- Только дело о врачебной ошибке. Можно было бы устроить показательный процесс против врача, который признал живого человека умершим. И все. У нас по-прежнему нет никаких доказательств того, что Семибаева отравили.
- А если бы провели эксгумацию тех двух трупов, по поводу которых были звонки, выяснили бы, что их действительно похоронили живьем - тогда доказательства бы были?
- Три схожие медицинские ошибки и странные ночные звонки - это лишь косвенные улики. Но думаю, их хватило бы для уголовного дела. Беда лишь в том, что никто мне сегодня разрешения на эксгумацию не даст.
- Да что за дуболомство такое? Мне что теперь, самой могилы раскапывать? - в отчаянии взвыла я.
- Зачем? Эти мужчины, погребенные заживо, они тебе кем приходились - братьями, сватьями, друзьями товарищами? - жестко сказал Оскар. - Ты хочешь добиться справедливости? Рано или поздно она будет восстановлена и без твоей помощи. Полина, ты слишком близко к сердцу принимаешь чужие проблемы. А лучше бы тебе заняться своими…
От изумления я даже забыла обидеться. Просто тупо вытаращила на Оскара глаза:
- Ты хочешь сказать, что я сама виновата в уходе Саши? Если бы не вела расследований, он бы от меня ни на шаг?
- Прекрати! - взвилась Маша, налетая на Оскара, как орлица, защищающая своего птенца. - Нечего ей морали читать! Ни в чем она не виновата, а ее муженек - самый обычный подлец!
- Необычный подлец! - добавила я.
- Пусть будет по-вашему. - вздохнул Оскар. - И все же… Поля, тебе стоит с ним объясниться. Я ведь знаю, как он тебя любил…
- Ты сам поставил прошедшее время. Теперь он любит другую. Она надоест - полюбит третью.
- Поля, а может, тут Оскар прав? - робко пискнула Маша. - Его та девка околдовала, но тебе надо обязательно с ним встретиться. Может, морок падет, и он к тебе вернется?
- Морок, говоришь? - я сорвалась на визг. - Он с этой тварью полгода встречался! Полгода, ты это понимаешь? Он приходил поздно вечером домой, нянчился с дочкой, улыбался мне, говорил разные слова… теплые… а наутро уходил к ней!
Я разрыдалась, Маша подошла ко мне вплотную, положила мне ладонь на затылок и прижала мое лицо к своему животу. Я обняла подругу и продолжила самозабвенно рыдать, чувствуя, как становится легче на душе. Я рыдала до тех пор, пока не услышала сквозь всхлипы нервное покашливание Оскара.
- Девушки! - наконец не выдержал он. - Здесь все же служебное помещение! Давайте я отвезу вас к нам домой, там и продолжите.
Я помотала головой.
- Оскар, спасибо тебе за сочувствие, но я лучше не к тебе, а к себе поеду. Мне хочется побыть одной.
Я сильно кривила душой - быть одной мне вовсе не хотелось, и еще меньше тянуло смотреть на заплаканное лицо мамочки. Но я посчитала, что уже достаточно злоупотребила дружбой, уже несколько дней таскаясь за Машей хвостом. Надо же молодых супругов хоть на ночь одних оставить!
Но Маша проявила упорство, и Оскар ее решительно поддержал. По приезде друзья тут же запихнули меня в гостиную. Оскар помчался на кухню заваривать чай, а Маша взялась за меня всерьез.
- Ладно, Полька, Сашу возвращать ты, как понимаю, не хочешь. - выпрямившись во весь свой немалый рост, строго сказала она. - Знаешь, а может, ты и права. Я сама не представляю, что решила бы, если бы так поступил Оскар. Может, и не простила бы. Но это не значит, что ты должна ставить на себе крест!
От удивления я аж вздрогнула:
- А при чем тут… крест?
- Ну, ты, похоже, решила, что твоя жизнь окончена. Ну хочешь, зеркало принесу? Волосы потускневшие, морда от постоянных слез распухшая. Ты лучше скажи, тебе что, после ухода Саши жить не на что? На паперть с дочкой пойдешь?
