Однако опрокидывать не стал, просто отодвинул стакан в сторону. Ашот молча поднял ладонь вверх, громко щелкнул пальцами. И так же молча указал на свою пустую чашку и стакан приятеля. Буфетчица, поколебавшись, все же подошла, забрала их и через минуту принесла новую порцию, на этот раз обоим в чашках.
Правда, Вострецов этого не заметил. Он просто глядел в стол перед собой.
- Понимаешь, какое дело, хреново мне, Ашот, - признался Вадим тоскливо.
- Это, знаешь ли, трудно не заметить, - негромко произнес, чуть усмехнувшись в пышные усы, собеседник.
- Трудно не заметить… - со сдержанным раздражением, с горечью проговорил Вадим. - Заметить, может и нетрудно… Вот прочувствовал бы…
Айвазян мягко перебил:
- Ну, знаешь, Вадик, во-первых, еще Марк Твен очень точно подметил, что зубная боль совсем нестрашна, если зуб болит у соседа. А во-вторых, что-то ты мне не то желаешь.
В самом деле, сообразил Вадим, пожелать другу таких же проблем. Занесло же меня…
- Еще раз извини. Просто я сегодня что-то вообще раскис.
Ашот понимающе кивнул:
- Вижу. Могу я тебе чем-нибудь помочь?
Вострецов слегка пожал плечами.
- Ты? Вряд ли. А впрочем… Не знаю. Нет, не думаю, вряд ли.
Опять зависла пауза. Ашот незаметно взглянул в сторону столика Длинного. Там по-прежнему шел неспешный разговор. Кофе пока не подавали. Значит, время еще есть. Да и Сашка Максимчук вон в углу сидит, скучает, третью чашку кофе цедит, кроссворд в журнале "Отдохни!" разгадывает, в готовности "вести" Длинного дальше… Похоже, можно и в самом деле чуть расслабиться. Тем более, судя по всему, у Вадьки и в самом деле что-то стряслось.
Он подлил приятелю коньяку, подвинул чашку свежего кофе. Себе нацедил чуть-чуть, на самое донышко. Все же на работе, хотя и заканчивает смену.
Паузу нарушил Вадим.
- Знаешь, дружище Ашот, какое дело, наверное, мне придется увольняться из нашей конторы, - с трудом выговорил он.
Это было слишком серьезно. Айвазян даже присвистнул от такого заявления. Уж он-то прекрасно знал, благодаря каким обстоятельствам Вадим работает в столь престижной организации, а потому уйти из нее могли его вынудить только очень серьезные причины.
- Вот даже как? - спросил он. - И по какому же поводу, если не секрет?
- Да какой уж тут секрет… - хмыкнул собеседник. - Просто не идут у меня дела.
- Что значит, не идут? Почему?
Вадим раздраженно передернул плечами:
- А я почем знаю, почему? Не идут - и все! Либо я такой бестолковый, либо мне просто не везет и дела попадаются тупиковые. Если сказать тебе честно, я еще ни одного дела раскрутить не смог.
Буфетчица включила музыку. Зал наполнился рваным грохотом ударных, за которым с трудом можно было распознать какую-то мелодию. Слушать такую звуковую какофонию трудно, разговаривать под нее еще труднее… Зато в таком реве был свой плюс: чужие уши ничего не уловят.
- Насчет невезения ничего сказать не могу, тут я, как говорится, "не копенгаген", - пытаясь перекричать псевдомузыкальный рев, произнес Ашот. И слегка хохотнул: - Помнишь, в каком-то фильме иностранец удивляется: странное, говорит, русское слово "везет" - непонятно, кто везет, куда везет, зачем везет… А вот то, что бестолковым тебя не назовешь - это точно: по институту помню, "красный" диплом запростотак никому не дают… Ну а в чем оно конкретно выражается, это твое невезение?
Вострецов опять держал рюмку, вертел ее между пальцами.
- В чем? - переспросил он. - Да во всем. К какому делу ни прикоснусь - оно обязательно оказывается тупиковым.
Айвазян сочувственно покивал.
- Ну например?
