Маша подобралась, впившись глазами в старого любовника. Еще этого мне не хватало!
- …Я учил ее русской словесности в течение пяти лет. Она была хорошей ученицей. Маша прекрасно читала стихи и помнила их великое множество. Сейчас мы проверим, какая у нее память… Я начну, а Маша продолжит. Идет?
Маша улыбнулась, пожала плечиком.
- Итак:
…Есть что-то в ней, что красоты прекрасней.
Что говорит не с чувствами - с душой;
Есть что-то в ней над сердцем самовластней Земной любви и прелести земной…
- Маша?..
Маша вздохнула, чуть помедлила и продолжила:
… Как сладкое душе воспоминанье,
Как милый свет родной звезды твоей,
Какое-то влечет очарованье К ее ногам и под защиту к ней…
Антон Владимирович, волнуясь и не поднимая глаз от бокала, перебил ее:
… Когда ты с ней, мечты твоей неясной Неясною владычицей она:
Не мыслишь ты, - и только лишь прекрасной Присутствием душа твоя полна…
Маша закончила:
…Бредешь ли ты дорогою возвратной,
С ней разлучась, в пустынный угол твой, -
Ты полон весь мечтою необъятной Ты полон весь таинственной тоской.
Сильный грудной голос ее звучал глубоко, страстно, привораживая. Но вот она замолчала.
- Браво, Маша!
- Да ты у нас актриса!
- А пусть Машу возьмут в кино сниматься!
- Кто автор этих строк? - тоном экзаменатора спросил Антон Владимирович.
Посыпались варианты:
- Лермонтов!
- Пушкин!
- Жуковский!
- Вяземский!
- Маша, кто автор? - спросил преподаватель бывшую студентку.
- Баратынский, - улыбнулась Маша.
- Молодец! Ставлю пятерку! Пусть и семейная твоя жизнь идет только на "отлично"!
Антон Владимирович подошел к невесте с бокалом. Маша поднялась и задела свой бокал рукавом. Вино пролилось на платье.
- Ах! - вскричала невеста, испуганно глядя на пятно.
Сергей тут же вновь наполнил ее бокал. Маша торопливо чокнулась с Антоном, стараясь смотреть мимо его наполненных слезами глаз, куда-то в переносицу…
Едва пригубив бокал, она наклонилась к мужу:
- Сережа, я в туалет, пятно замыть. Ты тут займи его разговором. А то он перебрал, кажется, - шепнула она.
- Хорошо, - послушно кивнул тот. - Антон Владимирович, а как вы относитесь к творчеству… Ахматовой и Цветаевой? Кто более талантлив?
- Ну, батенька, нельзя же так ставить вопрос, - утирая платком глаза, витийствовал Антон. - Ахматова - поэт сложившейся традиции. Цветаева во многом новатор…
Все это Маша слышала уже спиной, пробираясь через ряды гостей к туалетной комнате. Она включила воду, замывая ткань платья и глядя на себя в зеркало. Глаза горели, щеки пылали. Через пять минут она должна выйти на улицу и… в новую жизнь как головой в омут. Или остаться? Сережу жалко, конечно, но он действительно совсем ребенок. Ну какой он муж? Одно недоразумение. Маменькин сынок. Вот пусть и докажет, что не маменькин! Пусть приедет за ней! А она, как только устроится, сразу ему напишет, успокаивала себя Маша. Нехорошо, конечно, что вот так, со свадьбы… А и хорошо! Ну какая из нее жена? Все это она выдумала назло себе, назло судьбе. А судьбу-то не обманешь. Судьба-то сама за ней приехала… Значит, будь что будет!
Словно бес вселялся в нее: "И пусть… И пропаду… И ладно… А может, и не пропаду, а прославлюсь! Стану знаменитой! И кто тогда меня осудит? Победителей не судят!"
- Невеста! Невеста! - кричали из зала.
Что же делать? Нужно возвращаться… а время идет.
В туалет влетела Надежда.
- Ты что здесь застряла? Там этот Трахтенберг такой букет приволок! Корзину роз! Иди скорее! Везет же тебе, Машка!
Маша на негнущихся ногах вошла в зал. Арнольд Теодорович действительно стоял возле огромной корзины алых роз.
