- Ах, вон что! Ну, такой еще может быть.
- Других у меня нет пока. Я же приезжая. Никого не знаю, никуда не хожу.
- Знаете, пожалуй, я вам помогу.
- Чем, мужчиной?
Аллахова рассмеялась:
- Нет, пока только коньяком. Мой знакомый - любитель хороших вин, он всегда их где-то достает…
Она замолчала, раздумывая. Я даже затаила дыхание… Аллахова смотрела на меня вопросительно, испытующе. Но, в конце концов, она ничем не рисковала.
- Вам сколько коньяку?
- Ну, не ящик же. Одну бутылку.
- Господи, всего-то. Я поговорю с ним и позвоню вам на склад.
- Мне неудобно вас затруднять.
- Пустое. Буду рада вам помочь. Может быть, нам повезет, и я найду для вас не только коньяк.
Шутку Аллахова понимала, и в сообразительности ей тоже нельзя было отказать. Будь она менее сообразительна, задача полковника Приходько была бы гораздо легче.
- Он дорогой, кажется, марочный коньяк? - спросила Аллахова.
Плохо верилось, что она не знает, сколько стоит марочный коньяк. Тогда зачем такой вопрос?… Уже проверяет, как я отношусь к деньгам и сколько их у меня… Неплохо, совсем неплохо. Попробую пойти ей навстречу.
- Не очень, - возразила я. - Двадцать пять рублей бутылка.
- Ого, порядочно.
- Ничего. На заработки не обижаемся.
Аллахова промолчала.
Я не смотрела на нее и не знала, как она отнеслась к такому звонкому заявлению. Только водитель покосился на меня, как мне показалось, неодобрительно. Но водитель-то был, вероятно, порядочным человеком.
Я вышла у Дома офицеров.
- Позвоню вам, - сказала Аллахова. - Рите Петровке не говорите про коньяк, а то она про меня бог знает что подумает.
И она кивнула мне на прощанье, ласково и покровительственно.
2
Говорят, есть такой закон - "парных случаев". Есть и пословица: "Пришла беда - отворяй ворота!" За одним несчастьем следует второе. Но и удача, в таком случае, тоже не должна приходить одна…
Рядом с Домом офицеров был магазин "Военная книга". Мне захотелось принести своему домашнему больному что-нибудь для чтения. Я купила мемуары военного летчика.
Летчик на фотографии в книге напомнил мне вагонного милого мальчика Лешу. А когда я вышла из магазина - бывает же так! - увидела его самого. Одетый в новенький китель, он блестел, на весь проспект своими пуговицами, и не заметить его было просто невозможно. Поэтому я не сразу обратила внимание на его спутницу.
Рядом с Лешей шла Бессонова. Кладовщица Главного склада Торга.
Леша был на голову выше ее, она держалась за его рукав, запрокинув к нему лицо. А он сверху говорил ей что-то нежное. И не нужно было здесь особой проницательности, чтобы понять, что это идут если не молодые муж и жена, то жених и невеста.
Я повернула к витрине магазина, чтобы не навязывать Леше нашу встречу: кто знает, как отнеслась бы его спутница к подозрительному вагонному знакомству, и предоставила Леше возможность меня не заметить.
Но Леша заметил.
В стекле витрины отразилось сияние его пуговиц.
Последовали обычные вопросы: "Как живете, что делаете?". Потом Леша познакомил меня со своей спутницей.
Бессонова протянула руку доверчиво, без ревнивой подозрительности, чем сразу же понравилась мне. И ладошка у нее была мягкая и маленькая, как у ребенка. Леша не сказал: "Это моя жена!" - видимо, она еще не была его женой, он сказал просто: "А вот моя Валюта!". Имя подходило ей как нельзя более, зато сама Валюта показалась мне самым неподходящим кладовщиком для склада, которым заведовала такая женщина, как Аллахова.
Я сказала, что случайно познакомилась с ее заведующей. Валюта отнеслась к моему сообщению без всякой радости.
Тут Леша решительно вступил в разговор.
