Когда мы второй раз оторвались друг от друга, похоже, было далеко за полдень. Лена, не одеваясь, отправилась в ванную. Я только покачал головой, проводив взглядом ее покачивающиеся упругие ягодицы. Никаких комплексов! Отличная подружка у Саши. Просто замечательная. Вернулась она минут через десять, мокрая, красуясь обернутым вокруг бедер цветастым полотенцем.
– Ну что, Валера, я сделала все что могла! Теперь ваше выздоровление зависит только от вас! – она смеясь, пощекотала меня мокрой прядкой волос. Хорошее было сочетание – большие серо-синие глаза и темно-рыжие волосы.
– А теперь мне пора, у меня дежурство с вечера в больнице, – она отыскала среди разбросанной одежды трусики, присела, одевая их, на диван.
Воспользовавшись этим, я поцеловал ее в шею. Она взвизгнула и замахнулась на меня бельем:
– Щекотно же!
И отодвинулась подальше.
– Мне правда, пора! – она принялась надевать колготки.
– Ты чудо, Аленка! – искренне сказал я, любуясь ею.
– Ты тоже ничего, – она подмигнула мне, – для больного!
Я ухмыльнулся. Надеюсь, не очень глупо. Алена закончила одеваться. Блузка вернулась на законное место.
– Значит, так. Ходить тебе сейчас много нельзя. И еще дня два лучше полежи. Если сильно будет болеть голова, пей понижающее давление – упаковка на столе. И как можно больше жидкости, но не чай, и тем более не кофе, лучше соки, или минералку. Если станет совсем плохо – вызывай врача немедленно. Но, думаю, у тебя вторая степень, не больше.
– Степень чего? – спросил недоуменно я.
– Сотрясения, дурачок! – она расхохоталась – Пока!
Как настоящий джентельмен, я поднялся со смертного одра, чтобы проводить даму.
– Послушайте, доктор, – задержал я ее перед дверью, – клятва Гиппократа обязывает вас довести дело до благополучного завершения. Мне точно потребуется еще курс лечения. А лучше несколько.
Она обернулась, глаза у нее потемнели. Потом она быстро поцеловала меня и прошептала на ухо:
– Я подумаю!
И исчезла. Дверь тихо закрылась. Чувствуя себя, несмотря на гудящую голову, превосходно, я рассеянно запер ее и, улыбаясь, пошел приводить себя в порядок. К моему удивлению, часы показывали половину второго, и мне нужно скоро было идти на встречу с Ириной. Оценив комизм ситуации, я расхохотался. В голове загремело эхо. Поэтому я перестал веселиться и повел себя под душ. Предстояло еще выкроить десяток минут для общения с Приятелем.
Через четверть часа, вымытый и побритый, я сидел перед Приятелем и выдавал ему отчет за прошедшие сутки. После моего краткого отчета Приятель удовлетворенно проворчал что-то и погрузился в размышления. На мониторе поплыла надпись на английском "не мешайте, думаю". Оставив его за этим занятием, я прошествовал в кухню. После такого лечения зверски хотелось есть. Прислушался, чего хочется душе. Душе, которая, как известно, у мужчин находится в желудке, хотелось кефира с сухарями. Пришлось подчинится.
В три дня бледный, но бодрый сыщик Мареев уже дефилировал по Столичной. Будешь тут бодрым – до нас докатилась, наконец, арктическая зимняя стужа. Сегодня было минус четырнадцать. Мои размышления по поводу погоды прервала Ирина, незаметно подошедшая ко мне.
– Здравствуйте, Валерий, – она сегодня одела пушистую шубку из серебристого меха и такую же шапку. Ее удлиненное лицо в обрамлении серебристого меха смотрелось как в сказке.
– Вы сегодня похожи на Снежную Королеву! – как-то не удержавшись, невпопад сказал я.
– Хорошо, что не на Снегурочку, – улыбнулась Ирина, испытующе глядя на меня. Ничего себе, чувствительность у женщин. Получше, чем у сейсмостанции.