- А вот и невеста! - воскликнул он. - Машенька, поскольку, как уже было отмечено, мы оказались здесь случайно, то и подарок приготовить не успели. Пусть эти цветы будут своеобразным извинением.
Маша посмотрела на него. Ее испуганный взгляд говорил: "Что? Неужели все отменяется?"
"Ни в коем случае!" - ответили его глаза.
- Спасибо! - произнесла Маша, чувствуя, что хочет уехать немедленно, сейчас же, сию же минуту. Она не выдерживала напряжения этих мгновений.
- Семен, цветы в студию!
Плечистый крепыш внес еще одну корзину, на этот раз чайных роз.
- А эти цветы я хотел бы преподнести женщине, которая вырастила такого замечательного сына. Прошу вас, примите этот скромный дар!
Семен понес корзину в конец стола. Поставил ее возле Сережиной матери, склонился к ней и тихо произнес:
- Там в цветах конверт. Вы потом разверните, когда гости уйдут.
И быстро повернул назад, не дав женщине опомниться. Проходя мимо Антона Владимировича, он шепнул тому на ухо:
- Шеф велел немедленно на выход! Через пять минут уезжаем! И тихо! Уходим по-английски, чтобы народ не волновать. Понятно?
Антон кивнул, стряхнул с локтя Надежду, направился к выходу.
Гости отвлеклись на розы, обсуждая, где, в каком магазине и почем были приобретены цветы… Сережа заметил белый шлейф платья, встал было, увидел, как Маша обернулась, улыбнулась ему, показывая условным знаком, что ей нужно в туалет.
"Что это она? Только что оттуда…"- подумал Сергей.
Но его опять отвлекла мама:
- Сережа, ты считаешь, это удобно - принимать такие дорогие цветы? Главное, еще и мне! Мне-то за что?
- Как за что? Ты же самая главная! - улыбался Сергей. Он старался уделять маме побольше внимания, чтобы она не чувствовала себя одиноко.
У Аллы Юрьевны, которая на правах посаженной матери тоже не спускала глаз с Маши, почему-то екнуло сердце. Она видела, что московские гости вышли на улицу, стараясь сделать это незаметно. Ну ладно, это их дела. Посидели и ушли… Но почему Маша тоже вышла? Попрощаться? Они же ей не близкие друзья… И потом, если уж выходить провожать гостей, то вместе с мужем. А Сергей все сидит возле мамаши… Да, права она была, когда говорила Маше, что рано ему жениться. Ну да что теперь?
Нужно вернуть Марию, а то уже неудобно становится.
Алла Юрьевна вышла на улицу. На переднее сиденье черного джипа грузно усаживался Антон Владимирович. На заднем она увидела Трахтенберга, а за ним, в глубине салона - Машу!
- Это что? Вы куда ее? - изумилась Алла Юрьевна.
Задняя дверца приоткрылась, Трахтенберг, хищно улыбаясь, произнес:
- Похищаем невесту! Согласно обычаю!
Дверца захлопнулась. Машина рванула с места.
Последнее, что услышала Алла Юрьевна, был окрик Трахтенберга:
- Семен, гони! До Москвы не тормози!
Глава 27
ДОРОГА В НИКУДА
Машина мчалась по шоссе, разрезая темноту ночи светом фар. Маша сидела, сжавшись в комок. Ей было холодно в тонком платье, но попросить отключить кондиционер она стеснялась. Рядом храпел Трахтенберг. Вот этого она никак не ожидала. Ей казалось, что ее путь в Москву будет усеян розами. Что они будут останавливаться у каждого ночного ресторанчика, коих на оживленной трассе было предостаточно. Что в каждом из них будет литься шампанское, букеты цветов будут падать к ее ногам… Но едва они выехали за пределы города, Трахтенберг расслабился. Он лишь спросил водителя:
- За ужин расплатился?
- Не только за ужин. Все сделал, как вы велели, шеф, - ответил Семен.
- Хорошо.
- Арнольд Теодорович! Мы же Григория там оставили, - напомнил водитель.
- А черт с ним. Нечего нажираться, как скотина. Проспится, сам приедет.
