* * *
На работу я, конечно, не поехала. Позвонила, сказалась больной и взяла отгул за свой счет. Даша только что укатила на такси в своему Владимиру Михайловичу Пронину – дядя Володе, а я поехала к дому номер двадцать пять – на этот раз на метро – общаться с бабушками.
Васика мы оставили дома, поскольку ни к Владимиру Михайловичу, ни, тем более, к бабушкам, ему лучше было не соваться. Васик с нашим решением и не спорил. Он тут же улегся на диван и уснул.
Надо думать, так и проспит до вечера – надо же ему набраться сил после вчерашней грандиозной пьянки.
Я выбралась из станции метро на поверхность и огляделась. Ага, вон тот самый дом, где живет Нина. Вот ведь какая удача – от станции метро всего несколько минут идти.
Я быстро преодолела расстояние до Нининого дома, вошла во двор и направилась к нужному мне подъезду. Потом немного замедлила шаги и прищурилась, пытаясь рассмотреть...
Кажется, там сидели на лавочке какие-то бабушки... Да-да! Те самые, которые мне нужны. Вроде подходят по пьяным описаниям Васика. Он говорил, что они пили с ним водку...
Я присмотрелась и открыла от удивления рот – бабушки на лавочке действительно хлестали водку. Причем прямо из горлышка бутылки. Вот это да!
Усмехнувшись, я подошла поближе и вся картина открылась мне. Тут уж я никак не могла удержаться от изумленного восклицания.
Бабушки развалились на лавочке в позах отдыхающих разбойников. Ситцевые платочки сбились с седых голов, пальто были расстегнуты и обнажали нечистое нижнее белье фасона сорок пятого года. В сгнивших остатках зубов старушки сжимали сигареты, под лавочкой стояла большая литровая бутыль дорогой водки, полуторалитровая бутылка "Пепси" и новенький, явно только что купленный магнитофон, из динамиков которого неслись надрывные звуки какой-то варварской песни:
– Мы бежали-и-и-и из зоны-ы-ы-ы, замочив вертухая-а-а-а, мы бежали-и-и-и из зоны-ы-ы-ы, покати нас шаро-о-о-м!!! По тундре-е!..
– По железной дороге-е!!! – немедленно начали подвывать под припев бабушки, не выпуская из ртов тлеющих сигарет. – Где мчится поезд "Воркута-Ленингра-а-ад"! Мы бежали с тобою-у-у... уходя от погони-и-и... а шта-абы нас не настигну-у-ул... пистолета разряд!!!
В радиусе сотни метров вокруг бабушек не было ни детей, ни привычно гуляющих пенсионеров – никого.
– Вот это да, – снова пробормотала я себе под нос, подходя ближе.
Когда я приблизилась вплотную, одна из бабушек, отхлебнув из бутылки водки, хрюкнула и завалилась на бок.
– Дура ты, Сикуха, – отреагировала на это ее подруга, – пить не умеешь, старая дура, а туда же... Смотри на меня – как надо...
Старушка раскрутила бутылку водки и опрокинула вскипевшую жидкость себе в глотку.
– В-вот так, лахудра позорная... – икнув, проговорила она и, неожиданно закатив глаза, обмякла на лавочке.
– Готовы, бабули, – констатировала я и выключила магнитофон.
Наступила желанная тишина, но наслаждаться ей у меня не было времени. Присев на корточки возле одной из уснувших старушек, я закрыла глаза, погрузившись в транс. Потом установила контакт между сознанием бабушки и своим сознанием и начала...
Поиск необходимой мне информации напоминал поиск нужного файла в компьютерной памяти, только вот возникавшие в процессе поиска воспоминания наслаивались друг на друга, образовывая отвратительную мешанину.
К тому же – чем ближе я приближалась к той информации, которая меня интересовала, тем явственнее я стала ощущать страх спящей бабушки перед этим загадочным дядей Моней. Страх становился все сильней и самое неприятное было в том, что он в полном своем объеме передавался мне.
