Портье Кастильо Марко был на месте, но не видел Рейнера, потому что углубился в чтение "Ла-Насьон". Дверь его номера на втором этаже была закрыта, однако краешек рядом с замком был отколот. Пол распахнул дверь настежь, ожидая увидеть полицию, но там никого не было. Барочный засов отошел от заклепок. Рейнер постоял в полумраке, борясь с приступом тошноты, а потом снова спустился в холл.
– Кто входил в мою комнату?
Газета опустилась. Этот человек был плохим артистом.
– В вашу комнату, сеньор?
Он протянул дрожащую от гнева руку и схватил портье за горло.
– Кто туда входил?
Портье закивал. Это должно было означать, что он все скажет. Рейнер убрал руку и немного подождал. Человек отдышался, схватился за шею и промолвил, с трудом произнося слова:
– Они приходили. Полиция.
– А где мальчик?
– Они забрали мальчика.
Глава 26
Пуйо вошел в бар, ни на кого не глядя. Народу там было немного, и разговоров тоже. Людям было достаточно раз взглянуть на англичанина с напряженным, холодным лицом и горящими глазами, чтобы больше не повторять этих попыток. За спиной бармена звякали стаканы, откликаясь на стук мотора холодильника.
На куртке Пуйо виднелись следы дождевых капель. В воздухе стоял запах металла. Луис сначала обвел взглядом присутствующих, а потом сказал Рейнеру:
– Будем говорить по-английски. – Его уже ждал стакан с белым ромом. – Спасибо.
В баре было полно песчаных мух; углы потолка казались черными. По крыше забарабанил дождь.
Луис Пуйо переступил с ноги на ногу и снова посмотрел на Рейнера. Что случилось с этим человеком? В его глазах были одновременно и жизнь, и смерть.
– Зачем вы посылали за мной? – спросил Пуйо.
– Я хочу нанять на сегодняшнюю ночь трех-четырех человек, умеющих обращаться с оружием, – ответил ему Пол.
– Зачем?
– Помните женщину, которая сегодня была со мной? Она арестована.
Пуйо посмотрел на песчаных мух.
– Она знает, что случилось с самолетом?
– Она была на нем. – Чтобы не терять времени, Рейнер добавил: – Пуйо, я не собираюсь устраивать налет на тюрьму. – Он с отвращением услышал в собственном тоне нотки мольбы. Утратить независимость было для него больнее, чем потерять руку. – Ее повезут в Сан-Доминго. Она слишком важна для них. Может быть, уже поздно – ее забрали два часа назад – но им придется звонить в Сан-Доминго, чтобы получить приказ, а вы знаете, сколько на это требуется времени.
– Хотите устроить засаду?
– Да. На горной дороге.
– Как это? – Он посмотрел в открытую дверь. Дождь лил как из ведра. Им пришлось напрячь голоса.
– Их будет четверо – шофер и примерно трое сопровождающих. Каждый из наших людей выберет себе цель. У полицейских не будет времени взяться за оружие. Камни на дороге. Им придется остановиться и расчистить путь.
Пуйо стоял и следил за дождем. Его лоб рассекал смертельно прямой розовый шрам, словно проделанный бритвой. Наконец Пуйо спросил:
– Вы еще не видели здешнего дождя? – Вода потекла по полу, и кто-то захлопнул дверь ударом ноги.
– Думаете, они не выедут?
– Вы сказали, два часа назад?
– Да. Между четырьмя и пятью.
– Значит, они не уехали. Мы уже в полдень поняли, что собирается дождь. Почему вы считаете, что я могу найти для вас наемных убийц?
– Левантинец.
Пуйо посмотрел на него равнодушными карими глазами.
– Я тут ни при чем. Если бы я хотел вас убить, то пришел бы к вам и сделал дело вот этим. – Он небрежно помахал рукой.
– Вернее, попробовали бы.
– Попробовал бы.
