- Лиза, ну ты что! – похоже, Пашу моя истерика шокировала, так укоризненно он вздернул белесые бровки. – Ну за кого ты меня держишь? Там такую фигульку состряпали, пальчики оближешь. Взрывник делал с Литейного. Я толком сам не понял, но что-то там должно внутри испариться. А пока не испарится – хоть прыгай по этой бомбе, не взорвется. А вот когда испарится, тогда уже достаточно проволочку задеть. По времени точный расчет был, до четырех часов дня, пока девчонка гуляет. Если бы ничего не получилось, без пяти четыре Алиса должна была поднять панику: вот проволока какая-то подозрительная торчит. А к тому времени, когда саперы приехали, это уже обычная "растяжка" была.
- Ладно, - погасла я. – Дело сделано, будем ждать гонорар. А что там по моему делу?
- Это трудно, Лиза, - горестно вздохнул Паша. – Хоть бы приблизительно знать, где искать надо. Пока проверил алиби всех, кто мог бы иметь на тебя зуб. Может, дело не в тебе?
- Может, и не во мне, - согласилась я. – Тогда тебе придется проверять алиби всех остальных жителей Санкт-Петербурга. Без малого пять миллионов. Я уже отсижу, выйду и, может быть, снова сяду. За твое убийство, Паша. Совершенное с особой жестокостью.
- Ты же у нас стратег, - вывернулся Паша. – Дай хоть наводку, в каком направлении рыть.
- Ой, Пашка, у меня совсем мозги не варят. Разве что для начала соседей Брянцева проверить. Особенно соседок. Дело в том, что в то время никто никого из посторонних не видел. Только меня. Но это, конечно, не гарантия. Чаще всего люди просто предпочитают ничего и никого не видеть. И еще – подробнейшее досье на Брянцева. Ну, тут тебя учить не надо. Только учти, я должна тебе сказать одну вещь, чтобы ты не пер на меня потом, как на буфет.
И я рассказала ему то же, что и Ракитскому, - как мы с Вовкой в загс ходили.
- Это плохо! – нахмурился Паша, когда я закончила.
- Что именно плохо? – уточнила я.
- Делать так плохо, вот что! Из-за пары туфель в загс идти.
- Ну ты, Пашка, даешь! Вот если бы я из-за пары туфель замуж вышла – тогда да. А так-то что? Обманула тетеньку в загсе? Обманула государство и купила не полагающиеся мне туфли?
- Все равно! – упорствовал Паша. – Вот поэтому ты и не замужем.
Железная логика!
- Знаешь, Пашенька, - я, на манер Ракитского, спрятала физиономию в кофейную чашку, - есть такой анекдот бородатый. Плывет крокодил по реке, смотрит – обезьяна сидит на берегу. Дай, думает, спрошу, замужем она или нет. Если скажет, что да, скажу: надо же, и кто тебя только, обезьяну такую, взял замуж. А если скажет, что нет, скажу: конечно, кто же тебя, обезьяну такую, возьмет. Спросил, а обезьяна отвечает: а за кого выходить, одни крокодилы кругом.
Паша насупился – намек попал в цель. Полгода назад он делал мне предложение руки и сердца, на которое я ответила неприличным хохотом.
Тогда мы устроили на работе предновогоднюю вечеринку и здорово набрались. Все уже расползлись, а я задержалась в кабинете и только собралась вызвать по телефону такси, как в дверь поцарапались, и появился Паша с бутылкой шампанского. Мы ее выпили и… Получилось то, что можно назвать неуставными взаимоотношениями. Или, если продолжить военную аналогию, скоротечным огневым контактом. После чего он, как честный человек, решил, что обязан на мне жениться. Я смеялась так, что сползла со скользкого кожаного дивана на пол.
Он здорово тогда обиделся и даже хотел уволиться, но я отговорила. Убедила, что производственный роман – это плохо для дела, и что не надо путать личное с общественным. Какое-то время он дулся, но потом снова начал смотреть на меня по-собачьи. Похоже, Паша из тех людей, которые не теряют надежды даже тогда, когда ее тщетность очевидна. Что ж, такое и со мной когда-то было. Правда, недолго. Я тоже думала, что все еще возможно, надо только набраться терпения и ждать. А главное – надеяться, верить и любить, любить, любить… Каких только замечательных теорий не изобретала, даже Екклесиаста приплела для самоуспокоения: "И возвращается ветер на круги своя". Лучше бы уж вспомнила, что было написано на перстне царя Соломона: "И это пройдет".
