Девица эффектно замолчала. Камера опять наехала. Телевизионщики очень старались поймать смущение и растерянность оперативника. Если бы они допрашивали Вадима, им, несомненно, это удалось бы. Ну а теперь… Им ведь и невдомек было, что этот человек с закутанным лицом специально вывел из-под их прицела других, зная, что сможет лучше остальных участников операции выпутаться из неприятной ситуации.
- Жизнь человеческую вообще нельзя ни с чем сравнивать и ничем никогда нельзя оправдать того, что ее у человека отнимает, - согласился Саша. И тут же, без паузы, продолжил: - Только я предупреждаю вас, что если вы закончите сюжет именно на этой фразе, я подам на вас в суд. Потому что вы обязаны показать еще и следующее.
Максимчук снова наклонился и открыл стоявший рядом большой кофр. Соколов понял, что сейчас произойдет и попытался остановить его.
- Саша, стой!
Однако это только подлило масла в огонь. Зрачок объектива телекамеры прочно уперся в кофр. И оттуда появилась…
- О Господи!.. - вырвалось у девицы.
Телекамера опасно задрожала в руках оператора.
Саша держал в руках прозрачный завязанный полиэтиленовый пакет. Из которого глядела мертвыми глазами отрезанная женская голова.
- Еще позавчера ее звали Анна, - нагнетал Максимчук. - Она попала в поле зрения следователя, который занимался расследованием нескольких заказных убийств. И ее убил тот самый человек, которого вы видели. А вот это, - он бережно уложил пакет с головой в кофр и достал следующий. - Вот это - фарш из ее тела. Одну голову спрятать легче, чем все тело, поэтому мясо жертв тут прокручивали на котлеты… Ну а теперь, юная леди, можете порассуждать о гуманности к таким людям, труп которого вы видели… Кстати, он и сегодня совершил попытку убийства и ранил двух человек, которые стоят на страже вашей, господа россияне, безопасности… Интервью закончено.
…Бойцы-физзащитники расселись в микроавтобус, уехали. Перед кафе остались две машины - на которой приехал Соколов и в которой целый вечер просидели Вадим с Ашотом.
Уже в машине Соколов мрачно предупредил:
- Из-за этой твоей выходки у меня могут быть крупные неприятности.
Максимчук пожал плечами.
- Не думаю, Володя. Ты-то как раз окажешься на коне - нарушений налогового законодательства ты тут накопал полно. Документов, изобличающих преступную деятельность Барабаса и его компашки, взял нормально… Ну а то, что параллельно вышел на дело чисто уголовное, так это ж честь тебе и хвала… И то, что этого Амбала застрелил, тебе в укор не пойдет: отдал приказ в порядке самообороны и защищая подчиненных… Кому и в самом деле нагорит, так это Вадиму. И поделом, к слову: такие дела так не делаются!
- А как же они делаются?
Вадим возражал несмело, прекрасно понимая, что и в самом деле все пошло не так красиво, как рисовалось в его воображении.
- Ты еще спрашиваешь!.. Как ты мог затевать все это, привлекать посторонних, тем более официальных лиц, подставлять людей, тем более, друзей, ни хрена не зная об этой организации?
Саша не был теперь похож на того чуть хмельного хвастливого человека, каким он выглядел, бравируя, на людях и перед камерой, и без которого, быть может, нынешний "улов" и в самом деле был бы куда беднее.
- Так я же потому и попросил мне помочь, потому что ничего не знал…
Нечасто Вадим выслушивал в свой адрес тирады такого отборного мата, как теперь. Максимчук обложил его по полной программе.