- Маша, окстись, - я замахала на подругу рукой. - Я и сама неплохо зарабатываю. И потом, уверена, дочке Саша точно будет помогать, что бы его стерва не говорила. Хотя… Мне от него ничего не надо!
- И правда, не надо. - спокойно согласилась Маша. - Уверена, ты в своем салоне получаешь больше, чем он в своей хреновой фирмочке. Мужик, называется!
- А что, Оскар в полиции больше зарабатывает? - по привычке вступилась я за мужа.
- Ты Оскара с твоим кобелем не равняй! - на сей раз Маша разозлилась всерьез. - Он каждый день жизнью рискует! Он за идею работает! А твой - какие-то свечки продает, и даже своего магазинчика нет до сих пор. Ты сама все время на жизнь себе и дочке зарабатывала. а от него - только проблемы. Еще и жрет много, я думаю.
Я невольно фыркнула. Маша довольно кивнула головой.
- Ну вот, уверена, скоро ты вздохнешь с облегчением. Нахлебник с возу - бабе легче. Я, кстати, все время удивлялась - что ты в нем нашла? Невзрачный, прости Господи, ни кожи, ни рожи, ни денег настоящих… Но ты же не видела ничего! А теперь вот оказалось, что еще и бл…ун!
Но я снова загрустила, и Маша усилила атаку:
- Поля, давай так: сегодня ты еще плачешь, а завтра успокаиваешься, идешь в парикмахерскую, делаешь приличный маникюр, цепляешь на лицо улыбку и…
- И идешь домой. - грустно закончила я.
- Ничего подобного! - с торжеством выдала Маша. - Мы хотим тебя с одни потрясающим мужиком познакомить! Рост - почти как у Оскара, внешность Джеймс Бонда, прикид, джип - все как у настоящего мужика!
- Почему "как"? - насторожилась я. - А на самом деле - маменькин сыночек?
- Да ну тебя, слишком долго со своим хлюпиком возилась. - отмахнулась Маша. - Стала бы я тебя с сыночком знакомить! Нет, это стоящий кадр. Ты, главное, себя в порядок приведи, нечего убитую горем вдову изображать.
Оскар принес чай, я быстро выпила еще дымящийся напиток и заказала такси. На прощание Маша надавала кучу советов по немедленному улучшению моей внешности, я пообещала все выполнить в точности, а покинула гостеприимную квартиру лучших друзей. Дома все было тихо. Мама не ложилась спать, дожидаясь меня, зато Маруська уже спала. Я пожелала маме спокойной ночи, приняла душ и пошла в спальню. Разделась, легла и задумалась: так ли уж неправа Маша? Ведь несколько последних лет я провела как в тумане, не видя никого и ничего, кроме Саши. Правда, между делом я нашла нескольких убийц… Но это, наверное, не считается.
Перед глазами поплыли картинки: вот в убийстве банкира обвинили… Сашу. А мне пытались приписать пособничество или укрывательство. Но я ни на минуту не усомнилась в невиновности любимого. И ведь мы выиграли, хотя были моменты, когда мне казалось это невозможным! Мы выигрывали всегда и везде, потому что мы были вместе. Больше того - мне всегда казалось, что мы - две половинки одного целого. Но вот теперь выяснилось - это я его половинка, а он… Интересно, теперь бы он не кинулся меня защищать от убийц и маньяков?
Ладно, исправить все равно ничего нельзя, надо попытаться его забыть. Завтра же займусь своим внешним видом, а пока, чтобы успокоиться, подумаю о чем-то другом. О чем же? Мысли путались, хотя спать вовсе не хотелось. Сегодня мы прочитали протокол допроса Тамары Котиной. Что там было такое, что слегка резануло глаз? Какое-то упоминание… о чем?
Я дотянулась рукой до ночника, включила его и, таращаясь на розовый тусклый огонек, принялась медитировать. Ага, вспомнила: какое-то упоминание о том, что у Семибаева состоялась незапланированная встреча. Как же это звучало? "Из-за незапланированной встречи Тагил приехал домой немного позже, чем обещал, и мы чуть не опоздали к открытию." К открытию нового вернисажа Семибаев с Тамарой все же успели, но вот что же это была за встреча? Может быть, Оскар знает? Интересно, который час? Я прищурилась и, сильно напрягая глаза, разглядела, куда показывают стрелки настенных часов - если зрение меня не подводило, наступил Час быка: четыре часа ночи, или уже утра - даже и не знаю, как сказать. Звонить Оскару было поздновато, или рановато, поэтому я решила не мучить друзей, а вместо этого поспать хотя бы пару часов.
