Майкл Майерс схватил меня за шиворот, высоко поднял над землей и вышвырнул из подворотни. У него была железная хватка. Не успел я подняться на ноги, как он уже стоял рядом со мной. Я попытался двинуть его в челюсть – если уж он меня швыряет, то и мне позволено. Но он поймал мое запястье, потом вновь обхватил за туловище и отшвырнул еще на несколько метров. Я снова попытался его атаковать, но с тем же успехом. Света с Горбанюком двигались за нами, фиксируя каждое наше движение. Постепенно во мне начал закипать гнев. Я все отчаяннее бросался на Майерса со сжатыми кулаками. И удары наносил все более яростно. Возможно даже, в эти минуты я был страшен. Но он неизменно уходил от удара, а потом швырял меня будто мешок с дерьмом.
– Крайский, беги! – крикнула Света.
– Встретимся завтра… – успел прокричать я в ответ, и в следующее мгновение вылетел из павильона.
Разумеется, я мог бы дождаться Светлану и Горбанюка, если бы мне этого хотелось. Но мне не хотелось.
Да, аттракцион они отгрохали что надо! Я посмотрел на часы. Было еще непоздно. Я отправился в один из местных клубов и проиграл в мини-гольф датчанину по имени Петерсен пять банок пива. Потом целый час кряду бросал мяч в баскетбольную корзину. Еще немного, и по меткости попаданий я бы превзошел самого Джабара.
Вечер был приятный – не жарко и не холодно. Легкая прохлада овевала тело, проникая сквозь шорты и шелковую рубашку. Интересно, где сейчас Аська? "Гамбургеры и сосиски" – то уже наверняка закрылись. Неожиданно, я почувствовал голод и принялся размышлять, где бы заморить червячка. Потом вспомнил об одном симпатичном ресторане, расположенном на берегу моря прямо под южными звездами. Столики стояли на площадках, которые террасами спускались к воде.
Я разыскал его, занял столик в непосредственной близости от моря и сделал заказ. Официант – белые брюки, белая рубашка и черная бабочка – неспешно удалился. Я посмотрел на воду, плескавшуюся почти у самых ног. В ней отражалась лунная дорожка, а чуть дальше начиналась кромешная тьма. Где-то там, за буйками, мы с Аськой недавно плавали на катамаране. Потом перед глазами снова возникла та фотография, которую я видел Лиловом зале "Блудного сына". Я оглянулся, посмотрел, не возвратился ли официант, и неожиданно увидел Симыну маму. Она сидела за столиком на самой верхней террасе. Меня будто током ударило. На ней было красивое вечернее платье и бусы из огромных жемчужин. Но может быть я ошибся? Я всмотрелся внимательнее. Да нет же, это она! Она!
Вот это номер!
Я нашел в себе силы подняться и направился в ее сторону.
– Добрый вечер.
Она повернула ко мне удивленное лицо, затем приветливо улыбнулась и спросила по-испански, чем она может быть мне полезна.
– Вы ведь мама Симы, не та ли? – Я растерялся.
Она снова заговорила по-испански, пожала плечами. К сожалению, она не понимает…
Голос тоже принадлежал ей. Либо мне пора на свалку, либо голос тоже принадлежал ей.
– Давно вы приехали?
Она сделала жест рукой, словно бы отстраняясь от меня.
– Давно вы приехали? – спросил я по-испански.
– Откуда?… Что за чушь вы несете?!… Я здесь живу.
Она отпила глоток кофе и воинственно посмотрела на меня. Чашка в руке не дрожала. В этот момент к ней подошел официант, и она расплатилась. Видимо, не пожалела чаевых, поскольку официант расплылся в улыбке и поправил съехавшую набок бабочку.
– Спасибо, госпожа Хуанита.
В голову мне ударила кровь.
– Извините, – пробормотал я, ретируясь.
Не может быть, пронеслось у меня в голове. Такое сходство. И голос! Значит, уже пора на свалку, черт бы меня подрал!
Она сделала еще глоток, затем отодвинула чашку и поднялась. Строго посмотрев в мою сторону, пошла к выходу.