После этого короткого обмена репликами Арнольд прикрыл глаза и через минуту захрапел.
"Как же это? Что же он мне ни слова… Как будто куклу купил… Не думай так! - приказала себе Маша. - Он просто устал. Конечно, за один день такая дорога! Сначала сюда, потом обратно…" О том, что сейчас делается в кафе "Шуры-муры", думать не хотелось. Нужно смотреть вперед! Впереди, прямо перед нею, торчала кудрявая голова Антона с круглой лысиной во весь затылок. Надо же! Она и не замечала, что у него такая большая лысина.
- Антон Владимирович! - тихо позвала Маша. Очень хотелось хоть с кем-то поговорить.
Тот не ответил.
- Спит он, - сообщил водитель.
Антон не спал, просто прикрыл глаза. Но отвечать Маше не хотелось. Что он мог ей сказать? Что она сама сунула голову в петлю? Когда же они сговориться успели? За те пять минут, что сидели вдвоем на диванчике? Получается, что так. Быстро Машенька предала своего мальчика-мужа. Еще и петух не успел прокукарекать. Не то что трижды, а даже единожды… Как он берег ее от Арнольда! Несмотря на все ее просьбы, никогда не говорил с ним о ней. Потому что прекрасно знал, чем все это кончится… Но, видно, от судьбы не уйдешь.
Маша зябко ежилась. Тело начала сотрясать крупная дрожь.
- Что, замерзла? - Семен смотрел на нее в зеркало.
- Да.
- Справа от тебя бар. Открой, там бутылка коньяка. Хлебни хорошенько, полегчает, - как-то даже сочувственно произнес он.
Маша нащупала дверцу, достала бутылку, сделала большой глоток. Даже поперхнулась. Но по телу стразу потекло тепло. Она приложилась еще пару раз.
"Все будет хорошо! Не мог же он увезти меня просто так…" - не очень вразумительно подумала девушка и задремала.
Она проснулась от голоса Семена:
- Подъезжаем к городу, Арнольд Теодорович! Кого куда везти?
Арнольд открыл глаза, посмотрел за окно. Там брезжило серенькое утро.
- По домам, естественно. Сначала меня, потом Антона.
- А ее куда?
От этого "ее" у Маши упало сердце.
- Кого? - явно не понял Арнольд. И лишь затем обернулся на Машу: - О господи, - простонал он.
"Если сейчас он даст мне денег на обратный билет, я утоплюсь", - очень спокойно подумала Маша.
- Может, на базу? - предложил Семен.
- Нет-нет, пока еще нет, - окончательно проснувшийся Трахтенберг решительно отверг предложение водителя. - Отвези ее на квартиру… Какая у нас сейчас свободна?
- На Солянке хата пустая, потом на Арбате, в Староконюшенном.
- Вези на Солянку. - Он посмотрел на девушку. - Что глаза таращишь? Испугалась? Волков бояться, в лес не ходить. Не бойся. Я тебя сегодня есть не буду. Оставлю на потом. Отсыпайся, приходи в чувство. Послезавтра будем тебя снимать.
Маша расцвела розой.
- Хорошо, Арнольд Теодорович! Только у меня же с собой ничего… Ни тапочек…
- Там есть все необходимое. У нас по типу "все включено". Я тебе туда позвоню. Ну, Семен, гони! Домой очень хочется!
- Вот, девушка, располагайся! - Семен включил свет. Маша оглядела просторную прихожую-холл с телевизором, кожаным диваном и креслами. Высокая стойка отделяла его от маленькой кухоньки.
- Там в холодильнике жратва всякая, - указывая на кухню, сообщил Семен. - Ешь, не стесняйся. Вот санблок.
Он открыл дверь. Маша увидела блистающую чистотой ванну-джакузи, душевую кабинку, биде… Начищенные краны сверкали, на вешалке висело несколько махровых халатов. На полках узкого белого шкафчика - множество полотенец.
- Там в зеркальном шкафчике косметика всякая. Бери, не стесняйся. Показать, как краны работают?
- Я знаю, - надменно ответила Маша, не имеющая никакого понятия, как пользоваться торчащим из раковины коротким широким никелированным дулом. Словно пистолет, подумала она.
