- Да, - сказала женщина. - Только не такой красивый, как вы. Она не покупать тайский шелк.
- Как она выглядела?
- Фаранг, - повторила женщина.
- Цвет волос? - спросила я. - Такой, как у меня?
- Может быть, - ответила она. - Только больше, - и указала на место чуть пониже моих лопаток.
- Глаза? - спросила я.
- Как ваши, - ответила она. - Фарангский глаза.
Я хотела узнать, какого цвета, но допытываться казалось безнадежным.
- Она была выше меня?
- Да, - ответила женщина. - Думаю, и потоньше. Я не измерять, но я знаю. Двадцать лет в этот бизнес.
- Она назвала вам свое имя?
- Нет. Приходить только один раз. Она делать то же, что вы - пытаться заглянуть в магазин. - Женщина подняла руки, прикрыла с боков глаза и сделала вид, будто куда-то всматривается. - Там нечего видеть.
- Больше никто?
- Нет, - сказала она. - Когда вы завтра приходить на примерку? В этот же время?
- Хорошо, - ответила я. К чему спорить? В мастерскую вошел довольно высокий мужчина в превосходном темном костюме, и все трое оживленно заговорили.
- Мистер Наронг. Мой муж, - представила его женщина. - Он говорить, мистера Уильяма спрашивала еще тайская девушка. Очень красивая. Имя тоже не знает. Теперь, - сказала она, протянув калькулятор и показывая мне сумму. - Очень хороший цена, да?
Взглянув на цифры, я сочла себя несусветной дурой. Однако ткань очень красивая, подумала я, ощупывая ее, цвет такой яркий, чуть грубоватая материя была приятной на ощупь. Я представила себя в таком жакете на очередном вечере открытия ярмарки ассоциации антикваров, хотя до него оставался целый год. Может, привести сюда Дженнифер и заказать ей что-нибудь?
- Хорошо, - сказала женщина, приняв мое колебание за неохоту. - Вам, как другу мистера Уильяма, скидка десять процентов. Половина платить сейчас.
* * *
Выложив около ста пятидесяти долларов и задолжав еще столько же за "универсальный" комплект одежды и очень скудные сведения, я пошла дальше. Очередной моей остановкой был дом Уилла. Найти его оказалось не труднее, чем магазин, и по той же причине. У меня был адрес, взятый из письма адвоката, лежавшего в пакете Натали. Представление о скрывающемся дома Уилле скрашивало мне тридцать с лишним часов пути до Бангкока, я представляла себе дом на берегу клонга, с полами и стенами из тиковых досок, с изящными произведениями искусства - как-никак он был антикваром, специализировался по Азии - и с очень юной и красивой тайкой, своего рода мадам Баттерфляй, угождающей каждому его капризу. Во время полета мне даже представился младенец в колыбельке. И даже травяная хижина на морском берегу, открытая океанским ветрам, а-ля Поль Гоген на Таити. Или нечто подобное.
Однако нет, передо мной оказался шестиэтажный многоквартирный дом из бетонных блоков, я несколько раз взглянула на адрес, дабы убедиться, что не ошиблась. Дом был очень непривлекательным, он твердо стоял на опорах в районе с красивыми храмами, рынками, садами и пусть бедными, но по крайней мере интересными домиками на сваях.
Рядом находился каркас похожего здания. Казалось, строительство прекратилось в один миг, и рабочие ушли, бросив инструменты; возможно, так и произошло несколько лет назад, когда быстрое развитие азиатской экономики внезапно прекратилось. В некоторых местах, в том числе и наверху, торчали прутья арматуры, ни в одном окне не было стекол. Несколько квартир кто-то завесил простынями, видимо, там кто-то самовольно поселился. Зрелище было очень унылым, даже удручающим. Мои рассеявшиеся представления, совершенно неуместные и безосновательные, оказались гораздо романтичнее действительности.
Правда, из здания открывался вид на реку, что было немаловажно. Чао Прая протекает через центр города и представляет собой очаровательный водный путь. На ней ведут торговлю баржи с рисом, ее бороздят длинные лодки, служащие водными такси, и паромные судна, выполняющие роль автобусов, они останавливаются у пристаней через каждые несколько сот метров. С реки видны прекрасные храмы, покрытые золотом и изразцами шпили, тысячи мелких предприятий, и даже едва не падающие в воду крохотные домишки. Здание, в котором проживал Уилл, высилось над кучкой таких домиков, дети играли в воде, пока их матери занимались стряпней или уборкой. Если он жил на обращенной к реке стороне здания, из его окон открывался прекрасный вид.
