– Ну что же! – Олег Петрович поднялся из-за стола. – Значит – искать Ольгу Антоновну? Значит – искать! Хорошо, что я захватил ее фотокарточку с места работы… Все легче будет. Надо будет, кстати, показать карточку ребятам из нашего отдела. Может быть, эта дама уже где-то засветилась и какие-то наводки на ее нынешнее местонахождение могут быть. А если нет… Ладно, посмотрим. Калинова Ольга Антоновна, мать ее так… Интересно, где она сейчас находится?..
– Интересно… – вздохнула Даша, – где сейчас находится наша Ольга?
Васик тоже вздохнул.
– Васик, – позвала Даша, – ты ничего не напутал?
– А что я мог напутать? – удивился Васик.
– Вообще-то, – заметила Даша, – твой рассказ лично у меня вызывает большие сомнения.
– Можно подумать, у меня мой рассказ не вызывает больших сомнений, – проворчал Васик.
– Давай – с самого начала, – потребовала Даша, – то есть, с того момента, как вы вернулись в наш мир.
Васик закатил глаза к потолку и тихонько простонал что-то.
– Десять раз ведь уже я тебе все пересказывал, – произнес он, – зачем в одиннадцатый-то?
– А затем, – наставительно проговорила Даша, – что, может быть, повествуя в одиннадцатый раз, ты вспомнишь что-нибудь, о чем не вспоминал раньше. Давай, давай…
– Какая паршивая квартира, – сказал Васик, приподнявшись с продранного дивана и оглядывая стены, оклеенные вшивенькими обоями.
– Сам же ее и снимал, – отозвалась Даша, – чтобы хачики тебя не могли найти. Конспиратор чертов… Ты давай рассказывай!
– Даю, – покорно произнес Васик и начал, – вылетели мы, значит, на дорогу. Я от резкой перемены событий мало что уже соображал… Едем, едем… Оглянулся – смотрю, джип с хачиками в столб врезался. Ольга с заднего сиденья мне и говорит – сбрось скорость, а то тоже влетишь куда-нибудь. Я сбросил скорость, а потом она еще что-то прокричала… Что-то вроде того – ищи меня там, где оставил. Я обернулся, чтобы уточнить, так сказать, высказывание… А ее уже не было в машине.
– Может быть, она выпрыгнула? – предположила Даша.
– На такой скорости?
– Ты же сбросил скорость?
– Ага, – криво усмехнулся Васик, – со ста шестидесяти до ста двадцати. Да не могла она выпрыгнуть! Я бы заметил! Я бы услышал! Я бы увидел ее, наконец, на дороге… И тем более, она исчезла сразу после того, как произнесла последнее свое слово… Я в ту же секунду оглянулся, а ее уже нет. За одну секунду, согласись, выброситься из машины на полном ходу… вряд ли возможно. Да и зачем ей было прыгать, когда все опасности уже были позади?
– Действительно, – вздохнула Даша, – незачем… Но куда она все-таки подевалась?
Васик пожал плечами.
– Я в тот день чуть с ума не сошел, – пожаловался он, – столько впечатлений, а тут еще и это странное исчезновение Ольги. Мрак. Дурдом.
– Дальше рассказывай, – скомандовала Даша, – и подробнее, пожалуйста.
– Пожалуйста, – эхом отозвался Васик, – я часа с полтора поплутал по городу… Ну, на всякий случай, чтобы следы спутать. А потом вернулся в тот кинотеатр, где оставил Ольгу. Там уже новый сеанс шел. Я дождался конца сеанса – чтобы включили свет – и прошарил весь кинозал. Никого там не было.
– Может быть, ты кинотеатры перепутал? – негромко проговорила Даша.
– Я что – совсем идиот?! – рявкнул Васик. – Один кинотеатр от другого не отличу?
Даша некоторое время молчала потом произнесла задумчиво:
– Помнится, когда ты на первом курсе учился, так один раз нажрался, что вместо автобуса влез в ментовский "газик". И сутки потом сидел в вытрезвителе.
Васик на это ничего не сказал. Он опустил руку, пошарил под диваном и извлек на свет божий бутылку пива. Ловко открыл ее зубами и сделал чудовищный глоток, опорожнив бутылку сразу на половину.