- Пойдем, покажу спальню.
Он открыл следующую дверь. Широкая двуспальная кровать, накрытая шелковым покрывалом. Окна закрыты наглухо шторами того же шелка. Встроенные шкафы с зеркальными дверцами.
- Ты там в шкафах поройся. Шмоток полно, все - новье. Мы запасы обновляем регулярно. Ну, птичка, отдыхай пока, - хмыкнул Семен и направился к выходу.
- А как же…
- Тебе позвонят, все скажут. И машина за тобой приедет. Тебе думать ни о чем не надо. Все за тебя решат. А ты свои мозги отключай. Чем раньше ты это сделаешь, тем лучше для тебя, - непонятно высказался Семен и отчалил.
Сутки Маша была предоставлена себе. Ей никто не звонил, никто ею не интересовался. Более того, оказалось, что она заперта в этой квартире. Захвачена в плен. Ключей от входной двери не было. Впрочем, она их и не искала. Она плескалась в джакузи, напустив туда душистой пены, она перепробовала на своей коже все кремы, что нашла в шкафчике ванной. Закутавшись в халат, она лениво перебиралась на кухню, открывала холодильник, раздумывая, открыть ли банку консервированных ананасов, или разогреть в микроволновке куриные котлетки? И чем запить? В винах она не разбиралась, взяла одну из бутылок наугад, прочла на этикетке: "Orvietto".
Открыла, попробовала. Понравилось.
После "угла" в доме Александры, после последней предсвадебной ночи, проведенной в детском саду, ей казалось, что она попала в рай. И что еще нужно? Все есть. Люди? А зачем они? В раю были одна женщина и один мужчина. И райский сад. Все так и есть. Нет лишь ее мужчины. Но он скоро придет. Не зря же он посадил ее в эту золотую клетку. Значит, придет, возьмет за руку и поведет в светлое будущее, где ее ждут слава, богатство, успех…
Вечером ей позвонили. Неприветливый женский голос сообщил, что она должна быть готова к десяти утра следующего дня. За ней приедут.
- К чему готова? - не поняла Маша.
- К работе, к чему же еще! - раздраженно ответил голос и отключился.
Маша так разволновалась, что всю ночь не спала. Ворочалась с боку на бок, вставала, пила валерьянку, снова ложилась, опять поднималась, наливала рюмку коньяку…
Бесконечные вопросы, догадки роились в голове. Что ее ждет? Что за работа? Неужели сразу же в настоящем фильме? И какая роль? Нет, если бы роль в фильме, должны были бы сначала дать прочесть сценарий. Значит, просто переговоры? Может быть, с ней будут заключать контракт на работу в его рекламном агентстве? В качестве постоянной модели… Может, она будет лицом какого-нибудь элитного товара? Парфюма или косметической фирмы. Он же говорил, что она невозможно хороша… И естественна… Нет, наверное, все же роль в кино.
Измученная этими мыслями, она забылась коротким сном под утро. И проспала.
В дверь звонили длинными, настойчивыми звонками. Маша вскочила. Часы показывали без пяти десять. Она заметалась по квартире: туалет, зубная щетка, господи, даже душ не успеть принять…
В квартиру кто-то вошел, были слышны два голоса - мужской и женский.
- Ну и где она? Уж не сбежала ли? - это женщина. Голос резкий, неприятный.
- Отсюда, пожалуй, сбежишь, - лениво отвечает мужчина.
- А чего он ее сразу на базу-то не отправил?
- Ну-у. Решил не травмировать преждевременно. И потом, право первой ночи…
Маша вышла из ванной, завернувшись в халат.
- Это еще что? Почему не готова? - набросилась на нее длинная, как каланча, тетка.
- Извините, я… будильник не слышала.
- Господи, ну и вид! Синяки под глазами, растрепана… Ты что, пила всю ночь?
- Нет, - испуганно ответила Маша.
Женщина прошла на кухню, заглянула в бар.
- Ну конечно, совсем не пила! Полбутылки коньяка усадила, а больше ни-ни. Я сколько раз говорила, чтобы не оставляли здесь спиртное!
- Попробуй тут без него в одиночке этой, - вставил мужчина.