Когда имя "дядя Моня" стало вызывать в иссушенном старостью и антиобщественным образом жизни мозгу старушки определенные ассоциации, я почувствовала, что сознание старушки инстинктивно сопротивляется мне, будто кто-то давным-давно наложил строгий запрет на воспроизведение всяких сведений о дяде Моне.
Напряжение нарастало с каждой минутой и я уже всерьез подумывала о том, чтобы прекратить свои опыты с целью отдыха, и только понимание того, что другого такого удобного случая мне может не предоставиться, заставляло меня работать дальше.
Временами чудовищное напряжение и многократно усилившееся чувство страха доводили меня до того, что я едва удерживала себя от мысли – в эту же секунду бросить все и бежать подальше отсюда.
И навсегда забыть это имя – дядя Моня.
Главное для меня было сейчас – узнать, где искать этого странного человека, и когда я получила эту информацию, я поспешно вышла из транса, уже почти теряя сознание.
* * *
Я пришла в себя, сидя на мокром асфальте рядом с лавочкой. Бабушки мирно спали, а вокруг лавочки стал собираться народ – судя по всему, это были жители подъезда, рядом с которым все находились.
Я с трудом поднялась на ноги и, как могла, привела свою одежду в порядок.
Собравшиеся, с некоторой боязнью посматривали на бабушек, что теперь, полазив в бабушкиных воспоминаниях, я вполне могла понять.
– Чего это они? – проговорил кто-то. – Может быть, уже того... Перекинулись старушки?
Над толпой прошелестел почти неслышный, но вполне ощутимый вздох облегчения.
– Старушкам плохо, – выговорила я, стараясь не выдать охватившую меня дрожь слабости голосом, – неужели никто не может скорую помощь вызвать?
Ни один человек не двинулся с места.
– Девка, кажется, из той же компании, – раздался, наконец, чей-то злобный голос, – как это у них называется – пацанка-воровайка.
– Ага, – подтвердил кто-то, – наглая. Повадки те же – нажралась с ними, да уснула. Проснулась первая и сразу же права качать.
– Милицию надо вызвать, – сказал тот, кто назвал меня "девчонкой-воровайкой", – милиция, она живо разберется, кто есть кто...
При слове "милиция" одна из бабушек – я теперь знала, что ее зовут Сикуха – подняла голову и открыла глаза.
– Кому тут? – неопределенно, но угрожающе спросила старушка. – Я вам покажу, как мусоров вызывать! Псы красножопые... Вот я вас!
Сикуха схватила пустую бутылку из-под водки и замахнулась с явным намерением не попугать, а разбить кому-нибудь голову. Толпа немедленно брызнула в стороны.
– Лохи, – констатировала только что очнувшаяся Никитишна. – зуб даю, опять за участковым побежали...
– Да клала я на него! – бесстрашно воскликнула Сикуха и запустила бутылку в ближайший палисадник.
Никитишна проследила траекторию полета бутылки и тяжко вздохнула:
– Бухнуть-то не осталось? – спросила она у своей подруги. – Сдохнешь, пока до магазина дойдешь.
– Есть! – усмехнулась ей в ответ Сикуха и достала из-за пазухи пузырек с какой-то мутной жидкостью. – Спиртяга! Высшая проба!
– Даешь!!! – пиратски хриплым голосом завопила Никитишна и вскочила с лавки.
И сделала несколько нетвердых шагов к затихшему магнитофону.
Сикуха, взявшаяся было за бумажку, которой был заткнут пузырек, вдруг перевела взгляд на меня:
– А тебя какого тут надо? – не очень-то вежливо осведомилась она.
Я повернулась и пошла прочь. Вслед мне полетел надрывный голос из магнитофонных динамиков:
– Дождик капал на рыло-о-о... И на дуло нагана-а-а... Лай овчарок все ближе-е-е... Автоматы стуча-ат... Я тебя не увижу-у-у... моя родная мама-а-а...
Глава 7
Оглушительный телефонный звонок вывел Васика из привычного для него в последнее время оцепенения – странного состояния постоянного пьяного полусна-полубодроствания. Васик еще несколько мгновений барахтался в темной жиже бредового сна, потом решительно открыл глаза и, тряхнув головой, шагнул к телефону.
