- По двум причинам. Во-первых, о Ларисе кто-то стал распространять сплетни, что она является любовницей Аламазова, поставщика иномарок. Во-вторых, если бы родственники Аламазова узнали о такой оплате, они могли бы через суд забрать эти деньги.
- Выходит, у Аламазова были родственники. Разве они не ухаживали за ним?
- В том-то и беда. Жена у Аламазова умерла года три назад. Остались два сына, бездельники и пьяницы. Одному двадцать пять, второму - двадцать три. Отец, чтобы заставить их работать, не очень-то помогал им. И когда он заболел и лёг в больницу, они ни разу не навестили его. Там тогда работала Лариса, ей было жаль старика, и она стала за ним ухаживать. Потом из больницы его выписали, поняли, что ничем уже не вылечишь - цирроз печени. Она и дома за ним ухаживала. Несколько раз я заходил с ней к нему. И когда он предложил ей деньги, она попросила меня положить на свою книжку.
- Поставщик иномарок ещё жив?
- Увы! Две недели назад скончался.
Полковник отошёл от капитана, потер набыченную шею. Долго молчал, о чём-то раздумывая. Потом снова глянул в глаза капитана.
- И когда же он дал вам деньги?
- За несколько дней до смерти.
- Складно придумано, - ухмыльнулся полковник. - Добрый богатый дядюшка умер, и спросить о ста тысячах не у кого. Не так ли? - Он пронзал пилота колючим, обличительным взглядом. - Знаешь пословицу: "Солгавший однажды, солжёт дважды". Ты солгал вчера, сказав, что не пил перед полётом. Как же верить тебе сегодня о мифическом щедром дядюшке, который то ли был, то ли во сне к тебе явился?
- А вы спросите у соседей.
- Обязательно спросим. И всё проверим. И если он действительно умер… - Полковник сделал паузу и изобразил на лице таинственность. - От чего и как? Нынче прямо мор какой-то на богатых напал…
- Пьют, наверное, много, - спокойно, как бы между прочим, заметил капитан, словно не понял намёка. - Дорвались до шальных денег. Итог - цирроз печени.
- Мрут не только от цирроза, больше от наёмников, которым, говорят, хорошо платят, - возразил насмешливо полковник, все еще не отводя от капитана своего испытующего взгляда. - У вашего больного дядюшки не было завистников или врагов?
- Ныне вряд ли найдете такого человека, у кого их нет. И меня восхищает ваша прозорливость: в два счёта раскрыли причину катастрофы, установили убийцу бизнесмена Аламазова, - не стал скрывать сарказма и Кленов.
На скулах полковника заходили желваки, лицо забурело пятнами.
- Ты правильно соображаешь, капитан. Попробуй докажи, что ты не причастен к этому. А у меня есть доказательства… Теперь пошёл вон, под домашний арест! И попробуй куда-нибудь отлучиться. Мне не впервые приструнивать таких строптивых.
Кленов саркастически усмехнулся, встал и неторопливо направился к двери.
4
Гайвороненко почти не надеялся найти на месте происшествия ещё один кусочек топливного провода от четвертого двигателя, который работал, хотя, как предполагал генерал, именно четвёртый двигатель вспыхнул при ударе о здание. Но именно первый взрыв мог разбросать не оплавленные огнем детали, в том числе и куски топливопровода.
Накануне днем и ночью шёл снег, не густой, но довольно пушистый, скрывший почти все следы страшной трагедии. Зияли лишь закопченные проемы разрушенного дома, да печальным памятником торчала в развалинах громада хвостового оперения, оторванная и застрявшая на верхних этажах. Убрать ее еще не успели - требовался мощный подъемный кран, основные же детали, способные хоть чем-то помочь следствию, были уже увезены на аэродром в ангар.
Гайвороненко с Брилевым около двух часов лазили по развалинам, сметая снег березовыми метелочками, специально сделанными для этой цели. И не зря - труд их увенчался успехом. Правда, трубка оказалась сухой - все ее содержимое давно испарилось, но опытные специалисты постараются установить в лаборатории, чистый ли керосин тек по ней или с примесью. Тем более если в бак попал реактив.
Отослав Брилева в лабораторию, Гайвороненко попросил отвезти его на аэродром. В первый день он и его помощники здесь кое-что тоже недосмотрели. Да и понятно, всё сразу не охватишь, хорошая мысля, как говорится, приходит опосля. Вот и генерал бессонной ночью подумал о том, что часовой, охранявший в ту ночь самолётную стоянку, мог где-то укрыться от непогоды, а диверсант воспользоваться этим и незаметно подобраться к самолёту…
Вызвав начальника караула, немолодого долговязого прапорщика Рыбина, предупрежденного начальником штаба о цели визита генерала, Гайвороненко вместе с ним отправился на самолётную стоянку к двум оставшимся на левом фланге "Русланам".