- Никто не заставляет! Что стоишь? Одевайся! И быстро! Тебя гримировать час как минимум. А в одиннадцать нам павильон дают!
- А что надевать?
- Что хочешь, какая разница? Тебя там переоденут.
Маша ушла в спальню, судорожно перебирала вешалки в шкафу и никак не могла выбрать что-нибудь подходящее.
- Поторапливайся! Эй, как там тебя?
- Маша, - ответила та, натягивая тесноватые джинсы.
- Ну так торопись! Маша-простокваша… Господи, навезет всякого добра…
- Он у нас натура творческая. Порывистая, - усмехнулся мужчина.
- Ага. А мы его порывы расхлебывай…
Маша застыла, слушая эту перепалку. И оскорбительное "Маша-простокваша". Ее так никто никогда не называл. Даже в детстве не дразнили. Все, что они говорили друг другу, предназначалось ей, Маша это чувствовала. Зачем они ее обижают? Ведь ее привез сюда сам! Это должно было окружать ее неким ореолом, так она думала. А здесь откровенное хамство какое-то…
- Ну где ты там? Слава тебе господи, вышла! Не прошло и часу. И что он в ней нашел? - спросила каланча у мужчины и, не дожидаясь ответа, направилась к выходу.
Внизу их ждал синий "форд".
- Садись на заднее сиденье, туда, в угол, - приказал мужчина и сел рядом с Машей. Женщина заняла место возле водителя.
- Гони, Андрюха, что есть мочи! Горим синим пламенем!
Они мчались по московским улицам, водитель отчаянно нарушал правила, обгоняя то справа, то слева, то вообще выезжая на встречную полосу и там опять кого-то обгоняя. Он бесконечно сигналил, выкрикивал в окно ответные матюги… У Маши голова пошла кругом. Ее начало тошнить.
- Мне… плохо! Остановите, пожалуйста, - жалобно попросила девушка.
- Ага! Сейчас! Может, ты думаешь, что едешь в карете "скорой помощи"? Плохо ей! А кому сейчас хорошо?
Эта тетка просто гестаповка какая-то, подумала Маша, едва сдерживая спазмы.
- Эй, Марго, она сейчас блевать начнет! - мужчина на всякий случай отодвинулся от Маши.
- С чего это? Беременная, что ли? Нам только таких не хватало. Ты там дурака не валяй! Мы противорвотные средства не рекламируем. У нас нынче другая программа.
- А… где Арнольд Теодорович?
- Зачем он тебе?
- Я., поговорить с ним хотела…
- Успеешь еще. Наговоришься, - недобро усмехнулась женщина.
Арнольд Теодорович сидел в своем кабинете, слушая доклад начальника службы безопасности, Алексея Смирнова.
- Григорий приехал дневным автобусом, отправился домой. И выяснилось, что его жена пропала.
- Как пропала?
- Оставила записку, что уходит от него. Чтобы он ее не искал.
- Нормально! Вот до чего бабу довел! Куда же она делась?
- Григорий считает, что она у вас. Что вы ее прячете на одной из наших квартир.
- Кретин! С чего он чушь такую придумал?
- Говорит, вы заставили его согласиться на то, чтобы его супруга побыла пару недель вашей… секретаршей.
Арнольд расхохотался.
- Вот идиот! Я его просто проверить хотел! Это же библейский сюжет. Господь проверяет преданность Авраама. Повелевает принести в жертву единственного сына, Исаака. А когда старец заносит нож над сыном, всевышний свое требование отменяет. Это же такая "проверка на дорогах"…
Смирнов кинул мгновенный взгляд серых глаз на шефа.
- …Нужна мне его баба! А то у меня их недостаток! Хотя, должен тебе сказать, Алина эта телка клевая. При случае я бы ее трахнул. Хороша штучка. Ну да не о ней речь. Так что Григорий?
- Как с цепи сорвался. "Береттой" размахался… Грозится вас убить, - после некоторой паузы закончил Алексей.
- Убить? Меня? Ты соображаешь, что говоришь?
- Я-то да. Да вот запись, послушайте. Это сегодня утром записано.
Он достал диктофон, нажал кнопку. Послышался голос Григория. Голос захлебывался от ярости.