- Как ты думаешь, у Юры будут неприятности из-за машины? - спросила она меня, когда мы уже ехали по утренней Москве, но в хлопотах и заботах не замечая ее красоты, ее розовых от рассветного солнца церковных куполов, сверкающих витрин магазинов и огромного количества цветников, мимо которых нам доводилось проезжать.
- Какие еще неприятности?! Мы все там наследили, и Юра, и я, и ты! Сколько раз выезжали на ней за город! - сказала я. - Нам бы найти ее.
- Новостей никаких? - спросила она меня.
- Пока - нет. Но чувствую сердцем, в Лобанове нас ждет сюрприз… Если эта семья Перовых разбогатела, значит, они что-то продали. А продать они могли Сережин компьютер, мои ноутбуки, музыкальный центр.
- Ну и что, что продали. Шли мимо, увидели, что ворота распахнуты, вошли да вынесли все, что плохо лежало. Нас-то интересует, кто убил Голта.
- Ты права. Но, может, они видели чего. Ладно, посмотрим, чего сейчас-то гадать?
Я продам этот дом, - сказала я. - Как можно оставаться там, когда в двух шагах от сада лес, в котором его похоронили.
- Правильно, я бы тоже на твоем месте продала. Раньше ты там отдыхала, да мы все отдыхали… прекрасное место.
- Или не продавать? - Мысли мои метнулись в противоположную сторону, когда я вспомнила, как много было в него вложено, сколько денег, нервов! Это был мой дом, моя вотчина.
- Мне иногда кажется, что у нас с тобой один мозг на двоих, - усмехнулась Катя. - Я вот сначала поддержала тебя, а сама думаю - жалко дом, он такой классный!
- Ты мне скажи лучше, как себя чувствуешь.
- Хорошо.
- С Валей общаешься?
- Да, вчера заезжала к нему, он от счастья чуть не помер… Ты бы видела его лицо - самый счастливый человек на свете!
- Я так рада за вас, - сказала я, чувствуя, как от нахлынувших чувств горло мое словно кто-то сдавил. - Ребята, пусть хоть у вас все будет хорошо!
- А что Вадим?
- Вадим, между нами, девочками, ни рыба ни мясо, - призналась я, и весь оставшийся путь до Лобанова мы рассуждали о положительных и отрицательных качествах претендента на мою руку Вадима Сажина.
Мы подъехали к воротам моего дома, я открыла их при помощи пульта, и мы покатили по дорожке вдоль веселой, залитой солнцем ухоженной зеленой лужайки.
- Твоя Светлана Петровна - просто клад! - сказала Катя, едва не свернув шею, разглядывая подстриженный газон. Я открыла окна, впуская свежий, яркий запах свежескошенной травы. - С ума сойти можно! Смотри, а вон и она, в шляпке!
Светлана Петровна встретила нас в рабочей одежде, соломенной шляпке. На руках ее были тонкие голубые хирургические перчатки, что сделало ее в моих глазах еще более симпатичной. Уважаю женщин, по мере возможности берегущих себя.
- Доброе утро, Светлана Петровна!
- Доброе утро, Наталия Андреевна, и вы, Екатерина Генриховна!
- Вы чудесно справились с травой! - похвалила я ее.
- Да это не я, а ваша волшебная машина. Господи, каких только машин не придумано для сада!
Я ждала от себя какой-то негативной реакции, открывая двери в оскверненный преступниками дом, какого-то внутреннего холодка, страха, всего того, что называется неприятными ассоциациями, но ничего подобного не было.
Напротив, я испытала снова какое-то странное облегчение, словно вот теперь-то все будет нормально и все те, кто мешал мне жить, кто давил на меня, кто отравлял мое существование, больше не потревожат меня. Ограбление, была уверена я, явилось лишь следствием того, что убийца оставил дом открытым.
- Не понимаю, зачем понадобилось вообще открывать дом, да и как его открыли, - говорила я, распахивая окна и впуская в дом свежий воздух - Светлана Петровна, вы оставайтесь здесь. Если вас не затруднит, заварите чай с травками, если нужно, сходите в магазин за печеньем, когда вернемся из деревни, будем пить чай.