- Вот что, мои торговые работники, не будем загораживать проезжую часть, свернём налево. Вон туда, в ресторан. Женя, пойдемте с нами. Выпьем за мой отъезд.
- Уезжаете?
- Улетаю. В командировку.
- На Север, - пояснила Валюта. - На два месяца.
- Валюта, всего на полтора.
- Бросает меня одну.
- Не бросаю - покидаю вынужденно.
Валюта потёрлась щекой о его рукав с нашитым пропеллером.
- Пойдемте с нами, - попросила она. - Веселее будет. А то я там еще и реветь начну.
Мне очень не хотелось идти в ресторан. Мне хотелось домой. Выпить с Петром Иванычем кофе по-бразильски. Поиграть в шахматы. Посмотреть телевизор. Мне очень не хотелось сейчас смотреть на Валюту Бессонову.
Но тень Аллаховой падала и на эту девочку…
- Ладно, - сказала я. - Только мне нужно позвонить домой.
Мы вошли в ресторан. Мои спутники направились в зал, а я, извинившись, - к телефону-автомату. Телефон был занят. Вероятно, Петр Иваныч вел консультацию из дома с одним из своих подопечных авторов. Пришлось подождать. Наконец, он мне ответил.
- Порядочному больному в постели лежать нужно, - ворчала я, - а не сидеть по часу у телефона.
- А я непорядочный.
- Это я и сама вижу. Как вы там?
- Превосходно.
- Конечно. Я вам книжку купила.
- Очень хорошо. А принести не можете? Откуда звоните?
- Из ресторана. Знакомых встретила.
- Хорошие хоть знакомые-то?
- Хорошие. Вместе в вагоне ехали.
- Ну, тогда - конечно. Поди, пить будете?
- А как же?
- Тогда последнюю рюмочку за мое здоровье…
- Обязательно.
- …вылейте!
- Как вылить, куда?
- На пол вылейте, бестолковая вы девчонка!
- Ах, вон что. Не знаю, на пол-то… оштрафуют еще. Не бойтесь, не сопьюсь.
Леша уже заказал бутылку сухого вина, графинчик коньяку и фрукты. Валюте он сразу налил вина, а на меня взглянул нерешительно.
- Что будете пить, Женя?
Тут я опять вспомнила о своей неподходящей внешности. И если мне незачем было играть перед Лешей, то здесь сидела еще Бессонова…
- Налейте мне коньяку.
Вообще-то я не любила крепких вин, но в институте, на всяких там междусобойчиках, приходилось пить всякое. Считалось правилом хорошего тона пить водку не морщась. У меня это получалось не хуже, чем у других.
Леша послушно налил мне коньяку. Мы чокнулись, я отважно выпила свою рюмку. Кажется, на Валюшу это произвело впечатление.
- Когда улетаете? - спросила я у Леши.
- Завтра.
Бессонова сразу низко наклонилась над своим бокалом, и слезинки закапали в вино.
- Ну, что ты, Валюша! Ну, не нужно, я же скоро вернусь.
- Скоро?… Через два месяца.
- Ну и что - два месяца. Они знаешь как быстро пройдут. А как вернусь, мы поедем с тобой на юг.
Бессонова подняла голову и вытерла глаза:
- Насовсем?
- В отпуск. На месяц.
- Совсем бы отсюда уехать.
- Совсем меня не отпустят. А чем у нас здесь плохо? Вот зимой поедем в наш санаторий.
- Холодно здесь…
- Мы будем с тобой ходить на лыжах.
- Я не умею на лыжах.
- Да я тебя научу. Ты у меня еще так будешь ходить на лыжах…
Милый мальчик Леша… Он так хорошо сказал это: "Ты у меня!"
Невесело было все это мне слушать. Я предполагала, что не будет у них ни лыж, ни санатория… Независимо от того, узнаю я что-либо новое или нет. Зло уже совершилось, и за преступлением последует наказание. Они еще ничего об этом не знают, а я знаю, но уже ничем не смогу им помочь.
У меня появилось ощущение какой-то вины перед ними, перед Бессоновой за то, что мне лично не угрожает такая беда, как ей.
