– Да я не о том. Это жена и дочь. Они губят мою жизнь. Сколько выходов в отеле "Амбассадор"? Я не имею в виду пожарные лестницы или шахту, по которой спускают в подвал уголь, – только нормальные выходы.
– Два, – ответил первый.
– Три, – возразил второй.
– Решите этот вопрос между собой.
Они сошлись на трех и объяснили мне, где находятся выходы.
– Тогда нас троих будет достаточно, – решил я. – Вот. – Я дал каждому по пять долларов, а тому, который меня вез, добавил еще один. – Окончательный расчет будет зависеть от того, сколько времени это займет, но вы не останетесь в накладе. А теперь слушайте.
И я проинструктировал их.
Спустя десять минут, незадолго до семи, я стоял у куста, с которого облетели все листья, и следил за входом в "Амбассадор" со стороны океана. Порывы ледяного ветра швыряли мне в лицо клочья грязно-серого тумана, и казалось, что это место создано не для отдыха, а для вечного упокоения.
А еще я осознал, что сделал серьезную ошибку, отложив завтрак до того времени, когда можно будет поесть как следует. Раз он больше не нужен, решил мой желудок, может свернуться в клубок и посмотреть, как мне это понравится. Я попытался обмануть его, сглотнув слюну, но из-за нечищеных зубов вкус был противный. Тогда я попробовал сплюнуть. В ответ желудок сжался еще больше.
Через тридцать минут, когда мои часы показывали четверть восьмого и я вовсю проклинал себя за то, что так плохо все спланировал, одно из ангажированных мною такси вылетело из-за угла и остановилось. Водитель окликнул меня и открыл дверцу.
– Они уехали, приятель.
– На вокзал?
– Наверно. Вон туда. – Он сделал разворот и нажал на газ. – Они вышли с того входа, где стоянка такси, и сели в одно. Тони у них на хвосте.
Мне не пришлось подгонять таксиста, так как машина уже неслась вперед. На моих часах было девятнадцать минут восьмого – оставалось одиннадцать минут до отхода поезда, который отбывает в Нью-Йорк в семь тридцать. Четыре минуты – и мы уже остановились у вокзала, сделав причудливый разворот. Я выскочил из такси. Прямо перед нами женщина расплачивалась с водителем, а рядом с ней стояла девчонка.
– Ну ты и остолоп, – прошипел таксист. – Они же не слепые, верно?
– Все в порядке, – заверил его я. – Они знают, что я их преследую. Это война нервов.
Откуда-то вынырнул Тони, и я, расставшись еще с десятью долларами, вошел в здание вокзала. Работала только одна касса, и возле нее стояли мама с дочкой, покупая билеты. Я быстро отошел в сторонку. Поезд отходил через три минуты. Я уже собирался бросить взгляд через плечо – что их там задержало? – когда они промчались мимо меня, держась за руки. Впереди бежала дочь, которая тащила за собой мамашу. Я наблюдал, как они садятся в поезд, но сам оставался на платформе, пока не был дан сигнал к отправлению. Колеса завертелись, и тогда я вскочил на подножку.
В вагоне-ресторане было немноголюдно. Я заказал двойную порцию апельсинового сока, оладьи из пресного теста с жареной ветчиной, кофе, французские тосты с сосисками, виноградное желе и еще кофе. Мы с желудком помирились и решили забыть о размолвке.
Я отправился взглянуть на семейку, и тут устыдился собственной черствости. Я был голоден как волк, так что не подумал о них. Но, пройдя три вагона и увидев их бледные лица, понял, что и они проголодались. Конечно, их одолевали другие заботы, но, судя по измученному виду, с утра у них не было ни крошки во рту. Они не успели что-нибудь перехватить по пути, а при их образе жизни им и в голову не пришла мысль позавтракать в поезде.
Я вернулся в конец вагона, встал лицом к пассажирам и объявил:
– Позавтракайте в вагоне-ресторане, он через три вагона отсюда! Цены умеренные!