- Например… - складывалось впечатление, что расстроенный своими проблемами Вадим с трудом отслеживает ход разговора. - Например, вел я дело об убийстве журналиста Евгения Сафронова.
- Это из "Центральной газеты"? - блеснул осведомленностью армянин.
- Совершенно верно, - подтвердил Вадим. - Поначалу дело никому не казалось сложным, почему и поручили его мне, самому молодому в управлении, обкатать на том, что полегче… Но потом там столько всего понавскрывалось, все оказалось настолько запутанным, что разобраться во всем этом я так и не смог. У журналиста невесть откуда взялись, а потом исчезли неизвестно как и куда какие-то таинственные документы. Вдруг выяснилось, что в деле замешана мафия, какие-то неведомые друзья, один из которых работал чуть ли не на Петровке… Поначалу все улики были против жены Сафронова, которая, понимаешь, какое дело, не считала нужным скрывать, что не особенно огорчена гибелью мужа, да только мы, сколько ни бились, не смогли установить мотив преступления, а значит и доказать ее вину…
- И чем же дело закончилось? - похоже, Ашот по-настоящему заинтересовался рассказом Вадима.
- Ничем, - мрачно пробурчал тот. - Пришлось спустить на тормозах… Знаешь же, сколько сейчас у нас таких "висяков".
- Пункт первый принят, - согласно кивнул Ашот. - Ну а что было дальше?
Вострецов отпил коньяк. Он вдруг почувствовал, что и в самом деле начинает хмелеть.
- Дальше… Было и дальше… - Вадим вздохнул. - Поручили мне еще одно дело, тоже, казалось, не слишком сложное - убийство некой лесбиянки-культуристки. Понимаешь, какое дело, все было налицо: следы обуви на влажной почве, орудие убийства (кстати, обрати внимание, она была убита пилочкой для ногтей, которую ей очень профессионально, одним ударом вогнали точно в сонную артерию), отпечатки пальцев, показания свидетелей… Казалось бы, стопроцентная гарантия раскрытия! Так нет же: оказалось, что она, эта культуристка, тоже причастна к мафии, тем же вечером совершила нелепое, абсолютно ничем не оправданное убийство какого-то алкаша, а у всех, с кем она в тот вечер контактировала, имелось пусть не железное, но во всяком случае достаточно надежное алиби… А главное, понимаешь, какое дело, опять я не смог докопаться до мотивации преступления… В общем, и тут я потерпел фиаско.
- Понятно, - задумчиво согласился Ашот. По всему было видно, что он параллельно думает о чем-то своем. - Один случай - это случай. Два случая - это совпадение. Три случая - закономерность… Был третий случай?
- Был третий случай, - эхом отозвался Вострецов. - Объявился как-то в Москве некий гастролер из провинции… Может, ты слыхал об этом?.. Как-то, скрываясь от нашего наблюдения, он прыгнул в метро на крышу поезда…
- Конечно, слыхал, - хмыкнул Айвазян. - История ведь тогда здорово нашумела…
- Вот-вот, - подхватил Вадим. - Его сначала за дилетанта приняли, а он такого понатворил… Даже, понимаешь, какое дело, самого Весельчака У убил… А потом исчез так же неожиданно, как и появился, и с концами… Впрочем, всего я тебе рассказывать не буду, не обижайся…
Длинному и его собеседнику принесли кофе. Хотя они и не демонстрировали намерения сворачивать разговор, нетрудно было предположить, что окончание встречи не заставит себя ждать слишком долго. Впрочем, Максимчук, судя по всему, это тоже понял. Он неторопливо, хотя и с видимым облегчением, свернул в трубочку журнал, допил кофе, показал буфетчице, что желает рассчитаться. Теперь он пойдет на улицу, сделает вид, что курит. Такая у него манера: выходить раньше человека, за которым он следит. Считает, что так меньше внушает опасений, чем если будет выходить сразу за "клиентом". И хотя Александр уже давно бросил курить, в таких случаях он просто держит тлеющую сигарету в пальцах, считая, что это оправданно.
- Ты только не обижайся, - Вадим похлопал Ашота по руке. - Сам понимаешь, какое дело…
- Конечно, - широко и искренне улыбнулся Айвазян. - Я не обижаюсь.