Проснулась я около полудня от громких криков Маруськи. В испуге вылетев в гостиную, я обнаружила ревущую белугой дочку и сердитую маму. Оказалось, девочка, невзирая на строгие запреты, как-то умудрилась вскарабкаться на подоконник, чтобы наконец ощупать большой колючий кактус, который как раз этой осенью почему-то вздумал расцвести. И я, им моя мамочка не раз запрещали Маруське даже приближаться к колючему растению, но сегодня мамочка отвлеклась, и Маруська добралась до кактуса. Теперь и кактус в разбитом горшке, и дочка с ушибленным затылком валялись на полу, и реву малышки могла бы позавидовать любая пожарная сирена.
- Поля, может, "Скорую" вызовем? - в тревоге спрашивала мама. - Вдруг у нее сотрясение?
- Вряд ли, - с сомнением протянула я. - Было бы что-то серьезное. Она бы не так ревела. Ты же знаешь - если что-то сильно болит, она кричит, а не плачет. Скорее, просто испугалась.
- Но она никак не успокаивается!
Я осторожно подняла ребенка с пола, обняла и начала гладить по головке, утешая. В ответ Маруся, не переставая реветь, протянула мне обе ладошки - на каждой красовалось по большой кактусиной колючке.
- Вот почему она так плачет! - обрадовалась я разгадке.
Мама отыскала медицинский пинцет, и мы совместными усилиями вытащили из извивающегося ребенка обе колючки. Вскоре рев затих, и еще через полчаса Маруська весело лопотала что-то на своем языке, играя с погремушкой. А я вновь вспомнила о загадочной незапланированной встрече Семибаева и пошла звонить Маше. Выслушав меня, подруга сказала:
- Я тоже сегодня прочитала протокол. Допрос вел не Оскар, он же не может все успеть сразу. Поэтому, насколько я поняла, никто о той встрече Котину не расспрашивал. Слушай, а зачем нам Оскар, раз я тоже будущий следователь, и как раз практику прохожу? Давай я сама проведу ее допрос, а тебя возьму за компанию.
Я согласилась, и мы договорились созвониться сразу же, как Маша назначит встречу Тамаре Котиной. Маша перезвонила через час, и велела мне немедленно выходить из дома - она едет на беседу с Тамарой на служебной машине, и захватит меня под дороге. Я быстро оделась и выбежала наружу. Через несколько минут подъехала Маша, а еще через четверть часа мы уже звонили в домофон нового четырехэтажного кирпичного дома с панорамными окнами и огромными прямоугольными балконами. Вокруг стояли невыносимо прекрасная бело-желтая березовая роща.
- Хорошо живут люди! - вздохнула Маша.
- Это ты про кого? - подивилась я. - Про Тамару Котину? Так ее хорошая жизнь, похоже, как раз закончилась. Разве Семибаев пришел в себя?
- Не пришел. - вздохнула Маша. - И прогнозы врачей неутешительные. Ты думаешь, это ему принадлежит все великолепие вокруг?
- Ну, не все, березовая роща и пруд вряд ли его собственность, но вот квартира в этом доме наверняка.
В этом момент из домофона раздался женский голос:
- Вы кто?
- Следователь! - строго произнесла Маша.
- Проходите.
В замке что-то щелкнуло, раздалась мелодичная трель, я дернула за металлический поручень, и дверь приветливо распахнулась. Мы вошли в подъезд, дошли до огромного лифта, размерами смахивающего на грузовой, и нажали кнопку вызова. Передняя панель тут же отъехала в сторону, как будто лифт с нетерпением нас ожидал и вот наконец дождался. Доехав до четвертого этажа, мы вышли на залитую неярким осенним солнцем просторную площадку и, как по команде, посмотрели наверх.
- Надо же, стеклянная крыша! - с восхищением выдохнула Маша. - Совсем как в московском ГУМе!
- А если ливень ее пробьет? - усомнилась я.