- Запомни, Вадим, несколько слов, прежде, чем я уйду, - проговорил он потом. - И лучше не перебивай, mon chere, потому что я сейчас шибко на тебя злой… Сотрудник правоохранительных органов, независимо от ранга и специализации, в первую очередь должен думать головой. Желательно, конечно, своей. Не хватает своей сообразилки, проси помощи у старших, спрашивай совета у опытных, иди к начальству, учись, учись, учись! Подменять свою голову, свое невежество, свою безграмотность кулаками других - последнее дело… Второе. Каждый из нас в какой-то момент может пойти на нарушение закона, если считает это необходимым, если не видит иного выхода. Это плохо, так быть не должно, но что поделать, иногда нам приходится так поступать. Так вот, идти на такое нужно, опять же, тщательно и четко продумав все детали, так, чтобы самому не подставиться и других не подставить…
- Сегодня я за него подумал, - сжалившись над своим приятелем, негромко перебил гневную отповедь Соколов. - Так что ты с головой вылез чуток невовремя.
- Да? - с облегчением выдохнул Максимчук. - Это здорово. Молоток, Вовка! А то я уже боялся, что начнут сейчас таскать, выяснять, что, да как…
- Это все мы сейчас решим, - успокоил Соколов. - Формальную сторону я всю продумал… Вы с Ашотом действовали по нашему заданию, вернее, подкинули нам информацию об этом кафе, а потому вполне законно принимали участие в акции. В журнале у нашего дежурного имеется соответствующая запись, решение о выезде принято и утверждено соответствующими начальниками… Так что тут все в ёлочку, так что давай и дальше воспитывай нашего юного друга.
Однако информация так развеселила Максимчука, что тот только рассмеялся.
- А ну его в то самое место, из которого ноги растут!.. Одно только добавлю еще, Вадим: если во время подобной операции вдруг вскрывается нечто такое, о чем ты не просто не знал, а даже не подозревал, это тебе, как следователю, минус. Даже не минус, а анус. Если звучат выстрелы - это минус оперативникам. Но в данном случае и этот минус тоже запиши на себя: потому что о существовании Амбала ты тоже должен был нас предупредить.
Вадим в этот момент думал только об одном: хорошо, что в машине темно и никто не видит, насколько густо, до испарины на лбу, он покраснел.
- Все, эту тему закрыли, - решительно сказал Ашот. Человеку деликатному, ему стало жаль приятеля. - Давайте по домам!
- Вадьку я подброшу, - тотчас предложил Соколов. - Мы соседи.
- Ладно, подбрось, - не стал спорить Ашот. - А мы с тобой, Саня, куда?
Максимчук решил мгновенно:
- Поехали ко мне. Ты мужик холостой, тебе отчет держать не перед кем. А мне поможешь алиби обеспечить. Пожрем чего-нибудь, а то я что-то от этих треволнений проголодался… Ну а утром на работу вместе рванем. Годится?
- А почему бы и нет? - не стал спорить Ашот. - Только насчет утра ты чуток погорячился - посмотри на часы!
- Н-да, и в самом деле… К слову, о женах, - вспомнил Саша. - Что там у тебя с этой пикантной бабенкой, которую я тебе подставил?
- Я с тобой, астаглох, то есть тупоголовый, за это еще поквитаюсь, - пообещал Ашот. - Там такое творится…
Соколов выбрался из машины, наклонившись, сунул по очереди каждому руку.
- Ладно, ребята, счастливо оставаться, спасибо за помощь. Если вдруг что нужно будет, найдете меня через Вадима.
- Не понял, - мгновенно встрял Александр. - Что значит "если вдруг что нужно будет"?.. С вас двоих, а особенно с этого юного чудотворца, стол причитается!
- Договорились.
Вадим не знал, как себя вести. Вылез из машины и теперь топтался рядом, не решаясь первым протянуть руку грозному Максимчуку. Тот высунул ему лапу сам. Сжал так, что у того кости хрустнули.
- Ладно, не серчай. До встречи!
И машины разъехались в разные стороны.
Вадим - Крутицкий - Тоха
Работу Вадим проспал. Ему снились гипертрофированные картинки из виденного им ночью: то вдруг шел по коридору и не желал падать монстр-Амбал, то глядела сквозь прозрачный полиэтилен страшная мертвая женская голова, то ругался разъяренный Максимчук, то с лязгом хлопала дверь и он оставался в кромешной тьме… И телефонный звонок, бесцеремонно вторгшийся в эти видения, он поначалу воспринял лишь как часть сна, а потому и отреагировал на него не сразу.
