Ничего не сказав ему, но пообещав себе сделать это при первой же возможности, я вступила в окутанную мраком следующую комнату. Там было темно и достаточно сыро. Судя по всему, я находилась в самой старинной части шато, укрепленной башне, поднимавшейся вверх на несколько этажей, в стенах которых были устроены бойницы, а не окна. Четырнадцатое столетие, рассудила я, потратив целую минуту на осмысление увиденного. Так вот где Годар держит свои сокровища, или по крайней мере некоторые из них. Возле одной из стен выстроились стеклянные витрины, в которых размещались многочисленные глиняные сосуды.
Рядом находилась какая-то крупная скульптура, и рядом с ней во всем великолепии устроился Беллерофонт. Крылатый конь встал на дыбы, наклонившийся вперед наездник целился вниз. Высоко над моей головой порхала пара птиц, и я заметила, что щели в окнах не закрыты стеклом и что башня находится в своем первозданном состоянии. Я принялась рассматривать коня, однако в следующей комнате послышался негромкий голос.
- Лучше будет в первую очередь переговорить с Годаром, - предложил Буше.
За столом сидел, разговаривая по телефону, мужчина, оказавшийся много моложе, чем ожидала, - лет, примерно, тридцати. Бледность тонкого лица подчеркивали темные длинные волосы, перехваченные на затылке конским хвостом. На нем была белая рубашка без воротника, слегка расстегнутая на шее, и черная свободная куртка. На столе перед Годаром находилось несколько внушительных томов, один из которых был открыт. За спиной его располагался включенный компьютер. Я повернулась к Буше.
- Итак, путешествует по всему миру? - спросила я, заглянув ему в глаза.
- Я и не знал. В общем-то, я не встречался с ним, - Буше отвернулся. - Я только разговаривал с ним по телефону.
Звуки наших голосов заставили Годара поднять взгляд.
- Опять вы здесь, - сказал он без всяких церемоний, увидев Буше. Тот неловко поежился. - Кажется, я говорил, чтобы вы больше не показывались сюда.
- И не встречался? - прокомментировала я негромко. - Наверно, он с кем-то вас перепутал.
- Вы приехали с ним? - спросил Годар, бросив в мою сторону, пожалуй, враждебный взгляд.
- Нет, - ответила я. Позже у меня окажется достаточно времени, чтобы сосчитать все лживые слова, которые мне пришлось произнести за неделю, прошедшую после моей встречи с Лейком, но в то мгновение я даже не обратила внимания на свой поступок.
- Полагаю, я приехала сюда первой, - сказала я Буше словно бы только что увидела его. - Поэтому, не будете ли вы любезны подождать своей очереди снаружи.
Буше, грязный лжец, поспешно ретировался.
- Что вам угодно? - спросил Годар, не снимая руку с телефона. Не скажу, чтобы он сделался приветливым, но все-таки враждебность исчезла из его голоса, как только Буше покинул комнату.
- Насколько я понимаю, вы располагаете некоторыми предметами антиквариата и, возможно, желаете их продать. И если это действительно так, я хотела бы посмотреть, что именно можете вы предложить. Я антиквар из Торонто, - добавила я, опуская свою карточку на стол перед ним.
Годар несколько секунд изучал ее.
- Подождите минуту, - предложил он наконец, указывая на расположенное поблизости кресло. - Я только закончу свой разговор.
- Так что вы сказали?.. - произнес он в трубку. - Нет, ничего на продажу сейчас у меня нет.