- Ну ты даешь, что, в ГУМе, да и в нашем Аквапарке часто крышу дождем пробивает?
- А чердак где?
- Зачем тебе чердак? Белье развешивать?
Наш спор прервала появившаяся на площадке молодая темноволосая женщина в строгом бежевом брючном костюме. На первый взгляд мне показалось, что ей давно за тридцать, хотя я знала, что Тамаре всего двадцать три. Девушка с удивлением уставилась на одетую в коротенькую джинсовую юбчонку и длиннющие сапоги-ботфорты Машу.
- Девушки, это вы следователи?
Маша жестом фокусника извлекла из накладного кармана юбки удостоверение. Помахала им перед собственным носом и тут же спрятала. Затем развернулась к женщине:
- Госпожа Котина? Вы разрешите нам войти?
Женщина молча кивнула на распахнутую дверь квартиры. Мы с Машей прошли первыми, хозяйка закрыла за нами дверь. Оказавшись в коридоре, я опять принялась пялиться по сторонам. Помещение, в котором мы оказались, больше напоминало небольшой стадион, по-крайней мере, в мини-футбол здесь точно можно было сыграть. Причем пол в холле был выложен мраморной плиткой, скользкой настолько, что вполне можно было играть и в хоккей. Под недоумевающим взглядом хозяйки я пошаркала по полу ногой, затем сняла коротенькое пальтишко и повертела головой: куда бы его пристроить? Хозяйка все так же молча слегка толкнула рукой большое настенное зеркало, он отъехало в сторону, обнажив внутренности встроенного шкафа. Пальто я благополучно повесила, Маша легким движением скинула тоненькую жилетку, повесила ее на руку и по-прежнему официально обратилась к хозяйке:
- Госпожа Котина, где бы нам с вами поговорить?
Женшина повернулась и прошла на кухню, размерами соперничающую с прихожей. Но падающее в окно солнце осветило распухшее от рыданий лицо хозяйки, и разглядывать роскошную мебель мне уже не захотелось. Я села в кожаное кресло и неожиданно для себя выпалила:
- Тамара, мы, как женщины, очень вам сочувствуем. Тагилу стало легче?
Хозяйка вздрогнула, и вновь с недоумением взглянула на меня, но все же ответила:
- Нет, все по-прежнему…
- Это ваша квартира? - некстати полюбопытствовала Маша.
- Нет, его. - голос женщины звучал безжизненно. - Тут все его. У меня ничего нет. И если Семену надоест платить за больницу, Тагил окажется на улице, на помойке.
- Семен - это его компаньон, господин Семанович? - уточнила Маша.
- Да. Он пока не теряет надежды вытащить Тагила, поэтому платит. Станет ли он платить, если поймет, что надежды никакой?
- А почему вы так считаете? - не выдержала я. - Почему вы не верите, что Тагил придет в себя? Как же так получается - деловой партнер верит, а вы, его любимая женщина - нет?
- Я по образованию медсестра. - пояснила Котина. - До последнего времени работала в больнице, в реанимации, там и с Тагилом познакомилась - он после сердечного приступа туда попал. у меня полно знакомых врачей. Я советовалась с ними - они считают, что Тагил лишь временно пришел в себя. Его состояние будет понемногу ухудшаться, и через полгода, максимум через год все жизненно важные системы тихо откажут.
Возразить на это было нечего, хотя все в моей душе протестовало: ну нельзя же заживо человека хоронить! Мы немного помолчали, затем Маша спросила:
- Тамара, как вы считаете, что на самом деле с Тагилом произошло?
- Не знаю. Может, порчу на него навели? У него с женой скверные отношения были. Он собирался развестись, и уже перевел весь бизнес на подставных лиц, чтобы по суду не делиться. Что вы так на меня смотрите? Он считал, что этот бизнес - его, только его! Он его с юности создавал, ночами не спал, все работал! А жена жила в свое удовольствие, все свободное время по салонам красоты проводила - и теперь что, позволить ей все разрушить, все отнять?
- Все, что нажито непосильным трудом. - под нос себе проворчала Маша. - Кстати, насколько я знаю, у Семибаева несовершеннолетний сын? Ему он тоже бы не позволил себя разорить? Ладно, мы сейчас не на партсобрании, моральный облик потерпевшего не обсуждаем. Вернемся к нашим баранам. Так кого вы подозреваете?
