Макаров отключился. Я тоже слегка отключился и в некотором ступоре вкатился во двор. Второй раз в этом деле возник Белый, и это уже нельзя было считать случайностью. Требовалась консультация с Приятелем. Загружу в его мозги все, что сегодня добыл, пусть мучается.
После того, как я поздоровался с Приятелем и озадачил его принесенной информацией, я развалился в кресле и, глубоко довольный сегодняшним днем, расслабился.
Ах, да, нужно еще вернуть Колянов БМВ и его пушку. Пакетик я еще раньше спрятал в стенной нише на улице – хорошая доля паранойи иногда здорово облегчает жизнь. Впрочем, с этим можно подождать и до завтрашнего утра.
ГЛАВА 6
Проснувшись, я не моргнув глазом выслушал упреки Приятеля в адрес своего пренебрежения нуждами организма, напечатал ему: "И тебе тоже с добрым утром, моя дорогая консервная банка!" После чего он изумленно заткнулся, переваривая это.
Что это он с утра вредничает? Прямо с пяти утра?! Ага, а мне полагается спать до восьми. Понятненько! Я злостный нарушитель режима. Но бодрый, аж противно.
По этому поводу я быстренько дал Приятелю задание сформулировать план действий на сегодня и дать прогноз близжайших событий. После чего собрался, прихватил сверток с "береттой" и отправился пробежаться.
Даже застывший до обледенения, БМВ открывается лучше, чем "москвич". Засунув пистолет в бардачок, я закрыл машину, и побежал по Майской вниз, к Волге, распугивая ранних старичков с собаками.
Едва светлело, снег почти перестал идти, выдохся, наверное. Подобных мне идиотов было немного, поэтому бежалось легко и приятно. На набережной в воду залезали ранние в этом году "моржи". Они всегда стыдливо выбирают такие вот предутренние часы. Волгу уже начинал схватывать первый некрепкий лед.
Когда я вернулся, на мониторе Приятеля сиял желто-черный знак радиационной опасности, он сменился надписью: "Внимание", затем: "Важная информация".
Убедив моего железного друга, что это действительно я, а не кто-то другой, я скомандовал выдачу данных. Ну, он мне и выдал. На первом месте стояло:
– Сдать БМВ в авторемонтную мастерскую.
– …?! – сказал на это я.
– Немедленно! – добавил мой шизанутый друг.
В некотором ступоре я смотрел на экран. Текст на нем от этого не изменился. Жужжание кулера убаюкивало, в воздухе пахло больницей. Немного помолчав, мы вернулись к нашим баранам.
– Зачем? – задал я в пространство вопрос. Вообще-то это не в моих правилах, но как-то не удержался.
– Пусть там его подкрасят, отрегулируют, или еще что-нибудь! – литературным языком ответил мне Приятель.
– Излагай дальше, замнем для ясности, черт с тобой!
В глубине экрана мелькнул профиль Мефистофеля, он пил пиво, ехидно мне подмигивал и нехорошо облизывался.
– Найти Галаеву Викторию Юрьевну! Срочно!
Ну, хотя бы это понятно. Мефистофель удовлетворенно рыгнул.
– Дальше. Как можно быстрее, крайне желательно сегодня, максимум завтра вынести дополнительные сканеры движения за пределы этого помещения. Разместить на кухне и в прихожей. Подключить, обеспечить круглосуточное функционирование.
– Исправный сканер только один, – уже успокоившись, сказал я. – Где ставить будем?
– В прихожей, – Приятель был краток.
– Что у нас еще на сегодня? – надеюсь, мой тон был достаточно ядовитым.
Мефистофель на экране удрученно посмотрел в пустую кружку, сделал пасс рукой, и в ней запенилось пиво.
– Еще желательно отыскать свидетелей пожара в "Эльдорадо". Информация из пожарной части, занимавшейся им, недоступна.
Мефистофель допил свое пиво, паскудно ощерился и исчез.
Ну да, когда в пожарных частях поставят компьютеры с выходом в Интернет, мне уже будет глубоко за восемьдесят. Дела разрастались с быстротой снежного кома.