Затем я пошел по проходу, повторяя свое приглашение с должными интервалами, пока не добрался до того места, где сидели мать с дочерью. Это сработало. Обменявшись несколькими словами, они встали и неуверенной походкой двинулись вперед. Между прочим, моя агитация подействовала не только на них: в вагон-ресторан отправились женщина, мужчина и супружеская пара.
К тому времени, как семья вернулась на свои места, до Нью-Йорка оставалось меньше часа пути. Я взглянул на них, когда они шли по проходу.
Мать маленькая, с круглыми плечами, в волосах проглядывает седина. Нос тонкий, но заостренный уже не столь удручающе, как совсем недавно, когда она умирала с голоду.
Нэнсили выглядела лучше и гораздо смышленее, чем на фотографиях в газетах и в описании Сола. Пышные светло-каштановые волосы спадали ниже плеч, глаза были такие темные, что лишь вблизи удавалось разглядеть: на самом деле они синие. Ни острого материнского носа, ни огромного лба папаши. Если бы я учился с ней в школе, с радостью угостил бы ее кока-колой или даже мороженым с сиропом.
Я прекрасно сознавал, какая опасность поджидает меня, как только мы сойдем с поезда на Пенсильванском вокзале и начнем подниматься по лестнице. Поэтому я заранее решил, что́ делать, если они направятся к стоянке такси, автобусу или в метро или если мамаша попытается войти в телефонную будку.
Я следовал за ними по пятам, но делать ничего не пришлось, и прогулка оказалась приятной. Они поднялись на эскалаторе, покинули вокзал через северный выход и повернули налево. Я не отставал.
На Девятой авеню они направились на север, а на Тридцать пятой улице снова повернули налево. Теперь не оставалось сомнений: они движутся прямо к дому Вульфа, чем я, естественно, был доволен.
Взглянув на часы, я обрадовался еще больше. Было ровно одиннадцать, так что Вульф спустится из оранжереи и усядется в свое кресло как раз вовремя, чтобы их приветствовать.
Так и случилось. К западу от Десятой улицы они начали посматривать на номера домов, а я стал сокращать расстояние между нами. Остановившись у нашего крыльца, они снова взглянули на номер и поднялись по ступенькам.
К тому времени, как они нажали на кнопку звонка, я был уже у крыльца, но они не обратили на меня внимания. Конечно, было бы гораздо эффектнее, если бы я проделал все несколько иначе, но Фриц не впустил бы их, не посовещавшись с Вульфом. Поэтому я, перепрыгивая через две ступеньки, воспользовался своим ключом и, распахнув дверь, пригласил их:
– Миссис Шепард? Заходите.
Она переступила через порог. Но Нэнсили сказала мне резким тоном:
– Вы были в поезде. В этом есть что-то странное.
– Мистер Вульф вас ожидает, – заметил я, – если вы находите это странным. В любом случае заходите – разберемся, и я смогу закрыть дверь.
Она вошла, не сводя с меня глаз. Я спросил, не хотят ли они оставить свои вещи в прихожей, но они не захотели, и я проводил их в кабинет. Вульф, сидевший в кресле за своим письменным столом, с минуту поколебался, затем встал. Я это оценил.
Он никогда не встает при появлении мужчин. Если же входит женщина, то, как правило, объясняет (коли берет на себя труд говорить), что остается в кресле, так как вставать и снова усаживаться для него предприятие более серьезное, чем для большинства людей.
Я знал, почему он нарушил свое правило. Это был знак уважения, предназначенный мне. Ведь я не просто обеспечил явку нужных ему свидетелей, но и приурочил их появление к той самой минуте, когда он готов был их принять.
– Миссис Шепард, – представил я, – это мистер Ниро Вульф. Мисс Нэнсили Шепард.
Вульф поклонился:
– Здравствуйте, леди.
– Мой муж, – проговорила мамаша с испугом, но в голосе ее слышалась решимость. – Где мой муж?
– Он скоро будет здесь, – заверил ее Вульф. – Его задержали. Садитесь, мадам.