- Подозреваю? В чем? - растерялась женщина.
- Скорее всего, ваш любовник не просто так, ни с того ни с сего впал в кому, а был отравлен.
- Чем?
- Ядом, который в наших лабораториях обнаружить пока невозможно. Тамара, сосредоточьтесь. Кто его мог отравить?
- Не знаю… Он ни с кем в тот день не виделся… Сидел в своем офисе, бумаги подписывал, затем позвонил мне, чтобы была готова, он за мной заедет, и мы поедем на открытие нового вернисажа "Бурурун". Один из приятелей Тагила был хорошим другом владельца этого вернисажа. Потом он приехал, и мы поехали на открытие. Приехали, потусовались, Тагил в этот вечер был такой веселый…
"Он был такой веселый…" - зазвучало в моей голове. Да, так говорила Ирина про Матвея Гарина. Он тоже был непривычно веселым в свой последний вечер…
- Мы приехали домой поздно, Тагил уже засыпал. Он всегда был таким чистоплотным, никогда не ложился спать, не приняв душ. А тут - даже зубы чистить не стал, добрел до постели, сбросил одежду прямо на кресло и повалился на кровать. Я не стала его тормошить, одежду аккуратно в шкаф сложила. А наутро он был уже совсем холодный…
Тамара снова разрыдалась. Мы с Машей даже не пытались ее успокоить. Но через пару минут женщина продолжила рассказ.
- Лучше бы он сразу умер. Все лучше, чем то, что в крематории случилось. Он пока жив, а я… Я уже и не знаю, жива ли вообще.
- Вам его жаль или себя? - вновь не выдержала я.
Тамара вздрогнула и, как будто не понимая вопроса, уставилась на меня. Маша грозно нахмурила брови и покачала головой. Затем спокойно спросила:
- Тамара, вы на допросе упоминали про какое-то непредвиденное дело, из-за которого Тагил задержался на работе. Помните, вы чуть на вернисаж не опоздали? Что это было за дело?
- Дело? - растерянно повторила женщина. - Да нет, не было никакого дела. Какой-то розыгрыш… Или провокация, Тагил это подозревал. В общем, ерунда какая-то…
- Раскажите нам об этой ерунде. - настойчиво повторила Маша.
- Да пожалуйста. В тот день Тагилу позвонили…
Звонок мобильного застал бизнесмена уже на выходе. Незнакомый женский голос сухо произнес:
- Господин Семибаев? Я могу предоставить вам доказательства того, что ваш партнер Семен Семанович нечист на руку. Во время последней сделки с джипами он нагрел вас на восемьдесят тысяч евро.
- Кто вы? Сначала представьтесь. - в тон ей сурово произнес бизнесмен.
- Вам нужно мое имя или доказательства? - с издевкой произнес голос. - Мне так от вас вообще ничего не нужно. Так что давайте договоримся: или вы через десять минут подходите к ресторану "Французский ужин", он расположен через дорогу от вашего офиса, и я передаю вам документы, или мы прощаемся, и больше я вам не звоню. Ваш партнер будет вам очень благодарен и дальше.
- Вы хотите денег в обмен на документы? - уточнил Семибаев.
- Нет. Я передам вам документы без всяких дополнительных условий. Вы на досуге ознакомитесь с ними, и сами решите, стоит ли мне заплатить. Короче, я жду! - повелительно бросила женщина, и отключилась.
Бизнесмен задумчиво смотрел на замолкший мобильник. Дело в том, что у него самого возникали некоторые подозрения насчет последней сделки. По документам, все было в порядке, на переговоры Семанович, вроде, никогда не ходил одни, но все же… За проданную в Эстонию партию джипов-внедорожников они рассчитывали получить намного больше. Он почесал затылок: эх, Сеня, неужто ты за моей спиной договорился с покупателями, и взял "откат"? Ну нет, хоть мы и друзья, но так просто с рук тебе это не сойдет. Более не колеблясь, бизнесмен запер офис, включил сигнализацию и пошел в хорошо ему известный ресторан "Французский ужин".