Я позвонил в авторемонтную мастерскую, сказал, что хочу устроить капитальную проверку машины, и попросил отбуксировать ее тягачом. Потом полез в закрома и отыскал довольно-таки примитивный датчик движения. Вообще-то возиться с разной электроникой для меня всегда было удовольствием, так что через час я его незаметно пристроил возле входной двери. Мы с Приятелем проверили – работает нормально. Для порядка я походил через дверь, Приятель давал знать звуковым сигналом, что он меня видит.
Как раз успел, чтобы увидеть вползающий в ворота тягач, выкрашенный в черный, с ядовито-желтыми полосками цвет. Тягач истошно загудел, давая знать о своем прибытии – очень хотел увидеть заказчика, то есть меня. Из него вылез здоровенный, мордой очень похожий на свою машину шофер, и начал прохаживаться туда-сюда, с профессиональным интересом поглядывая на стоящие во дворе машины. Его напарник курил в машине, из открытого окошка валил сизый сигаретный дым.
Полюбовавшись на все это, я схватил деньги и куртку и cсыпался по лестнице вниз. Не моргнув глазом, шоферюга взял деньги. На вопрос, что случилось с машиной, я ответил крайне уклончиво – мол, давно осмотр не проходила, и стучит и скрипит, и едет плохо. Философски сплюнув, шофер вытащил своего застенчивого напарника из машины, и они, затянув лебедкой Колянов БМВ на площадку тягача, отбыли.
Пришлось, кстати, незаметно забрать пушку из машины – мы с ней просто неразлучны. Купить ее, что ли у Коляна? Как, интересно, ему буду объяснять, почему машина в починке? Скажу, что зажигание, барахлит, что ли. Дожил уже почти до седых волос, но так и не понимаю страсти некоторых к личному автотранспорту. Удобно, согласен, не спорю, что серебристый цвет лучше, чем цвет "вареного огурца". И все, в общем-то. И никакие сильные эмоции для меня здесь не уместны. Вот, например, мой "москвич". Когда мне удается его убедить поработать – это удача, но он чертовски удобен для меня в другом. Он незаметен из-за своей, что там говорить, нелепой внешности. Хорошо, что мне не нужно пытаться его сейчас отогревать его и уговаривать проползти пару километров. До стриптиз-клуба "Торпеда" от Майской было минут десять – пятнадцать неспешной ходьбы. Пройдемся-ка мы пешком.
Клуб располагался на Центральном проспекте и заманивал посетителей, судя по самописным афишам, обилием местных рок-групп и любительским стриптизом. Вот только работать он начинал поздновато. Бар при нем открывался в четыре вечера, а музыка и все остальное – не раньше, чем с семи. А сейчас на моих часах было начало второго, но в этом были свои плюсы. Снизу, из подвала, в котором располагался клуб, пара худосочных (явно не охрана) парней выносили пакеты с мусором, оставшимся с прошлой ночи, и складывали его в кучу рядом с мусоркой. Куча получалась изрядная. Снизу доносились голоса и грохот мебели – шла уборка. Пару минут я понаблюдал за этим процессом, потом направился к парням, пристроившимся покурить около стены. Они довольно-таки настороженно уставились на меня.
– Леню вчера видели? – сурово поинтересовался я, рассудив, что терять мне нечего, вечером и так все выяснится.
– Какого Леню? – чуть не подавился один из курильщиков. На вид ему было лет семнадцать. Уж не знаю, за кого он меня принял, но испугался здорово.
– Ленку, какого ж еще. Так был он вчера?
– А, этот, – курильщику полегчало, он даже попытался улыбнуться, – был конечно, все пытался на сцену лезть, танцевать. А на кой вам этот педик?
– Бабы с ним не было? – проигнорировал его я. – Черненькой такой, Викой зовут?
– С ним? Баба? – второй курильщик покрутил головой – Ну вы даете!
– Она его все подружкой называет, – пояснил я.
– Не, он с телками никак. С педиками все обжимается, – заметил первый курильщик.
– Часто здесь бывает?
– Каждый вечер почти. А что он натворил? Вообще-то он тихий, – второй курильщик толкнул говорившего локтем в бок.