Оба великана были зачехлены, хотя на других самолётах техники и механики работали. К "Ан-124" генерал отдал распоряжение никому не подходить.
Осмотр начали с того "Руслана", который три дня назад стоял рядом с разбившимся. К счастью, вчерашний дневной и ночной снегопады были безветренными, и под крыльями и фюзеляжем оставались голые места. Но увидеть следы на бетонке после оттепели и дождя со снегом генерал и не рассчитывал. Да и не эти следы интересовали его. Он подошел к носовому шасси, пристально осмотрел резину колес, заглянул в нишу. Ни на резине, ни на стойках, ни на подкосах, кроме легкой наледи, похожей на полиэтиленовую пленку, никаких следов не было. Потом так же внимательно осмотрел и основные шасси.
Брил ев уже догадался, что ищет генерал, и стал помогать ему, сосредоточив внимание на топливозаправочных горловинах. Но и там ничего найти не удалось.
- Сколько часовых охраняют стоянку? - спросил генерал у прапорщика.
Рыбин ответил не сразу.
- Видите ли… Солдат не хватает. По положению здесь должно быть три поста. Но мы выставляем двух часовых. Одного около "Русланов", второй охраняет остальные.
- Иногда они сходятся вместе, чтобы покурить, побалагурить? - высказал предположение генерал.
- По уставу не положено, и мы строго наказываем за это.
- Значит, такое все-таки бывает?
Прапорщик снова тяжело вздохнул:
- Бывает, к сожалению. В роту охраны нам хороших солдат не дают.
- Ну да, - понятливо кивнул генерал и, придерживая носовой платок у рта и носа, повел своих спутников ко второму "Руслану". Там началась та же процедура. У одного колеса основного шасси Гайвороненко увидел отпечаток двух пар сапог, удовлетворённо присвистнул. - Вот и то, что требовалось доказать. Сапожки-то разного размера. - Пошарил взглядом вокруг и невдалеке нашёл окурок. Показал его прапорщику.
- Это сволота Халмурадов! - выпалил начальник караула. - Он в ту ночь охранял "Русланы". А на соседнем посту дружок его стоял, Бескоровайный. Урки проклятые… От дождя и снега тут прятались…
- По отпечаткам сапог, пальцев и слюны на окурке мы установим, кто здесь прятался. - Генерал сменил мокрый носовой платок на сухой и направился к машине.
Глава 3
1
Утро следующего дня потрясло членов комиссии по расследованию летного происшествия новым ошеломляющим известием: убит прапорщик Рыбин, вчерашний начальник караула, которого сменили вечером специально для допроса. Вертлявый и трусливый прапорщик после долгих и невнятных объяснений о трудностях несения караульной службы, нехватки людей и плохой экипировки наконец вынужден был пролить свет на происходившие на самолетной стоянке события в канун катастрофы "Руслана".
В третьем часу Рыбин, взяв с собой караульного рядового Клюева, пошел проверять посты. Погода была отвратительная - сильный ветер хлестал в лицо мокрым снегом, мешая при свете карманного фонарика разглядеть протоптанную тропинку от караульного помещения на аэродром. С трудом они добрались до деревянной будки, в которой техник хранил запчасти и инструмент, а в дни работы на аэродроме здесь в перерыве коротали время и летчики, балагуря и рассказывая последние анекдоты.
- Передохнём малость, - остановился Рыбин, выключая фонарик. - В такую погоду хороший хозяин скотину со двора не выпускает, а нам сам чёрт не брат - служба! Уверен, эти ханурики Халмурадов и Бескоровайный отсиживаются где-то в укромном местечке. Не раз я засекал их вместе и давно собираюсь врубить им на всю защёлку…
Только проговорил, как в снежной круговерти мелькнула человеческая фигура.
- Стой, кто идёт! - рявкнул прапорщик, срывая с шеи автомат и передергивая затвор. Но человек метнулся в сторону и растворился в непроглядной мгле.
- Стреляй! Стреляй! - запальчиво поторопил его Клюев. - Только я никого не вижу.
- Теперь и я не вижу. А видел, - опустил автомат Рыбин. - Это кто-то из наших, керосинчику пришел раздобыть. Слыхал, наверное, - наши автомобилисты-умельцы научились бензин из него делать. Раньше приезжали на своих машинах на аэродром и в открытую заливали канистры, а теперь командир строго наказал, чтоб на личных машинах близко к стоянке не приближались. Вот летуны и договариваются заранее с такими, как Халмурадов, Бескоровайный. Те родную маму за копейку продадут. - И заторопился к самолётной стоянке.