Я улыбнулся ему и покачал головой:
– Весьма обязан за попытку мне помочь, но тут другое. – Продолжая улыбаться, я повернулся к дамам: – Мне нужно кое-что объяснить – не только вам, но и мистеру Вульфу. У вас с собой телеграмма? Не дадите мне ее на минутку?
Мамаша открыла было сумочку, но Нэнсили остановила ее.
– Не давай ему телеграмму! – И накинулась на меня: – Немедленно выпустите нас отсюда!
– Нет, – возразил я, – немедленно не получится. Я непременно выпущу вас, но через пять минут, если вам еще захочется уйти. Чего вы боитесь? Разве я не позаботился о том, чтобы вы позавтракали? Сначала я хотел бы объяснить мистеру Вульфу, а потом вам. – Я повернулся к боссу: – В телеграмме, которая лежит в сумочке у миссис Шепард, говорится: "Садись на первый же поезд до Нью-Йорка и иди в контору Ниро Вульфа в доме номер девятьсот восемнадцать по Западной Тридцать пятой улице. Он оплачивает эту телеграмму. Возьми с собой Нэн. Встретишься со мной там. Оставь свои вещи в номере отеля. Не тяни резину. Эл". Сол послал ее с телеграфа в Бронксе в шесть тридцать сегодня утром. Вот зачем мне понадобилось снова увидеть уборщика. Слова "не тяни резину" придали телеграмме подлинность, наряду с прочими деталями.
– Значит, отец ее не посылал! – Нэнсили злобно зыркнула на меня. – Я же подумала, что тут есть что-то странное! – Она взяла мать под руку. – Все, мы уходим!
– Куда, Нэн?
– Уходим отсюда!
– Но куда же мы пойдем? – В голосе мамы слышалась паника. – Домой?
– Вот именно, – с ударением произнес я. – В этом-то все и дело. Куда? У вас есть три варианта. Во-первых, вы можете отправиться домой, а когда глава семьи вернется с работы, расскажете ему, как купились на фальшивую телеграмму. По вашим лицам видно, как вам этого хочется. Во-вторых, вы можете сесть в следующий поезд до Атлантик-Сити, но в таком случае я сейчас же – еще до того, как вы уйдете, – звоню мистеру Шепарду на склад, где он работает, и говорю, что вы здесь рассказываете басни о какой-то телеграмме, и он, конечно, захочет с вами поговорить. И опять-таки вам придется рассказать ему, как вас одурачили фальшивой телеграммой.
У мамаши был такой вид, словно она нуждается в поддержке, так что я пододвинул ей кресло, и она села.
– Вы совершенно ужасны, – объявила Нэнсили. – Ну совершенно!
Игнорируя ее, я продолжал обращаться к родительнице:
– И в-третьих, вы можете остаться здесь. Мистер Вульф обсудит кое-что с Нэнсили и задаст ей несколько вопросов. Это может занять два часа, или три, или четыре, так что чем раньше он начнет, тем лучше. Вас угостят хорошим обедом. Как только мистер Вульф закончит, я отвезу вас на вокзал и посажу на поезд, следующий в Атлантик-Сити. Мы оплатим вам билеты в оба конца, а также компенсируем все расходы, на такси, завтрак и ужин на обратном пути. Мистер Шепард, с которым я познакомился, никогда ничего не узнает. – Я поджал губы. – Ничего, кроме этих трех вариантов, мне в голову не приходит.
Нэнсили села, причем – еще одно доказательство ее ума – в красное кожаное кресло.
– Это ужасно, – с безнадежным видом произнесла мамаша. – Это самое худшее… Вы не похожи на человека, который может такое сделать. Вы абсолютно уверены, что мой муж не посылал эту телеграмму? Честное слово?
– Совершенно точно, – ответил я. – Он ничего о ней не знает и никогда не узнает. И тут нет ничего ужасного. Задолго до того, как наступит время лечь спать, вы снова будете в том чудесном номере отеля.
Мамаша покачала головой, как будто все пропало.
– Он не такой уж чудесный, – заявила Нэнсили. – Струя душа бьет в сторону, и они никак его не починят.