Чтобы отогнать непрошеные воспоминания, я мотнула головой, как лошадь, на которую напали слепни. Паша понял это как безмолвное повеление покинуть помещение, вздохнул и вышел.
Наверно, я и правда веду себя с ним по-хамски. Но ничего не могу с собой поделать. Почему-то так и тянет подколоть, причем не всегда корректно. А уж воспринимать его всерьез – и подавно не могу.
- Еще кофе? – спросил селектор голосом Алены.
- Хватит уже.
- Звонила Кротова. Взяли ее в банк. Первая зарплата – десятого июля.
Отлично. Значит, денежки скоро будут. Правда, не полностью, потому что услуги наши – дело дорогое. Одной зарплатой, тем более за неполный месяц, не отделаешься. И даже двумя не отделаешься. Поэтому тем, кто хочет устроиться на высокооплачиваемую должность или заключить выгодный брак, мы разрешаем платить в рассрочку. Бывает, и по полгода выплачивают. Зато тем, кто раскошеливается сразу, даем десятипроцентную скидку.
6.
Все складывалось на редкость депрессивно. Стоило мне забыть зонт, и после обеда полил дождь. С ветром. А если учесть, что машину я поставила в самой удаленной от входа точке двора и что на мне босоножки из ремешков…
Я стояла у окна, смотрела на потоки воды и думала, у кого бы одолжить зонт. Добежать до машины не самая большая проблема, в конце концов и охранник может довести. А вот потом… От стоянки до дома – десять минут ходу. Оптимальным вариантом было бы сэксплуатировать Пашу, но он бегал где-то, собирая материалы для очередного клиента, которому не терпелось стать компаньоном хозяина. Я хотела было освободить его, чтобы он занимался только моими проблемами, но Витя заболел, да и вообще с "источниками" Паша ладил намного лучше.
- Любуешься?
Я так и подпрыгнула. Антон стоял в дверях, бессовестно курил (что сотрудникам категорически запрещалось делать в помещении) и ехидно ухмылялся.
- Собирайся, поехали!
- Куда? – опомнилась я.
- В прокуратуру. К господину Добролобову. Он тебя ждет.
- А повестка где?
- Не обостряй. Тем более у меня есть время только сейчас. К четырем приедет клиент, которого нельзя заставлять ждать.
По дороге мы щедро поделились друг с другом полученными сведениями (я по-прежнему ни словом не упомянула о Пашином расследовании). Антон рассказал, что застрелили Вовку из очень странного пистолета, не чета банальным "ТТ" или "Макаровым", а именно из бельгийской "Астры" калибра 4,5 мм. Самое интересное, что подобный пистолетик, который свободно помещается на ладони, когда-то принадлежал Вовкиному же отцу. А еще рассказал, что убит он был – Вовка, а не отец - просто ювелирным выстрелом в сердце. Мгновенная смерть.
- Это меня и смущает, - покачал головой Антон.
- Почему? Мало ли снайперов?
- Ну, допустим, снайперов действительно не так уж и много. Но Брянцева убил не киллер.
- Откуда это известно?
- Лиза, не корчи из себя дуру! – сморщился Антон.
- Но я действительно не понимаю.
- Во-первых, слишком странное оружие для киллера. Во-вторых, настоящий киллер пистолет с собой не утащит. А в-третьих, ты можешь представить себе киллера, который открыл бы дверь на звонок?
- С трудом.
- А с другой стороны… Чтобы случайный убийца сделал такой выстрел?
- Может, он мастер спорта по стрельбе? – робко предположила я.
- Может, конечно. Но скорее всего так получилось случайно. Бывает, и мастер спорта промахивается, а новичок, который и пистолета-то в руках никогда не держал, с испугу лепит прямо в лоб. Вот скажи, ты стрелять умеешь?
