– Как раз наоборот! – Ирен ликовала. Она прошлась по комнате, держа в руках записку, как свидетельство своей победы, и обмахиваясь ею вместо веера. – Ты англичанка, я тоже англичанка – во всяком случае, в моей нынешней роли, – и Аллегра тоже англичанка. А соотечественники, оказавшись за границей, всегда держатся вместе.
– Но Аллегра из знатного рода, ты у нас леди Шерлок, а я простой секретарь!
– Ты секретарь представителя Ротшильдов. Это само по себе стоит… целого состояния. Половина королевских домов Европы до сих пор существует благодаря поддержке Ротшильдов, думаю, даже Саксен-Менинген.
– Ты хочешь сказать, Ирен, что жалкая роль секретаря делает меня значимой персоной?
– Боюсь, что да, – удрученно сказала она.
– Просто не верится!
– Дражайшая мисс Хаксли, – подошла ко мне Аллегра, – вы всегда значимы, какую бы роль ни играли. Я отлично помню это еще с тех пор, когда вы были моей гувернанткой.
На мою беду, слово "дражайшая" напомнило мне о дяде Аллегры Квентине Стенхоупе. Я почувствовала, что вот-вот разрыдаюсь, и больше никаких возражений против тщеславного плана Ирен не высказывала.
Тем вечером мы поужинали вместе с Годфри. Он рассказал нам обо всех нюансах политической ситуации в стране, в том числе об амбициозных притязаниях русских. Они не ограничивались желанием отвоевать у Англии часть ее владений в Индии, им хотелось добраться и до восточных пределов Европы.
– Польша, Богемия, Трансильвания, – увлеченно рассказывал Годфри за десертом, – даже Австрия. Видите, какая дьявольски простая последовательность? У Наполеона появились подражатели. – Он непривычным жестом потер руки. – Теперь вы понимаете, что в этом идиллическом уголке назревают великие события? Боюсь, в Англии ни о чем не подозревают. С тех пор, как я начал жить на континенте и увидел тайные маневры коронованных особ и банкиров, я стал понимать, что весь наш мир и жизни каждого из нас впутаны в грандиозную битву без правил. В Великобритании и представить себе не могли, что она зайдет так далеко. Сейчас мы с вами на передовой, и, возможно, нам придется сразиться с громадным жадным русским медведем.
Мы, женщины, не разбирались в таких серьезных проблемах и потому молчали. Я вдруг подумала, что Годфри чем-то похож на Квентина. И это одновременно опечалило и обрадовало меня. Интересно, в какие дела нас втянул Ротшильд и чем это все закончится. Внезапно я почувствовала, что мне очень жаль несчастного Голема. Он повиновался любому приказу своего господина. В него вдохнули жизнь, а потом так же легко отняли ее. Что за слепая сила шествует по Европе и где она остановится, если остановится вообще? Чай с королевой Богемии начал казаться мне меньшим из зол.
Глава двадцатая
Пойманы с поличным
Не знаю, как для Ирен, но для меня возвращение в Пражский замок было самым трудным паломничеством в жизни.
Подойдя к входу для посетителей, я тотчас вспомнила дни, проведенные в этом дворце.
Слава богу, с нами была Аллегра! Невинная девочка заинтересовалась огромным старинным зданием и отвлекала нас с Ирен от тяжелых воспоминаний.
Неужели это случилось всего полтора года назад? Ирен была так ослеплена и так простодушно мечтала стать королевой Богемии, женой влюбленного в нее монарха! А я приехала сюда одна и стала свидетелем того, как все иллюзии моей подруги рухнули, словно карточный домик.
Тогда я еще не дружила с Годфри. Теперь же я вспомнила, что мы держим его в неведении, и почувствовала предательский укол совести. И хоть он и знает о том, куда мы отправились сегодня, он даже не подозревает об истинной цели нашего визита во дворец.
– Держи ухо востро, любая пикантная сплетня может пролить свет на политическую ситуацию, – наставлял он меня, когда мы выходили из отеля. – Возможно, тебе даже удастся разузнать что-нибудь о Големе, хотя я, конечно, сомневаюсь, что подобные слухи проникают во дворец.