Дверь распахнулась настежь, и в бар ввалились двое мужчин, мокрая одежда которых отливала черным. Пуйо обвел их взглядом и спросил:
– Рейнер, кем вы были во время войны?
– Десантником.
– В боях участвовали?
– Под Арнемом.
– Звание?
– Капитан.
Пуйо отвел взгляд от вошедших и спросил:
– Вы любите эту женщину?
– Да, – с удивлением ответил Рейнер. До сих пор это не приходило ему в голову.
– Хорошо. Мужчина должен знать, за что сражается, иначе незачем браться за оружие. Док говорит, что у вас повреждена рука.
– Она вполне работоспособна.
– Где вы собираетесь ночевать?
– Хочу снять комнату напротив первого полицейского участка.
– Не имеет смысла. Послушайте меня. Они не выедут как минимум до утра, а при свете у вас нет шансов перестрелять их одной рукой. Я не могу дать вам людей, потому что если одного из них схватят, то заставят говорить, и мы не сможем этому помешать. У вас есть только одна возможность – пойти со мной.
Через секунду Рейнер сказал:
– Дайте мне полчаса.
– Зачем?
– Я должен увидеться с человеком, который ищет машину, чтобы доставить меня в Сан-Доминго. Нужно сказать ему, что все отменяется.
– Как его зовут?
– Наверно, ему придется заплатить. Он мог отдать деньги за фургон.
– Ему заплатят.
– Мерсер.
– С "Морской королевы"?
– Да.
– Подождите.
Пуйо подошел к одному из мужчин, которые стояли у стойки бара в луже воды, поговорил с ним и вернулся.
– Он все равно мокрый. Говорит, что сходит. Очень ответственный. Мы скажем вам, если нужно будет заплатить. – Он поставил стакан на стойку. – Догадываюсь, что вы не захватили с собой зонт, мистер Рейнер.
Пуйо открыл дверь, и они сгорбившись шагнули под дождь.
Глава 27
С утра сияло солнце, и ничто не напоминало о вчерашнем дожде. Следы рыбаков избороздили песок задолго до наступления полдня. Многие из них заходили в лачугу, расцвеченную la manta, чтобы переговорить с гостем Эль Анджело; однажды Гайавата Мозес увидел этого гостя, когда тот вышел на берег с несколькими мужчинами. Он был бородат и носил большую соломенную шляпу.
Прошлой ночью лодки не выходили в море из-за дождя и бури, но Эль Анджело сказал, что сегодня они выйдут. Как всегда, на закате. До заката оставался час.
Солнечные лучи наклонно падали на поверхность моря, ярко освещая лодки, лачуги и рыболовецкую пристань с весами. Сейчас рыбаки не ходили по песку, а стояли группами у своих лодок; те, у кого на запястье были часы, часто поглядывали на них. Остальные следили за тенью, падавшей на пристань, и ждали, когда она доползет до пальмы.
Воздух был неподвижен, море спокойно. Нигде не слышалось ни звука. А потом тень коснулась пальмы, и стало можно заглянуть в глаз огромного красного солнца, ободок которого коснулся горизонта и окрасил море в цвет крови. Люди дружно полезли в лодки и начали зажигать фонари-приманки, свисавшие с дерриков; через несколько минут наступил вечер, и весь берег потемнел, за исключением цепочки огней длиной в милю.
Маленькая флотилия, разбившись на пары и тройки, вышла в море, направляясь к местам лова; но когда она удалилась от берега на несколько миль и фонари стали не видны, лодки поплыли в темноте на запад, погасив даже ходовые огни.
Когда пятьдесят лодок вернулось назад, неся на себе тысячу человек, над морем висел месяц. Стоя на берегу, Рейнер следил за ними и вспоминал, как он спросил Эль Анджело, сколько заключенных содержится на острове Ла-Пас.
– Тысяча душ, – ответил ему Эль Анджело.
Он стоял с группой "офицеров" Пуйо, когда на дороге от речного устья показался первый крытый грузовик, фары которого указывали путь другим. Рейнер удивился точности операции: должно быть, машины стояли в полной боевой готовности и ждали сигнала с моря о том, что лодки приближаются к суше. Передний грузовик остановился и откинул задний борт в тот момент, когда на берег высадилась первая группа людей.