Ответ этот звучал не слишком многообещающе. Я не стала опускаться в предложенное кресло, также заваленное книгами, как и вся комната. В кабинете располагались шкафы, заставленные книгами, среди которых были новые, старые, старинные и, вероятно, ценные. Классики мировой литературы здесь были представлены от Шекспира до Виктора Гюго и на нескольких языках. Судя по находившимся возле меня книгам, Годар в первую очередь интересовался оккультной тематикой. "Беседы с Нострадамусом" Долорес Чэпмен располагались на одной полке с собственным трудом Нострадамуса "Центурии и Предсказания". Несколько томов были посвящены астрологии и предсказанию будущего, еще один, насколько я помню, сулил истолковать все тайны Апокалипсиса. У окна пристроился телескоп, самым превосходным образом гармонировавший с книгами по астрологии. Мне было все равно, что он читает и во что верит, однако мрачная башня и ее бледный и болезненный с виду хозяин уже начинали вселять в меня мечту о последних лучах заходившего солнца, даже если возможность увидеть их сочеталась с необходимостью иметь дело с Буше. Тем не менее мне был нужен Беллерофонт, а значит, следовало прежде договориться с Годаром.
Разговор затянулся разве что на пару минут, однако, еще не был готов переходить к делу.
- Мне нужно посидеть здесь минуту-другую в одиночестве, а вы можете пока посмотреть. Потяните за веревочку возле двери.
Веревочка возле двери оказалась длинным шнурком, движение которого включило несколько размещенных в комнате ламп. Ощущение было такое, словно находишься в темнице - скудный свет, холодные каменные стены. Однако, если смириться с обстановкой, коллекция стоила самого внимательного рассмотрения. Керамика присутствовала во всех видах: кратеры, чаши, кувшины, амфоры. Много было черного буккеро и расписной посуды различных стилей: краснофигурной на черном фоне, чернофигурной на красном и белофигурной на красном же - присутствовали все перестановки и комбинации, которых можно было ожидать от греческих и этрусских сосудов. На задниках бронзовых ручных зеркал можно было видеть резные изображения богов и животных. Насколько я могла судить, все вещи были первоклассными, и среди них присутствовало даже несколько предметов определенно музейного качества.
Располагавшаяся возле стены крупная скульптурная композиция, насколько я поняла, представляла собой сделанный из терракоты фриз храма. При близком рассмотрении оказалось, что он изображает собой всадника на крылатом коне, поражавшего копьем чудовище с двумя головами и хвостом змеи.
Лейк говорил мне, что, по его мнению, Годар может и не знать, что располагает изваянием именно Беллерофонта, однако, посмотрев на эту коллекцию, я усомнилась в подобном предположении. Решающим аргументом явилась небольшая витрина в глубине комнаты, где располагался один только предмет - чернофигурная гидрия, великолепно расписанный керамический сосуд для воды. Она была меньше прочих, дюймов пятнадцати в высоту, округлое тулово сужалось, переходя в стройное горло, опять расширявшееся к венцу; у нее было три ручки - две по бокам, чтобы нести, и третья, чтобы наливать.
Почти все горло и венец были покрыты различными узорами, завитками и так далее, а на тулове был изображен всадник на крылатом коне, сражающийся с чудовищем - отчасти львом, отчасти козой и змеею. Итак, Годар собирал изображения Беллерофонта и химеры.
- Простите, что заставил вас ждать, - произнес Годар, маневрируя на своем инвалидном кресле между витрин. - Ну, как, что-нибудь вас заинтересовало?
Теперь он казался другим, хотя я и не могла сказать почему.
- Превосходные вещи, - сказала я. - А вы не могли бы сказать, что именно намереваетесь продавать?
- Я не имею такого намерения, - возразил Годар.
- Тогда я, быть может, понапрасну трачу ваше и свое время?
- Я хочу сказать, что не имею желания что-либо продавать, - сказал Годар. - Но это еще не значит, что ничего не продам. Вне сомнения, вы заметили мои несколько стесненные обстоятельства. Большая часть мебели и картин уже продана. Ничего больше у меня нет. Посмотрите. Если вам что-нибудь понравится и окажется, что я готов расстаться с этой вещью, мы с вами можем заключить сделку.
Итак, уже нечто, однако осторожность заставила меня не идти сразу к Беллерофонту. Вместо этого я задержалась возле гидрии с химерой.
- Конечно, это особая вещь, - заметила я.
- Она не продается, - сказал он.
- А как насчет этой? - Я указала на бронзовое зеркало.