Светлана Петровна открыла кухонный буфет.
- Да здесь столько всего к чаю! Банка халвы, две коробки печенья, вафли, конфет сколько… Откуда?
- Так Груша же привезла! - сказала Катя, подходя к окну. - Забыла?
Я вспомнила цыган, в сознании словно пронесся ураган, мне даже показалось, что где-то за окном, прорезая шум листвы, прозвучала скрипка…
- Люблю цыган, - сказала я, заглядывая в буфет. - Какие женщины! Вот все, что нужно, купили, аккуратно по полкам разложили. Уверена, что они искренне сопереживали мне, а, Катя? Так пели, так плясали… Нет, не буду продавать дом, он такой большой, уютный! А когда все закончится, когда успокоюсь окончательно, приглашу их еще раз.
- Может, уж на свадьбу? - улыбнулась Катя.
- Не знаю. Честно говоря, не представляю себе, каким должен быть мой муж. Пока что меня окружают лишь кандидаты. Ладно, Катерина, поехали к Перовым.
- А что вы им скажете? - заволновалась Светлана Петровна, прижимая к груди электрический чайник. - Надеюсь, обо мне ничего не…
- Все будет хорошо. У нас в хозяйстве банки имеются? Мы же вроде как за молоком к ним приедем.
Дом Перовых, выкрашенный в голубой цвет, утопал в зелени. Перед домом, в маленьком палисаднике, огороженном деревянным низким заборчиком, стояли два запылившихся молодых вишневых деревца.
Надежда Перова, худощавая голубоглазая женщина лет сорока, вышла к нам одетой явно не по возрасту - ее рано постаревшее от тяжелой физической работы тело в джинсовых шортах и белой майке, с бледной синюшной кожей в фиолетовых прожилках, смотрелось жалко. Увидев нас, она засмущалась.
- Мы за молоком, - сказала я. - Нам сказали, что у вас очень хорошее, жирное молоко.
- Так оно жирное потому, что я его не разбавляю! - улыбнулась женщина. - Проходите.
- Уф, жара какая, - сказала Катя. - У вас водички холодной не найдется?
- А компот клубничный не хотите? Из холодильника?
Мы с Катей переглянулись.
- Да вы проходите в дом, не стойте на солнце. - Хозяйка пригласила нас в дом, не понимая еще, что впустила туда огнедышащих драконов.
Мы разговаривали с ней ни о чем, попивая холодный компот и разглядывая все, что могло указать нам на серьезное улучшение материального состояния. И как бы тщательно хозяева ни скрывали это от посторонних глаз, в особенности от тех, кто заглядывал в их дом часто (любопытные соседи, родственники, особенно участковый), кое-что их выдавало с головой. Все было замаскировано, но не настолько, чтобы укрылось от наших с Катей глаз.
Заведя беседу о Лобанове, о жителях, семье, Катя манипулировала хозяйкой, как хотела, лишь бы отправить ее куда-нибудь из кухни. Кухня - это домашний очаг, здесь есть такие места, где что-нибудь да выдаст с головой разбогатевших бедняков.
Перова бегала постоянно в комнату. Вынося Кате то альбом с семейными фотографиями, то носовой платок, то пепельницу для меня… Во время ее отсутствия нами были обнаружены следующие улики, свидетельствующие о том, что на семью обрушилось несметное богатство.
Так, в холодильнике за банками со сметаной мы увидели две запечатанные баночки с черной икрой.
- Сто грамм по семь с полтиной тысяч, - вздохнула Катя, - это сколько же ей, Наденьке-то нашей, надо литров молока надоить, пусть даже по двести рублей литр, чтобы купить хотя бы одну баночку!
На кухонном шкафу, на самой верхотуре, прикрытую старым полотенцем, мы разглядели новенькую цветную коробку с кухонным комбайном "Китчен Айд". Это вообще астрономические деньги! Да и зачем обыкновенной крестьянке такая зверь-машина в шестьдесят тысяч рублей?
- Королевские креветки! - Катя выудила из помойного ведра упаковку из-под морского деликатеса. - Не помню, когда покупала, хотя я как бы не бедствую. Хорошие креветки стоят под восемьсот рублей за килограмм. А наши-то Перовы решили пуститься во все тяжкие!