Из лачуг выскакивали люди с ящиками патронов и устремлялись к грузовикам. Лодки останавливались у берега, мужчины прыгали в фосфоресцирующую воду и неуклюжей рысью бежали по берегу. Их ноги отвыкли двигаться, зрение не могло определить расстояние, которое было ничем не ограничено; люди бежали и удивлялись, что по ним не стреляют.
Первый грузовик отъехал, и его место занял другой. Наступила суматоха, поскольку армия была не обучена и все происходило в темноте. Люди лезли в грузовики, боясь отстать и не дожидаясь, пока им раздадут оружие и гранаты, тайно хранившиеся в лачугах; их выталкивали обратно, они вооружались и возвращались на место. Грузовики медленно продвигались между высокими пальмами, сворачивали и присоединялись к конвою, направлявшемуся на север.
В окнах городских домов зажигались огни. На крыше управления полиции завыла сирена. Когда первая патрульная машина свернула на дорогу, ведущую к пляжу, она наткнулась на баррикаду из плавника. Полетели гранаты, и в ночи вспыхнуло пламя. Началась беспорядочная стрельба: полиция не знала, что происходит, и не была готова к такому обороту событий. Конвой покинул берег еще до того, как подоспели машины с прожекторами, осветившими завал, поврежденные машины и полицейских, пытающихся сбить пламя с горящей одежды.
Конвой сопровождали два закрытых легковых автомобиля. В первом из них находились Ибарра, Пуйо, Рейнер и генерал Гомес. Рейнер говорил с Гомесом накануне: высокий широкоплечий мужчина с густой бородой, генерал Васко Монтальво-и-Гомес, легендарная фигура времен, предшествовавших правлению президента Майя, был надолго сослан в Испанию и вернулся домой, когда ему предложили возглавить тайную армию, формирующуюся на острове Ла-Пас.
– Капитан Рейнер, я польщен тем, что моим авангардом будет командовать британский офицер.
– Генерал, я хотел бы, чтобы наши цели совпали.
– Частные расхождения не имеют значения. Как только армия высадится на берег, цель у нас с вами будет одна.
Полковник Ибарра надел свою форму прямо в машине, и его нетерпение прошло. Он был с непокрытой головой, потому что потерял фуражку в море, когда гидросамолет совершал посадку на воду, но мундир и брюки выглядели вполне пристойно: в беглом свете фар были незаметны заплаты и пятна от масла.
Рейнер сказал ему:
– Я все еще не уверен, что наши цели совпадают. Я полагаю, вы не станете штурмовать жилые кварталы?
– Ключевыми точками являются военные казармы Каса-Роха, арсенал, расположенный в полумиле от парка Аугусто Гомеса, Агуадорское радио на Пласа Гранде, штаб-квартира полиции на авениде Изабеллы и аэропорт. Конечная цель – Дом Правительства.
Он прямо посмотрел на Рейнера.
– Капитан Рейнер, мы не питаем иллюзий на ваш счет. Вы сами сказали генералу, что наши цели различны. Пуйо разъяснил странные обстоятельства, которые заставили вас присоединиться к нам. Полагаю, вы уже поняли, что если эта женщина, мадемуазель Видаль, доставлена в столицу, то она может находиться только в Каса-Роха. Следовательно, мы можем поручить вам лишь эту цель, верно? – Он указал на карту. – Каса-Роха имеет постоянный гарнизон в триста человек; на крыше главного здания находятся прожекторы и посты с пулеметами. Внутренний двор окружает стена высотой в четыре метра. На каждые двадцать метров стены приходится один сторожевой пост с четырьмя часовыми. Под вашим командованием будет меньше двухсот человек, но вы будете обладать преимуществом внезапности, если сможете подобраться к ним скрытно. Пуйо даст вам подробные карты Каса-Роха, после чего вы сможете составить стратегический план и проинструктировать младших командиров. Смею заверить, я разделяю веру генерала в то, что вы сумеете захватить эту цель до рассвета.