- Оно тоже не для продажи.
Ответы не вселяли особых надежд, но я не могла вернуться к Лейку с пустыми руками и сказать, что он не может получить нужную ему вещь, и поэтому мне оставалось только продвигаться дальше.
- Я, конечно же, понимаю ваши чувства в отношении этих предметов, - попыталась я добиться расположения этого человека. - Коллекция, безусловно, отменная, и расстаться с частью ее, конечно, трудно. А каким образом она вам досталась?
Тонкий вопрос. Происхождение древности вещь действительно важная, здесь существенно знать, что предметы были приобретены законным путем или достаточно давно и у вас не возникнет сложностей с разного рода властями.
Сперва он как будто бы не хотел отвечать, но потом произнес:
- Большую часть коллекции собрал мой отец. Он проводил летнее время в Италии, в Тоскане, и познакомился там с людьми, которые помогли ему собрать эти предметы. Скорее всего, это были томбароли, - он чуть улыбнулся. - Предполагаю, что вам известно это слово.
- Расхитители гробниц, - повторила я.
- Именно. В любом случае, каким бы образом эти вещи к нему не попали, это было давным-давно, и все теперь забыто. Кстати, два или три года назад, еще при жизни отца, у нас побывал эксперт. Он сделал подробные фото и все такое. В случае каких-либо проблем он бы сказал нам. Кроме того, отец занимался собирательством, приобретал вещи на аукционах и так далее. Все квитанции у меня есть.
- А вы сами?
- Нет, я только продаю, - ответил он.
К этому времени я уже добралась до коня. Достав крошечный фонарик из сумочки, я принялась рассматривать изваяние под внимательным взглядом Годара. Оно было, конечно, бронзовым и нужного размера. Я осмотрела передние ноги, а потом задние. На одной из задних лап были начертаны этрусские буквы.
- "Тинсквил", - побормотала я вслух. Как на Химере из Ареццо. Ее я осмотрела достаточно тщательно и даже попыталась скопировать надпись на лапе Химеры.
- Что вы сказали?
Годар повернулся ко мне.
- Тинсквил, - повторила я. - Посвящено Тинии или Зевсу, не так ли?
- Вы умеете читать по-этрусски? - спросил он.
Вот насколько я зашла, подталкиваемая перспективой получить с Лейка очаровательную сумму, и убедить Годара продать статую: я не солгала. Я просто ничего не сказала. Или, точнее, пробормотала нечто способное сойти за знак согласия, звучавшее примерно так, - "гм-м-м".
Он поглядел на меня какое-то мгновение, а потом указал на довольно странного вида предмет, покоившийся в одной из витрин.
- А вы знаете, что это такое?
К собственному удивлению, я знала. В нескольких просмотренных мной книгах об этрусках были изображения подобных предметов, и их странный вид заставил меня уделить им внимание.
- Бронзовая модель печени овцы, не так ли? - спросила я. - Этрусские гаруспики, или гадатели, пользовались ими для предсказания будущего.
- Правильно, - сказал он. - Небо вокруг нас можно разделить на шестнадцать частей, им соответствуют пятьдесят два имени божеств.
Открыв витрину, Годар извлек из нее предмет и принялся поглаживать его.
- Люди смеются над гаданиями, - заметил он. - А не следовало бы. Римляне верили в гадания. Они ничего не оставляли на волю случая. Ничего. Перед каждым сражением, перед каждым важным решением они призывали этрусских гаруспиков. Они знали.
- И успех не оставлял Рим, - проговорила я.
- Именно так, - согласился Годар, не заметив нотку сарказма в моем голосе. Он вернул бронзовую печень в витрину.
- А вы случайно не состоите в Сосьета? - спросил он.
Ответ на этот вопрос нельзя было сжульничать, но я тем не менее не была полностью откровенна.
- Нет, увы, нет.
Я решила, что он имеет в виду какую-то академическую организацию, может быть, археологическое общество.
- Но вы, конечно же, слыхали о нем. Гидрия с химерой.