Как он и предполагал, часового на месте не оказалось, нашли его в нише шасси третьего от края "Руслана" вместе с Бескоровайным, часовым соседнего поста. Проверяющих они увидели тогда, когда Рыбин крикнул:
- Руки за головы, сучьи дети! Вылезай по одному!
Первым из-за колеса вышел Халмурадов.
- Не шуми, прапор, - сказал спокойно и твёрдо. - Мы ж не спим. На минутку от непогоды забрались: перекурить, согреться.
- А на посту положено курить?
- На посту много чего не положено, - всё так же спокойно и примирительно ответил Халмурадов. - К примеру, нести службу по нескольку дней подряд. А мы несём.
Высунулся и Бескоровайный, решил незаметно улизнуть на свой пост.
- Стоять! - рявкнул прапорщик. - Мало того, что пост бросили, керосином еще вздумали торговать. Кому продали?
- Да ты что, прапор? - удивился Халмурадов. - Кто в такую погоду в третьем часу ночи пойдёт за керосином?
- Не прикидывайся невинной овечкой. Только что мы встретили вашего покупателя. И сколько он вам отвалил?
- Не бери на понт, прапор, - рассердился Халмурадов. - Сошлись на посту - да, курили твоя правда, а чтобы керосином торговать… Не считай нас дешёвками.
- Скажи, Клюев, вру я? - повернулся прапорщик к солдату.
- Никак нет, товарищ прапорщик… Там следы…
- Чего ты мелешь? - угрожающе шагнул к солдату Халмурадов, и тот отступил назад, на всякий случай беря автомат на изготовку. - Какие следы, если мы тут стояли?
- Пойдём, сам увидишь, - предложил прапорщик. - А ты шагай на свой пост! - прикрикнул Рыбин на Бескоровайного, и тот, облегченно вздохнув, торопливо засеменил к своему объекту.
У "Руслана", стоявшего на левом фланге, они в свете карманного фонарика разглядели еще не занесенные снегом следы от обуви с ребристой подошвой.
- Видишь, - ткнул перчаткой прапорщик. - От кроссовок, а не от твоих солдатских говноступов.
- Но я-то был у того самолёта, - возразил Халмурадов.
- В том-то и беда, что у того, - вздохнул Рыбин и повернул к самолёту. Осветил шасси, затем лючки под крылом. Все было закрыто, опломбировано; и никаких следов воровства керосина заметно не было.
"Наверное, спугнули", - подумал Рыбин, но, чтобы приструнить этого наглого и вызывающе ведущего себя бывшего зэка, спросил начальнически:
- И что теперь будем делать?
- Молчать будем, - твердо сказал Халмурадов, - если не хочешь приключений на свою задницу.
- А я при чём? Ты бросил пост, а я виноват?
- Виноват министр обороны - не одел нас как следует, не обеспечил согласно уставу несение караульной службы. А если ты на меня будешь катить бочку, то я тебе такую веселую жизнь устрою, что ты и на том свете помнить будешь.
- Не грози, - огрызнулся было Рыбин, но тут же сник: Халмурадова в роте охраны боялись все. Хотя он отсидел до призыва в армию всего один год, но бандитских замашек нахватался сполна и здесь, в роте охраны, создал вокруг себя группу отъявленных хулиганов, держащих всех в страхе. Не один солдат уже пострадал от них. Особенно они издевались над первогодками, заставляя их стирать на себя обмундирование, чистить обувь, мыть полы в казарме. Если же кто-то пытался роптать или жаловаться командиру, ему устраивали темную…
Прапорщик походил еще под самолетом, повздыхал и сказал примирительно:
- Ладно, шум поднимать не будем, иначе всем достанется. Но если какой-то гад сунется сюда ещё, положи его на снег и не отпускай, пока мы не прибудем.
- Сделаю. Так проучу, детям своим будет рассказывать…
На том и расстались.
Обратной дорогой Рыбин повел Клюева по следу неизвестного, подсвечивая фонариком ребристые отпечатки на снегу, быстро заносимые поземкой. Недалеко от того места, где прапорщик увидел и окрикнул охотника за керосином, чуть ли не споткнулись о валявшуюся канистру.
- Вот видишь, - обрадованно воскликнул начальник караула, - я не ошибся - наш воришка. Народ совсем озверел - за канистру керосина пулю не боится схлопотать. - Поднял канистру. Она была пуста. - Не успел, бедолага, - усмехнулся прапорщик и забрал её с собой. - В хозяйстве пригодится…
На следующий день, когда Рыбин узнал о катастрофе "Руслана", он перепугался насмерть: если узнают о происшествии на посту, им всем тюрьма. Ему, начальнику караула, достанется больше всех.