– Не холодновато для прогулок? – спросил я, предлагая ей руку. Мы неторопливо пошли вниз по Столичной.
– Мне нравятся перемены. В погоде тоже.
Ничего себе, и как это понимать?
– Тогда есть предложение, – начал я, – доберемся до Набережной, пока ее совсем не затоптали. Прогуляемся, посмотрим, замерзла ли Волга. А потом выпьем где-нибудь горячего кофе.
Ирина задумчиво молчала, гоняя носком сапожка снежный комок.
– Так что, план принимается? – осторожно поинтересовался я.
– Если кофе с коньяком, то принимается, – сегодня Ирина выглядела усталой и осунувшейся. При том, что она почти не пользовалась косметикой, это было особенно заметно.
Вообще, по моему мнению, у таких красивых женщин просто не должно быть неприятностей. Сложно мне их представить.
– Ирина, вам не удалось ничего узнать об этом Анатолии?
– Удалось. У меня есть его адрес, но для вас он уже бесполезен, – ее лицо болезненно скривилось. – Его два дня назад сбила машина. Я говорила с его матерью по телефону.
Она помолчала несколько секунд, потом заговорила снова:
– Послушайте, Валерий! Не знаю, во что вы там впутались, но это что-то очень опасное. Не понимаю, откуда я это взяла! Просто чувствую, и все.
– Спасибо большое, Ирина. Спасибо и за помощь, и за то, что беспокоитесь за меня. Но, честное слово, зря. Это моя профессия, совать нос туда, где пахнет жареным, – от такой идиомы мы засмеялись вместе.
– А в моей практике случались ситуации и опаснее и запутаннее, – черт, самому хотелось бы в это верить, – так что давайте поговорим о чем-нибудь другом.
И мы пошли к Набережной, тихо болтая о вещах малозначащих и нейтральных. Потом, здорово промерзнув, забрались в маленький кафетерий на площади с видом на Волгу и долго пили кофе с коньяком. Правда, коньяк нам пришлось покупать отдельно, но это было неважно.
Успокоившаяся и повеселевшая Ирина притягивала мужские взгляды, как магнит, но внимания на это почти не обращала. Мое сотрясение робко напомнило о себе пару раз, и быстро затаилось, оставив слабую головную боль. Уже когда мы собрались уходить, подвыпившая компания за дальним столиком стала совсем уж назойливой. Пришлось невзначай продемонстрировать сразу примолкшим парням портупею с пистолетом, слегка сдвинув куртку. Это, вместе с выразительной неприветливой гримасой, заткнуло рты мгновенно.
– Вы знаете, Ирина, я только сейчас понял, кого мы с вами напоминаем, – действительно, как оказалось, я машинально оделся в привычную и удобную спортивного стиля одежду. Кожаная куртка, джинсы и ковбойские полусапожки должны были смотреться странно рядом с моей стильно одетой спутницей.
– И кого же? Вряд ли Бонни и Клайда! – она, похоже, заметила мои манипуляции с пистолетом, и улыбалась весело и поощрительно.
– Не угадали, – в тон ей ответил я, – скорее телохранителя, и, как они говорят, объект.
И в ответ на вопросительный взгляд пояснил:
– Объект охраны.
– Гм, даже не знаю, что сказать. Скажите, Валера, а он у вас заряжен? – в ее голосе слышалось опасливое любопытство.
Я серьезно кивнул.
– И еще как.
Некоторое время мы шли молча. Нарушил молчание я.
– Если хотите, я могу взять вас с собой на стрельбище. Вы стреляли из пистолета когда-нибудь?
Она посмотрела на меня и покачала головой.
– Это, наверное, страшно.
– Не страшно. Громко, да. Но не страшно… почти. Так что рекомендую.
– Может быть, – неуверенно сказала она. Потом, наверное, вспомнила пьяную компанию и проговорила уже уверенней:
– Вы знаете, да. Интересная идея. Буду благодарна, если вы возьмете меня с собой.
Похоже, теперь ей мое предложение нравилось. Сам я бывал на полигоне от силы раз в два месяца. Придется устроить это пораньше.