Пока Катя рыскала по кухне в поисках доказательства внезапного (наверняка преступного) обогащения Перовых, я вышла на крыльцо, прошла пару шагов и увидела захиревший под окнами дома розовый куст.
Не знаю, что толкнуло меня пройти дальше, под навес, и через сарай выбраться наружу, в сад, вернее, огород с картошкой и бледно-зелеными кляксами молодой капусты на грядках. Справа от меня смердела куча коровьего навоза. И так эта куча не вязалась с американским кухонным комбайном, что я и сама выматерилась отчаянно. Я бы и ушла, задумавшись о несправедливости бытия, если бы не заметила торчащий из кучи дерьма белый с черным кантом треугольник, сильно смахивающий на угол автомобильного номера. Изловчившись, чтобы не поскользнуться на дерьме, я с помощью вил, обнаруженных в сарае, вытащила это сокровище наружу. Достала телефон и сфотографировала. Сердце мое колотилось, меня тошнило, я была близка к обмороку: это были номера моей машины!
Я позвонила Мишину, тихо, чтобы меня никто не услышал (откуда мне было знать, может, по всему хозяйству Перовых расхаживали члены семейства, включая мужа), рассказала, где мы с Катей, о своих находках.
- Понятно, он продал машину… Не говоря уже о компьютерах и прочем, - сказал Мишин. - Вы возвращайтесь домой, словно ничего не знаете, и ни в коем случае, слышите, не выдайте себя. И предупредите вашу подругу, чтобы она там не сорвалась, чтобы не набросилась на Перову.
Я вернулась в дом с улыбкой, приклеенной мне самими обстоятельствами. Катя, к счастью, еще не дошла до той степени раздраженности и злости, чтобы кинуться душить Перову, что меня сильно обрадовало.
- Ой, хорошо жить в деревне, - счастливо вздохнула я, потягиваясь. - Ну что, Кать, пошли? Сейчас вернемся домой, молочка попьем, да? Обожаю парное молоко, да с печеньем.
- Вы лучше уж скипятите молоко, мало ли что, - доверительным тоном сказала Надя. - Коровы-то у меня чистые, но всякое может быть. Помните актрису Савинову, так вот она тоже много пила сырого молока, подхватила вирус…
Не успела она договорить, как Катя, которую я не успела предупредить о том, что уже связалась с Мишиным, вдруг бросилась к двери и заперла ее изнутри на огромный крюк, встала плотно спиной к ней и уставилась на оторопевшую Перову, окатывая ее ледяным, ненавидящим и презрительным взглядом.
- Это вы с мужем убили Голта? - зашипела она. - Вы?
Она, эта женщина, впервые в жизни, я думаю, попавшая в серьезный переплет, не нашла ничего лучшего, чем закрыть лицо руками, как если бы таким вот примитивным образом могла отгородить себя от неприятностей.
- Он меня убьет, - говорила она, почти мыча через плотно прижатые ко рту пальцы, - я ни при чем. И никого мы не убивали. Там все открыто было.
- Зачем розу мою выкопала? - не выдержала я. Подошла и оторвала руки от ее лица. - Чего спряталась-то? Как вообще посмела войти в чужой дом, грабить?
- Да я только розу и выкопала… Все остальное он, мой муж, сделал. И дружков своих позвал, мол, забирайте машину. Продал он ее, номера снял.
- И как, понравились вам с муженьком королевские креветки? - сплюнула в сторону Катя.
- Да гадость эти креветки. Витя мой как с ума сошел от этих денег. Пожалуйста, давайте как-то договоримся. Может, дом продадим, только чтобы его в тюрьму не посадили. Он никого не убивал, никого! Просто шел мимо, на луг, траву косить для коров, смотрит: все открыто.
- Вы кого-нибудь увидели? - спросила я, начиная скучать, поскольку ясно же было, что Перовы не убийцы. Не было сил смотреть, как Надя унижается, плачет. Интересно, а как она думала, что все вокруг нее такие идиоты и никто не догадается, что они - воры?