Я смотрела на ее глаза, набухшие слезами, и мне казалось, что она уже сама чувствует, ожидает эту страшную беду.
- Допьем! - Леша поднял рюмку.
- За хорошую вам дорогу! - пожелала я ему.
- За хорошую вам работу! - сказала мне Валюша.
Я не знала, чего ей пожелать, чтобы это не было ложью, и только молча кивнула в ответ.
Когда я вернулась домой, Петр Иваныч встретил меня в коридоре, молча покачал головой и пошел на кухню готовить кофе по-бразильски.
3
С нетерпением я ожидала звонка Аллаховой.
Старалась не отлучаться надолго со склада. Беспокоилась, понимая, как много может значить этот звонок: она или принимает меня в свое общество, или нет. Если принимает, следовательно, решила ко мне приглядеться, не смогу ли я ей быть чем-то полезной - ведь ей необходимы сообщники. Если не позвонит, значит, я ей чем-то "не показалась", мне придется начинать все сначала, и решение задачи усложнится во много раз.
Я потеряла уже всякую надежду…
Аллахова позвонила на третий день. Рита Петровна отсутствовала. Трубку сняла наш бухгалтер и без лишних слов передала ее мне.
Аллахова не назвала себя по телефону - я узнала ее голос.
Она сказала, что выполнила мой заказ и я могу приехать к ней на склад. Когда? Да хотя бы сегодня вечером…
После работы, перед тем как поехать на Главный склад, я купила черный карандаш для косметики. Мазнула по ресницам, поставила в уголках глаз по черточке. Я никогда не делала этого раньше.
Пригляделась к своему отражению в зеркале и решила, что это как раз то, что мне сегодня нужно.
И вот наконец-то я стояла на пороге учреждения, за которым столько дней наблюдала только издали.
- Спокойнее! - сказала я сама себе. - Спокойнее… Не терять хладнокровия…
Главный склад Торга мало походил на наш грязный неухоженный складишко. В вестибюле - узорный линолеум, ковровая дорожка, пальма в зеленой кадушке. На стене висел роскошный красочный плакат: милая девушка советовала хранить деньги в сберегательной кассе, обещая за это автомобили, холодильники и развесистые пальмы Черноморского побережья.
Меня встретила Валюша Бессонова. Она улыбнулась мне, как старой знакомой, и у меня опять стало неуютно на душе.
- Улетел?
- Улетел… Пойдемте, там вас уже ждут.
Она пошла вперед.
Кабинет заведующего складом на нашу "контору" тоже никак не походил. Как полагается солидному кабинету, двери были обиты коричневым дерматином, в шашечку. В двери был врезан американский замок. "Закрываются, значит…" - подумала я.
В углу за полированным письменным столом сидела Аллахова. Она приветливо кивнула, протянула руку. С дивана, стоявшего у стены, поднялся мужчина, полноватый, лет за сорок, с пухлыми губами и лысинкой. Он поклонился мне.
"Колесов!" - подумала я.
Это на самом деле оказался Колесов.
- Наш Олег Владимирович, - пояснила Аллахова, - бог снабжения комбината и наш благодетель в отношении "что достать". Может достать все. С моим кладовщиком, я знаю, вы уже познакомились. Садитесь, пожалуйста.
Она указала на диван, и я послушно села рядом с Колесовым. Он взглянул на мои колени.
- Как там Рита Петровна? - спросила Аллахова. - Усердствует, как всегда? А ты, Валюта, почему, как бедная родственница, подпираешь косяки? Садись. Да не хмурься ты, горе мое! Приедет твой летчик, точно тебе говорю. Такие, как он, приезжают. Вот за Олега Владимировича я бы не поручилась. Он мог бы и не приехать… Олег Владимирович, да не оправдывайтесь, не стройте из себя праведника, зачем это вам. Если перед Евгенией Сергеевной, то ей праведники, думаю, тоже не очень нужны.
Аллахова вела разговор спокойно и уверенно, в ее поведении не было наигранности.
Я слушала ее и понимала, как нелегко будет здесь что-либо узнать.
