- Зачем это вам? Что вы будете с этим делать? Вы же не следователь, насколько я понимаю?
- Нет, я обычно представляю противоположную сторону. Но опыт работы следователя у меня тоже имеется. И я, например, знаю, что накануне гибели Валентины вы звонили ей и просили вернуть в архив документы.
- И что?! - Чебанадзе явно закипал.
- Вот-вот, тогда вы тоже были взволнованы, говорили ей на автоответчик, что нигде не можете ее найти. Что это были за документы, Реваз?
Гордееву показалось, что в прихожую кто-то вышел. Впрочем, может, только показалось.
- Слушайте, какого черта вы в это лезете, я не понимаю, а?! - закричал грузин.
В прихожей негромко хлопнула дверь.
- Кто это был? - спросил Гордеев.
- Не ваше дело!
- А если мое?
- Не ваше! - Чебанадзе вскочил на ноги и попытался толкнуть Гордеева, который тоже невольно поднялся, грудью в грудь. Выходило плохо. Выходило грудью - в живот.
Гордеев сообразил, что окна соседней комнаты выходят на ту же сторону дома, что и балкон, и, ни слова больше не говоря, кинулся туда. Но было поздно: гость Чебанадзе уже оказался в мертвой зоне. А сам Чебанадзе, тяжело дыша, стоял у Гордеева за спиной. "Еще драться полезет, - подумал Юрий Петрович. - И ведь будет прав: я у него дома и почему-то сую нос в его жизнь. В самом деле, зачем я это делаю? Интуиция хороша, когда она хоть чем-то подтверждается, а я последнее время, мягко говоря, не на коне… В отличие от командарма Чебанадзе. Тот, кажется, был лихой кавалерист".
- Давайте вернемся на вашу любимую кухню, - примирительно предложил Гордеев.
Еще спустя десять минут разговор удалось более-менее наладить.
…- Отец Колчака тоже был военным, - рассказывал Чебанадзе.
Гордеев отметил про себя это "тоже".
- …А еще - инженером и металлургом, он вышел в отставку в чине генерал-майора. Он участвовал в Крымской войне и оставил воспоминания о севастопольской обороне. Звали его, между прочим, Василий Иванович. Забавно, верно?
- И что? - спросил Гордеев.
- Разве это вас не интересует? Не история?
- Я думал… - В самом деле, о чем он думал? - Извините и продолжайте, пожалуйста.
- Знаете, - Реваз Чебанадзе нервно закурил, - меня всегда подспудно бесило, что в советском кино и литературе Колчака изображали морфинистом, алкоголиком, всегда слегка невменяемым. Кто теперь знает, каким он был на самом деле?.. - грустно сказал он.
- А вы, вы разве этого не знаете? Валентина Всеволодовна говорила, что вы в архивах много времени провели.
- А что она еще обо мне говорила? - тут же нахмурился Реваз.
- Только хорошее.
- Правда?
- Абсолютная.
Лоб режиссера разгладился.
- Да… Было время. Глотал пыль архивную.
- И диссертацию про своего деда защитили.
Теперь хозяин слегка побагровел.
- Кто вам сказал такую чушь?!
Гордеев удивился:
- Так Валентина же и сказала.
- Не может быть! - безапелляционно заявил Чебанадзе. - Что за бред, а?! Вы что, меня оскорблять тут пришли?! - Маленький сибирский грузин снова вскочил на ноги, кулачки его сжались, и в глазах опять полыхнул нешуточный гнев. - Какого черта, в самом деле?! Что вы себе позволяете?!
- Реваз, не нервничайте, пожалуйста. Если я вас чем-то невзначай обидел, простите великодушно, но уверяю, что первый человек, который в Белоярске рассказывал мне про вас, была Валентина Карандышева. И то, что я сейчас сказал, - услышал именно от нее.
- А я говорю - не может быть! Вспомните точно, как она сказала!
"Прямо следователь, - подумал Гордеев. - Ну и городок…"
- Значит, так… Она говорила… Сейчас… Вы закончили Белоярский университет, исторический факультет. Правильно? Вот. Потом много копались в местных архивах, изучали жизнь своего деда, в частности, то, как командарм 2-го ранга Чебанадзе сражался здесь с Колчаком. И даже диссертацию успели защитить - еще до того, как стали профессионально театром заниматься.
