- Если вы везёте меня к себе, то я не согласна! Я лучше на вокзале переночую!
- Лучше, чем что? - весело взглянул на неё Игорь.
- Лучше, чем под одной крышей с чужим мужчиной!
- А чего вы взяли, что я везу вас под свою крышу? - хмыкнул он, и Людмиле стало неловко. - Вообще-то я хотел вас к своим старикам отвезти, они на даче живут в Луговой. Переночуете, поживёте денёк на свежем воздухе, от шока оправитесь, может быть, телефоны нужные вспомните…
- Я помню уже, и домашний, и рабочий, и мобильный Аркадия. Только что в том толку? Всё равно муж раньше завтрашнего вечера в Москву не вернётся - он сегодня поездом выехал. И в том, чтобы сейчас его ставить на уши не вижу смысла.
- Ну, вот и поживёте пока спокойно у моих стариков, - кивнул Игорь.
Посёлок, куда её привёз Захаров, оказался очень уютным: с высокими старыми деревьями, аккуратными улицами, застроенными разномастными некичливыми домами. Бревенчатый домик, возле которого остановилась их машина, был очень мил и утопал в зелени: в кустах сирени, жимолости, в каких-то причудливых вьюнах, скрывших забор под навесом из широких, сердечками, листьев и украсивших его поверху белыми пушистыми султанчиками соцветий. Никаких грядок Людмила, оглядывая участок из-за забора, не увидела - трава, цветы и дорожки, сложенные из круглых древесных спилов.
- Анна Николаевна! Сергей Савельич! - крикнул Игорь, и она удивилась. Она успела решить, что старики - это его родители. А он, выходит, привёз её к чужим людям.
Из-за дома показалась полная женщина лет за шестьдесят, вытиравшая руки передником.
- Ой, Игорёк приехал! - обрадовалась она. Потом заметила Людмилу и улыбнулась уже ей. - Здравствуйте! Ты с гостьей сегодня?
- Это Людмила, - объяснил Игорь, пропуская Людмилу вперёд. - У неё неприятности и ей нужно где-то побыть до завтрашнего вечера. Анна Николаевна, можно у вас?
- Да хоть пусть всё лето живёт, - всплеснула руками Анна Николаевна. - Комната всё равно пустая стоит, ты же всё никак к нам не соберёшься!
- Анна Николаевна, ну дела никак не отпускают, вы же знаете, - приложил руки к груди Игорь. - Сейчас сплошь ремонты, самый сезон!
- Ох, Игорёк, всё равно всех денег не заработаешь, - шутливо пихнула его в плечо хозяйка. - До завтра-то хоть побудешь?
- Не могу, Анна Николаевна, вот честное слово, никак, - повинился Игорь. - Но окрошку вашу останусь поесть!
- Ну что прикажете делать с этими мужчинами? - спросила Анна Николаевна у Людмилы, как бы приглашая её в сообщницы. - Одна еда на уме! Мой Савельич тоже, пока не поест, ни о чём другом и думать не может! Проходи, негодник, и знакомую свою приглашай. Проходите, Людимила, хотите, я вам сарафан дам переодеться? Сейчас Савельич вернётся, как раз за стол и сядем.
- А где он, Анна Николаевна? - спросил Игорь, пропуская Людмилу в дверь веранды. Дверь состояла из стеклянных прямоугольников, вставленных в некрашеную, но покрытую лаком деревянную раму. Сама веранда изнутри была обшита деревянными планками, тоже не крашенными, а лишь гладко отполированными.
- Да в магазин за хлебом пошёл. Ты же знаешь, он окрошку только с "Бородинским" признаёт. Да вы руки мойте, садитесь. Я вам малины дам.