Однако звонок никак не желал угомониться. Громко, с хрустом в челюстях, зевнув, Вострецов, не включая свет, потащился в прихожую, где на старинном комоде стоял вполне современный телефонный аппарат. Темень. Краем глаза отметил, что в доме напротив много горящих окон. Наверное, и в самом деле уже пора вставать.
- Алё…
Этот незамысловатый ответ у него плавно перешел в зевок. Опять очень громкий.
- Не разбудил?
Голос был добрым, вкрадчивым, благожелательным.
- Ага, спал еще, - не стал спорить Вадим, со сна не в силах сообразить, с кем он разговаривает. Потому счел необходимым уточнить: - А это кто?
- Хрен в пальто, - в голосе собеседника явственно прорезались нотки тщетно сдерживаемого бешенства. - Ты на часы посмотри!
- Щас…
Это был Индикатор. И если этот всегда сдержанный человек так разговаривает…
Часы показывали десятый час. А рабочий день с восьми-тридцати! Что значит бессонная ночь!
- Простите, Сергей, - заторопился Вадим. - Я сейчас… Просто лег около пяти…
- Ты лучше ложись возле одной, - съязвил известной шуткой начальник. - Срочно ко мне. Тебя шеф вызывает…
В трубке запульсировали гудки отбоя.
Звонок сбил Вадима с толку. Да, бывало, что он и раньше опаздывал на работу. Ну выскажется Индикатор по этому поводу, что-то про "папенькиных сынков", а то и просто вздохнет безнадежно, что, мол, с тебя возьмешь… Ладно, можно еще понять, что он позвонил домой - в конце концов, может, задание какое-нибудь срочное образовалось или просто вспылил, не увидев подчиненного вовремя на рабочем месте… Но зачем он понадобился Крутицкому?.. Может, в конторе уже стало известно о его участии в ночной акции?
Заранее терзаемый предчувствием неприятностей, Вадим только торопливо побрился и, даже не выпив чашки кофе, поплелся на работу. Благо, ему даже удобнее добираться наземным транспортом, где можно, пробравшись на задней площадке в уголок, стоять у окна и, глядя на город в поздних декабрьских утренних сумерках, размышлять о своих горестях.
Почему-то вдруг вспомнились прочитанное им недавно стихотворение поэта Вадима Маркушина, которое так и называется - "Декабрьский рассвет". Уж очень оно нынче на душу ложится…
Ленив рассвет при диктатуре ночи.
Кровь холодит промозглая погода.
С постели встать едва хватает мочи…
Угрюмое, смурное время года.
Оно, как в зеркале, на сонных лицах -
Живых штрихах московского пейзажа.
Ему покорны умницы, тупицы,
Непьющие и пьяницы со стажем.
Течет народ в едином устремленьи
Уткнувшись носом в свежую газету.
Вдруг оживится в легком удивленьи
Или в презреньи к явному навету.
…Меж тем в деньской судьбе неотвратимой
Настанет время полного рассвета,
И жизнь покажется вполне терпимой,
И в этом уже добрая примета.
Хорошо настроение передано. Вот только насчет доброй приметы…
Не больно-то верил сейчас Вадим, что нынешний рассвет и в самом деле принесет ему что-то доброе.
Поддался вчера порыву - теперь неведомо, как ситуация будет развиваться дальше.
И тут же вспомнилась найденная голова Анны. Его опять, как в тот момент, когда он ее только увидел, судорожно передернуло. Он, Вадим, ее даже не узнал сначала, настолько лицо девушки было искажено гримасой боли и ужаса… Нет, хотя бы уже для того, чтобы видеть падающее, изрешеченное пулями, тело Амбала, нужно было все это сделать! Нужно было! Вадим в этом был убежден. Он не был убежден в другом: сумеет ли убедить в своей правоте Индикатора и его руководство. Да и вообще: в какой степени и что им можно рассказывать?.. Володька-Волосок вчера все представил, конечно, красиво и убедительно. Да только он не знает, каково стоять и ежиться под черными проницательными и непроницаемыми глазами Ингибарова.