Он и в самом деле ничуть не обижался, он сейчас думал о другом. Теперь не мешало бы как-то отвлечь внимание Длинного от Максимчука, который, судя по всему, и в самом деле собирался на выход.
- Ти панимаэшь, ахпер, - опять громко заговорил армянин. - Мужчина никогда нэ должен абижаться на своих друзей! Это нэдостойно настоящего мужчины! Так же как нэ должен мужчина абижать тех, кто к ним хорошо относится… Давай випьем, друг, чтобы никогда у нас с тобой не было оснований для абыд друг на друга!
Вадим, который поначалу был не слишком доволен тем, что встретил Ашота, что тот столь громогласно пригласил его, и тем, что постоянно привлекал к своей персоне внимание всех посетителей кафе - так вот теперь Вадим был готов благодарить судьбу за все это. И выпил он с удовольствием. Глотнул холодный кофе, схватил и откусил кусок бутерброда, хотя это был бутерброд с тарелочки Айвазяна.
Прожевав и проглотив закуску, продолжил:
- Так вот, Ашот, понимаешь, какое дело, и получилось, что постепенно за мной в конторе закрепилась репутация работника, который способен только благополучно проваливать даже стопроцентные дела.
Айвазян покивал:
- Я тебя понимаю. Это, конечно, очень плохо, Вадим. Но ведь не смертельно же, в самом деле. В конце концов, думаю, ты бы смог это все переломить.
Переломить… Легко сказать переломить… А вот как это сделать на практике?
По этому поводу есть два мнения. По одному, если тебе какое-то время постоянно и по-крупному не везет, то "не трать, кум, силы, а спускайся себе на дно". По другому - нужно действовать по закону преферанса: "Карта не лошадь - к утру повезет". Оба они имеют полное право на существование. Пословицы и поговорки вообще хороши тем, что существуют на любой случай жизни и при принятии любого решения можно подобрать подходящую… Вот только в данном случае какому варианту отдать предпочтение?
- Может быть, и смог бы, - вяло согласился Вострецов. И повторил с сомнением: - Может быть…
- Но у тебя еще что-то случилось, - подсказал Айвазян, провожая взглядом пробирающихся к выходу Длинного и его спутника.
Вадим отнекиваться не стал.
- И что же?
Оба человека, встречу которых Ашот контролировал, вышли на улицу. Все, можно считать, что его задача выполнена. Теперь и в самом деле можно расслабиться. Теперь за все пусть Сашка сам отвечает. А уж он такой волкодав, что из-под его опеки хрен кто вырвется!
- Случилось вот что. Понимаешь, какое дело, теперь мне поручили дело изначально абсолютно тупиковое, - пояснил Вадим. - Улавливаешь, Ашот?.. До сих пор считалось, что любое преступление, которое мне поручалось вести, можно раскрыть, что можно отыскать виновных, - он слегка захмелел, а потому несколько коряво сформулировал свою мысль. - Ну а здесь, понимаешь, - полнейший голый Вася.
- И что же это за дело? Ты хотя бы в общих словах можешь мне сказать?
Вадим передернул плечами.
- Если только в общих…
Он попытался взять чашку за ручку, однако с первого раза это ему не удалось.
- Что-то тебе так по шарам ударило? - озабоченно спросил Ашот.
- Нервы, наверное, - буркнул Вадим. - Да и не обедал я сегодня…
- Обедать мужчина должен каждый день обязательно, - назидательно проговорил Ашот. - Равно как и завтракать и ужинать. Женщины пусть со своими диетами делают что хотят, всякие большие и малые килокалории подсчитывают, а мужикам необходимо три раза в день нормально питаться. Тогда у него, у мужика, не будет проблем со здоровьем. Как говорится, у кого хороший стол, у того хороший стул… Давай-ка пройдемся по улице, по морозцу, - без паузы и какого-нибудь перехода предложил он. - Там и поговорим еще.
- Пошли, - неуверенно пожал плечами Вадим. И послушно повторил: - Там и поговорим.