Людмила сменила свою пахнущую бедой одежду на свободный ситцевый сарафан, выданный ей хозяйкой. Он был великоват, пришлось подвязывать поясом и скреплять булавкой лямки, но зато - чистый. Переодевшись, она помыла руки под притулившимся в углу веранды краном. Потом села за круглый, покрытый светлой клеёнкой стол. Съела несколько крупных, сизоватых, словно подёрнутых дымкой, ягод поданной хозяйкой малины. И вдруг ощутила такой покой, который ощущала, наверное, в детстве. Она попыталась вспомнить, когда же ей так хорошо, так покойно было в последний раз, но тут в двери вошёл крупный старик, и всё завертелось. Старик принялся обниматься с Игорем, Анна Николаевна начала знакомить его с Людмилой, объяснять, что это подруга Игоря, что она поживёт у них с недельку, Людмила пыталась объяснить, что она не подруга и поживёт до завтра, но никто никого толком не слушал. Потом все как-то расселись за столом, Анна Николаевна разлила по глубоким керамическим мискам окрошку. И когда Людмила откусила от ржаной горбушки и съела первую ложку пахнущей зеленью, щиплющей язык и отдающей хреном окрошки, ощущения покоя вернулось. И ей действительно захотелось пожить здесь недельку. Пусть даже её при этом принимают за подругу мастера Игоря, "мужа на час".
Глава 2
Как ни хотелось ему задержаться у стариков, Игорь заставил себя уехать. И не только потому, что работа завтра на объекте начиналась с семи утра. За выходные, пока заказчик с семейством жил у знакомых на даче, требовалось сменить трубы, установить унитаз с бачком, выкинуть старую ванну и взамен смонтировать душевую кабину со всем сопутствующим оборудованием. Возня предстояла глобальная, Игорь даже позвал в напарники Серёгу-слесаря, который как раз находился в межзапойном периоде, а значит, был на пике собственной формы. И теперь ему ещё раз нужно было проверить, настроился ли напарник на ударный труд. Так вот, Игорь поспешно уехал от стариков не только из-за Серёги: он сбежал от Анны Николаевны, которая всерьёз решила, что Людмила - его женщина, и хлопотала над ней соответственно, и даже спросила шёпотом, не обидится ли та, что он её одну ночью оставил. Пришлось, рассказать Анне Николаевне всё, как есть. И про то, что знакомство у него с Людмилой весьма поверхностное, и про то, что поездом её чуть не задавило, и про то, что кроме него о женщине в ближайшие сутки позаботиться некому.
Анна Николаевна слушала, ахала, всплёскивала руками, с жалостью поглядывала на Людмилу, сидевшую на лавке у палисадника и подставлявшую лицо закатному солнцу, обещала присмотреть за бедняжкой. А потом вдруг выдала, что тем более нельзя её после пережитого ночью одну оставлять. И что они с Игорем - красивая пара. В общем, пришлось сматываться, пока не началось.
Игорь усмехнулся, поворачивая к московской кольцевой дороге. Ох уж эта Анна Николаевна, никак не угомониться! Всё старается ему невесту найти. Делает это наивно и трогательно, как бы невзначай рассказывая, что к соседке через два дома племянница погостить приехала, очень милая женщина, очень! Ветеринарным врачом работает. И не замужем. Или зазывая на свой день рождения какую-то свою бывшую коллегу с дочерью, недавно развелась с мужем-алкаголиком и теперь - совершенно свободна! Что-то такое она наверняка рассказывала и этим кандидаткам в невесты, потому что разведённая дочка коллеги за столом жеманничала со страшной силой, даже ножом орудовала, оттопыривая мизинец. И слова произносила особенным голосом, видимо, манеры демонстрировала. Игорь тогда не высидел до конца обеда и удрал по-английски, не прощаясь, отчасти понимая, отчего спился бывший муж этой дамочки. Да и вторая кандидатка, соседская племянница-ветеринарша, когда они встретились у магазина, поздоровалась с многозначительными интонациями и смотрела с вызовом, будто ожидая от него неких поступков.
Теперь вот старушка решила, что они с Людмилой пара. И так расстроилась, когда он объяснил, что женщина замужем! Хотя, конечно, муж у неё тот ещё гусь… Игорь хорошо помнил этого типа - на морде просто крупными буквами написано: "Я - очень важная персона!" Когда этот её муж открыл дверь и спросил барственным тоном "Вы к кому, милейший?", Игорь еле сдержался, чтобы не ответить "К супруге вашей, уважаемый". Он вообще не ожидал, что дверь откроет мужчина: звонила ему, договаривалась о работе и объясняла, что надо сделать, женщина. Он так и решил для себя, собираясь на вызов: очередной одинокой тётке потребовались в хозяйстве мужские руки. А может быть, и не только руки… Хотя нет, в случае с Людмилой уже по телефону было ясно, что у женщины на уме только замена смесителя.