– Я даже охоту видела только по телевизору. И, честно говоря, совсем не понимаю этой рыболовно-охотничьей страсти.
– Кстати, я тоже ни разу не был на охоте, но рыбалку люблю. Есть такое слово – теоретически. Вообще, спокойное и неспешное проведение времени на природе – это моя мечта. Так толком ни разу не осуществленная.
Тут наступила ее очередь удивляться моей запущенной судьбе городского жителя. Как выяснилось, Ирина успела объехать половину страны и всерьез замахивалась на посещение другой половины. Когда я ей это сказал, то получил горсть снега за шиворот. В-общем, мы очень мило дурачились.
Так, развлекаясь, мы незаметно добрались до Вокзальной. Где-то в этом районе и жила Ирина. Она немного примолкла и крепко взяла меня под руку. Действительно, район был не из веселых – полутемный, с торчащими среди мелких домишек многоэтажками и немногочисленными спешащими прохожими. Мы остановились около одной такой многоэтажки. Ирина вздохнула.
– Вот здесь я живу. А вы разве еще не знаете, сыщик?
Я покачал головой.
– Нет, представьте себе, не знаю.
– Ну, заходите тогда. Кофе вас заманивать не буду, а вот от горячего чая вы, наверное, не откажитесь.
Я энергично закивал. На улице все больше холодало, и мне удалось порядочно продрогнуть. В таких обстоятельствах предложение попить чаю звучит как райская музыка. Тем более, когда это говорит красивая женщина.
Лифт, выглядевший совершенным инвалидом, тем не менее довольно резво доставил нас на шестой этаж, и, жутко заскрежетав, открылся. Странно, при такой работе Ирина могла ба подобрать и более приличное место для квартиры. Подъезд, в дополнение к лифту, глаз тоже радовал не очень. Полутемный, лестница с железными перилами, тусклая краска на стенах.
Ирина быстро открыла дверь. Металлическую, естественно. И мы шагнули в тепло прихожей.
Когда вспыхнул свет, оказалось, что кроме домашних тапочек нас там дожидается нечто серое, пушистое и довольно большое. Очень крупный и мохнатый кот, смахивающий на помесь енота с Колобком, обладал вальяжностью и достоинством, ни еноту, ни тем более Колобку не свойственным. Неторопливо подошел ко мне, пристально посмотрел, обошел кругом и наверное, сочтя меня неопасным и хозяйке не угрожающим, отправился здороваться с ней.
– Ничего себе! – вырвалось у меня непроизвольно – Каков зверюга!
Действительно, таких котов я в нашем провинциальном Тарасове как-то не видел. Наши коты жилистые, худые как велосипеды и пронырливые как сквозняки. А в это даже с виду крупнее наших чуть не втрое!
Хозяйка довольно улыбнулась, прижимая к себе уже вспрыгнувшего ей на руки кота.
– Его зовут Иннокентий, он у меня северянин.
– Да, с такой пушистостью ему только на севере жить. На снегу спать может! – говоря это, я думал совершенно о других вещах. Например, о том, что Ирина полностью отвечает моим представления об одинокой женщине. Этот вот кот только подтвердил впечатление.
– Я похожих только в Питере и видел. Там сибиряки в моде.
– А он действительно из Питера! – Ирина удивленно посмотрела на меня. – Знакомые подарили два года назад.
Я принял гордый вид, соответствующий проницательному и разбирающемуся в кошачьих породах частному детективу. Вообще-то я не понимаю, как можно любить кошек. Эти нахальные создания, по-моему, не способны почти ни на какие чувства по отношению к хозяину. Но они импонируют мне своей независимостью и чувством собственного достоинства, которое почти на встречается у собак. Так что мы хорошо понимаем друг друга, хотя своего кота у меня никогда не было.
– Проходите, пожалуйста! – жестом пригласила меня Ирина – Я пойду, поставлю чай.
И ушла вместе со своим котом.
Я с любопытством осмотрелся в комнате.