Действительно, за надменными непроницаемыми стенами первобытные страхи казались далекими и нереальными. Ирен, по обыкновению, держала эмоции под контролем. Она с увлечением играла роль вымышленной леди Шерлок. Я отлично понимала, почему она выбрала себе такое имя: Ирен знала, что Шерлок Холмс презирает Вилли и осуждает его поведение по отношению к ней. И вот она снова явилась сюда, захватив с собой частицу этого язвительного человека – его имя, – и, пока не поздно, исследует, наблюдает, делает выводы. На этот раз Ирен казалась воплощением здравого смысла и разума, хотя, наоборот, могла бы расчувствоваться.
Нас проводили в личные покои королевы. И Клотильда затянула нескончаемый рассказ о том, что раньше эти комнаты принадлежали ее невестке, герцогине Гортензии:
– Как только мы поженились, король решил, что наши родственники не должны жить вместе с нами. Он отправил своих братьев и даже свою прекрасную мать в дальние замки. Они были не особенно рады покинуть столицу, но Вильгельм монарх, и они не могли пойти против его воли. Не понимаю, как такой решительный жених вдруг оказался столь… робким мужем.
– Короли очень капризны, – сказала Ирен со знанием дела. – Так, значит, августейшим родственникам велели уехать. Интересно. У короля просто дар избавляться от людей, которые создают неудобства.
– Возможно, я следующая, – вздохнула королева.
Клотильда была в точности такой, какой я ее запомнила: бледной и невероятно застенчивой. Казалось, ей доставляет удовольствие общение с нами. Она подвела нас к паре диванов восемнадцатого века. Отчего же больше всего в ней меня раздражало то, что было свойственно мне самой?
– Я слышала, что чай жизненно важен для англичан, – пробормотала она торопливо, очевидно испугавшись затянувшейся паузы. – Я заказала венские сласти, но, боюсь, не хватает самого важного. – Она посмотрела на меня, как на третейского судью: – Как это называется, мисс Хаксли? Сэндвичи из огурца?
– Сэндвичи с огурцом совершенно не нужны, – заверила Ирен. – Их сильно переоценивают. Лично я обожаю венские сласти.
– Как это мило с вашей стороны, леди Шерлок. – Голос королевы звучал так, словно она не верит собственным словам. – Я недавно в Праге и пока не свыклась с ней. С зарубежными гостями я чувствую себя легко и свободно. Возможно, потому, что им здесь так же непривычно, как и мне.
Я поежилась. В Пражском замке королева выглядела еще более жалко, чем в Париже. Как Ирен может так спокойно сидеть в этом дворце, ведь когда-то она надеялась, что он станет ее домом! И ее совершенно не смущает, с каким трудом это создание, так мало похожее на настоящую королеву, выполняет обычные ежедневные действия!
Аллегра, помня о том, что в присутствии старших нужно молчать, не проронила ни слова. Но по ее открытому и искреннему лицу было видно, что ее удивила и заинтересовала эта женщина, которая не чувствовала себя хозяйкой в собственном доме.
Разгадать, о чем думает Ирен, я не сумела. Она полностью контролировала себя и выглядела спокойной и сдержанной. Диаметральная противоположность королеве. Даже ее крашеные иссиня-черные кудри казались более естественными, чем натуральные светлые волосы королевы. И чем больше смущалась Клотильда, тем величественнее выглядела Ирен. Почему же она не отхлещет свою соперницу злостью и презрением, как тех глупых женщин в модном доме Ворта?
– Я редко принимаю гостей, – продолжала щебетать королева. – Больше всего я очарована английскими дамами. Они эксцентричны, но, в отличие от американок, совершенно не грубы. Я должна заметить, леди Шерлок, что я была восхищена вашим платьем от Ворта на приеме. Только англичанка может смотреться так грациозно в столь экстравагантном туалете.
Американка Ирен улыбнулась плотно сжатыми губами и отпила из чашки с ярким узором:
– Ваше величество очень любезны. Если вы поняли, кто сшил мое платье, то, должно быть, и сами являетесь клиенткой месье Ворта.
– Да, так и есть, – призналась королева. Ей явно хотелось иметь что-то общее с ее гостями. – Король настаивает на том, чтобы я была одета по последней моде. Он и отправил меня в Париж в модный дом Ворта, хотя я не переношу долгую дорогу и плохо говорю по-французски.