- Гм-м-м, - проговорила я еще раз.
- Не знаю, допускаются ли в него женщины, однако подобное старомодно даже по итальянским стандартам, и, если хорошенько подумать, сами этруски не стали бы настаивать на соблюдении подобного правила. Это греки не позволяли женщинам присутствовать на своих симпозиях, но этруски придерживались противоположных взглядов. Вы хотите, чтобы я назвал ваше имя? Вы читаете по-этрусски и, безусловно, разбираетесь в этрусских древностях. За считанные минуты вы обратили внимание на все лучшее, что есть в этой комнате. Конечно, мне еще рано, учитывая, что я провел в членах всего несколько месяцев, но как знать. Я отдал бы все, чтобы посетить собрание, однако я несколько ограничен в своих возможностях. - Он указал на аккуратно укрытые одеялом ноги.
- Какая жалость, - проговорила я в отношении того, что произошло с его ногами, однако он воспринял мои слова совершенно иначе.
- Действительно, жаль. Я так долго дожидался возможности стать членом. Мой отец умер пару лет назад. Кстати, я - Цисра.
- А как обстоят ваши дела, - спросила я.
- Неважно, как видите, - ответил он. - У меня есть две недели на то, чтобы раздобыть деньги и устроить поездку туда. Если бы у меня была какая-то помощь и, быть может, фургон с ручным управлением, я мог бы осилить дорогу. Надеюсь на это.
- Жаль вашего отца, - заметила я.
- Да, - согласился он. - Оставил меня в финансовом тупике, как видите. Однако я получил право стать Цисра. Это происходит не автоматически, знаете ли.
- Как это?
Разговор приобретал совершенно непонятное мне направление, и мне нужно было вернуть его в прежнее русло - к продаже Беллерофонта.
- Все дело в имени. Оно не является наследственным. Чтобы ты получил имя, кто-то должен умереть. Число членов Сосьета, как вам, конечно, известно, ограничено двенадцатью и одним. Однако должно быть и место, теперь, когда погиб Велатри.
- Велатри? - переспросила я.
- Ну, вы знаете, - ответил он. - Велатри. Вольтерра. Удивительно, что вы не знаете его этрусского имени.
Вольтерру - город на северо-западе Тосканы - я знала. Прежде он был этрусским, если я правильно помнила. Впрочем, насколько я помнила, город никуда не делся.
- Ах, да, - сказала я. - Ну, конечно же, простите.
- Джанпьеро Понте, - сказал Годар так, как если бы я действительно проявила тупость. - Конечно же, вы слышали о его смерти. Сообщение было во всех газетах.
- Вы про того бизнесмена, который где-то упал с утеса?
- Вольтерра! - сказал он. - О нем я и говорю. Место Велатри теперь свободно, и вы можете его получить.
- О, - только и удалось выговорить мне.
- Я мог бы обратиться к печени, чтобы проверить, есть ли у вас шансы на это. После того как это со мной случилось, - он вновь указал на ноги. - Я изучаю овечью печень уже четыре года. Думаю, я мог бы уже перейти к настоящей.
Я вспомнила о привязанной снаружи овце и умилительных ягнятках и поежилась. Теперь у меня уже не оставалось сомнений в том, что Годару, как говаривает Клайв, для пикника не хватает нескольких сандвичей. Не то, чтобы ему не хватало ума. Если он прочел всего несколько книг из собственной библиотеки, об этом не могло быть и речи. Тем не менее его отношения с реальностью оказались не слишком-то правильными. Теперь, посмотрев на него повнимательнее, я могла видеть, что зрачки Годара расширены. Наркотики, подумала я, принимает от боли, вполне возможной в его обстоятельствах, или времяпровождения ради.