Официант поставил блюдце с чашкой на поднос.
– Давно ее знаете? – спросил я у него.
– Кого? – не понял тот.
Я кивнул головой в направлении чашки:
– Госпожу Хуаниту.
– Сегодня познакомились, – сказал он. – Веселая женщина.
– Но она испанка?
– Простите?
– Я говорю, если судить по произношению, она испанка?
– Разумеется, в этом нет никаких сомнений, сэр. Мексиканцев, аргентинцев и прочих латиноамериканцев, мы всегда различаем.
Пора было возвращаться к своему столику. Но ноги мои словно в землю вросли.
– А я, по-вашему, кто? – спросил я.
– Простите?
– Ну, я имею в виду, судя по моему выговору, я кто?
– Думаю, албанец, сэр.
"Разогнавшись, Бык Крайский врезался в защищенный бок лошади. Однако ему не удалось поднять ее на рога. Проявив незаурядные способности пикадора, Отс-старшая уперлась копьем в сплетение мышц на спине Крайского. Бык Крайский взревел от боли. Показались первые капли крови…"
Поел я уже безо всякого аппетита, отправляя куски в рот в состоянии нервного возбуждения. Расплатился и бросился к первому попавшемуся телефонному автомату. Набрал номер Симыной мамы: никого. Внезапно я так рассвирепел, что окажись поблизости Майкл Майерс, я бы без сомнения сделал из него отбивную котлету. Но Майкла Майерса не было видно, и я пошел домой.
В коридоре на моем этаже стояли журнальные столики. На одном из них совокуплялась молодая парочка.
– Эй, привет! – крикнул мне парень, когда я вышел из лифта.
– Привет, – бросил я и побрел по коридору.
Потом застыл как вкопанный, обернулся. Да, трахаются у всех на глазах! Парень снизу, девчонка сверху. Вот дела!
– Чего вылупился? – спросила девчонка и дунула себе на челку.
– Фу, как грубо! – осадил ее парень. – Оказывается, ты не умеешь себя вести в общественных местах.
– А разве это общественное место? Это кровать. Все средиземноморское побережье – это большая кровать…
Дальше слушать я не стал. Когда я вошел в номер, Тролль сидел на телевизоре и болтал ногами. Болтать ногами – его любимое занятие. И тут я подумал, что зря наверное удивлялся совокуплению парочки в общественном месте. Куда парадоксальнее должна выглядеть ситуация, когда ты заходишь в номер, а там на телевизоре сидит призрак и болтает ногами.
– Малышка не появлялась? – первым делом осведомился я.
– Нет, не появлялась, из чего можно сделать кое-какие выводы.
– Что за гнусные намеки? – проворчал я.
– Кто-то, по-видимому, втрескался по уши. Малышка почувствовала это и исчезла.
– Ну вот еще!
– Нечего Ваньку валять. Ты прекрасно знаешь, что я прав.
– Тоже мне, провидец нашелся.
– Провидец не я, а Малышка. Она подобные вещи улавливает моментально. И потом, если это не так, объясни, пожалуйста, зачем мы до сих пор здесь торчим, тщательно скрывая свой впечатляющий успех от клиента?
– Я просто обещал найти Симу, обещал!
– Кому?
– Ее матери! Знаешь тут произошла одна странная вещь…
И я рассказал ему о недавнем происшествии в ресторане.
– Вот! – воскликнул Тролль, когда я закончил. – Вот!
Я не стал интересоваться, что он подразумевает под словом "вот!", и ему пришлось самому над этим задуматься.
– Ошибка исключена? – спросил он уже совсем другим голосом.
– Я не верю, что на свете могут существовать столь похожие друг на друга люди, – отозвался я.
– Да, но испанский язык!
Это, конечно, был довод.
– Когда-то она работала театральным критиком. Возможно, она специализировалась на испанском театре, отсюда и знание языка. Кто знает.