Ладно, привычно подумал Вадим, может и в самом деле все как-нибудь само собой разрешится.
…Наверное, Вострецов здорово удивился бы, если бы узнал, что о том же, чтобы все само собой рассосалось, сейчас мечтает и Игорь Дмитриевич. Потому что сегодня ночью ему тоже не довелось выспаться, правда, по причине совершенно иной, чем Вадиму.
Его тоже поднял из постели звонок. И снова звонил Антон-Антишок.
- Слушай, старик, - тот был явно взволнован. - У меня для тебя есть информация совершенно уникальная. Так сказать, эксклюзив.
В два часа ночи нормальный мужчина хочет только двух вещей: либо спать, либо общаться в женщиной… Ну, может, еще выпивать с друзьями или в карты играть… Но никак не просыпаться по телефонному звонку и узнавать, что кто-то ему хочет что-то сообщить.
- А до утра не терпит? - Игорь Дмитриевич не считал нужным скрывать свое недовольство.
- Прости, старик, но не терпит, - Тоха даже не пытался изобразить смущение. - Нужно, чтобы ты срочно поднялся и мчался по адресу, который я тебе укажу. Машину я за тобой уже отправил, она будет у твоего подъезда минут через двадцать-тридцать. Там узнаешь, чего ради я тебя поднял.
Делать было нечего.
- Ладно, встаю… Но только, Антон, я тебя серьезно предупреждаю: если это шутка…
- Понял-понял, - торопливо отозвался приятель. - Никакой шутки. Причина самая веская.
Игорь Дмитриевич откинул одеяло, свесил с кровати молочно-белые, густо заросшие волосами, уже несколько лет не видевшие солнца, ноги. Охватило тем зимним ознобом, который в холодное время года продирает даже в теплом помещении. Покосился на спящую жену - не разбудил ли? Однако она на звонок никак не отреагировала: за долгие годы совместной жизни привыкла к ночным тревогам. Только поерзала, устраиваясь поудобнее и опять мирно засопела. Эх, сейчас бы тоже так же!..
На улицу он вышел буквально за две минуты до появления машины. Благо, хоть дождь, моросивший с вечера, прекратился. Сейчас, не дай Бог, подморозит - то-то ж машин и людей побьется на гололедице… Погодка в этом году… Декабрь, называется! То уже совсем было зима установилась, а потом вдруг эта оттепель, да такая, что даже синоптики офонарели, выдавая такие прогнозы… А уж им-то трепаться не привыкать.
Ну о чем еще побрюзжать, когда выдергивают из постели, как не о погоде?
Черный "фольксваген" вырулил из-за угла и остановился прямо напротив Крутицкого. Водитель быстро вылез из автомобиля, на всякий случай уточнил:
- Игорь Дмитриевич?
Тот криво ухмыльнулся:
- Можно подумать, что сейчас возле моего дома или даже во всем квартале стоят толпы мужчин моего возраста и моей внешности…
Водитель на реплику никак не отреагировал, наверное, и не к такому привык. Распахнул перед Крутицким заднюю дверцу автомобиля.
- Прошу вас, - и даже слегка поклонился.
Н-да-с, у нас такого не дождешься, вновь брюзгливо подумал Игорь Дмитриевич. Любой сопливый пацан, которого мама с папой устроили водителем в гараж конторы, чтобы отмазать единственное чадо от службы в армии, и не подумает поднять свою задницу и открыть дверцу, даже если будешь что-нибудь тяжелое в руках нести. А ведь разница-то между ними, оказывается, принципиальная: тот за рулем сидит только лишь по ходатайству мамы-папы, а этот - лично отрабатывая получаемые денежки.
Однако даже такое подчеркнуто предупредительное отношение вызвало у Крутицкого не самое большое удивление. В конце концов, если тебе открыли дверцу, это можно расценить всего лишь как элементарную вежливость. Главная неожиданность поджидала его в салоне.
- Там кофе для вас приготовлен, - сказал через плечо водитель, усаживаясь на свое место. - Угощайтесь, а то, наверное, позавтракать не успели…
Вполне понятно, что за вежливость и заботу ему тоже платили. И все же это маленькое проявление внимания тронуло старого служаку.