– К билетерам, кассирам, администраторам подходил? – поинтересовалась Даша.
– Кассир ничего не помнит – он спит там, за своей конторкой, – сказал Васик, – тем более, кроме центрального входа, там еще и два других есть… выхода. Чтобы зрители не толпились в дверях. Билетер, то есть этот… контролер пьяный был в уматину. Я от него ничего, кроме двух новых матерных выражений, не узнал. А администратора в тот день вообще на месте не оказалось.
– У зрителей спрашивал? – осведомилась Даша.
– Да там зрителей-то, – воскликнул Васик, – три с половиной человека. И потом… Я же тебе говорил, что другой сеанс уже закончился. Зрители давно сменились. Ну, спросил – только ничего мне никто не ответил…
Он вздохнул и в несколько длинных глотков допил бутылку.
– Потом к ней домой поехал, – снова заговорил он, – ну, там никого тоже нет. Звонил ей с мобильного – никто не отвечает… Куда она могла деться, то есть, просто ума не приложу…
– Да… – Даша вздохнула тоже, – и я ума не приложу. Где нам ее искать?
Васик повертел в руках пустую бутылку и поставил ее на пол.
– Надо в магазин идти, – сказал он, – пиво кончилось. И жрать нечего, кстати…
Он поднялся с дивана и пошарил в карманах. Вытащил бумажник, но там, кроме двух паспортов и двух десятирублевых бумажек, ничего не было.
– Мрак, – высказался по этому поводу Васик, – денег еще нет… Мне за квартиру пришлось выложить до хрена. Хозяйка, стерва такая, запросила предоплату за три месяца… Поняла, что мне срочно надо, так и вцепилась в меня. Несла какую-то чушь про волокиту… оформление документов… А как бабки свои получила, вмиг все оформила…
Даша какое-то время сидела молча, уставившись на Васика.
– Ты чего? – забеспокоился Васик. – Смотришь как-то… Странно.
– Васик, – придушенным голосом заговорила Даша, – ты что – когда договор оформлял, паспорт свой светил?
– Н-нет, – растеряно ответил Васик, – то есть – да… Показывал. И адрес ей дал – хозяйке – ну, там, где я прописан. Она сказала – так нужно. А что?
– Дурак! – воскликнула Даша.
– Почему это? – выпучил глаза Васик. – Чего ты ругаешься-то?
– Да нет! – яростно крикнула Даша. – Это я дура! Потому что доверила тебе съем квартиры! Ты хоть представляешь, что ты наделал?
Васик пожал плечами.
– Хозяйка знает, как меня зовут, – проговорил он, – ну и что тут такого?
– А для чего я тебе свой паспорт давала? – тяжело дыша, поинтересовалась Даша.
Васик вдруг охнул и хлопнул себя ладонью по лбу.
– Точно… – тоскливо пробормотал он, – козел я… Забыл совсем… Я все про Ольгу думал, да эта стерва – хозяйка – меня загрузила так, что ничего не соображал. Ну… и выпил еще лишнего.
– Я тебе говорила, чтобы ты договор на съемную квартиру на мой паспорт оформлял! – закричала Даша. – Неужели непонятно – твоя фамилия бандитам известна, а моя нет! Если тебя уже ищут – а то почти несомненно – то обзвонить всех лиц и все конторы, занимающиеся сдачей квартир – не так уж и сложно! Конечно, очень долго, но если подключить к этому делу достаточное количество людей, то дня за два-три можно управиться. Ты это понимаешь?!
– Понимаю, – вздохнул Васик, – не кричи… Я забыл просто. Как из головы вылетело… А теперь, что нам делать?
– Немедленно валить отсюда! – сказала Даша. – Чем быстрее, тем лучше!
– Валить… – повторил Васик, – а куда?
Даша снова опустилась в кресло, с которого вскочила, как только начала кричать, и мучительно застонала.