– Алло, – услышал он, – Это ты, Васик?
– Я, – ответил Васик.
– Это Даша звонит, – сообщила телефонная трубка голосом Даши. – Почему у тебя голос такой?..
– Какой?
– Какой-то... Ты что – спал?
– Спал, – ответил Васик и вспомнил, что находится он в квартире Даши, и в этом самом Дашином звонке ничего удивительного нет. Просто она, скорее всего, желает осведомиться, как у него дела и что Васик намеревается делать дальше.
– Я поговорила с Владимиром Михайловичем, – сказала Даша, – все в порядке.
– С каким Владимиром Михайловичем? – спросил Васик и зевнул.
– Да что с тобой? – несколько повысила голос Даша. – Просыпайся! С каким Владимиром Михайловичем... С тем самым человеком, который как-то может нам помочь отыскать эагадочного дядю Моню. Теперь вспомнил?
– Ну да, – ответил Васик, – так что – где живет этот дядя Моня и кто он вообще такой?
– Пока ничего не знаю, – проговорила Даша.
– Ты же сказала, что все в порядке, – напомнил Васик.
– Когда сказала, что все в порядке, – терпеливо выговорила Даша, – я имела в виду то, что Владимир Михайлович согласился нам помочь. Я ведь предупреждала, что это долгая музыка – проверить человека по ментовским каналам. Тем более, что нам известно только имя этого самого человека. То есть – не имя, а скорее всего – прозвище. Кличка. Если это так, то отыскать человека по кличке, используя милицейские связи, все-таки возможно. Если, конечно, наш дядя Моня когда-то контактировал с ментами. В смысле – конфликтовал. Понятно?
– Ага, – ответил Васик, – а мне теперь что делать?
– То, что тебе говорили, – сказала Даша, – ничего не делать. То есть – делай, что хочешь, только не суйся, пожалуйста, к своей возлюбленной.
Васик некоторое время молчал. Потом заговорил снова.
– Не пойму я что-то ваши заморочки, – высказался он, – главное... Вы бы что-нибудь определенное мне сообщили, а то все намеки какие-то... Сами говорите, что дело это меня касается в первую очередь, а все сведения до меня доходят... в последнюю очередь...
– Не нервничай, – понизив голос, проговорила Даша, – я не могу сейчас тебе объяснять долго, я с улицы звоню. А насчет намеков, ты зря. В этом деле вообще почти ничего не понятно и не ясно. А о какой-то определенности и говорить не приходится. Тем не менее, Владимир Михайлович мне поверил и обещал помочь. И то – я долго ему расписывала все подряд и даже кое-что приврала для убедительности. И он согласился на помощь только из-за уважения к моему отцу, ну и... личной симпатии ко мне. Он меня, между прочим, называл своей приемной дочерью, когда я помладше была. У него своих-то детей нет... Ну ладно. Главное ты понял – не ходи с своей Нине. Ведь понял?
– Да, – помолчав, ответил Васик, – понял.
– Тогда до встречи, – сказала Даша, – я сейчас домой еду. Я тебя застану?
Васик пожал плечами, как если бы разговаривал с Дашей напрямую, без помощи телефонной связи, но потом спохватился и ответил:
– Даже не знаю. Наверное, все-таки нет. Домой поеду. Или прогуляюсь. Если что – звякните мне на мобильный. Ах да... мобильный-то я по пьянке посеял где-то...
– И документов у тебя нет никаких и денег тоже, – напомнила Даша, – права ты потерял. Так что – как будешь на машине по городу ехать, я мало себе представляю.
– Да ладно, – не беспечно, а как-то даже устало проговорил Васик, – в первый раз, что ли... Тем более, менты мою тачку уже останавливали – вчера. А снаряд в одну и ту же воронку дважды не попадает. Ну, по крайней мере – в один и тот же относительно краткий промежуток времени.
– Как знаешь, – отозвалась Даша, – в любом случае... Слушай, лучше домой поезжай. Так мы тебя с Ольгой найти сможем, если что.
– Ладно, – снова сказал Васик, – как, кстати, у Ольги дела? Она вроде собиралась потолковать с моими старушками-алкоголиками?