Реваз Чебанадзе вздохнул и сел на табуретку.
Закрыл глаза. Устало сказал:
- Все правильно. Это я вас не так понял. А вы - ее. Я действительно защищал кандидатскую диссертацию по истории. Только вот не по Чебанадзе, а по Колчаку.
Настала очередь Гордеева удивляться.
- Но почему?
- А потому что меня совершенно не занимал этот красный разбойник, который по ужасному стечению обстоятельств был моим дедом. Тем более что я узнал про него кое-что такое…
- Понимаю.
- Ничего вы не понимаете!
Хозяин ушел в комнату, а спустя несколько минут вернулся с объемистой папкой, протянул ее Гордееву. Это были, надо понимать, материалы, которые не вошли в диссертацию, хотя пятнадцать лет назад можно было публиковать уже многое. Гордеев полистал.
..Лихой мичман, собравший приличный набор служебных взысканий, или гидролог и океанограф, изучавший тихоокеанские течения, а потом и слегка авантюрный полярный исследователь? Между прочим, еще до войны императорское Географическое общество наградило его высшей наградой - Большой Золотой Константиновской медалью. И наконец, талантливейший морской стратег, очистивший Черное море от вражеских кораблей в Первую мировую войну.
В Харбине на принадлежавшей Российской империи КВЖД сохранялась прежняя администрация. КВЖД управлял русский генерал, но китайские полицейские уже били русских городовых. Однако в Харбине собирались русские офицеры. Колчак был популярен, и именно ему предложили возглавить…
Значит, вполне вероятно, что он и сам имел непосредственное отношение к Китайско-Восточной железной дороге, сообразил Гордеев.
…Будучи, с другой стороны, вполне традиционным православным верующим, он увлекался и средневековыми мистиками, а потом и дзэн-буддизмом, прочими восточными духовными практиками. В Японии и вовсе научился приемам погружения в медитативный транс…
Гордеев вспомнил Дениса Грязнова и свои неудачные попытки медитации.
…До разгрома еще был год относительных успехов. Но все же Колчак был, скорее, знаменем Белой армии, нежели ее полководцем, стратегом. Зимой 1919/20 года ему предстояло последнее путешествие - через Сибирь по забитым брошенными составами полустанкам. Насквозь промерзшие вагоны были заполнены трупами умерших от тифа солдат колчаковской армии. Транссибирскую магистраль оседлали чехи - бывшие царские военнопленные, но в некоторый момент они готовы были предать и колчаковцев - паровозов им не давали. И тем не менее пять железнодорожных составов с колчаковским правительством и его сопровождением пробивались на Дальний Восток, впереди и позади - два бронепоезда…
Ага, вот опять речь идет о железной дороге. Кто знает, может, и правда все это не случайно?
- Но я все-таки не понимаю… Объясните мне… Как же случилось, что он все-таки проиграл свою войну? Ведь у него за спиной лежала большая часть Сибири, да и денег, говорят, у Колчака было немерено?
- Как случилось? Обыкновенно случилось. Как вообще проигрывают гражданские войны. Красные Колчака потихоньку теснили, чехи не давали проехать, крестьяне тоже не отличались особым дружелюбием - просто стреляли в спины. Когда же в тылу подняли мятеж эсеры, их поддержала часть его собственной армии, и его эшелон блокировали два батальона пятьдесят третьего полка. Представьте, Колчака арестовал штабс-капитан собственной армии, просидевший потом в советских лагерях больше сорока лет! Вот такая судьба! - грустно хмыкнул Реваз.
- А сам Колчак?
- А адмирал Колчак был расстрелян шестого февраля двадцатого года на берегу замерзшей Ушаковки, в Иркутске. Попросил не завязывать ему глаза. Тело его тут же спустили под лед. Вот такая жизнь. Знаете, я бы хотел сделать о нем спектакль. Лучше - фильм.