– Меньше знаешь, дольше живешь! – риторически сказал я им, и отправился дальше по проспекту. И успел услышать, как один полушепотом сказал другому:
– Мусор!
Сделав вид, что не расслышал, я, усмехаясь, продолжал идти дальше.
Значит, наш зайчик Леня, он же Лена, не сменил любимого места отдыха. Это радовало. В таком бестолковом городе, как Тарасов, найти человека или очень просто, или очень трудно.
По результатам поисков Приятеля в медицинских базах данных мы вытянули полный ноль. В медицинской карточке Галаевой значилось старое место проживания. Карта была датирована прошлым годом и содержала массу бесполезных сведений о здоровье гражданки Галаевой, а также о некоторых интимных ее проблемах. Последнее обследование она прошла за месяц до увольнения и никаких неожиданных или компрометирующих данных оно не дало. Всего на совести Галаевой было две прерванных беременности и несколько случаев неопасных венерических заболеваний!!!! – в общем, никакого криминала. Как уже и говорилось, полный ноль. Кроме того, любопытный Приятель нашел и медицинские карты всех остальных девушек, работавших (и работающих до сих пор) в массажном салоне. Результат тот же – множество медицинских терминов и никакой ценности. Была, правда, мысль о том, что наша беглянка сменила имя, вместе с местом жительства. Поэтому сейчас мой железный друг занимался титаническим трудом – сравнивал медицинские карты всех подходящих по возрасту жительниц Тарасова, пытаясь по совпадениям вычислить так нужную нам особу. Самойлова, кстати, за неcколько дней до своей смерти была вполне здорова. Она тоже числилась на особом учете в венерологии.
Вернувшись через полчаса в родные пенаты, я первым делом набрал номер "Эльдорадо". Терпеть не могу звонить по сотовому на улице – пережиток тяжелого прошлого, наверное. Приятель попытался было запротестовать – он там что-то перекачивал с сети, но быстро заткнулся, наверное, это было что-то не очень важное. После пары длинных гудков трубку сняли, и я услышал знакомый голос:
– Спорткомплекс "Эльдорадо", слушаю вас.
– Здравствуйте, Ирина Викторовна. Это Валерий.
– Добрый день, Валерий Борисович. Вы собираетесь посетить нас в ближайшее время? – в ее официальном тоне проскальзывали проказливые нотки.
– Уж лучше вы к нам, – наполовину шутя, наполовину серьезно ответил я. – Боюсь, что дела не позволят. А вот встретится с вами в нерабочей обстановке – это моя мечта со вчерашнего дня.
– Ну разве это мечта? Вот вилла в Ницце, или домик на Гавайях – это настоящая мечта, – по ее тону сложно было понять, серьезно ли она это говорит.
– Давайте тогда встретимся завтра и помечтаем вместе. Ну, скажем, о вилле на Гавайях. Заодно заедим чем-нибудь ту гадость, которой нас накормили китайцы. Если вы испугаетесь экзотики, то даже пиццей.
– Насчет обеда не знаю, но прогуляюсь с удовольствием. В то же время, на том же месте.
– Буду ждать с нетерпением, – я ничуть не преувеличивал.
– Теперь извините, Валерий, мне придется работать. – невесело сказала она.
– Не грустите, мне тоже. До свидания.
– Всего хорошего, – телефон донес слабый звук положенной трубки.
Я, глубоко задумавшись, ветрел в руках сотовый. И думал почему-то не о завтрашней встрече с Ириной, а о том, что в этом деле отчего-то не сходятся концы с концами. Дело производило очень странное впечатление, вызывало тревогу, причины которой я не мог понять. Оно было странным. Я имею в виду, по-настоящему странным. Каким-то перевернутым. И разрази меня гром, если я понимал, откуда это ощущение. Смысл не в том, что дело началось на год позже, чем было надо. И даже не в том, что все причастные к нему либо умерли, либо пропали. И не в том, что мне пытались подкинуть наркотики. Скорее, ключом было то, что это случилось слишком быстро. Как будто некто, причастный к этому делу, а скорее всего виновный в убийстве Самойловой, а может не только ее, узнал о том, что я занимаюсь этим делом чуть ли не раньше меня самого. Честно говоря, я знал только одного такого человека, и эта кандидатура мне совсем не нравилась. То есть абсолютно. Перебирая варианты, я почувствовал, что еще больше запутываюсь. Стоило занятся чем-нибудь другим и подождать, когда смутные подозрения примут хотя бы подобие формы.