- Спасибо, - искренне сказал он.
Однако кофе или чего-то аналогичного не увидел. Правда, что к чему, сообразил быстро. Между передними сиденьями удачно размещался узкий высокий пенал. Игорь Дмитриевич потянул за пластмассовую ручку, откинулась крышка. Из осветившегося нутра выдвинулся на шарнире подносик, в котором в удобных гнездах крепились две рюмочки, две чашечки, две крохотных бутылочки коньяка. В глубине виднелись небольшой термос и несколько пакетиков с орешками, с чипсами, с леденцами…
- Не стесняйтесь, все в вашем распоряжении, - мягко трогая машину с места, сказал водитель. - Если пожелаете, по пути у нас будет автомобильный "Макдональдс", можно будет взять парочку бутербродов.
Сервис, едрит его!.. Только одна мелочь, не преминул по-прежнему брюзгливо подметить про себя невыспавшийся гость, если бы все эти блага, даже не блага, а все эти мелочи цивилизации были доступны большинству людей, а не отдельно взятым "избранникам" народа…
Так Крутицкий подумал, однако отказываться от "мелочей цивилизации" не стал. Налил себе немного, чтобы не расплескался на рытвинах и поворотах, кофе, мгновение поколебавшись, свинтил пробочку на бутылочке, наполнил и рюмку. Распечатал пакетик с орешками - леденцы не любил, а чипсы есть неудобно, рассыпаются… Так, в уюте и комфорте, потягивая коньяк и запивая его кофе, похрустывая орешками, и доехали до места.
Антон и в самом деле ждал его приезда с нетерпением. С ходу, не дожидаясь, пока водитель выберется из-за руля и откроет дверь, ввалился в салон сам. Машина тут же рванула дальше - очевидно, водитель хорошо знал, что должен делать дальше.
- Здорово, старик, - сунул руку приятелю Тоха. - Спасибо, что не отказался…
Сегодня он даже не старался изображать из себя солидного и значимого человека. Был заметно взволнован и не скрывал этого.
- Ну так я слушаю тебя, - с ходу начал ворчать Игорь Дмитриевич.
Антон Валерьевич глянул на раскрытый бар.
- Ты уже начал? Это хорошо…
Он тоже налил себе коньяка и одним махом проглотил всю рюмку. Поморщился, сунул пальцы в пакетик с орешками, который держал перед собой Крутицкий.
- Значит, так, Игорек, - заговорил он деловито. - Времени у нас очень мало. Что и от кого я узнал, это тебя не касается. Договорились?.. Так вот. Вчера вечером среди наркоманов города прошел небольшой мор. Во всяком случае, насколько я знаю, не меньше десяти человек вдруг померли вскоре после приема этого дерьма.
- Ну и хрен бы с ними, - привычно проворчал Крутицкий.
Но проворчал так просто, понимая, что такое случайным не бывает.
- Ты прав, хрен бы с ними, - Антон Валерьевич вновь залез к нему в пакетик с орешками. - Да только дело тут вот в чем. Человека, от которого вышла партия яда вместо наркоты, вычислили быстро. Это был некто Петруччо, личность совершенно никчемная - это неинтересно ни тебе, ни мне. Главное в другом: перед тем, как с ним разделаться, этого Петруччо допросили и выяснилось, что накануне к нему приходил какой-то эксперт, который, якобы, проверил качество наркотика и остался этой проверкой вполне доволен.
Эксперт… Чего бы это эксперт приходил проверять, раз там все в порядке?
- Наркотик был расфасован? - спросил Крутицкий.
Хрустя орешками, Тоха кивнул:
- Да, как положено, по пять гран.
- Ясно, - задумчиво проговорил Игорь Дмитриевич. И тем не менее, счел нужным уточнить: - Значит, ты хочешь сказать, что этот эксперт подменил партию?
- В этом нет сомнения, - в голосе Тохи сквозила явная досада, как у человека, которого в разговоре пытаются увести в сторону от основного, интересного и важного для него разговора.
- Но зачем?