Игорь усмехнулся, вспоминая все эти казусы, которые с ним случались за последнее время. Когда он подхватил чью-то идею про "мужа на час", подсмотрев в метро объявление и сделав подобное, но с номером своего телефона, и так же расклеив его на дверях вагонов, он как-то не подумал, что его поймут превратно. И в первое время даже злился, когда ему стали названивать женщины, уточнять игривыми голосами, насколько далеко заходят его услуги и намекать, что муж - это гораздо большее, чем вбитый гвоздь или отремонтированный кран. Одна такая "жена" попыталась расплатиться натурой, попросту скинув с себя шёлковый халат… Перед этим она сновала в этом халате из кухни и обратно, пока он собирал ей кухонные шкафчики, и нагибалась, демонстрируя вываливающиеся полушария грудей, и шептала томно "Ах, вы так красиво работаете, как артист! Обожаю мужчин, которые умеют красиво работать!" Потом она зазвала его в спальню "посмотреть, почему мигает бра". Он пошёл - может, и вправду мигает. Там хозяйка скинула свой халат и посмотрела на него призывно (не на халат, ясное дело, на Игоря). Пришлось сообщать ей скучным голосом, что он с заказчицами не спит, даже с такими, как она, неземной красоты. Так что извиняй, хозяйка, с тебя тысяча рублей.
Ох, и обиделась та дамочка! Просто пятнами пошла пунцовыми! Швырнула ему деньги, прошипела что-то про импотентов и "голубых", из-за которых нормальным бабам и жить не с кем. А он и не спорил. Голубой, так голубой. Импотент, так импотент. Вике он перестал быть нужен, так какая теперь разница.
На въезде с кольцевой в город образовался небольшой затор, и Игорь полз по соседству с ярко-жёлтым "Вольво"-кабриолетом. Верх машины был опущен, и было видно, что за рулём - мальчишка, раздувшийся от крутизны своей "тачки". Он вальяжно развалился в чёрном водительском кресле, небрежно придерживая руль левой рукой и пренебрежительно оглядывая своих менее крутых соседей по движению. "Что, сынок, папа подарил? Или тётенька богатая?" - усмехнулся одними глазами Игорь, перехватив один из таких взглядов "крутыша". "Интересно, как бы ты глядел, если бы тебя, такого лощёного, на годик к нам в детдом закинули на перевоспитание? Впрочем, чего это я. Живи, малыш, и радуйся, пока есть возможность".
На втором светофоре жёлтый кабриолет потерялся из виду, и Игорь тут же о нём позабыл, вернувшись мыслями к Людмиле. Точнее, к её супругу, который надувался так же, как этот юнец в кабриолете.
- Аркадий, это мастер, я вызвала смеситель поменять, - сказала тогда Людмила, появляясь за спиной этого типа. - Проходите, пожалуйста.
Игорь прошёл, слегка подвинув типа, который почему-то не спешил впускать его в квартиру и смотрел с подозрением. Поэтому Игорь решил его игнорировать.
- Показывайте, что делать, хозяйка.
- Меня зовут Людмила Богатова, - представилась она, и это было странно, обычно в домах, где он работал, ему не представлялись.
Людмила показала, что делать. Старый смеситель, страдавший серьёзным недержанием - вода подтекала и из вентилей, и из переключателя душа - нужно было сменить на новый. Новый, кстати, был очень удачным, с керамическими втулками и хорошим рассеивателем, дававшим тугие струи. И при этом - отечественным, а не дешёвой китайско-турецкой подделкой. Дорогой германский, или итальянский смеситель этому семейству, судя по облезлости остальной сантехники, явно был не по карману.
- Кто вам так удачно смеситель купил? Муж? - не удержался Игорь от похвалы, сразу простив её мужу надменную физиономию.