Я вошла в вестибюль здания, нашла почтовый ящик с фамилией Бошамп и - ура! - номером его квартиры. Очевидно, люди здесь не так помешаны на безопасности, как у нас. Даже парадная дверь была открыта.
Квартира Уилла находилась на верхнем этаже, я поднялась туда на скрипучем лифте, мрачный коридор, очевидно, воплощал собой чье-то представление об американском модерне. Сильно постучала в дверь, но ответа не получила. Какое-то время прислушивалась, но внутри не слышалось никаких шагов.
Поняв из письма от мистера КРК, что рядом с Уиллом живет некая миссис Пранит, я постучалась в двери по обе стороны его квартиры. Безрезультатно. На этаже было тихо, как в склепе. Ни одна дверь не открывалась на мой стук, никто не входил и не выходил. Казалось, там никто не живет.
* * *
Я купила бутылку воды в зеленой лавочке в конце переулка, откуда хорошо было видно это здание, и мне предложили стул в тени снаружи. В это время дня жара, ощутимая, но терпимая, внезапно становится гнетущей. Казалось, что все вокруг, улицы, дома, даже стул, на котором я сидела, вобрали в себя зной ранних часов, а потом начали его излучать. Влажность как будто достигла предела. От жары и смены часовых поясов я, должно быть, задремала, потому что мне привиделся причудливый сон, в котором плакала Натали Бошамп, какой-то мужчина в полосатой куртке спортивного судьи раздражающе свистел в свисток, а Уилл тонул в водах лагуны. Сон, видимо, был к перемене погоды, так как, пока я спала, начался дождь. Проснувшись, я увидела, что владелец лавки таращится на меня, как на сумасшедшую, и просачивающиеся сквозь тент капли начали падать мне на голову.
На улице лило, как из ведра, и по канавам неслись потоки.
Взяв себя в руки, я услышала несколько отрывистых свистков, и к пристани примерно в ста метрах подошел паром. Это объясняло спортивного судью. Паромный кондуктор, если должность называется так, подавал сигналы прибытия и отхода. На берег вышла вереница людей и со всех ног помчалась под дождем, кое-кто забежал в здание, за которым я собиралась наблюдать. Однако никто из них ничуть не походил на Уилла.
Исходя из того, что, пока я спала, причалили и отошли, судя по сновидению, самое меньшее два парома, казалось, я совершенно не в том состоянии, чтобы вести наблюдение, и поскольку узнала пока только то, что об Уилле наводил справки еще какой-то фаранг, я решила, что мне нужна помощь официальных лиц. И отправилась по Вайрлис-роуд в американское посольство.
* * *
Разумеется, я могу понять, почему каждого, приходящего в посольство, тщательно досматривают перед тем, как впустить, но поскольку со мной обошлись, как с террористкой, а потом заставили ждать полтора часа, я была в дурном настроении, когда меня в конце концов проводили в маленький кабинет.
- Меня зовут Дэвид Фергюсон, - сказал, вставая, чтобы пожать мне руку, мужчина. Привлекательный, очень рослый, худощавый, с проседью в темных волосах. - Чем могу быть полезен?
- Я разыскиваю американского гражданина, который некоторое время жил в Бангкоке, но месяца три назад исчез.
- Имя? - спросил Фергюсон.
- Уильям Бошамп, - ответила я.
- Уилл Бошамп, антиквар?
- Да, - сказала я. - Вы его знаете?
- Знаю, - ответил он. - Хороший парень. Понятия не имел, что он исчез. Заявление было подано?
- Его жена обратилась в американское консульство в Торонто. Ей сказали, что заявление переправят в Бангкок.
- Через минуту вернусь, - сказал Фергюсон, встал со стула и пошел по коридору.
Прошло гораздо больше минуты, но он вернулся с каким-то документом в руке.
- Нашел в груде бумаг. В конце концов мы добрались бы до него. Дело в том, что сенаторы и конгрессмены просят нас сперва просматривать досье их избирателей. Хорошо, введите меня в курс дела.