– М-м-м… постой, постой. – Тролль сосредоточился. – Нет, не выходит. Испания никогда не была законодательницей мод в театральной жизни. Античный театр – Греция, дель арте – Италия, Шекспир – Англия, Мольер – Франция, Станиславский – Россия, Бертольд Брехт – Германия… Так что… Если не считать корриды…
Мне почему-то вспомнилось наше первое дело в Берлине, когда мы с Джаичем охотились за криминальной группой "Фокстрот". Тогда мне казалось, будто я – гладиатор на ристалище. Теперь вот коррида. Меня это не устраивало.
– Коррида – это не театр, – возразил я.
– Не драматический театр, – согласился Тролль. – Не опера, не балет, не театр марионеток. Но это – театральное действо. Зрелище.
– Только не нужно утверждать, что, сказавшись театральным критиком, Отс-старшая имела в виду, что она – специалист по корриде… Кстати, здесь неплохие театры-кабаре, – спохватился я.
– Час от часу не легче! Театры-кабаре хороши повсюду. Ну и что с того?
– И все же это была она, – убежденно проговорил я. – К тому же и по телефону она не отвечает.
– Мало ли, – Тролль пожал плечами, – причины могут быть самыми разными. Скажем, обрыв на линии.
– Нет, тут ведется какая-то крупная игра. Постой… – Меня словно обухом по голове стукнуло. – А если в действительности со мной встречалась не мать Симы? Я имею в виду, тогда, в "Блудном сыне".
– Как это могло случиться? Ты ведь связывался по телефону именно с ней.
– А ответила не она.
– По-моему, ты теряешь всякое чувство реальности.
Я щелкнул пальцами, после чего указательный наставил на него.
– Она знала то, чего не должна была знать! Галаган исчезновение своей дочери держит в глубокой тайне. А Отс-старшая в разговоре со мной уточнила, что Варвара исчезла все же на несколько дней раньше, чем ее дочь. Как я раньше-то не сообразил?
– Стареешь, – скривил губы Тролль. Однако возбуждение передалось и ему. – Но кто же тогда встречался с тобой в "Блудном сыне"?!
– Хотел бы я сам это знать.
– Да, но ты ведь тогда рассказывал, что мать и дочь похожи друг на друга.
– Верно. – Я почувствовал, что теряю почву под ногами. – И это не может быть совпадением. Очевидно, все же, это была Отс-старшая.
– Есть и второй вариант, – подсказал Тролль. – На фотографии – не Отс-младшая. Если это была подставка, то подставка продуманная. Тогда спрашивается, кого мы вообще тут разыскиваем?
– Да, но ведь на той фотографии все же кто-то изображен! – в отчаянии возразил я.
– Естественно! На той фотографии изображена дочь подставки. А в школьном альбоме Варвары разве не было Симыной фотографии?
– Была. Правда, не такая удачная, в профиль, но была, так что и эта версия с дочерью подставки… и вообще, – я немного успокоился, – все это слишком мудрено.
– Мне это нравится! – взвился фантом. – Если на фотографии была настоящая Сима Отс, значит ты разговаривал с ее настоящей матерью. А если ты разговаривал с ее настоящей матерью, откуда ей было известно о том, когда пропала Варвара Галаган? Ведь по твоему же собственному утверждению, посол этот факт тщательно скрывал.
– Давай рассуждать логично, – предложил я. – Я ведь не Штирлиц. И квартира старшей Отс не явка в Цюрихе, которую провалили, когда туда направился Плейшнер.
– Не в Цюрихе, а в Берне, – попытался навязать мне дискуссию Тролль.
– Неважно! На встречу пришла, конечно же, настоящая Отс, беру свои слова обратно. А вот каким образом ей стало известно об исчезновении Варвары…
– Давай подумаем, могла ли она в принципе, обладая этой информацией, вести себя тогда искренне. – Тролль чиркнул спичкой об экран телевизора и прикурил трубку. – С Галаганом она была знакома, она сама об этом говорила. Если к тому же она не была причастна к исчезновению Варвары, то узнать об этом она могла только от посла или от его супруги. Значит с кем-то из них у нее сохранилась довольно тесная связь.