- Кстати, вы не пробовали обращаться к медиуму? Я попробовал таким образом поговорить с родителями и дедом, но у меня ничего не вышло. Тем не менее сама идея мне нравится. Во всяком случае, пока речь идет обо мне, - продолжил он. - Все знаки положительны. Возможно, именно поэтому вы и здесь. Да, почти наверняка. Знаки говорят, что кто-то поможет мне добраться до Вельсна… ну, знаете, до Вольсинии. Наверно, вы пользуетесь римскими именами. Они сообщили мне о вашем появлении. Конечно, это должен быть человек, читающий по-этрусски. Я не стану продавать никому, кроме вас. Это должны быть вы. Я строю свою гробницу. Не хотите ли взглянуть?
- Конечно, - сказала я, подумав, о Боже.
- Пойдемте, - сказал он, указывая мне на свой кабинет.
- Меня интересует конь, - произнесла я, решив придерживаться течения разговора, насколько причудливым он бы не оказался.
- Вы имеете ввиду Беллерофонта?
- Да, Беллерофонта.
Причин лукавить более не оставалось.
- Вы еще не продали его Леклерку?
- Кому?
- Пьеру Леклерку. Он был у вас днем. Модный костюм, запонки и все такое.
- Запонки! - согласился он. - Действительно. Просто фантастика! Интересно, где он их раздобыл. Только имя звучит как-то не так? Леклерк? А впрочем, что-то похожее. Ле и так далее. А не Ле Конт ли? Но неважно. Разве он интересовался им? Не помню. Я не продавал ему ничего. Он мне не нравится. Не сомневаюсь - он не тот.
Наклонившись вперед, он откинул в сторону край ковра, открыв спрятанный люк.
- А теперь готовьтесь - удивляйтесь, ужасайтесь, поражайтесь.
Я заглянула в угольную тьму под собой.
- Не думаю, чтобы мне хотелось…
- Ну что вы, не зачем стесняться, - проговорил он. - Минутку. Я спущусь первым.
Годар отъехал на кресле назад и схватился за веревку, перекинутую через прикрепленный к стене блок, подтянул себя с коляской к краю, перебрался в специальную упряжь и спустился вниз.
- Спускайтесь, - предложил он. - По лестнице. О Беллерофонте поговорим здесь внизу. Кстати, прихватите сюда ваш фонарик. Должно быть, лампа перегорела.
И на что только не приходится идти, подумала я, ради блага клиента. Без особой охоты я стала спускаться вниз. Оказавшись на полу, я повела по сторонам фонариком и охнула, увидев перед собой точное подобие Годара.
- Как в сказке, правда? - спросил он.
- Как в сказке, - согласилась я, переводя дух. В известном смысле он был действительно прав. Я оказалась в комнатке примерно в двадцать футов длиной и десять шириной. По обе стороны от меня располагались каменные скамьи, впереди изгибалась арка. Потолок был расписан красными, зелеными и кремовыми квадратами. Стены помещения за аркой украшало изображение пиршества - так мне показалось. Похожий на Годара мужчина в красной тоге возлежал на ложе, а несколько женщин служили ему, держа в руках кувшины и блюда с фруктами. Кроме Годара, здесь присутствовали другие мужчины - всего двенадцать, я сосчитала - также лежавшие на кушетках, им также прислуживали женщины. Сбоку от них на стене была изображена дверь.
Фоном служил сам шато - я сразу узнала его - окруженный полями, на которых паслись крохотные ягнята. За ним простирался лес, в котором охотились другие мужчины, вооруженные луками и стрелами. Один из них играл на каком-то струнном инструменте. Доминировали в изображении красные цвета, однако луч моего фонарика высветил в темноте извивавшиеся по всей картине виноградные лозы, синих, белых и зеленых птиц, летавших среди деревьев и вокруг людей. Над аркой друг на друга взирали два обнаживших клыки леопарда.
Справа от меня на стене внешнего помещения, в котором я находилась, были изображены трое людей, сидевших в креслах, глядя прямо перед собой. Перспективу нельзя было назвать реальной, однако лица выглядели очень правдоподобно.
- Мои отец и мать, - пояснил Годар, проследив направление моего взгляда, - и с ними мой дед. Вам нравится?
- Это… необычайно, - согласилась я.