Вдруг она прижала ладонь ко рту, глаза у нее округлились, и она вскочила с кресла.
– Черт возьми! – вскрикнула девчонка. – Где у вас радио? Сегодня же пятница! Ее передача!
– Никакого радио, – твердо произнес я. – Оно сломалось. Позвольте мне взять ваши пальто и шляпу.
Глава десятая
На протяжении всего спектакля (за исключением перерыва на обед) миссис Шепард сидела понурившись в одном из желтых кресел. Вульфу не нравилось, что она присутствует при разговоре, и он время от времени выдвигал разные предложения. Например, чтобы она пошла в южную комнату и вздремнула там или поднялась в оранжерею и посмотрела на орхидеи, но она не двинулась с места. Конечно, родительница защищала свое дитя, но, клянусь, больше всего ее беспокоило, как бы мы, ускользнув из поля ее зрения, не состряпали еще одну телеграмму за подписью Эла.
Я намерен быть справедливым к Нэнсили. Можете не сомневаться: на страницах моего блокнота ее реплики записаны слово в слово.
В.: Вы с большим почтением относитесь к мисс Фрейзер, не так ли, мисс Шепард?
Н.: О да! Она просто супер!
А дальше:
В.: Почему вы ушли из школы, не доучившись, если делали такие успехи?
Н.: Мне предложили поработать моделью. Занятость небольшая, два доллара в час, работа подворачивалась нечасто, и в основном им нужны были ноги, но наличными выходило совсем неплохо!
В.: Вы мечтаете о карьере модели?
Н.: О нет! На самом деле у меня очень серьезные планы. Очень! Я собираюсь работать на радио. Хочу делать такую же программу, как у мисс Фрейзер. Ну, вы понимаете. Живую и веселую, но по-настоящему хорошую. Как часто вы выступали в эфире, мистер Вульф?
Или вот еще:
В.: Как вы проводите время в Атлантик-Сити?
Н.: Отвратно. Унылое местечко, хуже не бывает. Настоящее болото. Ужас!
Я передаю дословно. Правда, есть и другие страницы. Она могла при желании говорить по делу. Например, когда объясняла, что непременно насторожилась бы из-за телеграммы и заставила мать позвонить отцу на склад, если бы не знала из газет, что мисс Фрейзер наняла Ниро Вульфа для расследования убийства. А когда он заговорил о сотрудниках мисс Фрейзер, девчонка не только доказала, что составила о них довольно точное мнение, но и выложила его нам, правда избегая острых углов.
Было заметно, что Вульфа мучает необходимость осторожничать и ходить вокруг да около. Он сдерживал себя до самого обеда, приучая Нэнсили к своему голосу и манере задавать самые разные вопросы. К тому времени, когда Фриц пригласил нас в столовую, Вульф, на мой взгляд, ничего не добился.
Когда мы вернулись в кабинет и снова расселись – мамаша заняла то же кресло, а Нэнсили закурила сигарету, так словно это было для нее обычным делом, – Вульф придерживался прежней тактики.
Однако вскоре я заметил, что он подбирается к самому преступлению. Расспросив Нэнсили о дате создания фан-клуба в Южном Бронксе, а также о том, как она его организовала и добилась, чтобы он вышел на первое место, босс заговорил о радиостудии и передачах Маделин Фрейзер.
Он узнал, что Нэнсили всегда бывает в студии по вторникам, а иногда и в пятницу. Мисс Фрейзер обещала, что когда-нибудь даст ей сказать в микрофон хоть пару слов. Пустит в эфир! В основном она сидела вместе с публикой, в первом ряду, но всегда была готова помочь, и часто ей это позволяли, но только благодаря мисс Фрейзер. Остальные считали ее надоедливой особой.
– Вы действительно такая? – спросил Вульф.
– Есть немного. Но мисс Фрейзер так не думает. Знает, что я считаю ее самой лучшей на радио, просто супер. А тут еще мой клуб. Так что сами понимаете. Она без меня как без рук.
Видите, почему мне хочется быть справедливым и отдать девчонке должное?