- Нет, ни одной души кругом. Витя вошел, и дом открыт, бери не хочу. Ну он и не растерялся, я имею в виду, ошалел от всего этого. Вошел, а там как во дворце: ковры, техника, компьютеры. Главное, ни одной души! Бес его попутал!
- А машину куда дели? - спросила я.
- Дружки его и купили. Номера сняли, машину прицепили и увезли куда-то, не знаю… Это у Виктора спросить нужно. Потом пили два дня, я им столько жратвы наготовила, дорвались до дармовщины, жрали в три горла, пили какие-то "хенеси", потом весь двор мне облевали…
- Мама в детстве не учила вас, что ли, чужого не брать? - Катя брезгливо поморщилась. - Какие же вы придурки!
- Но как вы догадались-то? Косилка, да? Я поняла. Не выдержал, дурак, купил газонокосилку. Я говорила ему, говорила… - Перова разрыдалась. Мне ее даже жалко стало.
- Хорошо, если суд поверит вам и вас посадят лишь за воровство. Но если вы убили моего мужа, Сергея Голта…
- Вы его жена, я поняла. Сразу-то не признала, я видела ваши фото в журналах… Пожалуйста, поверьте мне, Витя никого не убивал, он вообще по натуре трус! Трус и дурак! Мне вообще надо было от него давно уйти, я здесь пашу как лошадь, а он меня совсем не ценит… Коров держать знаете как трудно? Вот, говорит, тебе, Надька, сто тыщ, трать на что хочешь. Ну, я поехала в Москву, говорю, дайте мне самый лучший кухонный комбайн, всю жизнь мечтала. Тесто там сделать на блинчики, на пироги. Руки-то устают доить… Ну мне и вынесли это богатство! - Надя показала на коробку над головой. - А вы, значит, ни за каким не за молоком приехали. А я-то дура, альбом вам показываю, вот идиотка…
- Роза умрет, - сказала я с болью в голосе. Всегда жалела растения, которые зависели от меня. - И розу выкопала… Совесть есть?
13
Светлана Петровна разлила чай по чашкам. Я закрыла все окна, включила кондиционер. Кухня стала наполняться приятной прохладой.
- Я одного не пойму, как здесь оказалась моя машина, - говорила я, откусывая печенье и заедая его шоколадом. Плевать на диеты, когда тут такое происходит! К тому же я своими пышными формами нисколько не отталкивала мужчин, а наоборот!
- Надо бы найти машину, - робко заметила Светлана Петровна, которая все порывалась уйти, да мы с Катей уговорили остаться с нами и попить чайку на равных. - Глядишь, там отпечатки пальцев обнаружат. Не сам же Сергей Яковлевич был за рулем.
- Нет, его привезли на этой машине, - сказала я. - Его труп. Значит, в багажнике машины могут быть следы крови. Ну и отпечатки, да, вы все верно говорите. Сейчас следователь разговорит Перову, потом привезут ее мужа, и он, я думаю, все расскажет, где и кому продал машину. Удивительный народ! Ну как можно вот так посреди бела дня войти в чужой дом, ограбить его?! Я просто уверена, что эта Надя была здесь, шарила своими руками… Честно говоря, не знаю, что сдержало ее и почему она не польстилась на мое постельное белье, духи. Там, в спальне, так много всего.
- Да неплохая она баба, - вдруг сказала Катя. - Мне ее даже жалко. Они опьянели от одного вида открытого дома. Слишком велик был соблазн.
- А вот я бы никогда не зашла в дом, сколько бы времени он ни стоял открытым, - сказала Светлана Петровна. - Неужели они не понимали, что рано или поздно их вычислят? Или, если уж польстились на чужое, так сидите смирно, не показывайте, что у вас деньги завелись!
- Представляете себе картину: Мишин находит твою машину, естественно, забирает ее у этих мужиков, что купили ее по дешевке, и те потребуют свои деньги у Перовых обратно! Вот будет веселуха!
- Противно все это, Катя, - сказала я. - Ладно, жизнь-то продолжается! Какой вкусный чай вы заварили, Светлана Петровна. Спасибо вам.
Позже подъехал Мишин со своими людьми, мы с Катей встретили их бутербродами с чаем. Светлана Петровна все же ушла к себе.