- Пистолет в руках держала. Кажется, "вальтер", мне говорили, но точно не помню. А вот стрелять не приходилось. Нет, вру, из пневматического как-то стреляла, еще в школе. Один раз. Даже в мишень не попала.
В свою очередь я пересказала Антону все, что узнала от Паши, не называя при этом источник информации. Ничего утешительного.
- Сидела бы ты, Лиза, на попе ровно, - снова поморщился Антон. Зубы у него болят, что ли? – Ну куда ты лезешь, Шерлок Холмс хренов!
- А что, надо ждать, когда меня обратно засадят? Нет уж! – меня передернуло. – Ты там был?
- Бываю почти ежедневно.
- Хватит идиотничать! – рявкнула я. – Посидел бы сам хоть полдня, а потом разорялся. Может, для кого тюрьма и дом родной, но только не для меня. Лучше скажи, как именно ты собираешься меня защищать? Я так понимаю, настоящего убийцу искать ты не намерен.
- Разумеется, не намерен, - с брезгливым снисхождением, оттопырив губу, согласился Антон. – Если не ошибаюсь, я адвокат, а не частный детектив. Сыск – это по вашей части. Хотя, уголовным сыском вы, вроде, не занимаетесь, а? Поэтому господин Добролобов будет настаивать, что это ты убила Брянцева, а я в ответ: фи-и-гушки!
- Ничего себе защита! Да плевать им на твои "фигушки".
- Смею напомнить, я уже больше десяти лет как адвокат и в основном придерживаюсь именно этой линии защиты. Судя по моим гонорарам, я не так уж и не прав.
Вот так. Хотя бы откровенно. Так и думала, что полагаться на него нет смысла. Нет, в суде он, конечно, что-то в мою защиту скажет, но… Короче, полностью полагаться на него не стоит. Я еще раз похвалила себя за то, что ни слова не сказала ему о Пашкиных изысках.
Следователь, все так же пламенея хрящеватыми ушами, похожими на крылья маленькой летучей мыши, убеждал меня, что лучше было бы добровольно признаться. Свежее дыхание облегчает наказание и тому подобное. Всю картину портило отсутствие орудия убийства, которое так и не нашли. Равно как и сотовый телефон.
Ракитский помалкивал. Он явно скучал и делал вид, что засыпает. Вот тебе и "фигушки". Или он их приберег для суда? Как-то не так я представляла себе работу адвоката. Впрочем, из камеры он меня вытащил, а это уже кое что!
Наконец Добролобов понял, что я так просто не сдамся, вздохнул и сменил тактику.
- Ну, хорошо, хорошо, - он изобразил улыбку. – Значит, вы утверждаете, что вас подставили? Тогда, может быть, у вас есть соображения, кто это мог сделать?
Вот это мне уже больше нравится. Жаль только, что Пашка так мало успел. Вернее, если быть честной, вообще ничего не успел.
- Знаете, тут два варианта может быть, - начала я, кося глазом на Ракитского. – Может быть, хотели подставить именно меня. Поэтому Брянцева заставили позвонить мне – ну, чтобы я приехала. Срочно. Другой вариант, что я подвернулась случайно. Может, убийца знал, что я приеду. То есть знала. Например, слышала телефонный разговор. А может, и не знала. Собралась уходить, а тут звонок в дверь. Быстренько сообразила, как можно дело провернуть.
- Возможно, - рассеянно кивнул следователь. – Так кого вы подозреваете, конкретно?
- Конкретно не знаю. Свирепых врагов у меня нет. С "крышей" мы почти родственники. Конкуренты?.. Что-то я о таких не слышала.
- Может, в личной жизни что? Женщина вы молодая, красивая, свободная. И, простите, насколько мне стало известно, не самых строгих правил. Может, кому дорогу перешли? Соперница или брошенный мужчина?
Интересно, что в его понимании значит "не самых строгих правил"? В моем – это проститутка. Или что-то в этом роде.
- Знаете, я думала об этом. Брошенные мужчины были, чего греха таить. Но не думаю, чтобы они остались на меня в большой обиде.
Антон чуть заметно усмехнулся.