Вульф кивнул, словно беседовал с ней на равных.
– Какую помощь вы им оказываете?
– О… – Она взмахнула рукой. – Скажем, кто-нибудь роняет страницу сценария, и я ее подбираю. Один из стульев скрипит, я слышу это первая и приношу другой. В тот день, когда все случилось, я взяла из шкафа поднос со стаканами и отнесла его на стол.
– Да? В тот день, когда мистер Орчард был гостем?
– Конечно. Я это часто делала.
– У вас есть ключ от шкафа?
– Нет, он у мисс Вэнс. Она открыла шкаф и достала оттуда поднос со стаканами. – Нэнсили улыбнулась. – Однажды я разбила стакан. Думаете, мисс Фрейзер закатила истерику? Вовсе нет. Просто велела мне принести бумажный стаканчик. Вот какая она классная.
– Чудесно. Когда это случилось?
– О, давно. Еще когда они пользовались прозрачными стаканами. До того, как заменили их темно-синими.
– Когда это было?
– Должно быть, около года назад. – Нэнсили кивнула. – Да. Потому что это случилось, когда они начали пить "Хай-Спот" во время передачи. Первые несколько раз пользовались прозрачными стаканами, а потом их пришлось заменить… – Она осеклась.
– Почему их пришлось заменить?
– Я не знаю.
Я ожидал, что Вульф набросится на нее как коршун. Не было никакого сомнения: Нэнсили прикусила язычок из-за того, что чуть не сболтнула лишнего. Она лгала, утверждая, будто не знает причины. Однако Вульф не стал заострять на этом внимание.
– Наверно, выбрали стаканы потяжелее, чтобы они не бились. – Он издал смешок, как будто находил в этом что-то забавное. – Вы когда-нибудь пили "Хай-Спот", мисс Шепард?
– Я? Да вы шутите? Когда мой клуб занял первое место, они прислали мне десять ящиков. Целый грузовик!
– Мне он не особенно нравится. А вам?
– О… Пожалуй. Да. Вообще-то я от него без ума, если пить понемногу. Когда у меня будет своя программа и клубы Шепард, я стану работать по-другому. – Она нахмурилась. – Как думаете, имя Нэнсили Шепард будет хорошо звучать в эфире или Нэн Шепард лучше? А может, придумать псевдоним? Настоящая фамилия мисс Фрейзер – Оксхолл. Она вышла замуж за человека по фамилии Коппел, но он умер. И когда она попала на радио, то не захотела использовать ни одну из этих фамилий и придумала псевдоним.
– Любой из ваших вариантов превосходен, – без тени сомнения заверил Вульф. – Мы еще выберем время поговорить о том, как вы собираетесь руководить своими клубами. Как думаете, в "Хай-Спот" кладут перец?
– Не знаю, никогда об этом не думала. Там много чего намешано. И не слишком-то он шипучий.
– Да, – согласился Вульф, – не слишком. Что еще вы делаете, чтобы помочь во время радиопередачи?
– О, то, что сказала.
– Вы когда-нибудь помогаете раздавать стаканы и бутылки – мисс Фрейзер, мистеру Медоузу и гостям программы?
– Нет. Один раз попыталась, но мне не разрешили.
– Где вы были в тот день, о котором мы говорим, когда их передавали?
– Сидела на табурете от рояля. Они хотят, чтобы я оставалась в зрительном зале, пока идет передача, но иногда я этого не делаю.
– Вы видели, кто передавал стаканы? Например, мистеру Орчарду?
Нэнсили дружески улыбнулась:
– Вам бы хотелось это узнать, не так ли? Но я не видела. Полиция спрашивала меня об этом двадцать миллионов раз.
– Несомненно. Я спрашиваю всего один раз. Вы когда-нибудь вынимаете бутылки из шкафа и ставите их в холодильник?
– Конечно, я часто это делаю. Точнее, помогаю. Это обязанность мисс Вэнс, а ей не унести все бутылки за один раз, так что приходится делать две ходки. Вот почему очень часто она берет четыре бутылки, а я – остальные три.