Так и вижу его с бородой и в грубом свитере - на палубе судна, приближающегося к берегам Таймыра. Или в белом кителе на своем флагмане Черноморского флота! А еще лучше - просто в серой шинели, стремительно шагающего по пыльной степи, а сзади не поспевающих адъютанта и ординарцев. И ничегошеньки они не понимают в том, что скрывается за этим аскетичным лицом. Э-ээх!..
- А вы понимаете? - осторожно спросил Гордеев. Кто знает, вдруг сейчас снова вспыхнет сибирский кавказец, как свечка. Но - ничего подобного.
- Я понимаю, - тихо сказал Реваз. - Все это враки. Ему это все навязали.
- Что навязали?
- Роль спасителя России. Она ему и даром не нужна была. А вот если не даром, если за большие деньги…
- Также известные как бабки, лаве, мани, - вставил Гордеев.
Реваз Чебанадзе смотрел на него немигающим взглядом.
- Что вы хотите этим сказать?
- Я точно не знаю, но думаю, что вам известно многое о золотом запасе Колчака, который сумел добыть один командарм второго ранга с грузинской фамилией.
- Откуда вы знаете?!
- Я не знаю, я просто делаю выводы. Я юрист и руководствуюсь тем, что есть у меня на руках. В данном случае - слова Валентины о незаурядности вашего дедушки, который сумел уберечь свою семью от репрессий в тридцатые годы. Каким образом? Возможно, он знал, где золото Колчака, и это каким-то образом облегчило участь вашей семьи? Расскажите мне, если знаете…
Чебанадзе еще минуту смотрел на непрошеного гостя с изумлением, но потом черты его круглого лица разгладились, и он пожал плечами. У него был вид очень уставшего человека, которому уже нечего скрывать.
- Не знаю, как вы догадались, но, ткнув пальцем в небо, попали в десятку…
Через полчаса запыхавшийся Чебанадзе догнал Гордеева уже на лестнице.
- Стойте, адвокат! Я забыл сказать вам самое главное!
- Да? - удивился Гордеев. - Неужели есть что-то еще важнее? И что же это?
- Любимая фраза Колчака, которую он повторял обычно на рассвете, знаете какая была?
- Откуда же мне это знать, - пожал плечами Гордеев.
- Он говорил в таких случаях: не надо расходиться, господа, ни в коем случае нельзя расходиться, ведь кто может знать, будет ли когда-нибудь еще так хорошо, как сегодня!
- Хм… Считаете, что это очень важно?
- Конечно!
- Но почему?
- Как вы не понимаете? Он тогда предстает перед нами совершенно кавказским человеком! Эго же принципиально иной подход к жизни: живи настоящим! Не то что у отдельных дальновидных командармов…
Часть третья АСФАЛЬТОВЫЕ ДЖУНГЛИ
1
- Где он? Куда я его положил? - Локтев метался по избе, натыкаясь на столы, табуретки и прочую утварь.
- Что ты ищешь? - угрюмо спросила из угла Анастасия.
- Да подарок твой! Бритву.
Анастасия молча подала отцу станок. Локтев повертел изящную штучку в руке, подергал бороду. И снова забегал по избе.
- Да где они, куда ты их положила?!
Анастасия так же молча выложила на стол ножницы. Локтев взял их, оттянул волосы и, выдохнув, чикнул по бороде. Анастасия не верила своим глазам.
- Давай помогу, а то еще зарежешь себя, - предложила она.
- Сам.
Анастасия наблюдала за действиями отца почти со страхом. Таким его она еще не видела. И если она была в отчаянии, то отец… отец - она пыталась подобрать нужное слово, и оно наконец выскочило - просто в трансе, если, конечно, можно в трансе заниматься сразу несколькими делами. Он брился, гладил брюки, упаковывал сумку, насовав туда рубашек и носков, одновременно по рации связывался с лесничеством и делал записи в своем рабочем журнале.
Анастасия убрала с пола битое стекло, гильзы, но изба все равно не приобретала прежнего жилого вида. Тут уж, видно, ничего было не поделать.
- Что ты сидишь? - напустился вдруг на дочь Локтев. - Одевайся.
- Я одета, - робко заметила Анастасия.
- Мы в Белоярск едем!