- Нет, что вы, Аркадий ничего в этом не смыслит, он адвокат, - смутившись, объяснила ему хозяйка, как будто "адвокат" и "неумеха" - синонимы. - Это Василий, муж моей подруги, посоветовал купить. А просить его устанавливать как-то не удобно…
- Понятно, - кивнул тогда Игорь. - Вообще-то вам и раковину не мешало бы поменять, вон, треснула, может начать протекать.
- Да, наверное, заменю, может, чуть позднее. У нас и крышка на унитазном бачке расколота…
- Ну, так зовите, если что, сделаю. И купить помогу, - предложил Игорь.
Со смесителем он справился за час с небольшим, получил свои деньги, отказался от чая и оставил Людмиле визитку с телефоном. Он всегда так делал, чтобы клиент, в случае чего, мог его порекомендовать друзьям-знакомым. Впрочем, в этом случае ему ещё и хотелось, чтобы она ему позвонила. И не только из-за работы. У Игоря тогда мелькнула шальная мысль, что вот с этой женщиной можно было бы развить отношения дальше рамок "хозяйственного обслуживания". Наверное, душа требовала хотя бы такой компенсации пренебрежения, которым встретил Игоря её супруг. Супруг этот, кстати, так и не вышел из комнаты, полностью свалив на жену все "разборки" с мастером. А визитка эта сегодня вдруг всплыла вот таким вот странным образом… И он, пусть не сразу, но вспомнил миловидную заказчицу Людмилу Богатову.
И раз так уж случилось, что был он неподалёку, на Остоженке - оценивал одному деятелю, затеявшему евроремонт в бывшей коммуналке, во сколько обойдётся замена электропроводки - то отчего же не помочь, не подбросить женщину до дому, раз уж ей так не повезло. И вот - помог, ввязался в историю… Хотя, вполне вероятно, бабка эта, в метро, страдала каким-нибудь маразмом.
Игорь ещё раз вспомнил, как это было: Людмила смотрит на мелькающие вагоны и вдруг сначала деревенеет, а потом начинает плашмя валиться на пол, и он еле успевает её подхватить. Потом, понимая, что оставить её нельзя, а врача отсюда не дозовёшься, усаживает женщину на ступени близкой лестницы и обнимает за плечи, чтобы не падала. И тут к нему подходит плохо одетая бабка-побирушка.
- Сынок, дай бабушке на хлебушек!
- На, мать, возьми, - нашаривает он в кармане пятьдесят рублей.
- Спасибо, сынок, - старуха проворно прячет купюру где-то под вытянутой кофтой. - А я видела, что с твоей женой приключилось.
- Да, я знаю, она с платформы упала, - кивнул Игорь.
- Нет, её парень один толкнул. Щуплый такой, маленький, в майке растянутой. Толкнул, сумку выхватил и ушёл.
- Убежал, наверное? - уточнил Игорь, не очень-то веря, что старуха что-то там могла увидеть в этой толчее.
- Нет, ушёл. Спокойно, как будто он тут не при чём. Сумку тут вот обшарил, всё в пакет преложил, у него был с собой, зелёный такой, а сумку у стенки бросил. Это я её подобрала и отдала дежурной.
- Спасибо, мать. А как парень, говоришь, выглядел?
- Худой, маленький, на голове шапка эта, как они все носят, с козырьком…
- Бейсболка.
- Ага, она. Трусы такие длинные, до колен, майка чёрная, вся растянутая. А пакет - зелёный такой и буквы на нём: ФИН.
- А милиции рассказала?
- А что мне та милиция, зарплату платит? - поджала губы бабка, Игорь понял намёк и полез в карман.
- На, мать, тебе ещё полтинничек. Пацана, в случае чего, узнать сможешь?
- Пацана? Не-ет, он козырёк прямо на лицо надвинул. Вот шапку эту его узнаю. И пакет тоже.
Тут Людмила завозилась, приходя в себя, и Игорю стало не до бабки. А потом началась суматоха с тем, что Людмиле негде ночевать и её нужно куда-нибудь устраивать. И вот теперь, возвращаясь к себе на Живописную улицу, он опять вспомнил бабку. Интересно, померещилось старухе, или Людмилу действительно столкнули неслучайно? Какой-нибудь сволочной наркоман, таким вот образом добывающий себе деньги на "дозу"? Да, не повезло тебе, Людмила Богатова, не твой сегодня день.