– Вы изъясняетесь на французском так же превосходно, как и на английском, – учтиво заявила Ирен. – Но, разумеется, вас не могли не околдовать чудеса Ворта?
– У нас в Скандинавии при дворе все гораздо консервативнее, и я была… частью своей семьи. – Голос королевы дрогнул. – Здесь же я должна задавать стандарты. Эта роль непривычна для меня. По правде говоря, я предпочитаю, чтобы мне присылали уменьшенные копии платьев. Я выбираю что-нибудь из предложенных моделей и заказываю наряд. Как раз только что пришла посылка от Ворта.
– Новинки из модного дома? – Леди Шерлок пришла в восторг. – Мы обязательно должны их увидеть, ваше величество! Если вы, конечно, позволите.
– Разумеется. – Казалось, королева Клотильда в замешательстве. Ее щеки порозовели. – Может быть, если вы не против, дадите мне совет по поводу выбора платья? Кажется, вы прекрасно разбираетесь в моде, – печально добавила она. – Король хочет, чтобы я красиво одевалась. Хотя он редко замечает мои наряды. Наверное, он полагает, что королева должна быть визитной карточкой своего мужа. – Она нервно засмеялась. – В Скандинавии на это не обращают внимания. Все равно на коленях постоянно лежат собаки.
– Собаки? – весело переспросила Ирен. – Прелестно! Ты слышала, Нелл? А что за собаки? Мисс Хаксли рассказывала, что она питает слабость к кошкам и попугаям, и даже держит мангуста, но вот собаки у нее никогда не было.
– Мангуст, мисс Хаксли? – Королева Клотильда уставилась на меня, как на своего личного героя. – Я знала, что англичане очень эксцентричны! – Она нахмурилась и добавила, запинаясь: – Простите мне мою прямоту, но мы с вами нигде раньше не встречались?
Клотильда сильно выросла в моих глазах. Она оказалась внимательным человеком: наша прошлая встреча длилась каких-то полчаса, но она запомнила меня, тогда как ее уважаемый муж не смог узнать меня после долгих часов, проведенных вместе.
– Уверена, что нет! – Ирен поднялась с дивана. Она взяла королеву под руку и повела ее к двери. – У мисс Хаксли одно из тех лиц, которые всем кажутся знакомыми. Я думаю, это результат того, что она выросла в семье священника и всегда старалась выглядеть незаметной. Так что же, творения Ворта уже прибыли?
– Да, они в моих личных покоях. – Королева вытянула руку в сторону соседней комнаты, и через открытые двери мы увидели кровать под роскошным балдахином и бидермайеровский диван рядом с ней. На его сиденье вдоль спинки выстроились в ряд изысканно одетые куклы.
Как странно было лицезреть целую коллекцию манекенов Ворта. Каждая кукла была маленькой копией королевы, только одеты они были по-разному. Со своими изящными приподнятыми ручками и мертвенно-бледными личиками они напоминали целую армию крошечных големов. Я испугалась, что они могут в любой момент ожить и двинуться ровным бесцветным строем на ковер, а потом начнут карабкаться вверх по нашим ногам. Картинка вырисовывалась столь отвратительная, что я представила, как сбрасываю их с себя, словно крыс в пышных нарядах.
– Восхитительно! – Ирен, чуть ли не пританцовывая, подошла к дивану, взяла одну куклу и присела на освободившееся место. – Посмотрите, какое кружево! Прелесть! Если король хочет, чтобы у его жены были такие сокровища, никто не станет его осуждать!
Она восхищенно провела пальцем по сложному жемчужному узору на кукольной юбке. Глядя на свою подругу, я вспомнила Берту, которая лежала лицом вниз на столе в мастерской модного дома с торчащими из спины ножницами, словно подушечка для иголок, а перед ней безмолвно стояла кукла.
Аллегра тоже отважилась сесть на диван:
– Можно мне потрогать манекен, ваше величество? Никогда не видела таких красивых кукол.
Видя, как радуются ее гости, королева Клотильда разволновалась, и на ее бледном лице проступил румянец.
– Конечно, дорогое дитя! Это куклы Бебе Жюмо, но не бойтесь, они не такие уж хрупкие. Их сделали скорее для взрослых, вы согласны? Скажите мне, какие платья вам нравятся больше, и я закажу их.