– Или она все же была причастна к исчезновению Варвары.
– Чушь! Мы ведь, к счастью, знаем, где сейчас Варвара и с кем.
– Но если она не причастна к исчезновению, если у нее действительно сохранилась связь с этим семейством, то почему же она об этом не рассказала? И даже сделала вид, будто ей неизвестно, работает ли еще папаша Галаган послом. Мало того, она очень удивилась, когда узнала, что работает. И это сегодняшнее загадочное превращение! Бред какой-то!
Я начал стягивать с себя рубашку. Пора было ложиться спать. Утро вечера мудренее. Разумеется, в ванную Тролль меня не сопровождал. Возвратившись, я снял шорты и растянулся на простынях.
– Нет, без корриды здесь не обойтись, – пискнул Тролль. Он, видимо, еще не наговорился вдоволь. – Театральная критикесса, к тому же отличное владение испанским… Безусловно, это натура более сложная, чем может показаться на первый взгляд. Придется во что бы то ни стало изучить драматургию боя быков.
Он и в дальнейшем продолжал стоять на своем. Отсюда и появился в его записках персонаж под именем "Бык Крайский".
Я отвернулся от него и тотчас же уснул.
ГЛАВА 9
И на следующий день Малышка не появилась. Сколько времени можно шляться по музеям? Я лежал на кровати, вяло шевеля конечностями, и пытался воспроизвести в памяти хотя бы одну из картин Сальвадора Дали. Неожиданно дверь в номер распахнулась, и на пороге показался Горбанюк, ведомый за руки Соней и Лив. При этом каждая из норвежек буквально вжалась в него своей обнаженной грудью.
Вид у Горбанюка был слегка испуганный.
– У них что, бешенство матки? – прохрипел он по-русски.
– Очень может быть, – согласился я. – Во всяком случае они уже изнасиловали до смерти нескольких мужчин здесь в отеле. Так что берегись.
Словно в подтверждение моих слов, ладонь Лив легла на детородный орган Горбанюка. Норвежка скорчила недовольную гримасу. От пытливого взгляда Сони гримаса не укрылась. Они чмокнули моего незадачливого сослуживца в обе щеки, проговорили "бай" и со смехом ускакали.
– Ничего себе, – проговорил Горбанюк.
– Неужели после ночей, проведенных со Светланой, на тебя еще могут произвести впечатление столь невинные шалости?
– Что ты знаешь о Светлане?
– О ней разве нужно знать что-то особенное?
– Иди ты к черту!
– Нет, правда, когда я первый раз тебя с ней увидел, я было подумал, что у тебя бешенство папки. Надеюсь, Майклу Майерсу все же удалось прооперировать ей вчера гланды?
– Тебе лишь бы зубы поскалить. – Он раскрыл принесенную с собой синюю кожаную папку. – Получи и распишись. Надеюсь, в дальнейшем я смогу распоряжаться своим отпускным временем по собственному усмотрению?
Это был краткий отчет о деятельности банкирского дома Карас и какой-то бланк, заполненный доктором Мебелем. Я просмотрел отчет. Оказывается, банкирский дом Карас оперировал финансами исключительно в сфере порнографии: порнографические журналы, порноклубы, платные порнографические телеканалы, порнографические киностудии, гостиницы, куда стекалась публика с сомнительной репутацией, и т. д. и т. п. Годовой оборот оставался пока относительно небольшим, но дело было поставлено достаточно профессионально. Видимо, господин Карас умел выжать из женского тела максимум возможного. В последнее время банк перешел на более агрессивную инвестиционную политику, вкладывая деньги в порнобизнес не только в Испании, но и во Франции и в Португалии. Упоминалась даже Андорра.
В связи с тем, что я проявил интерес к почерку доктора Мебеля, сотрудник нашего представительства в Бильбао, работавший над отчетом, счел нужным уточнить, что доктор Мебель также относится к числу клиентов банка Караса. Ему принадлежал отель "Вавилон любви", являющийся по сути "домом свободной любви", но недавно Мебель оказался в весьма затруднительном положении, и, если бы не женитьба, и не свежие финансовые вливания из средств, принадлежащих супруге (теперь она является совладелицей отеля), не избежать ему окончательного краха, разорения, банкротства. В Лорет Мебель владел также виллой в фешенебельном районе. Адрес прилагался.