- Машина ваша в соседней деревне Лешково, - сказал Мишин, - в гараже какого-то Геннадия Белозерова, я отправил туда людей, чтобы ее забрали. Но управятся они только к вечеру… Хоть бы на ней следы какие найти…
- Все равно я ничего не понимаю, - говорила я. - Представим себе, что после того, как я вышла из квартиры, села в машину и отправилась в Ковригино, мой муж проснулся (или его кто-то разбудил), он оделся, скажу даже - нарядился, поскольку на нем был черный бархатный пиджак с золотыми пуговицами.
Катя хмыкнула и отвернулась. Даже после его смерти, я полагаю, она продолжала презирать Сергея.
- Подождите. Давно хотел спросить: у вашего мужа не было второго телефона?
- У моего мужа было полно телефонов, в каждом кармане по телефону, я думала, что вам это известно. Вы же осматривали нашу спальню, его вещи.
- Представьте себе, мы нашли только один телефон, тот самый, которым он пользовался, чтобы позвонить вам, и на который был произведен последний звонок от Елены Юдиной. На его имя больше не было зарегистрировано сим-карт.
- Все правильно, все они были зарегистрированы на мое имя, и платила по счетам тоже я, - сказала я, не в силах сдерживаться, чтобы не сказать правду. - Я была уверена, что все телефоны у вас!
Мишин вздохнул, решив, что вопрос об исчезнувших телефонах, прозвучавший с опозданием почти в две недели после того, как пропал мой муж, сильно опустил его в моих глазах.
- Откуда вам было знать, что у Голта было так много телефонов… Не каждому человеку в месяц дарят по нескольку штук. Приятели, поклонницы, я дарила… Сама виновата, не надо было в каждый вкладывать сим-карту.
- Ребячество, глупость и нежелание считать деньги. Это не он их зарабатывал, - фыркнула Катя. - Транжира он, твой Голт!
- Катя!
- Что Катя? - Считая, что Мишин - свой в доску человек, посвященный в некоторые тайны моего покойного мужа, она добавила не без удовольствия: - Мало того, что все эти операторские услуги денег стоят, так еще и не проверишь, кто ему звонил, эсэмэски не прочтешь.
- Катя, да я никогда ничего не читала и не проверяла!
- И напрасно! - взвилась она. - Если бы хотя бы немного контролировала своего муженька, глядишь, он был бы сейчас жив!
- Так, постой, Катя. Ты мешаешь мне сосредоточиться. Итак, я уехала. Он проснулся или его разбудили. Оделся и куда-то собирался поехать.
- Возможно, ему позвонили на какой-то другой его телефон. Так. Стоп. Пожалуйста, пока не забыли, запишите мне все номера ваших телефонов, вернее, телефонов вашего мужа.
Я выполнила его просьбу.
- Продолжим. Возможно, в вашу дверь позвонили, - предположил Мишин. - Голт подошел к двери, заглянул в глазок, так?
- Да. Сергей всегда смотрел в глазок. Он много снимался в сериалах про маньяков разных, иногда ему даже кошмары снились, - сказала я. - Так он сам мне всегда советовал смотреть в глазок.
- Думаю, что он увидел кого-то знакомого, - сказал Мишин. - Открыл дверь. Может, это был тот самый человек, которого он поджидал, а может, совершенно другой человек, но которого он знал настолько, что доверял ему и впустил в дом ночью. И этот человек попросил отвезти его куда-то или же они вместе куда-то собрались.
- А разве его убили не дома? - спросила я, вынырнув из своего личного информационного поля, и сразу же почувствовала, как рот мой заледенел от случайно оброненной глупости. Как я могла вот так легко, просто, расслабившись перед Мишиным, проговориться?! Мишин - не Катя! Да, я плачу ему деньги, но он всегда будет для меня чужим! И если выяснится, что это я пристрелила своего мужа, то Мишин сразу же из друзей перейдет на сторону моих врагов, которые посадят меня за решетку.
- Возможно, его убили дома, но где, у кого дома - вот вопрос! - невозмутимо произнес Мишин, после чего я сильно пожалела, что делом моего мужа занимается именно он. Глупый, даже, я бы сказала, бестолковый человек!