Я изложила ему то немногое, что знала.
- Четвертого июля Уильям был еще здесь, - сказал он. - Я видел его на вечеринке, которую он устроил по случаю праздника. Кажется, познакомился с ним в прошлом году на вечеринке в его квартире по случаю этой даты. Многие из нас, американцев, Четвертого июля закатывают празднества. И еще в День благодарения. Много выпивки и ностальгии, иногда даже фейерверк. Разумеется, здесь устраивается праздник, но люди целый день ездят с места на место.
- Я приезжала к нему на квартиру.
- Замечательная, правда? - сказал Фергюсон.
- Вы находите?
- Да, - ответил он. - Снаружи ничего особенного, но внутри - ради такой я бы пошел на убийство.
- Я видела только дверь. И коридор.
- Жаль, - сказал Фергюсон. - Прекрасный вид на реку, и там были поистине чудесные вещи. Я начал всерьез подумывать о том, чтобы подыскать себе приличное жилище. Когда я впервые увидел его квартиру, меня охватила зависть. Я работаю здесь уже два года и все еще живу в холостяцкой квартирке, при виде ее можно подумать, что все еще учусь в колледже. Маленькая электрическая плита, кровать с хлопчатобумажным индийским покрывалом, на стенах ничего, кроме афиши "Роллинг Стоунз". Представляете? А Уилл оборудовал себе роскошное гнездо. У него маленький балкон, откуда открывается прекрасный вид, места на нем мало, потому что там стоят два громадных горшка с этими цветами, как там они называются… которые девушки привязывают на запястья к школьным танцам - светло-лиловые…
- Орхидеи? - спросила я.
- Вот-вот. Орхидеи. Но какой вид! И какая мебель! Он хорошо усвоил тайский стиль. Каждая вещь казалась мне сокровищем. В антиквариате я совершенно не разбираюсь, но у него была каменная голова Будды, которая выглядела подлинной. Картины в рамах на сюжеты джатаки, вы, наверно, знаете, что это рассказы о Будде в прежних жизнях. Стены были покрыты картинами и резными украшениями. Однако квартира была мужской. Мебель прочная, не те хрупкие вещи, которые зачастую кажутся ценными, пока не захочешь сесть на них. Отличный обеденный стол, украшенный резным нефритом, и множество стульев. Уилл не желал есть, стоя за кухонным столом. Единственное, что не понравилось мне, - это висевшая в спальне картина. На ней была изображена красивая женщина, но, знаете, глаза ее как будто бы следили за тобой, куда бы ты ни пошел. Кому захочется, чтобы кто-то, пусть даже портрет, наблюдал за всем, что ты делаешь в своей спальне? Всему же остальному я позавидовал и почти сразу же решил найти себе приличное жилье. Даже маленький столик был замечательным - со стеклянной столешницей и ящиком внизу, куда можно класть вещи и видеть их сквозь стекло, думаю, вы понимаете, что я имею в виду. Там было несколько аккуратно разложенных терракотовых амулетов, все разные.
- Похожих на этот? - спросила я, достала из сумочки амулет, который дала мне Натали, и протянула ему.
- Точь-в-точь, - ответил Фергюсон, внимательно на него глядя. - Откуда он у вас?
Я рассказала.
- Странно, - сказал он.
Не согласиться я не могла.
- Его жена сообщила об этом здешней полиции?
- Нет, - ответила я. - Наверно, думала, что сообщите вы. Я не имею в виду вас лично…
- А я и не принял ваших слов на собственный счет. Как я сказал, в конце концов мы бы это сделали.
- Была у него любовница?
- Не знаю, - ответил Фергюсон. - Мы не были особенно близки. Несколько раз выпивали вместе в добавление к празднествам по случаю Четвертого июля. Но о личных делах не говорили. Однако что касается девушек, многие мужчины, приезжающие в Таиланд… как бы выразиться?
- Берут девушку на выходные? - сказала я.
- Я предпочел бы "пускаются во все тяжкие", - сказал он. - Но что тут говорить, для одиноких мужчин Таиланд - отличное место.
- Только он не был одиноким.
- О, - произнес Фергюсон. - Понятно. Я одинок. Развелся. А вы?