– Не знаю, – ответила Даша, – как у нашей Ольги дела, но уверена, что все нормально. Это же все-таки – наша Ольга... Она обещала тоже – после того, как закончил свои дела – приехать ко мне, где мы все и встретимся.
– Ага, – неопределенно сказал Васик.
– Ну, пока, Васик.
– Ага, – снова сказал Васик, – пока.
И положил трубку.
Васик отвернулся от телефона, сунул руки в карманы, чтобы найти сигареты – и вдруг открыл, что он уже полностью одет, хотя, кажется, раздевался, когда ложился спать.
Или нет?
Пытаясь вспомнить, раздевался он или нет, или, может быть, он успел одеться еще до телефонного звонка... – Васик, гремя ботинками прошел к комнату и опустился в кресло. Сигареты вдруг обнаружились по подлокотнике, пепельница стояла под ногами.
Закурив, Васик снова прикрыл глаза.
Несколько минут он не видел ничего. Потом над его головой легко потянуло сквозняком, шевельнулись волосы – и привычно кольнуло сердце. А через неопределенной длины отрезок времени он уже медленно брел вдоль по сумрачному коридору, где из-за клубящейся темноты невозможно было разглядеть потолок, а по стенам – тесно были развешаны множество старинных портретов, на которых тысячи художников всех народов и времен изображали одно и то же лицо – точеными чертами, изумительной бледностью и красотой, тяжелыми прядями черных-черных волос – напоминающее лицо призрака прекрасной принцессы из древней легенды, сложенной тогда, когда то, что сейчас называется Европейским континентом, было под властью золотопанцирных воинов Атлантиды.
– К чертовой матери, – вслух проговорил Васик и поднялся с кресла, – домой – так домой. Чтобы со мной можно было бы как-то связаться. Но сначала я должен заехать к моей Нине. Что-то сказать и... И наконец посмотреть квартиру, где она живет. А то...
Он прошел к входной двери, оглянулся в поисках ботинок и вспомнил, что уже полностью одет.
– Нет ничего хуже неопределенности, – снова сказал, обращаясь к своему отражению в высоком зеркале, покрывающем одну из стен в прихожей, – так что... Меня можно понять. Но не заехать к Нине я не могу. Я ее уже сколько не видел. И цветы послал... – добавил он, будто перед кем-то оправдывался.
Он вышел из Дашиной квартиры, захлопнул за собой дверь и поморщился от слишком громкого звука звякнувшего английского замка.
Потом спустился вниз и уже через несколько минут катил на своей машине по направлению к дому, где жила его возлюбленная – Нина Рыжова.
* * *
Пространство перед подъездом напоминало поле битвы. Лавочка, на которой Васик недавно выпивал с двумя старушками-уголовницами, была перевернута. Неподалеку от нее валялась разбитая бутылка из-под водки, смятая в бесформенный блин пластиковая бутылка из-под "Пепси-колы". Органично дополняли картины останки растоптанного магнитофона, оторванная нарукавная нашивка "МВД России" и обширная, словно Каспийское море, лужа розово-зеленоватой блевотины.
Васик остановил свою машину у бордюра, вышел и остановился, недоуменно покачивая головой.
– А что здесь бы-ыло... – раздался вдруг рядом с ним печальный голос.
Вздрогнув от неожиданности, Васик обернулся и увидел неизвестно откуда появившегося пенсионера с грустными глазами, из той породы пенсионеров, которые постоянно неизвестно откуда появляются возле остановившихся с какой-либо целью прохожих и начинают рассказывать им последние новости околодворового значения, хотя их никто, кажется, об этом не просит.
– А что здесь, собственно, произошло? – поинтересовался Васик, закуривая сигарету.
– О-о-о! – тихонько подвыл пенсионер с грустными глазами. – Просто кошмар тут был! Вы, молодой человек, наверное, нездешний? Ну, я имею в виду – не из этого двора?
– Нет, – сказал Васик, – я не из этого двора.
Он поднял голову и взглянул на окна, которые вполне могли бы оказаться окнами квартиры Нины.