Небольшая комната, примерно пять на четыре метра, почти на имела мебели, но при этом не выглядела пустой. Диван, столик из темного дерева рядом с ним и обязательная стенка – вот, собственно, и вся мебель. Если не считать пары стульев, сиденья которых были укрыты вязаными накидками красновато-коричневых тонов. Даже непременного в каждой квартире телевизора здесь не было. Неординарная женщина хозяйка!
На столике я обнаружил пару журналов – "Geo" и "Иностранную литературу" за прошлый месяц.
Делать было нечего, и я принялся за журналы. Минут через пять появилась и хозяйка с подносом, нагруженным чашками, заварочным чайником, бутербродами и печеньем.
Чай после уличного холода оказался потрясающе вкусным и горячим. Хозяйка тихо сидела напротив, ее чашка была почти не тронута. Она выглядела задумчивой и рассеянной. Молчание, впрочем, было ненавязчивым. Вот тут-то и подал голос мой мобильник. Именно такие моменты притягивают как магнитом разные малоприятные неожиданности. Ирина вздрогнула, Иннокентий, обнюхивающий мои джинсы, даже слегка подпрыгнул.
– Извините, – смущенно сказал я Ирине, – это мой сотовый.
Кота я проигнорировал, и извиняться перед ним не стал. Зазнается.
Вытащил подлеца из кармана рубашки, нажал кнопку.
– Слушаю! – голос, наверное, получился раздраженным.
– Это Мареев Валерий Борисович? – поинтересовался тоже какой-то недовольный женский голос.
– Да, это он! – остроумно ответил я и покосился на Ирину. Она тактично делала вид, что пьет чай.
– Чем могу быть полезен? – уже мягче спросил я.
Женщины из меня просто веревки вьют.
– Я Галаева! – бухнула девица. – Наверное, вы правы, и нам нужно встретится и поговорить!
– Отлично, – обрадовался я, – только где-нибудь не в центре. Я прав?
– Точно. Знаете поселок Вишневый? Подъезжайте завтра к одиннадцати туда, к почте, выйдите из машины и подождите, я подойду.
Поселок Вишневый я не то чтобы хорошо, но знал. За городом, километров девять от окраины.
– Вы меня узнаете? – спросил я.
– Леня вас описал! – голос ее стал кислым, будто уксуса хлебнула.
М-да, могу представить, чего он наплел. Не позвала бы на встречу дружков, типа вчерашних. Но мы будем бдительны, за одного, как говорится, битого, двух небитых дают. А то и трех.
– Хорошо, тогда до завтра, – я отключил мобильник и положил на место, в нагрудный карман.
Из соседнего кресла на меня уставились две пары глаз – карие Ирины и ярко-желтые кошачьи. Время было безнадежно потеряно. Я поднялся с места.
– Большое спасибо за чай и приятное общество. Пойду пожалуй, Ирина Викторовна, а то сегодня я без машины. Придется на троллейбусе ехать.
Уже трясясь в промерзлом троллейбусе, я вспомнил, что сегодня суббота, и у нас на сегодня запланированы занятия с Гошкой. Ну ладно, позанимаемся завтра. Будем считать, что я на излечении.
Уже когда я открывал дверь своей квартиры, вновь подал голос телефон. Я аккуратно прикрыл за собой дверь.
– Мареев у телефона, – проговорил я, прижимая мобильник к плечу щекой и одновременно защелкивая замок.
– Добрый вечер, Валерий Борисович.
Это был Самойлов.
– Здравствуйте, – я начал снимать куртку.
Это было трудно, но мы не боимся трудностей. Просто нужно переложить мобильник с одного плеча на другое.
– Как вы себя чувствуете? Врач не нужен?
– Бывало хуже, – скромно ответил я, вешая куртку на крючок. – Гораздо хуже.
– Это радует. Не то, что было хуже, а то, что вы в норме.
– Как вам Освальд? – внутренне я ехидно усмехнулся.
Вряд ли мой друг Освальд, уже настроившийся на прием алкоголя вовнутрь, ограничился простым знакомством. Без горячительного не обошлось.