Полицейский пост на шоссе в столицу был захвачен не без шума, но большой пальбы, которая могла бы заставить город насторожиться, не было. Они потеряли семерых убитыми и никого не взяли в плен. У барьера остановился закрытый "шевроле", и двое часовых погибли, не успев выстрелить. Затем пулеметный огонь разнес изоляторы на телеграфных столбах, а остальное доделали гранаты "стен" и "баллиста".
Конвой продвигался быстро. Он уверенно преодолел засушливую зону и углубился в предгорья. Землетрясение остановило их на десять минут. Каждый из тысячи сидел молча и обливался потом, боясь, что лавина накроет их, не дав сделать и выстрела. Когда грузовики возобновили движение, люди запели, не обращая внимания на тряску, и Ибарра спросил генерала Гомеса, не следует ли приказать им прекратить.
– Пусть поют. Именно так и нужно идти в бой.
В два часа пятьдесят минут пятнадцатитонный лесовоз с дизельным мотором "Пегас", имевший на борту сорок человек и два легких пулемета, свернул с боковой улицы на Калье Баррака, набрал скорость и с погашенными фарами устремился вперед. Лобовое стекло было вынуто заранее. Разогнавшись до сорока миль в час, он ударил в чугунные ворота и сорвал их с петель. Не успел приблизиться второй грузовик, как пулеметы открыли огонь, а сторожевые посты заполыхали, подожженные гранатами.
На крыше завыли сирены, и сцену осветили ослепительные лучи прожекторов.
Глава 28
Второй грузовик был битком набит ящиками с боеприпасами. Он въехал в ворота под углом и распорол борт о петли сорванных ворот. Шофер потерял управление, и грузовик врезался в сторожевой пост. Бензобак треснул, горючее вспыхнуло от удара, стена пламени отрезала ворота, и из кузова посыпались люди, видные как на ладони. Когда грузовик остановился у стены здания, люди бросились спасать рассыпавшиеся по двору ящики, но путь им преградил огонь; по земле тек горящий бензин. Кое-кто все же успел схватить ящик и вернулся с трофеем, хотя на нем горела одежда. Один ящик разбился при падении, и тысяча патронов сдетонировала, заставив людей укрыться за первым грузовиком. Тем временем часовые, дежурившие на крыше, застрочили из пулеметов и принялись поливать освещенный прожекторами двор убийственным огнем.
Человек выбежал из укрытия, чтобы подобрать брата, но упал на его тело, не успев вымолвить ни слова.
На сторожевых постах было тихо. Там лежали распростертые тела сраженных осколками гранат и текла ярко-красная кровь. На крыше завывали сирены, и вулкан откликался им гулким эхом. Их душераздирающий вой заглушал треск пулеметных очередей. Второй грузовик пылал; языки пламени лизали солнцезащитные ставни. Застигнутые врасплох солдаты пытались выпрыгнуть во двор. Их мундиры были не застегнуты, руки тряслись, глаза были застланы сном, ноги не слушались; они попадали под кинжальный огонь передовой группы и умирали, не успев толком очнуться от ночного кошмара.
В воздух поднимался черный дым. Когда из-за стены донесся дружный залп и в лучах прожекторов, как бабочки, заплясали пули, черное стало серебряным. Но затем пули достигли своей цели, на парапет ледяным дождем посыпались осколки стекла, и свет потух. Внутренний двор наполнило оранжевое пламя, лизавшее стены; грузовик превратился в скелет, стоявший посреди собственного пепла. Командир отряда, отвечавшего за захват тюрьмы, и его подчиненные в упор расстреляли южную дверь из спаренных пулеметов. От дерева, окружавшего массивные железные замки, летели белые щепки, пока дверь не исчезла совсем, словно разъеденная кислотой. Тогда стрельба прекратилась, и в тоннель как поезд ворвалось тридцать человек, вооруженных револьверами, ножами и заточенными гарпунами. Один был с саблей, найденной на затонувшем корабле. Двенадцать из них встретило здесь свою смерть.