– Некуда нам бежать, – проговорила она, – судя по всему, ты, Васик, серьезных людей разозлил. Если они, узнав, кто у тебя отец, все же продолжали на тебя наезжать. А твой отец – как ты сам, наверное, догадываешься – не последний человек в столице. И наезжать на его сына – то есть, на тебя – могут только люди, которые чувствую за собой реальную поддержку…
– Да понимаю я все! – поморщился Васик. – Маху дал… Прости, Даша. Но ты сама понимаешь – Ольга пропала – у меня голова забита только этим…
– Алкоголем у тебя голова забита, – проворчала Даша, – алкоголем… и все. Думай теперь, куда нам бежать отсюда. Пока не нагрянули гости… Из солнечной страны Кавказии…
Несколько минут Васик напряженно размышлял.
– Можно на отцовскую дачу, – проговорил он наконец, – под Москвой. Далеко – место глухое… Никого там нет.
– Место глухое… – передразнила Даша, – если дача твоего отца – неужели трудно будет тебя там отыскать?
– Трудно, – кивнул Васик, – дача не на отца записана, а на другого человека совсем. Тот ему за долги отдал эту дачу давным-давно. Отец вскоре после этого быстро стал подниматься – и за другими делами забыл про дачу. Так и не оформил на себя. А я частенько туда ездил… Там ведь это… сторож живет. Садовник еще и горничная. Отец все хотел на меня эту дачу переписать, но все с делами никак не может развязаться… Времени у него нет бумажками заниматься. А я почти каждый месяц туда ездил. Бабки отвозил садовнику, сторожу и горничной…
– Каждый месяц? – удивилась Даша. – Но почему я об этом ничего не знаю? Я думала, я твоя лучшая подруга…
Васик замялся.
– Ага, – догадалась Даша, – горничная?
Васик смущенно кивнул.
– Светка ее зовут, – сказал он, – рыженькая такая. Она вообще-то замужем за садовником, но тот… Ну, короче говоря, дурак он редкостный. Кроме своей своих цветочков и своего допотопного "Москвича", ничего знать не хочет. А Светка молодая…
– Ладно, – прервала разговорившегося Васика Даша, – поехали туда. Прямо сейчас. Времени терять нельзя.
Она решительно поднялась с кресла.
– А Ольга? – спросил вдруг Васик.
Даша застонала, схватилась руками за голову и снова опустилась в кресло.
– Ах ты, господи… – сквозь зубы пробормотала она, – как же нам теперь… Но ведь сидя на одном месте и от каждого звонка в дверь дергаясь, мы ей ничем помочь не сможем… Только себя погубим.
– Ольга – не простой человек, – задумчиво проговорил Васик, – мы найти ее не можем. А она нас – если захочет – найдет. Используя свои экстрасенсорные способности.
– Получается, что мы кидаем ее в беде, – явно не слушая Васика, сказала Даша.
В дверь позвонили. Васик и Даша вздрогнули одновременно. Даша даже тихонько вскрикнула.
– Ну вот, – прошептал Васик, – начинается…
Снова звонок – гораздо длиннее предыдущего. Васик поднялся с дивана и на заметно подгибающихся ногах подошел к двери.
– Кто там? – прокашлявшись, спросил он.
– Водопроводчики, – ответил ему хриплый голос с явным кавказским акцентом, – открывай, сука! А то дверь сломаем!..
– Сломают, – прошептала Даша за спиной у Васика, – дверь деревянная. Вылетит после первых двух ударов. Что нам теперь делать?
В двери снова позвонили. Васик отпрыгнул от двери, едва не сбив с ног Дашу.
– На балкон, – обернувшись, шепнул он ей, – в этом доме балконы соединены лестницами. На случай пожара. Выберемся на крышу, оттуда – через другой подъезд на улицу. Поймаем тачку и – на дачу сразу…
Схватив оторопевшую от слишком резкого поворота событий Дашу за руку, он потащил ее к балконной двери.
Прошло не менее десяти минут – и квартира, где только что были Васик и Даша наполнилась криками и топотом множества ног.
– Свалили, падлы… – прорычал огромного роста кавказец с бритой наголо головой, – через балкон. Армен нас убьет теперь… А ну быстро отсюда, пока соседи мусоров не вызвали!..
Проснуться и не знать – где ты и что ты – человек, тумбочка или, допустим, каменная кладка церкви на крови: согласитесь, довольно странное пробуждение.
Некоторое время я лежала, не открывая глаз, пока в памяти не всплыли имя мое и фамилия – Калинова Ольга Антоновна.