Полдня он ходил сам не свой, пока Халмурадов не подошел к нему и не бросил насмешливо:
- Не бзди, прапор, прорвемся. Клюева и Бескоровайного я предупредил, а нам сам бог велел молчать. Да ещё и неизвестно, от чего кувыркнулись летуны…
Они и молчали бы, если бы Гайвороненко не припёр Бескоровайного следами его обуви и отпечатками пальцев на окурке. Солдат чистосердечно признался во всем. Правда, с Халмурадовым и Рыбиным пришлось повозиться. Они отрицали всё. Но когда Клюев рассказал о канистре, которую Рыбин успел отнести домой, и генерал предупредил, что вынуждены будут произвести обыск на квартире прапорщика, Рыбин не стал далее отпираться. Принес канистру и все рассказал. Все ли? И так ли все было?.. Провели экспертизу с канистрой - оказалась из-под того самого реактива, что обнаружили в дренажном трубопроводе…
И вот прапорщика нет. За что его убили? Не знали, что он уже во всем признался?.. Вряд ли. Похоже, Рыбин сказал не все, и тот, кто приходил якобы за керосином, был ему известен. А то, что диверсант из этой части, Гайвороненко почти не сомневался. Своим мнением он поделился с Возницким.
- Вот и я об этом думаю, - согласился с доводами полковник. - И снова все факты упираются во второго пилота: у него "Жигули", с Рыбиным живет по соседству. Не полетел. Давайте-ка ещё раз попытаемся раскрутить его.
Генерал поколебался.
- Сомнительно. Но чем чёрт не шутит… Вызывай.
Полковник позвонил в гостиницу.
- А он ещё ночью ушел с друзьями, - ответила дежурная.
- С какими друзьями? - Полковник наливался гневом. - Я ему запретил… - И тут же осёкся - незачем посвящать во все дежурную.
- Я их не знаю. Вначале они звонили ему, Геннадий отказался, сказал, что устал и ложится спать. Потом, уже после двенадцати - я тоже прилегла, - заявились двое, и он ушёл с ними. Кажись, на машине были, уехали.
- Что за друзья, вы их видели раньше? - уточнил Возницкий.
- Нет, не видела. Они в гостинице не проживают.
Полковник положил трубку. Сбежал или силой увели? - мелькнула тревожная мысль.
- Плохи наши дела, - констатировал генерал. - Похоже, и второго свидетеля мы лишились. Но почему?.. Прапорщика понятно: он кого-то видел, забрал канистру. А при чем тут второй пилот?
- Простите, Иван Дмитриевич, но я остаюсь при своем мнении: главный виновник - капитан Кленов. И на девяносто процентов уверен, что убийство Рыбина - дело его рук. Вот и сбежал с сообщниками.
- А если его затем и похитили, чтобы убедить нас в его виновности? Я не уверен, что Кленов симулировал отстранение от полета. Вряд ли он знал о повышенном кровяном давлении. Да и врачиха на такой недуг могла не обратить внимания. Тут симулянт придумал бы что-то пооригинальнее. - Генерал откашлялся. Почесал в раздумье затылок. - Да, задали нам задачки. Хочешь не хочешь, а без ФСБ и военной прокуратуры нам их не решить…
Через час в кабинете командира эскадрильи собрались генерал Гайвороненко, полковник Возницкий и прибывшие из города следователи ФСБ и военной прокуратуры, сам военный прокурор и начальник отделения городского уголовного розыска.
Председатель комиссии по расследованию летного происшествия Гайвороненко ввёл их в курс дела. После недолгого совещания приняли решение - работать в трёх направлениях: группа Гайвороненко продолжает заниматься расследованием катастрофы самолёта, группа из ФСБ, военная прокуратура и уголовный розыск - поиском капитана Кленова и его сообщников.
- А не дать ли нам в средствах массовой информации сообщение, что разыскиваются опасные преступники? - предложил Гайвороненко. И пояснил: - Если капитан Кленов ещё не убит, это может спасти ему жизнь: то, что он был под подозрением, похитители, вероятнее всего, знали; и то, что мы приняли похищение его за побег, играет им на руку - настоящий преступник остается вне подозрений.
- В этом что-то есть, - согласился начальник уголовного розыска. - Надо только поглубже и поподробнее разработать эту версию. Но прежде опросить всех жителей близлежащих домов, кто мог видеть и Рыбина, когда он утром выходил из подъезда, и капитана Кленова, когда он уезжал с сообщниками или похитителями на машине.