- Евгения Сергеевна, - продолжала Аллахова, - я передала Олегу Владимировичу вашу просьбу. Кажется, она не доставила ему особых хлопот.
- Какие пустяки!- подтвердил Колесов.
Он поднял с пола портфель, отличный современный портфель, размером с хороший чемодан, щелкнул бронзовой пряжкой и вытащил бутылку..
- Вот - "Ереван". Как я понял, это и требовалось?
- Спасибо!
- Прошу вас. Одной бутылки вам хватит?… Пока, разумеется!
- О, вполне.
Колесов достал из портфеля такую же вторую бутылку.
- Тогда эту мы разопьем за знакомство. Светлана Павловна, надеюсь, нам разрешит.
Аллахова погрозила пальцем шутливо:
- В рабочем помещении, Олег Владимирович!
- Рабочий день закончился.
- Все равно, что подумает о нас Евгения Сергеевна!
Колесов повернулся ко мне:
- А что подумает Евгения Сергеевна?
Конечно, все это была немудрёная разведка, дешёвая игра. Но, тем не менее, это была разведка.
- Думаю, что это ценное предложение.
- Видите, Светлана Павловна! На молодёжь всегда можно рассчитывать, Валюша, милая, добудь-ка нам рюмки.
- Чего их добывать, - отозвалась Бессонова. - Вон они, в тумбочке, там же, где стаканы. Что, не знаете?
Бессонова явно выходила из игры.
- Валюша! - вступила Аллахова. - Откуда Олегу Владимировичу знать, где у нас рюмки? Достань, пожалуйста.
Колесов подтащил к дивану низенький журнальный столик, который стоял у стены, снял с него какие-то бумаги и рекламные проспекты. На полированной столешнице виднелись многочисленные кольцевые отпечатки.
Бессонова, насупившись, достала из тумбочки пластмассовое блюдечко с рюмками. Колесов ловко откупорил бутылку.
- Мне немного, - сказала Аллахова.
- Я не буду, - отказалась Бессонова.
Я понимала, что сейчас происходят "смотрины", меня проверяют "на вкус и на цвет".
Колесов был понятен, его интерес ко мне элементарно прост. Но доверие Аллаховой нужно еще завоевать. В ее глазах я должна стать этакой лихой бабёнкой, которая если еще не научилась ловчить и воровать, то и не против того, чтобы этому научиться, а пока любит пожить в свое удовольствие, не делает из моральных вопросов проблем и умеет пить.
Это была роль Нилы Снижко из первого акта…
Только здесь была не сцена, здесь все было всерьёз. Делам Колесова и Аллаховой соответствовали вполне настоящие статьи Уголовного Кодекса. И в бутылке, которую держал Колесов, находился не чай, как на сцене, а настоящий коньяк, который нужно было пить.
Что ж, я и буду пить!…
Я молча подвинула Колесову свою рюмку. Я не сказала: "Ах, мне немножко, чуть-чуть!" Он налил половину, помедлил. Я молчала. Тогда он наполнил рюмку до краев и себе налил столько же. Из портфеля достал целлофановый пакет с засахаренными дольками лимона, надорвал его и положил на стол.
Я заметила, что Аллахова с любопытством поглядывает на мою порцию коньяка - рюмка была внушительной.
Колесов произнес обычную формулу:
- Со знакомством!
Однако ни он, ни Аллахова не пили, а продолжали за мной наблюдать. И тогда я махом выпила весь коньяк. Не спеша поставила рюмку на стол.
- Ну, вы молодец! - сказала Аллахова.
Я сделала вид, что не сразу, поняла, к чему относится эта похвала, потом пожала плечами, как бы говоря: "Ну, подумаешь, какие пустяки!"
Колесов пододвинул мне пакет с лимоном. Я взяла одну дольку, аккуратно стряхнула с нее сахар. Я боялась здесь "пересолить", но, кажется, всё сошло. Только Валюта взглянула на меня с брезгливым сожалением.
Надо было рассчитываться с Колесовым. Я положила бутылку в свою сумку и достала из нее четвертную.
Колесов было запротестовал, и весьма энергично:
- Бога ради, Евгения Сергеевна!