Да-да… "Последний день Помпеи", жуткая погоня, прорыв в наш мир… Машина Васика… Кинотеатр! Я должна быть в кинотеатре.
Открыв глаза, я увидела белый потолок. Несколько минут я лежала, не двигаясь – совсем не ощущая в своем теле каких бы то ни было сил. Довольно поганое состояния – чувствовать, что с трудом могу пошевелить рукой – настолько я ослабла.
"Что же это я? – вдруг пришло мне в голову. – Ведь я же использовала всю свою энергию на то, чтобы прорваться из того измерения, куда занесла меня моя галлюцинация в свой мир. Интересно, сколько я буду восстанавливать силы. И еще кое-что мне интересно – где я все-таки нахожусь?"
Мне все-таки удалось приподнять голову и осмотреться. Как выяснилось, я лежала на койке – судя по всему – в больничной палате. Кроме меня в палате находились еще трое – маленькая старушка с лицом похожим на печеное яблоко, толстая женщина средних лет с большой копной грязных обесцвеченных волос на голове и юная девушка – почти девочка, бритая наголо и такая худенькая, что казалось, будто из ее тельца вытащили скелет, оставив лишь тонкую почти прозрачную оболочку.
Старушка и толстуха молча лежали на своих койках, а девочка, что-то бормоча себе под нос, металась из одного угла палаты в другой – словно ее гоняли беспутные струи сквозняка.
"Странная какая-то больница, – подумала я, – от чего здесь лечат? Это случайно не…"
Дверь медленно отворилась, и в палату величаво вплыл очень толстый немолодой мужчина в белом халате с гладко выбритой головой. Когда он подошел поближе, я поняла, что ошиблась – голова его была не выбрита, а просто-напросто лыса – как моя коленка.
Заметив, что я смотрю на него, мужчина направился прямо ко мне. Позади него собачьей побежкой бежали два здоровенных лба в белых халатах.
"Санитары, – догадалась я, – та-ак… кажется, я начинаю уже понимать, куда я попала".
Величавый щелкнул пальцами, и тут же рядом с моей койкой возник стул – я даже не успела заметить откуда он появился.
– Вот и чудненько, – проговорил величавый, усаживаясь на стул, – как вы себя чувствуете?
Неважно я себя чувствовала. Я так и сказала ему:
– Неважно…
– А вы ложитесь, ложитесь… – заботливо уложил мою голову на подушку величавый, – вы еще очень слабы, вам отдыхать нужно… Как ваше имя?
– Калинова Ольга, – чуть было не ответила я, но сдержалась. Кавказцы, конечно, разыскивают Васика. Но они видели и меня, и Дашу вместе с ним, так что… поостерегусь я пока свое имя называть.
Разыграю пока временную амнезию. Осторожность никогда не повредит.
– Не помню… – простонала я, – ничего не помню. Какой сегодня день?
– Понедельник, – ответил величавый и посмотрел на часы, – половина третьего пополудни. А вы, уважаемая, что – совсем ничего не помните или?..
Понедельник! Плакала моя работа… Впрочем, какая мне сейчас работа. С постели подняться не могу.
– Совсем ничего не помню, – подтвердила я, – где я нахожусь? Как я сюда попала.
– Ну, это я вам с удовольствием расскажу, – ласково улыбаясь, проговорил величавый.
Прежде чем начать мне что-либо рассказывать, он достал из внутреннего кармана пиджака, который оказался у него под халатом, курительную трубку, но курить не стал, просто стиснул мундшук зубами, словно так ему было бы удобнее говорить.
– Вас привезли к нам санитары скорой помощи, – произнес величавый.
К нам? Куда это к нам?
– Где я? – снова простонала я. – Кто вы?