После отъезда фээсбэшников Локтев нашел дочь, как и предполагал, в погребе, и она была не на шутку перепугана. Конечно, они с Борисом сразу же услышали грохот хлопушек, Анастасия по рации пыталась вызвать милицию, но - безуспешно. Тогда они спрятались: Анастасия в погребе, а Борис - за потайной дверью, которая вела на чердак, а оттуда можно было, спустившись по лестнице, уйти в лес. А потом она услышала пальбу. Это, как выяснилось, стрелял Борис, а не она. Локтев и предположить не мог, что у парня есть оружие. Только вот зачем он начал стрелять? Нервы сдали?
- Куда в Белоярск? - растерялась Анастасия.
- По делам, - буркнул отец.
Он наконец связался с лесничеством и сказал, что берет свой законный отпуск, впервые за три года. Да, вот прямо с этого дня и берет!
В принципе, Анастасия с отцом была согласна.
Оставаться в лесу сейчас было нельзя. ФСБ просто так эту историю не спустит. За отцом приедут не двенадцать человек, а сто двенадцать. Шутка ли - устроить фээсбэшникам такую мясорубку!
- Ну, и где он, куда ты его положила?
Анастасия растерялась - на этот раз она не догадывалась, что ищет отец.
- Диск этот чертов, компьютерный, где он?
Она кинулась к печке…
До города отец с дочерью добрались довольно быстро, в общем, повезло, автобус подошел вовремя.
- Папа, чего ты хочешь, ты хоть мне скажи, пожалуйста, - попросила Анастасия, когда они уже подъезжали к областному центру. Кажется, она снова стала маленькой девочкой, по крайней мере, чувствовала себя именно так.
- Кавалера твоего выручать, - буркнул Локтев.
Маленькой девочки как не бывало. Анастасия вспыхнула:
- Станешь воевать с ФСБ?! Совсем с ума сошел! Это же не лес, это город!..
- В городах меня тоже учили вести боевые действия.
- А я тебе зачем? Или ты думаешь, что я превращусь в "белые колготки"?
- Не болтай. Тебя надо спрятать. Но сначала зайдем в одно место.
Вышли на "пятачке" перед железнодорожным вокзалом, куда прибывают рейсовые и частные автобусы междугородного сообщения. Локтев о чем-то поговорил с водителем красной японской машины, и уже через десять минут старенькая "тойота" с правым рулем остановилась в новом районе города.
Локтев сверился с бумажкой, решительно направился к двенадцатиэтажному кирпичному дому.
- Да куда мы хоть идем, могу я узнать? - возмутилась Анастасия. - Что я тебе - собачка?
- Мы идем по делам.
- Но куда?!
- А прямо в логово, - усмехнулся Локтев.
Поднялись на лифте на седьмой этаж, и Локтев позвонил в железную дверь, обитую кожей. Оттуда была слышна музыка. "Мумий Тролль" между прочим, машинально отметила Анастасия. Потом дверь отворилась.
Хозяйка квартиры Татьяна Казаченок сначала узнала Анастасию. А потом, уже опосредованно - Локтева. Узнала и ахнула. Анастасия, правда, удивилась не меньше.
Локтев, не дожидаясь приглашения, вошел в квартиру, потянув за руку дочь. Побледневшая Татьяна отступила. Локтев по-хозяйски прошел в комнату, сел в кресло, вынул из кармана диск и сказал:
- Ну что, будем меняться?
Татьяна, опешившая от столь неожиданного визита, какое-то время растерянно смотрела то на Анастасию, то на Локтева, то на черный диск и только потом вымолвила:
- Вы зачем пришли? Что вам нужно?
- Я сказал, давайте меняться, - угрожающе повторил Локтев.
- Что? Как это меняться?.. Так, я сейчас вызову милицию. - Она наконец совладала с собой, решительно взялась за телефонную трубку, но Локтев спокойно накрыл ладонью аппарат, отключая связь.
- Так, дамочка, - сказал он. - Сядьте, придите в себя. Я не шучу. Я вам возвращаю диск, а вы отдаете мне Бориса Симонова. Я его увожу подальше с ваших глаз, и вы о нем больше не слышите.