В темноте вход в "Торпеду" не производил особого впечатления. При свете дня, впрочем, тоже. Расписанный от руки плакат возвещал, что сегодня играет и поет известная Заречная группа "Свинг". Судя по портрету главного исполнителя, или кого там изобразили на плакате, буква "г" в названии группы была лишняя. Слабоосвещенная металлическая лестница привела меня в подвал, переоборудованный под клуб каким-то предприимчивым человеком. Внизу, перед дверью, тлели огоньки сигарет и тянуло сладковатым запахом анаши; в их тусклом свете слегка виднелись бритые головы курящих.
Миновав массивную дверь, я наткнулся на двоих скучающих охранников. Хорошо еще, что внутри было посветлее, чем перед входом. Бесстрастно взяв у меня плату за вход, они снова впали в прострацию. Собственно, клуб состоял из двух помещений – побольше, метров десять на пятнадцать, и поменьше, примерно вполовину. Из дальнего конца большого помещения слышался предсмертный визг гитары, там, как я понял, гости из Заречья готовились к выступлению. Небольшое круглое возвышение посередине еще пока пустовало, в полированном стальном шесте отражались светильники.
На мою просьбу налить чего-нибудь безалкогольного бармен с внешностью потомственного "наци" – бритый наголо череп, наколка с германским орлом, неожиданно одобрительно кивнул, проворчав что-то типа "правильно, рано еще", и смешал мне чего-то шипучего. Народа еще почти не было – так, человек пятнадцать. Большинство явно кого-то ждали. Странно, но почти все были прилично одеты, явно из обеспеченных. Неформальная тусовка, наверное, собиралась позже. А сейчас в наличии были пара человек среднего возраста – лет за тридцать, остальное – молодежь, от пятнадцати до двадцати. Никого похожего на Леню среди них не было. Да я в общем-то и не ожидал увидеть его так рано – было только начало седьмого. Для очистки совести я заглянул в соседнюю комнату. Она представляла собой что-то вроде танцзала и стояла пока пустой и покинутой. Сев за один из примерно двух десятков столиков, я приготовился ждать.
К семи часам зал заполнился больше, чем наполовину. Заречные прекратили, наконец, мучить инструменты и собирались с силами перед выступлением, активно распивая что-то прозрачное из бутылок. Судя по разом покрасневшим лицам. отнюдь не воду. Из бурно радующейся встрече компании неслись приветственные крики и хлопки – там радостно обнимались. Из воплей было понятно, что кто-то собирается сегодня танцевать. Я только надеялся, что это будет не тот, кто говорил об этом прокуренным басом.
В углу музыканты отлипли, наконец от бутылок и разбирали инструменты. Теперь, при нормальном освещении, было видно, что лет им примерно по восемнадцать, и выглядели все они уже хорошо окосевшими. Кроме солиста, который вживую был настолько страшен, что мог сниматься в фильмах ужасов без грима. Как выяснилось, играть они кое-как умели. С пением было хуже. Намного хуже. В ответ на истошные выкрики откуда-то взявшегося ведущего собравшаяся толпа вяло поприветствовала их гулом, раздалась даже пара хлопков. После чего все занялись своими делами. Я тоже занялся своим делом, высматривая кого-нибудь подходящего под описание Лени. Описание, правда, аховое, но я утешал себя тем, что таких личностей даже в таком сброде немного. "Свинги" тянули из угла какое-то занудное рэги, около ведущего собралась кучка разгоряченных девиц – похоже, они хотели танцевать. Чувствовалось, что вечер здесь только начинается.