* * *
Людмила лежала в чужой постели и не могла уснуть. Мешали сверчки за окном. Кровать, где она спала, стояла в крошечной комнатке под крышей, хозяйка назвала её "мансандрой". Так и сказала: "Людочка, я тебе в мансандре постелю", а ей и неудобно было поправить. Маленькое окошко под косым потолком по случаю жары было выставлено, и вместе с живительной ночной прохладой - да, это вам не Москва, где днём раскалённый асфальт не успевает остыть за ночь - в комнату проникали ночные звуки. Короткий кошачий мяв, перестук далёкой электрички. И многоголосое оголтелое цвиркание.
Сверчки звучали точно так, как цикады в Ставрополе. У них там был свой дом, и Люда летом, в жару, спала в саду на поставленной в винограднике железной кровати. И вот так же стрекотали сверчки, и воздух пах "ночной красавицей" - так бабушка называла мелкие белые цветы, которые будто светились в ночи и издавали одуряющий аромат.
Такой же аромат они издавали в ночь, когда к ней под виноград пришёл Аркадий. Ей было восемнадцать, она хотела стать учителем и перешла на второй курс местного педагогического института. Аркадию было двадцать пять, он учился на юриста и приехал в Ставрополь на преддипломную практику. Они познакомились в парке на дискотеке, весёлая смешливая провинциалка Людочка и серьёзный важный москвич Аркадий. Он пошёл её провожать тогда после танцев, и всю дорогу рассказывал, в каком престижном институте он учится, какие книги читает, с какими людьми знается и какими важными делами занимается. Людочка слушала его, замирая от масштабов открывавшейся перед ней личности. Масштабы были столь значительны, что Аркадий время от времени сам себя тормозил: "Ну, ты этого не поймёшь". Людочка не спорила. А мысль, что мог бы попробовать объяснить, вдруг бы и поняла, давила в самом зародыше - он взрослый, он москвич, он лучше знает. И продолжала слушать, кивать и ахать даже после того, как спотыкалась об это его "не поймёшь", изредка вставляя и свои рассказы об институте, о городе, о маме, школьной учительнице, о папе-водителе, об их доме и уютном дворике, где ей так славно спится в винограднике.
Людочка готова была вот так гулять с ним хоть до утра, но дома нужно было быть ровно в двенадцать, иначе папа мог в следующий раз не пустить на дискотеку. Такой у неё с отцом был договор. Аркадий проводил её до калитки, задержал на минуту и даже пытался обнять, но девушка выскользнула из его рук, понимая, что времени до "часа икс" уже не осталось. И действительно, большие настенные часы уже начали отсчитывать удары, когда она вбежала в дом. Отец хмыкнул, но ничего не сказал, и Людочка отправилась в виноградник грезить о сегодняшнем знакомом. Надо же, такой умный, взрослый, москвич, и весь вечер провёл с ней, Людочкой. Девчонки полопаются от зависти, Танька, вон, Сковородникова, так глядела, что будь Людочка соломенной, вспыхнула бы и сгорела! Она засмеялась в темноте и потянулась истомно, и тут перед ней возник Аркадий. Она впоследствии пыталась восстановить в памяти, как всё случилось, но там была какая-то каша из его бормотания, горячих влажных ладоней на её теле, сырых поцелуев, которыми он закрывал ей рот, тяжести его тела и пронзительной боли, которая заставила её закричать.
- Тихо ты! - зашипел Аркадий, скатываясь с кровати. - Предупреждать надо было!
"О чём это он?" - Людочка вынырнула из хаоса чувств и событий. Расставание с девственностью произошло так неожиданно и быстро, тело настолько переполнилось новыми ощущениями - одновременно пустотой и наполненностью, болью и лёгкостью, затишьем и бурлением - что она будто потеряла себя на несколько минут. "Накройся" - велел Аркадий, натягивая джинсы, и Людочка натянула покрывальце до самой шеи. Надо же, вот и случилось, она стала женщиной. А Аркадий, получается, теперь её муж.
- Аркаша, а когда мы поженимся? - спросила она, наблюдая, как парень, чертыхаясь, возиться с застёжкой.
- Что ты сказала? - вздрогнул он.