Над воротами загорелся белый фонарь, и те, кто еще оставался за стеной, вбежали во двор; уже находившиеся в нем продолжали стрельбу. С ними был Рейнер и три его адъютанта. Они быстро преодолели пространство, простреливавшееся снайперами с парапета.
– Пепито, беги к Мендосе. Скажи, что его брат всего лишь ранен и доставлен в безопасное место.
– Есть, капитан!
– Хосе, найди Альвираса и скажи ему, чтобы вел своих людей в обход арки. Они прикроют нас с тыла. Торопись!
Взорвалась граната, и они шарахнулись, прикрывая руками глаза. В воздухе запахло серой, засвистели осколки. Юные адъютанты попытались укрыться за грузовиком, но Рейнер поймал одного из мальчишек за руку и провел через дым.
– Пабло, здесь в тюрьме держат женщину. Ее фамилия либо дель Рио, либо Видаль. Проберись в караульное помещение и найди ключи от камер. Освободишь всех заключенных, и если… нет, когда найдешь эту женщину, приведешь ее ко мне.
– Дель Рио…
– Или Видаль.
Когда второй грузовик взорвался, пламя на мгновение ослепило обоих.
– Освободить всех заключенных…
– И раздать им оружие, которое осталось от погибших. Но эту женщину приведешь ко мне.
Пабло прошел под арку и был отброшен взрывом "баллисты". Мальчик лежал, прикрыв голову руками, а над ним пели осколки. Затем он ползком выбрался на более высокое место. Нужно было найти Альвираса и велеть ему присоединиться к людям Мигеля. Ответный огонь усиливался, и скоро должен был начаться настоящий бой.
Одно крыло Каса-Роха было охвачено пламенем от горящего грузовика, и остатки солдат выпрыгивали в окна первого этажа, оставляя оружие в казарме. Коридоры были заполнены мертвыми и умирающими.
Крыша рухнула; огромный кусок парапета полетел вниз, на мгновение застыл среди двора как колонна, затем медленно накренился и рухнул на сгоревший грузовик. С главным очагом сопротивления было покончено. Солдаты присоединялись к тем, кто уже был во дворе, размахивая белыми простынями и бросая оружие. Сирены, завывавшие на крыше, умолкли, когда огонь пережег провода.
По коридорам бежали победители, так и не успевшие снять с себя тюремную одежду. Одни выводили заключенных, другие поддерживали окровавленных друзей. Пабло с опаленными волосами и животом, развороченным гранатой, лежал у железной лестницы. Рейнер нашел мальчика, взял у него ключи и вернулся обратно. Он открыл первую попавшуюся металлическую дверь с решеткой наверху, выпустил из камеры мужчину и сказал ему:
– Иди к тому мальчику на лестнице и сделай для него, что можешь.
Он открывал двери настежь, и из некоторых камер выходили люди, ошеломленные звуком выстрелов. Их лица были белыми от ужаса. Они боялись оказаться в огненной ловушке; горела уже половина здания.
Ее здесь не было. Все камеры были открыты, но ее не было ни в одной из них.
Он вернулся, собираясь пройти в другое крыло и поискать, нет ли там других камер. Кто-то вскрикнул, когда обрушился потолок. Рейнер бросился назад, но был остановлен стеной огня. Поняв, что этому человеку уже не поможешь, он повернулся и через северную дверь прошел к арке. Здесь ему встретился испуганный мальчик, который прижался к стене, не зная, куда идти.
– Venga – apresurarse! – Но мальчик не понимал по-испански и смотрел на него широко открытыми голубыми глазами. Тогда Рейнер рассмеялся как дурачок и взял Жизель за руку, поняв, что выпустил ее из камеры, но не узнал в зареве пожара. – Viens avec moi… ce fini maintenant…