- Нет-нет! - заявила я. - Вы еще успеете подарить мне следующую бутылку.
Я решительным жестом положила деньги на стол. Он вздохнул, пожал плечами и полез за бумажником.
Он не успел его достать. В кабинет быстро вошла, почти вбежала уже знакомая мне бронзово-рыжая заместительница Аллаховой. Увидя меня - постороннего человека, - она несколько замешкалась.
- Ты чего, Таня? - спросила Аллахова.
В это время дверь слегка приоткрылась и мы заметили в просвете синюю милицейскую форму.
4
Это был очень молодой лейтенант милиции, он вежливо задержался на пороге.
- Разрешите?
- Пожалуйста, - ответила Аллахова.
Лицо ее стало чуть напряженным.
Колесов поспешно поставил на пол недопитую бутылку с коньяком. Потом заметил деньги на столе, смял их в кулаке, сунул в карман. Бессонова откинулась на спинку стула и, широко открыв глаза, со страхом и ожиданием уставилась на лейтенанта.
Если лейтенант и обратил внимание на ту оторопь, которая охватила при его появлении всю компанию, то вряд ли сделал из этого какой-нибудь вывод.
Даже я растерялась поначалу, подумав, что районное отделение милиции, нащупав в своем районе какие- то следы деятельности Аллаховой, решило проявить самостоятельность и инициативу. Но тут же я сообразила, что в таком случае все было бы сделано иначе.
Аллахова поняла это, вероятно, даже раньше меня.
Сейчас она уже просто приветливо и внимательно разглядывала лейтенанта. Тот козырнул, представился:
- Из отдела охраны. Мог бы я увидеть директора?
Возможно, он хотел сказать "заведующего", но спутался, и Аллахова тотчас заняла свое режиссерское место.
- Что-то я вас не помню, - протянула она. - Вы, вероятно, недавно у нас работаете?
Это "у нас" прозвучало убедительно. Лейтенант понял. Он достал из кармана кителя удостоверение. Аллахова прочитала его не спеша, внимательно и вернула владельцу.
- Видите ли, - сказала она, - директора здесь нет. Их вообще не бывает на товарных складах. На складе есть заведующий. Валюша! Подай товарищу из милиции стул.
Валюша, наконец, очнулась, вспыхнула. Нервно вскочила, подвинула стул лейтенанту и сама отошла в угол к стене. Лейтенант поблагодарил, снял фуражку и сел. Аллахова улыбнулась ему ласково.
- Вообще-то рабочий день у нас закончился. Задержались мы случайно. Небольшое торжество, знаете…
- Я тоже зашел случайно, - заторопился лейтенант. - Был в ваших краях. Могу прийти завтра, в рабочее время.
- Ну, зачем вам лишний раз заходить. Может быть, мы все выясним сейчас.
- Вы подавали заявку на охрану склада?
- На охрану? Не помню. Таня, мы подавали такую?
- Да, еще в прошлом месяце.
- Значит, подавали. Неправильно написали, товарищ лейтенант?
- Нет, все правильно. Только мне нужно осмотреть охраняемые помещения. Проверить исправность затворов и самих дверей.
- Понятно.
- Но если сегодня поздно…
- Ничего. Для милиции мы готовы и задержаться. Вот моя заместительница Тиунова Татьяна Николаевна. Она вам сейчас покажет все наши затворы и замки. Таня, пройди с молодым человеком, пожалуйста.
Улыбаясь лейтенанту, поводя пышными плечами, Тиунова пригласила его в склад. Возле дверей они разыграли небольшую сценку "Проходите, пожалуйста!", и лейтенанту удалось пропустить Тиунову вперед. Кажется, вызывающая внешность спутницы произвела-таки на него впечатление: в конце концов, он был еще совсем молодой человек, и в жизни его интересовали не одни только затворы и замки.
Когда за ними закрылась дверь, Колесов облегченно вздохнул и откинулся на спинку дивана.
Аллахова глядела на него неодобрительно:
- Чего вы переполошились, Олег Владимирович? Даже смотреть на вас было неловко.