- Если бы дело было в этом, вряд ли брошенный мужчина стал бы вмешивать женщину. Да и потом как-то это слишком уж… Такие страсти.
- Как говорили древние, ничто не слишком. Уж вам ли этого не знать. Это я про древних. А что до страстей, то деньги, ревность и месть – это наши, так сказать, три кита, - Добролобов потер уши, словно они у него замерзли. - Впрочем, про мужчину вы, может, и правы. Ну а соперницы? Были, наверно, такие, которых вы обидели.
Я задумалась.
- Честно говоря, не знаю. Ничего на ум не идет. Кажется, никого ни у кого не отбивала. Во всяком случае, мне об этом ничего не известно. А с женатыми мужчинами предпочитаю не связываться. Если и было, то всего один раз. Или два. Да и то давно. Лет пять назад. Кстати, я проверила, чем занимались во время убийства те мои знакомые дамы, которые теоретически могли иметь на меня зуб. Увы.
- Что значит "увы"?
- Все они имеют алиби. Могу представить список.
- Непременно, - кивнул Добролобов, светлея взглядом. Оно и понятно – ведь список можно будет подшить в дело как свидетельство кипучей деятельности. – Теперь еще раз и подробно расскажите про свои взаимоотношения с убитым.
Следуя совету Антона, я не стала скрывать тот злополучный поход в загс. Добролобову это обстоятельство тоже не понравилось. Видимо, в глазах мужчин подобное действо расценивается как осквернение матримониального процесса. Что ж, значит, я – порочная женщина. Но какое отношение это имеет к убийству? Извините за каламбур, но не пойму, хоть убейте!
Затем следователь потребовал изложить, как наши отношения возобновились – уже в форме делового сотрудничества.
…В тот день я с утра хандрила. Вяло побаливала голова, хотелось поскорее вернуться домой, забраться под одеяло с чашкой чая и лежать так до скончания века. Но вечером должен был заехать Славик, поэтому я сидела за столом и лениво забавлялась компьютерным пасьянсом.
- К вам клиент, - мурлыкнул селектор голосом Алены.
Первичное просеивание осуществляла именно она. Это было необходимо, потому что некоторые граждане совершенно неадекватно понимали значение слова "случайность".
Потенциальный клиент вошел, сел в кресло, я взглянула на него и, прошу прощения за банальность, потеряла дар речи. …
Новый, 1988, год я встречала у Вероники. Не скажу, что мне этого очень хотелось, но больше деваться было некуда. Группа у нас подобралась на редкость недружная, мы никогда не собирались все вместе, не устраивали вечеринки, так что основная прелесть студенческой жизни прошла мимо меня. Галка встречала Новый год со своим молодым человеком, а Ольга, свалив сессию досрочно, уехала к родственникам на Украину. Оставалось сидеть дома под елочкой, есть "оливье" и таращиться в телевизор. С горя я поплакалась Веронике, пока мы поднимались в лифте. Она была на четыре года меня старше, и мы особо не дружили, поэтому я очень удивилась, когда она пригласила меня к себе. Впрочем, Вероника тут же мое удивление рассеяла, объяснив, что "один мальчик остается без пары, но не волнуйся, это тебя ни к чему не обязывает".
"Мальчик" впечатления на меня совершенно не произвел. Он был не высокий и стройный, а длинный и тощий. Впалые щеки и нездоровый румянец наводили на мысль о чахотке. Темно-русые волосы неровно подстрижены в кружок. Пасмурно-серые глаза в длинных девчоночьих ресницах прятались где-то глубоко в черепе, словно затянутые туда вакуумом. Довершали картину безвольный подбородок, пухлые ярко-красные губы и клочковатые усы, которые он, скорее всего, не подстригал, а обкусывал.
Он назвал себя Вовой – именно тот вариант имени Владимир, который мне никогда не нравился. Попытка назвать его Володей провалилась – видите ли, у него подобное сокращение вызывало ассоциации исключительно с молодыми годами основателя советского государства.
Поскольку все остальные представляли из себя устойчивые пары, Вова всю новогоднюю ночь крахмалил мне уши, изображая философа и томного Чайльд-Гарольда, что ему совершенно не шло. Не выдержав, уже в половине третьего я сбежала домой, благо, что всего на один этаж подняться.