Больше всех сказанному удивилась, наверное, Анастасия. Так вот что придумал отец! Она считала, что он сейчас пойдет палить налево и направо, а он, оказывается, способен и на более тонкие ходы. И правильно, между прочим! Шантаж так шантаж, елки-палки! Жизнь человека куда дороже любого, даже самого убийственного компьютерного диска. В конце концов, в мировой истории это всего лишь мелкая частность - какой-то там компроматишка. Сколько их было и сколько еще будет!..
А это кто? - спросила Татьяна после паузы. - Симонов - это кто?
- А то вы не в курсе, - горько усмехнулся Локтев. - А то не вашего шефа люди охотились на него, а теперь взяли?
- Только вы успокойтесь, - сказал Татьяна. - Сядьте, хотите чаю, кофе, пиво тоже есть? "Сибирская корона"…
Локтев ложно понял эту ее перемену. Он решил, что она готова договориться.
- Настя, ты чаю хочешь? - спросил он дочь.
Анастасия так помотала головой, словно ей предлагали цикуту.
- Не хотим мы чаю, - сказал Локтев. - Мы пришли спокойно и тихо договориться. Если не получится - мы будем действовать громко.
- Ну что вы, конечно, всегда лучше договориться. А о чем?
- В третий раз повторяю. Люди вашего мэра охотятся вот за этим диском. Там, наверное, какой-то компромат. Я не читал. Они похитили Симонова. Я предлагаю обмен. Обещаю, что Борис не будет…
- Вы говорите что-то несусветное, - развела руками Татьяна. - Во-первых, я не знаю никакого Бориса и никакого Симонова, во-вторых, какой еще компромат?! Кто похитил? Вы что, здесь вам не Чечня, в конце концов…
Лучше бы она этого не говорила.
Локтев вскочил, навис над сидевшей напротив Татьяной и страшным голосом просипел:
- А джип с тремя братками, которые гнали парня, как зайца, и палили в него из "Калашниковых"?! А двенадцать фээсбэшников, что окружили мой дом, разгромили его, чудом не убили мою дочь, схватили невинного человека и увезли?! Мне что, все это приснилось?! Если вы не в курсе, так я и меньших шалостей не прощаю.
- Я ничего об этом не знаю!
- Зато ваш шеф знает об этом все! Вот ваш телефон, вот записная книжка. - Локтев пролистал ее, нашел фамилию Богомолов и набрал номер. - Вот и скажите своему хозяину: или он отпустит Бориса, или я вот эту дискету отдам нужным людям. Но я не остановлюсь даже на этом. Меня сейчас вообще невозможно остановить. Говорите!
Татьяна кивнула, как завороженная.
В трубке были длинные гудки, никто не отвечал.
- Есть еще телефон? - стал снова рыться в ее записной книжке Локтев.
- Подождите, я вас прошу, - снова попыталась взять инициативу в свои руки Татьяна. - Ну подождите же! Давайте все обсудим…
- У меня нет времени толочь воду в ступе. Звоните своему Богомолову!
- Но вы не понимаете…
- Это вы не понимаете! Ни в чем не повинного парня украли! Я даже не уверен в том, что он жив. Где гарантия, что завтра не придут за мной или моей дочкой?
- Да кто придет, что вы такое говорите?! - закричала Татьяна Казаченок.
- Мы живем в Белоярске, дамочка, от вас тут не спрячешься.
- Вы не правы, - снова попыталась понизить градус Татьяна. - Если вы говорите о мэре, то это честнейший человек… Компромат! Конечно, можно всякую гадость придумать…
- Придумать? А чего же тогда он так боится? Почему преследует людей?!
- Да я вам клянусь, никого он не преследует…
- Мы опять начнем сызнова? Я вам предлагаю - диск в обмен на Бориса. Согласны?
Татьяна хотела сначала сказать "нет" и даже сделала движение головой, но одернула себя.
- Я должна посмотреть, что на этом диске, - сказал она.
- Вот это уже другой разговор, - кивнул Локтев. - Смотрите.
Татьяна включила компьютер, села к столу.
- Подожди, отец, - вдруг сказала Анастасия. - Не позволяй ей делать это.
- Почему?
- Она сотрет запись.