Ашот скрутил кусок бумаги, торчащей вместо салфетки из стаканчика, в плотный цилиндрик, заткнул им горлышко недопитой бутылки. Сунул ее в карман. Не считая нужным больше изображать из себя "нового русского" кавказской национальности, сказал оказавшейся рядом удивленной буфетчице:
- Счет, пожалуйста! И чек.
За данный банкет еще предстоит отчитываться. И неизвестно, как на все это посмотрит шеф.
Колян - Васька - Валентин - Тоха
- Да пошел ты, Колян, в самом деле, ёклмн!..
Васька был настроен более чем благодушно. Да и почему бы, скажите на милость, не быть ему в добром настроении, если сегодняшний день с самого утра складывается на удивление удачно? Вот и не верь после этого гороскопам!.. Нет, братцы, не всё врут календари, далеко не всё… Только сегодня утром по радио зачитывали, что ему, Василию Ряднову, бизнесмену средней руки по прозвищу Рядчик, как родившемуся под знаком Козерога, обязательно будет удача во всем. Правда, там же прозвучало, что Козерогам следует опасаться случайных знакомств, ну да кто ж им по-настоящему верит, этим гороскопам?
А тут вдруг выясняется, что его собеседник, Колян, происходящие, а вернее, намечающиеся события оценивает не столь оптимистично. Еще и предостерегает, ёклмн, заботу о его, Васькином, кошельке изображает… Нет, братка ты мой, коли пошла тебе масть, коли подставляет жар-птица под руку золотое перо из своего хвостика, упустить фортуну попросту непростительно.
- Пошел-пошел… - пробурчал Колян. - Я-то пойду… И с кем ты после этого останешься? С этими звездюками, которые тебя же за лишний "кусок" сдадут со всеми твоими потрохами?
Ссориться Рядчику сегодня ни с кем не хотелось. Тем более, с Коляном. Он же прекрасно понимал: столь явный скепсис приятеля базировался на самой элементарной зависти к его удаче. Ну а если уж сам Колян (Колян!) тебе завидует, можно и немного пойти на попятную.
- Ну ладно тебе, ёклмн, не дуйся!.. - примирительно сказал Васька. - Только объясни мне четко и ясно: что тебе в этом деле не нравится?
Что мог сказать на это Колян Мохнач? Только еще раз повториться, что вся эта история ему попросту не нравится. Причем, по целому ряду обстоятельств. Да и личный аспект сбрасывать со счетов ну никак нельзя.
Да, никто не спорит, на первый взгляд все и впрямь выглядит на редкость пристойно и прилично. Вернее, чуть не так: все выглядит очень логично. Потому что если речь вести насчет пристойности и приличий…О каких приличиях может идти речь, если намечаются нехилые "бабки"?
…Началось все с того, что сегодня утром Ваське Рядчику на счет поступили деньги, которых он ждал давно, уже ждать отчаялся и вполне обоснованно опасался, что партнер попросту прогорел и что он, Васька, этих денег не получит никогда… Не успел бизнесмен оправиться от приятной неожиданности, как ему позвонил некто неизвестный и предложил невероятно выгодную сделку. И Васька, конечно же, клюнул. Он не был бы собой, если бы упустил такой шанс. Жадный он, Васька, за любой копейкой готов гоняться, будто она, копейка, уже по праву рождения должна принадлежать лично ему. В этом Колян убеждался неоднократно.
Но не скажешь же все это Ряднову! Не поймет он, что излишняя жадность чревата возможными неприятностями.
И Колян решил зайти с другого боку.
- Ну ты сам подумай: почему этот лох обратился именно к тебе? - спросил он.
Рядчик ухмыльнулся:
- И слава обо мне прошла по всей Руси великой!..
Колька не сдержался:
- Дурак!
Это уже был перебор.
- Ты все-таки, Колян, говори, да не заговаривайся, - нахмурился Васька. - Был бы ты такой умный, как изображаешь, на этом месте, - ткнул он пальцем под себя, - сидел бы ты, а на том, - указал на кресло, в котором развалился приятель, - был бы я.