"Погожу немного, – подумал Васик, – соберусь с мыслями и... с духом соберусь. Покурю. Через пять минут пойду к ней"...
– Ну, – проговорил пенсионер с грустными глазами и оперся о свою палку в знак того, что рассказ будет длинным и утомительным для самого рассказчика, – если вы, молодой человек, не из нашего двора, то вы, конечно, не знаете, какие тут у нас проживают личности. В пятидесятой квартире. Не знаете?
– Нет, – сказал Васик, не сводя глаз с окон.
– А ведь это форменные бандитки, – сообщил пенсионер и заглянул своими грустными глазами в лицо Васику, – из пятидесятой квартиры-то... С виду и не скажешь – совсем старенькие бабушки, а как только поговоришь с ними... У нас их весь дом боится. Сантехник как-то полез к ним на бутылку денег просить, а они ему морду набил и, да еще и все деньги отобрали, которые у того с собой были. Так вот... – пенсионер причмокнул беззубым ртом и продолжал, – сегодня эти две старые бандитка напились. Непонятно, откуда взяли денег, но напились капитально. Одна даже... одну даже вырвало прямо здесь у подъезда. Безобразничали, песни орали... И даже... – тут пенсионер понизил свой голос до доверительного шепота, – предлагали мне вступить в с ними в интимную связь – когда я здесь рядом совершенно случайно проходил...
"А ведь я совсем не знаю, – думал Васик, не слушая, о чем рассказывает ему пенсионер с грустными глазами, – Нина замужем или нет... Может быть, она замужем. Или живет с приятелем. Как это называется – гражданский брак. Вообще-то, вряд ли – я же видел, как она возвращалась в эту квартиру рано утром после явно бурно проведенной ночи. Или... Вообще я ничего о Нине не знаю, но от этого не перестаю любить ее с такой силой, что кажется, будто у меня когда-нибудь сердце лопнет. Черт возьми, разве такое может быть? Никогда бы не подумал, если бы не случилось со мной самим"...
– А когда проснулись, стали безобразничать еще больше, – монотонно гундел пенсионер с грустными глазами, – напились спирта и принялись между собой драться. Одна другую укусила, а та, которая укушенная, схватила магнитофон и прямо магнитофоном по башке. Пришлось милицию вызывать, а то они все бы здесь разнесли. Но и участковому досталось. Все-таки погрузили этих бандиток в воронок и отвезли куда надо. Я вот теперь размышляю, может быть их в тюрьму посадят? Ведь за нападение на стража правопорядка могут и срок дать. Вот бы тогда весь дом свободно вздохнул. А то эти бандитки никому проходу не дают. Матерятся, как звери, а ведь тут и дети бегают и беременные женщины ходят. Вы как думаете, молодой человек, посадят все-таки наших бандиток или нет? А? Нападение, оно...
– Что? – переспросил Васик, переводя взгляд на замершего в ожидании ответа пенсионера.
– Вот, когда нападают на представителей власти, это считается... – начал снова задавать свой вопрос пенсионер с грустными глазами, но Васик опять не слушал его.
– А скажи мне отец, – вдруг спросил Васик. – Ты всех знаешь в этом доме?
Пенсионер, перебитый на полуслове, минуту обиженно молчал, потом все-таки выговорил:
– Двадцать лет живу здесь. Знаю кое-кого.
– А Нину Рыжову из сорок пятой квартиры не знаете? – спросил Васик.
– Ниночку-то? – наморщился пенсионер. – Из сорок пятой? Это вот в этом подъезде... Знаю. Я еще маленькой ее помню. В желтом платьице здесь бегала... Потом она, как совсем молоденькая была долго не появлялась в этом доме, а теперь, когда мать-то умерла у нее – живет.
– Одна живет? – сквозь зубы выговорил Васик.
– Зачем одна? – удивился пенсионер. – С мужем. Только болеет он у нее чем-то.
Васик скрипнул зубами так, что едва не вывихнул себе челюсть.
"Ладно, – подумал он, – муж... Муж он и есть муж... Все-таки препятствие, но что для меня это препятствия, если"...