Через три дня, успешно спихнув зачет по латыни, я встретила Вовку на Невском. То ли победная эйфория сыграла свою роль, то ли погода – поверх подслеповатого солнца падал легкий, прозрачный снежок. Как бы там ни было, я посмотрела на него уже совсем другими глазами и даже нашла привлекательным. Мы зашли в "Полярное", съели по мороженому с орехами, и Вовка изложил мне свою душераздирающую жизненную драму. Впрочем, тогда мне все показалось вполне трогательным.
Разумеется, у него была дама сердца, с которой они учились в школе и планировали пожениться. Вовка поступил в Пушкинское военное училище, что-то радиотехническое. Девушка, как водится, вышла замуж за другого, объяснив, что не желает провести свою жизнь на "точке" под елкой. Впрочем, по иронии судьбы, ее избранник оказался выпускником Военно-медицинской академии и увез ее под ту же самую елку. Вовка разочаровался в военной службе и хотел уйти из училища, но в начале 80-х это было не так уж и просто. Ему пришлось косить под сумасшедшего и даже резать вены. Из училища его выгнали, но в сумасшествие не поверили и поэтому загнали в армию, в архангельские снега, да еще на полные два года. Демобилизовавшись, Вовка устроился на завод паять какие-то микросхемы и поступил на вечернее отделение в ЛЭТИ3.
Ох уж эта извечная бабская жалость. Утешить несчастного страдальца, показать, что не все мы одинаковы. Тогда, по своей неопытности, я и не предполагала, как часто мужчины используют этот прием. Нет, Вовка мне не врал, все так и было. Но за четыре года, включая два армейских, его уже утешала далеко не одна добрая самаритянка…
- Ну что таращишься, как сова? – не слишком приветливо спросила я. – Или не знал, к кому шел?
- Знал, конечно, - пожал плечами Брянцев. – Просто ты потрясающе выглядишь.
Да уж, не жалуюсь. Впрочем, никогда и не жаловалась. За что себя люблю – так это за красоту и за скромность. Шучу. Никогда красоту свою не ценила, скорее наоборот.
- Не могу сказать того же о тебе. Укатали, что называется, сивку крутые горки.
Вовка как в двадцать четыре года не блистал наружностью, так и в тридцать девять не похорошел. Есть такие мужчины, которые в молодые годы – просто шнурки, зато годам к сорока и старше становятся солидными и по-настоящему интересными, как, например, Шон Коннери. Но только не Брянцев. Как он был тощим, так и остался, зато обзавелся малоэстетичным рыхлым брюшком. Впалые щеки образовали какие-то неестественные складки, при этом местами еще больше обтянув скулы. Под глазами, кляузничая на недобросовестную работу почек, окопались сиреневатые мешочки. Усы, частично поседевшие, по-прежнему были неряшливо обкусаны. Зато прическа изменилась радикально. Шишковатый череп не так давно был побрит, но русо-алюминиевая поросль уже рвалась в небо, угрожающе топорщась. Однако костюмчик цвета грозового неба он прикупил далеко не в рядовом универмаге. Галстук, замшевые туфли и мобильничек ничем не уступали костюму.
- Я хочу стать в своей фирме начальником отдела, - сразу взял быка за рога Вовка.
- Похвально. И чем же занимается ваша фирма, позволь спросить?
- Да так, рога и копыта. Там купи, здесь продай.
- Как называется?
Когда он сказал, я минуты две кашляла. "Рога и копыта" легально занимались цветными металлами в умопомрачительных объемах.
- Кем же ты там… служишь? – поинтересовалась я, еще раз окидывая взглядом его виповский наряд.
- Экспертом по электропроводимости металлов, - гордо изрек Брянцев.
Я изо всех старалась не рассмеяться и поэтому периодически срывалась в приступы кашля.
- Простыла? – с трогательной заботой спросил Вовка. – Немудрено. И не скажешь, что лето начинается, холод собачий. Редьку с медом не пробовала?
Сам жри редьку. Вместе с хреном!
- Есть соображения, или предоставляешь думать нам?
- Помнишь "Служебный роман"?