Что верно, то верно. Хоть и были они старинными, еще со школьной поры, друзьями-приятелями, а только Васька в деньгах преуспел куда больше, чем Колян. А если говорить откровенно, то с деньгами у Коляна вообще вечная напряженка; тоже, к слову, еще со школьной поры. Что же касается Васьки, у него денег всегда навалом. Для него проблема возникает только если нужно неожиданно вложить в некое дело десятку-другую-тройку тысяч "гринов"… Особенно его угнетала необходимость платить налоги!.. Так что сами по себе понятия "финансовые проблемы" у Васьки и Коляна изначально лежат в различных плоскостях.
Зато у Коляна есть иное: самолюбие, скептицизм и подчеркнутая независимость. Он, Колян, такой: если что не по нему - может прямо сейчас встать и уйти, обматерив того же Ваську напоследок. И тот останется с карманами, полными "капусты", и в то же время униженный нищим Коляном. Не случайно его, Коляна, Похеристом прозвали.
И за что Рядчик терпит его? За старую дружбу? Так ведь она, эта дружба, должна постоянно чем-то подпитываться. Материально или хотя бы морально. А так - это уже не дружба, а розовый ностальгический сиропчик. Сопли и слюни… Может, просто интуитивно чувствует Васька, что ему не мешает иметь рядом с собой такого вот скептика и циника, который хоть иногда одергивал бы его? Хотя не исключено, даже более вероятно иное: попросту приятно всегда иметь при себе такого вот умного парня, старого приятеля, который прозябает в нищете и перед которым можно свысока повыдрёпываться.
- Ну ладно, хватит вам, забияки! - вмешался третий участник встречи. - Распетушились, в самом деле, как гладиаторы в Колизее…
Хотя это сказано было совсем негромко, они дружно замолчали. Васька из робости и подобострастия. Колян из чувства искреннего уважения. Потому что третьим с ними сидел, поблескивая эмалью трехцветного флажка на лацкане безукоризненно сшитого пиджака, ни кто иной, как сам Антон Валерьевич.
Антон Валерьевич аккуратно отпил кофе, поставил чашечку. Промокнул губы салфеткой. Небрежно бросил ее на стол. И только тогда перевел глаза на Рядчика.
- Ты, в конце концов, можешь рассказать, что же тут у вас сегодня произошло? А то эмоций много, а бит информации - ноль…
- Да-да, конечно, - всполошился Васька.
Колян ничего не сказал, просто откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. В дальнейшем он в основном слушал, лишь изредка вставляя несколько слов, когда считал, что приятель не совсем точно излагает факты. Хотя об одном фрагменте своего участия в этом деле так и не рассказал - ни старинному другу Ваське, ни искренне уважаемому Антону Валерьевичу.
…Все началось, как уже говорилось, только нынче утром.
Телефон прогудел мягко и вкрадчиво. После третьего зуммера сигналы прекратились. А потом загудели вновь. Значит, звонок не был случайным - с Васькой жаждал пообщаться кто-то из своих.
Рядчик заглянул в окошко определителя номера. Там мигал рядок прочерков - номер не определился. Ну что ж… Бизнесмен снял трубку.
- Да, - коротко бросил он в микрофон.
- Василий Алексеевич?
- Он самый.
- Добрый день.
- Надеюсь на то, - буркнул Ряднов. Голос был незнакомым. А бизнесмен не любил, когда собеседник по телефону не представлялся. - С кем я говорю?
- Мы не знакомы с вами, - ответил голос. - Сказать вернее, вы меня не знаете.
Это заявление понравилось Василию еще меньше.
- Но вы же откуда-то знаете этот номер телефона?
- Вы правы, откуда-то я его знаю, - голос в наушнике заметно усмехнулся.
- Но как-то ж вас зовут? - немного раздраженно поинтересовался Васька.
В трубке раздался еще более явственный, хотя и коротенький смешок.
- Вообще-то меня редко очень зовут, обычно я сам прихожу… А имя мое Валентин.
Вводная часть беседы затягивалась и это начало раздражать Ваську. Да и манера собеседника довольно произвольно расставлять слова в предложении отнюдь не говорила в его пользу. Либо он просто безграмотен, либо старается изображать такового.