– Спасибо, хорошо, – похоже, воспоминания о продолжении вчерашнего вечера его позабавили, – но вы могли бы и предупредить. А то пришлось еще два раза за водкой ездить.
– Завидую! – честно признался я.
– У всего есть свои положительные и отрицательные стороны. По большому счету все зависит от точки зрения.
– Точно, – согласился я. – Вы передали ему то, что я просил?
– Все в лучшем виде. Он сказал, что в понедельник к вечеру он будет готов с тобой поговорить по этому поводу, – Самойлов явно слово в слово повторил тираду Освальда.
– Как там наше дело? – поинтересовался Самойлов.
– Коза ностра, – машинально пробормотал я.
– Что? – изумился Самойлов.
– Коза ностра, в переводе с итальянского – наше дело, – объяснил я, – а дела идут не так уж плохо, завтра уже, возможно, будет кое-какая новая информация.
– Хорошо, – Самойлов задумался. – Если потребуется помощь, звоните. Я еще появлюсь на днях. Кстати, я попросил Лену подежурить у вас, надеюсь, вы не в обиде?
– Наоборот, спасибо! – я ничуть не кривил душой.
– Тогда всего хорошего.
– До свидания.
Я отключил мобильник и сунул его в куртку. Пусть здесь полежит. Разговаривать ни с кем не хотелось.
Приятель, как всегда, бдил. И первым делом пожаловался, что сегодня опять отключали электричество. На один час двадцать одну минуту. Хорошо еще, что мы разорились на бесперебойный источник питания, иначе без неприятностей бы не обошлось. Но были и хорошие новости.
Приятель раскопал-таки нынеший адрес Галаевой! Перелопатил гору медицинских карточек, но нашел! Зарегистрирована она была в поселке Сокол под именем Жанны Касьяновой. Уж как он вычислил ее по скудным медицинским данным, даже и не представляю себе. А девушка молодец! Быстро сориентировалась, сменила имя. Интересно, как ей это удалось?
Вот с этой-то прыткой особой и предстояло завтра найти общий язык. По опыту знаю, что происходит это или очень легко, или очень трудно, третьего не дано. Главное – интересы у нас общие, хотя бы отчасти. Так что прорвемся!
А пока можно попросить Приятеля просчитать вероятностные линии развития завтрашних событий. Процедура эта слишком долгая, требующая огромных системных ресурсов и не отличающаяся точностью. К тому же часто приводящая к зависанию системы.
Дело в том, что подобная операция настолько же похожа на обычные прогнозы Приятеля, как фанерный "ньюпор" времен первой мировой на американский "стелс" – общие контуры узнаваемы и все, в общем-то.
Обычно на основе известных фактов и заложенных детективных линий Приятель выбирает некую равнодействующую, которая и становится нашей рабочей версией. Такие его прогнозы весьма конкретны, но включают в себя некий усредненный вариант развития событий.
Когда же в нашем распоряжении оказываются не только официальные факты, но и более подробная личностная информация о (желательно) всех лицах, так или иначе фигурирующих в деле, становится возможным глубокий вероятностный анализ какой-то ситуации. Сейчас, например, меня интересовала завтрашняя встреча с моим, судя по всему, главным свидетелем – Викой Галаевой. Приятель не только попытается просчитать, как произойдет эта встреча, но, возможно, и предсказание действий других заинтересованных сторон – того же Самойлова, и нашего главного оппонента, пока точно неизвестного.
Правда, на первый план в роли подозреваемого номер один все увереннее выходил Белый, он же Веретенников Павел Эдуардович, шестьдесят третьего года рождения, трижды судимый. На фотографии, услужливо воспроизведенной Приятелем, был запечатлен тяжеловесный лысеющий блондин средних лет, в компании двух типов с откровенно уголовными рожами. Сняли его на фоне одного из принадлежащих ему казино. Не смотрелся он крутым гангстером, несмотря на глубокое отсутствие интеллекта на лице. А быть может, как раз благодаря этому. Настоящий гангстер все-таки должен уметь хоть сколько-нибудь заглядывать в будущее. Судя по его действиям, Белый был этого лишен начисто.