- Нет, не одинока, и не забывайте этого только потому, что я в Таиланде, - сказала я довольно строго. И сама поразилась своему тону сельской учительницы. Возможно, Клайв был прав. Я становлюсь выжившей из ума старухой.
- Ла-а-адно, - протянул он. - Поехали.
- Куда?
- Обратно на квартиру к Уиллу, - ответил Фергюсон. - Видите ли, когда привлекают наше внимание, мы начинаем работать. У вас взятая напрокат машина?
- Шутите? Водить машину в таком движении?
Он засмеялся.
- Готовы на риск поехать со мной?
- Пожалуй, - ответила я.
* * *
- Ну, вот и приехали, - сказал Фергюсон примерно час спустя. - Можете ослабить мертвую хватку за подлокотники. Мы могли бы добраться втрое быстрее, сев на паром, но мне нравится доказывать, что могу водить машину по Бангкоку.
- Вы смелый и, может быть, безрассудный человек, - сказала я.
Едва выйдя из машины с кондиционером, я начала задыхаться от жары, темные очки сразу же запотели. Фергюсон повторил мой громкий стук в дверь, потом сказал: "Подождите здесь" и спустился по лестнице. Через несколько секунд вернулся с человеком, которого представил мне как мистера Пуна, управляющего домом.
- Мистер Пун сказал мне, даже несколько раз, что не может впустить нас в квартиру. Однако небольшое денежное вознаграждение переубедило его.
Я оглядела домоуправа.
- Все в порядке, - продолжал Фергюсон. - Он не говорит по-английски. Я убедил его открыть дверь и позволить нам посмотреть из коридора.
Мистер Пун оказался из тех людей, которым даже самое пустяковое дело кажется трудным. Он повозился с ключами, решил, что взял не те, ушел довольно надолго и по возвращении снова стал возиться, пробуя то один ключ, то другой.
- Начинаю чувствовать себя как Хауард Картер, ждущий, когда рабочие проложат путь к гробнице Тутанхамона, - прошептала я. - Прошу прощенья. Сравнение неудачное.
Фергюсон засмеялся.
- Давайте не спешить с выводами, - сказал он. - Ну, вот.
Пун наконец повернул ключ, и дверь распахнулась.
Я удивилась тому, как тихо было в квартире. Снаружи доносился шум уличного движения, речных судов, грохот большого города. Внутри было душно и мрачно, как в летнем домике, где никто не появлялся всю зиму.
- Иду внутрь, - сказала я.
- Я следом, - сказал Фергюсон, когда Пун начал протестовать. - Потребую дипломатической неприкосновенности для нас обоих.
Квартира, как и говорил Фергюсон, была красивой. Орхидеи на балконе определенно знали лучшие дни, но вид из окон - замечательный, мебель и произведения искусства тоже. Тиковый обеденный стол был именно таким, как Фергюсон описал его, а картины на сюжеты джатаки оказались восхитительными.
- Вам не кажется, что тут недостает нескольких амулетов? - спросила я, указывая на коллекцию под стеклянной крышкой столика. - Есть пустые пространства. Коллекция не выглядит симметричной.
- Пожалуй, вы правы, - сказал он. - Я точно не помню.
- Может быть, нет тех, которые Уилл отослал Натали?
- Не исключено.
- Теперь в кухню, - сказала я.
Расположенная рядом со столовой кухня выглядела безупречно: ни на столе, ни на полу не валялось ни крошки. Я открыла несколько шкафчиков. Ничего необычного. Фергюсон заглянул в маленькую буфетную и пожал плечами. Мы оба посмотрели на холодильник.
- Это женское дело, - сказал Фергюсон, указав на него.
Я осторожно открыла дверцу. Издала "б-р-р-р", когда моих ноздрей достиг запах испорченных продуктов.
- Зеленая слизь и прокисшее молоко, - сказала я, захлопывая холодильник.
- Сюда, - сказал Фергюсон, указывая в короткий коридор. Мистер Пун следовал за нами, что-то бормоча. В конце коридора была ванная, безупречно чистая, полотенца были сложены и аккуратно повешены, в аптечке лежали совершенно обычные медикаменты.
- Это спальня, - сказал Фергюсон, указывая на закрытую дверь.
- Ваша очередь, - сказала я.