни было, а мы распишемся с Тамарой!
Заявление это породило некую неловкость среди присутствующих, как будто Кирилл огульно обвинял их всех черт знает в чем. Марианна догадалась, что сейчас начнутся семейные разборки. Становиться свидетельницей этого процесса у нее не было желания. Она забрала детей и ушла из-за стола, толком не позавтракав. Полина подняла на брата изумленные глаза:
– К чему это твое заявление?
– К этому!
Он положил перед ней лист бумаги с наклеенными на нем буквами и цельными словами, вырезанными из различных печатных изданий. В голове Полины мысли ворочались туго, со скрипом, поэтому она прочла это произведение вслух, вникая в его смысл посредством собственного слуха. Слова, наклеенные вкривь и вкось, никак не воспринимались ею.
– "Кого ты берешь, дурак? Твоя Тамара тебе изменяет. Тайком Тамара встречается с Артуром Гребняком, а вы еще не поженились. То ли еще будет? Гони Тамару, она шлюха". – Полина приподняла плечи, выпила несколько глотков кофе. Пауза ей понадобилась, чтобы сопоставить смысл записки с заявлением брата. Она перевела глаза на Кирилла: – А мы тут при чем?
– Это еще не все, – проигнорировал он вопрос. – Некий неизвестный человек звонит Тамаре по ночам и угрожает ей, обещая, что она умрет, если выйдет за меня замуж. По сути, пугают, что убьют ее. Как это понимать?
– А мы-то при чем? – повторила Полина, раздражаясь, так как укоризненный взгляд брата и одновременно уличающий был направлен прямо на нее.
– Ты ходила к Тамаре? Требовала отложить…
– Ах, вон оно что! – Наконец Полина поняла, кому именно предназначались его претензии, подняла двумя пальчиками пасквиль. – Считаешь, что это склеила я?
– Считаю, что никто не имеет права вмешиваться…
– Ты не ответил, – прервала его Полина. – По-твоему, это сделала я?
– Меня не волнует, кто это клеил… – попытался было уйти от прямого ответа Кирилл, понимая, что из его предупреждения сестра раздувает скандал. – Это смешно!
– Смешно? – нахмурилась Полина. – Я так не думаю. Скажи, а ты не усомнился в своей Тамаре?
– Нет.
– Но усомнился во мне. Ясно.
– Полина, не делай из мухи слона. Я хотел…
– Понятно, что ты хотел, – не стала слушать она. – Приписал мне звонки с угрозами, эту записку и даже ни на минуту не усомнился в том, что твои подозрения беспочвенны. Спасибо!
Она ушла. Ее не остановил и окрик брата:
– Полина!
В сердцах Кирилл кинул салфетку на стол, та упала на пол. Не так он представлял себе этот разговор, во всяком случае, он никого не собирался обижать или оскорблять, но ошибок своих Кирилл никогда не признавал в открытую. Антон сидел в задумчивости, обхватив пятерней подбородок; вторую руку он держал на бедре, отставив локоть в сторону, на друга не смотрел. Когда, выясняя отношения, берут в свидетели хоть и друзей, но, в сущности, людей посторонних, не спрашивая их согласия, человеку становится неуютно в собственном костюме. Требуется же принять чью-то сторону, а тут был выбор без выбора: Полину уговаривать, чтобы она не становилась в позу, – значило потерять ее, Кирилла отчитывать – означало разругаться с ним. Но и третьего не было дано. В данной ситуации Антон обязан был высказать свое мнение.
– Почему ты со мной не посоветовался, устраивая Полине экзекуцию? – спросил он.
– Я не имею права в своем доме…
Сегодня все вздумали противоречить Кириллу, не дослушивая:
– Не имеешь! Именно потому, что это твой дом и здесь живет твоя родная сестра, чувствуя, что она и так висит на твоей шее. Ты не понимаешь, что Полина не могла сделать все то, в чем ты ее обвинил?
– Не обвинял, а указал на недопустимость вмешательства в мою личную жизнь, – огрызнулся Кирилл, вскипев. – Она же ходила к Тамаре!
– Это и есть твое обвинение, только ты его одел в другие слова, а суть не изменилась. Ты оскорбил сестру, а она плохого тебе не желает.
– Поехали на работу, – решил прекратить этот спор Кирилл.
– Позже подъеду, сейчас я хочу поговорить с Полиной.
– О чем, если не секрет? – Кирилл, конечно, подумал, что они будут перемывать ему кости.
– Обо мне и Полине.
– Не понял, – у Кирилла вытянулось лицо, – вы что…
– Ага, мы то, что ты подумал. Не прикидывайся, будто ты не знал, однажды Шурик уже сдал тебе нас.
– Я посчитал, что он говорил это несерьезно, в шутку… Выходит, нет? Это невозможно! – разволновался Кирилл и заходил вокруг стола – у него привычка была такая, со всех сторон заново изучать тех, кто поставил его в тупик. – Зачем тебе Полина? Антон, ты мне друг, но она – моя сестра… У тебя же каждую неделю новая баба! Ну, может, я немного преувеличил, но не сильно. Тебе нужна другая женщина… терпеливая, умеющая прощать шалости, возможно, сильнее тебя по характеру. Полина не такая – она слишком мягкая, доверчивая, изнеженная.
– Вон как ты запел, – злорадно рассмеялся Антон. Надо сказать, Кирилл его обидел. – Значит, когда она высказывается против твоего брака с Томой, это вмешательство в твою личную жизнь. Тогда и ты не вмешивайся в нашу!
– Не кипятись, Антон. Пойми, я не хочу, чтобы ты поиграл с нею в любовь и бросил, как это уже неоднократно случалось с твоими пассиями. А так будет, я знаю, она надоест тебе уже через месяц, и что потом? У нас разладятся отношения, и моя сестра опять станет несчастной. Прошу тебя как друга, оставь ее. Ну, не для тебя она, как и ты не для нее, это же очевидно.
Антон резко поднялся, подошел к Кириллу так близко, что чуть носом не коснулся его носа. Сыпя искрами из глаз, сжимая кулаки, которые просто просились вписаться в лицо Кирилла, он процедил:
– Ну и дерьмо же ты, Кирюша! Значит, у нас разладятся отношения, у нас? Тебя не столько Полина волнует, сколько собственные удобства? Ты всегда заботился только о себе, о своей выгоде, о своем благополучии. Поэтому от тебя уходят люди.