За мой столик уселась компания из пяти человек – трое молодых людей и пара девчонок, всем вряд ли больше двадцати. Первое время они вопросительно косились на меня, но я с каменным лицом продолжал прихлебывать свой уже четвертый безалкогольный коктейль, и они перестали обращать внимание. Судя по их болтовне, если они и не были завсегдатаями, то уж бывали здесь часто. Из их разговоров я узнал, что "наци" за стойкой зовут Борисом, и что он настоящий наци и мастер спорта по боксу, а на прошлой неделе двоих отсюда отвезли в больницу со множественными переломами – они умудрились положить охрану, но на Борисе сломались. Для одного из парней, того, что с бритыми висками, бармен, похоже, был кумиром. Он очень смачно рассказывал о его подвигах. Девчонки восторженно повизгивали. При этом компания не забывала активно наливаться пивом.
Ведущий, потный приземистый молодой человек, наконец отбился от осаждающих его девиц, взял в руки микрофон и откашлялся. Звуки, издаваемые "Свингами", постепенно затихли.
– Привет всем, собравшимся у нас в этот вечер! – радостно сказал он, и толпа подхватила приветствие радостными же криками.
– Сегодня неплохой вечерок для того, чтобы оттянутся по полной программе! – продолжил он. – Вы только посмотрите, какое множество прелестных дам желает сегодня выступить для вас!
Он повел микрофоном в сторону толпящихся девиц, которые тут же замахали руками и подняли изрядный шум, подпрыгивая и крича.
– Но начнем, мы, конечно, с профессионалов! – и снова обратился к девицам:
– Но я обещаю, что каждой желающей этой ночью будет предоставлена возможность показать себя, так сказать, во всей красе.
– А сейчас я хочу представит вам одну из наших блистательных танцовщиц – Аниту!
Из задрапированной двери во второй зал появилась девушка, одетая в странный балахон с капюшоном, разодранный на полосы. Сквозь них призывно блестела смуглая кожа. Собравшиеся приветствовали ее с большим энтузиазмом.
Включили, наконец, нормальную музыку. Девушка оказалась, наконец, на возвышении. Одеяние на ней очень удачно скрывало лицо, в прорезях виднелось нижнее белье на тончайших бретельках. В-общем, зрелище, способное порадовать любого мужчину. Танцевала она, кстати, весьма неплохо.
Посмотрев пару минут выступление Аниты, я краем глаза уловил движение справа от себя и вынужден был отвлечься. На сцене Анита начинала снимать свой балахон.
Через столик от меня устраивались две пары – два мужчины и две женщины. Мужчины выглядели преуспевающими дельцами средней руки, а вот женщины выглядели страшненькими – высокие, сильно крашеные блондинка и брюнетка.
Когда я вернулся глазами к сцене, на Аните оставался лишь бюстгальтер и почти невидимые трусики. По мне, так раньше она смотрелась лучше. Судя по гомону среди публики, они так не думали. Двигалась она неплохо и, как оказалось, обладала потрясающей гибкостью, профессиональной. Хотя и не в моем вкусе такие жгучие брюнетки с кукольными лицами, меня проняло, и всерьез.
Чтобы отвлечься, я искоса глянул на только что пришедшую компашку. И чуть вслух не выругался. Чертов идиот! Ведь заметил же что-то странное! Совсем хватку теряю. С моего места хорошо были видны ноги этой компании – две пары в мужских брюках, и две пары в женских колготках и туфлях… примерно сорок второго размера. Ай да дамочки, как замаскировались!
Еще раз внимательно оглядел зал. Никто больше не притворялся женщинами. Вроде бы.
Соседняя четверка уже обзавелась стаканами и шампанским. Похоже было, что они собираются осесть здесь надолго. Который же из них мне нужен? Я постарался прислушаться, но музыка заглушала все. Придется подойти поближе.
Анита, оставшись в чем мать родила, уже всерьез вознамерилась заняться любовью с металлическим шестом. Шест, как и полагается настоящему мужчине, держался отстраненно, но видно было, что надолго его не хватит.
Прихватив пустой стакан, я отправился к стойке, и слегка задержался около заинтересовавшего меня столика, засмотревшись на сцену. Шест пока держался молодцом.