– Свободен, как птица, – обрадовал я Горбанюка. – В котором часу ты сегодня проснулся?
– Иди к черту!
Обращаться к Лили с просьбой о проведении еще одной графической экспертизы не имело смысла. И невооруженным глазом было видно, что открытку Варваре, а также записку, найденную у убитой в Аквапарке девушки, написал именно доктор Мебель. Я даже понял, почему почерк его с самого начала мне показался странным. Ведь он принадлежал иностранцу, рука которого больше привыкла к выведению букв латинского алфавита.
Минут через пятнадцать после ухода Горбанюка я окатил Тролля водой. Произошло это оттого, что он сделался просто невыносимым. Так ему хотелось, чтобы мы наконец занялись слежкой.
Появилась горничная, окинула взглядом лужу на полу, укоризненно покачала головой и принялась за уборку. При этом она елозила шваброй как раз по хрипящему, бьющемуся в судорогах Троллю.
Пару минут я наблюдал за этой картиной, потом бросил в рюкзачок ролики, томик Фицджеральда, "вокман" и занял позицию в центре холла.
К тому моменту, когда появилась Варвара в обнимку с мужчиной среднего роста, я успел проглотить несколько рассказов, прослушать "Одинокого человека" Элтона Джона и нацепить ролики.
Я посмотрел на часы, было двадцать восемь минут второго. Лицо человека, который обнимал Варвару, словно было вырублено из гранита топором скульптора эпохи неандертальцев. Другими словами, если исходить из предположения, что скульптура – это камень, от которого отсекли все лишнее, то в данном случае лишнего все же осталось достаточно. Очевидно, это и был доктор Мебель. Он что-то коротко бросил Циркулю, дежурившему у стойки. Тот согнулся чуть ли не в три погибели, выстрелив в хозяина угодливой улыбкой. Тем временем супруги Мебель уселись в поджидавший их у входа огромный белый "Вольво". Словно идиот, я выкатился на роликах за ними следом. Меня охватила ярость. В то время, когда предмет наблюдения перемещал свою толстую задницу с помощью роликов, я гонялся за ним, обливаясь потом, на своих двоих. Когда же наконец я подготовился к гонкам на роликах, объект, даже не ведая о предпринятых мною титанических усилиях, пересаживается на автомобиль. При подобном везении не придется особенно удивляться, если в следующий раз, когда я запасусь машиной, она воспользуются вертолетом или космическим кораблем!
Разогнавшись, я пулей влетел в лифт, и через минуту пулей вылетел из него на своем этаже. Тролль уже очухался. Он неподвижно сидел на шифоньере, хмуро уставившись на носки своих ботинок.
– Все из-за тебя, козла! – рявкнул я и принялся переодеваться.
Потом, не произнеся больше ни слова, отправился на автобусную станцию.
Там я приобрел билет на ближайший рейс до Барселоны.
Если уж меня преследует такое фатальное невезение с Варварой и Мебелем, лучше заняться Адой Карас. Другими словами, нужно во что бы то ни стало "ломать масть". Из головы не выходила записка, в которой утверждалось, что Сима в безопасности пока жива Эльза Кук. Но Эльзы-то Кук уже мертвы! Обе! В отличие от Тролля я не верил, что здесь как-то замешана настоящая Эльза Кук. Та, которой некогда принадлежал паспорт. Просто автору записки было известно о существовании близнеца. Я попытался порассуждать о том, охотился ли убийца за обеими девушками, или в Аквапарке он по ошибке разделался не с той? Девушки имели какое-то отношение к Мебелю. Теперь, когда выяснилось, что записка написана его рукой, я мог бы без труда прижать его к стенке. Вот только оставалось загадкой, известно ли ему что-нибудь о нынешнем местонахождении Симы Отс.