– Вы находитесь в районной психиатрической больнице, – с готовностью подсказал мне величавый, – а я – главный врач этой больницы. А зовут меня Никифор Никифорович. Правда, сомневаюсь я, что вы запомните мое имя… учитывая ваше-то состояние…
Запомню, запомню…
– Итак, – продолжал величавый главврач районной психиатрической больницы Никифор Никифорович, – санитары скорой помощи сказали, что вас нашли в зрительном зале кинотеатра… К сожалению, не помню, как назывался кинотеатр. Вы находились без сознания, а граждане, которые скорую помощь вызывали, вас в сознание привести никак не могли. В машине скорой помощи с вами случился какой-то припадок, вы стали буйствовать, в результате чего вас пришлось даже привязывать к койке. Ну, а после проверки вашей крови на содержание в ней наркотических веществ, вас привезли к нам. Так как никаких наркотических веществ в вашей крови не нашли.
– Что со мной? – совсем умирающим голосом прохрипела я. – Чем я больна?
– Пока еще я не определил точно диагноз, – сказал Никифор Никифорович, – но, судя по всему… Налицо все признаки нервного истощения. Да-да! – он взял меня за руку и участливо склонил голову. – Именно нервного истощения. Временная амнезия, невероятная слабость…
Знал бы ты, какие я нервные потрясения последние дни испытываю, говорил бы ты тогда про нервное истощения с таким трагизмом.
– Меня можно вылечить? – задала я самый идиотский вопрос, какой только могла придумать.
– Конечно! – горячо заверил меня Никифор Никифорович. – Конечно, можно! Поверьте мне – через пару недель вы будете совершенно здоровы!
Ну, пара недель, это ты, дядя, хватил. Через несколько часов я буду уже на ногах, а назавтра я отсюда уйду. Проблем с выпиской из больницы у меня не будет – документов у меня при себе никаких не было, а имя свое я им не называла. И правильно, кстати говоря, сделала.
– Вы, наверное, хотите меня спросить, – проговорил вдруг Никифор Никифорович и вынул трубку изо рта, – почему это я – главный врач больницы – а участвую в обходах больных, а?
Он наклонил голову и прищурился, глядя на меня с истинно ленинской лукавинкой. И, хотя мне было абсолютно неинтересно знать, почему главный врач этой больницы участвует в обходах, я все-таки спросила – больше, из соображений элементарной вежливости:
– Почему?
– Практика! – Никифор Никифорович поднял вверх толстый кулачок с зажатой в нем трубкой. – Практика, практика и еще раз практика! Я ведь, милочка, вижу людей практически насквозь. Вы знаете, профессиональный опыт, вкупе с известной долей одаренности и… не побоюсь этого слова… достаточно развитого воображения дают… поразительные, надо сказать, результаты. М-да… А видеть людей насквозь – это моя профессия, милочка…
"Интересный тип, – подумала я, – его бы самого кто посмотрел бы. По-моему, он неплохой кандидат на место пациента этой больницы…"
Величавый Никифор Никифорович снова щелкнул пальцами и один из санитаров помог ему подняться.
– Ну ладно, милочка, – проговорил Никифор Никифорович, – отдыхайте. Не буду вам мешать. Через час вам сделают укол глюкозы, а вечером будет еще один осмотр. Вот тогда мы с вами увидимся… и поговорим.
"Жду не дождусь", – подумала я.
А вслух сказала:
– Спасибо вам большое. Спасибо вам за все…
Никифор Никифорович еще раз ласково кивнул мне и, мельком осмотрев остальных пациентов в палате, вышел. За ним удалились и молчаливые санитары.
"Н-да, – вяло трепыхались в моей голове невеселые мысли, – вот так положеньице. Лежу в сумасшедшем доме, совершенно без сил, да еще и в рабочее время. Конечно, ни мое начальство, ни Васик с Дашей не знают, где я нахожусь… Ну, ничего. Для восстановления сил мне необходимо только несколько часов. Сейчас я сосредоточусь… В палате тихо, так что никто мне не помешает сосредоточиться…"
Я приготовилась уже сделать глубокий вдох и закрыть глаза, как вдруг пронзительный вой взметнулся к высокому потолку палаты.
Повернув голову, я увидела, что кричит девочка со стриженной головой. Она забилась в угол и, стиснув руками виски, самозабвенно орала. Когда я всмотрелась в ее лицо, мне стало немного не по себе – лицо девочки было совершенно спокойно – будто это она не издавала нечеловеческие вопли, а напевала вполголоса спокойную песенку.
– Началось, – донесся до меня хрип откуда-то сбоку.
Это была толстуха.