– Они все так прекрасны! – Аллегра повернула крохотную фигурку, чтобы рассмотреть замысловатую застежку на спинке платья. – Почему не заказать все?
– Все? Нет, я не могу!
– Но почему? – настаивала Аллегра.
– Это было бы… слишком расточительно.
– Но ведь король сам хочет, чтобы вы хорошо одевались, – заметила Ирен.
– Это правда, – пробормотала королева. – По-видимому, это единственное, что ему от меня нужно…
– Ваше величество, – вдруг сказала Ирен своим естественным голосом, – вы не узнаете нас с мисс Хаксли?
Королева уставилась на нас, замерев от удивления. Ее лицо стало похоже на фарфоровое личико куклы Жюмо.
– Узнаю ли я вас? Но откуда? Ведь мы никогда раньше не встречались.
– Мы встречались не так давно, но в другом месте и по другому поводу.
Королева снова пристально посмотрела на Ирен и заморгала от изумления:
– Мадам… Нортон? – Она в ужасе повернулась ко мне: – А вы ее помощница? – Клотильда снова перевела взгляд на Ирен: – Я не понимаю. Вы писали мне из Парижа, что обстоятельства мешают вам заняться моей проблемой. – Она оглянулась на Аллегру: – Девочка ведь ничего не знает?
– Она знает, что вам нужна наша помощь, – тихо пояснила Ирен. – Ведь так и есть на самом деле. Простите нас за этот спектакль! У меня действительно были дела, но я смогла приехать в Прагу и решила, что будет лучше, если здесь я появлюсь под видом другого человека.
– Вы не оставили меня! – воскликнула королева и с облегчением опустилась на диван. Чтобы расположиться удобнее, она подхватила одну из кукол и посадила маленькую жутковатую фигурку к себе на колени. – Это поразительно. Вы так изобретательны, мадам: приехали сюда под вымышленным именем! Так, значит, вы сумеете мне помочь?
– Конечно, – пообещала Ирен. – Я даже совершенно безвозмездно помогу вам выбрать платья Ворта. Мисс Хаксли подтвердит, что больше всего на свете я люблю распоряжаться чужими деньгами.
Этот день оказался просто удивительным! Когда королева убедилась, что мы действительно поможем ей, она стала вести себя гораздо свободнее. Мы буквально почувствовали ее радость, словно она витала в воздухе, и это вскружило нам головы.
Сначала мы оживленно обсуждали, какой из нарядов следует заказать королеве. Аллегра, разумеется, никак не могла определиться. Она показывала самые яркие платья и убеждала Клотильду выбрать именно их. И делала она это почти так же мастерски, как Ирен.
Клотильду словно подменили: она оживилась, много смеялась и почти не краснела от неловкости. Я чувствовала себя гувернанткой среди веселых воспитанниц, играющих в куклы. То и дело слышался их искренний смех.
Спустя несколько минут Ирен спокойным, рассудительным тоном подвела итоги:
– Значит, решено. Из всех этих туалетов вы возьмете по крайней мере шесть.
– Святые Небеса! – ахнула Клотильда. – Это опустошит королевскую казну.
– Вряд ли несколько жалких французских нарядов разорят целую страну или семью фон Ормштейн. – Королева напряженно молчала, и Ирен решила направить разговор в другое русло: – Вы ведь сами сказали, мадам, что король хотел, чтобы вы одевались у лучших модельеров мира. Можно найти наряды гораздо лучше, чем платья Ворта.
– Я знаю, мадам. – Клотильда перебирала пальцами крохотные оборки на подоле кукольного платья. – Но модели месье Ворта будто специально придуманы для меня, они прячут мои недостатки и подчеркивают достоинства.
– Да, он просто гений моды, – согласилась Ирен.
Сама же Ирен была гением коварства. Я вдруг поняла, что она уже играет ту роль, о которой ее просил месье Ворт, и делает это превосходно. Благодаря ей королева Богемии станет одной из самых щедрых клиенток дома Ворта, а королю придется раскошелиться.
Должна признать, что между той королевой Клотильдой, которая прощалась с нами, и унылым созданием, которое здоровалось с нами с утра, была огромная разница. Она не хотела расставаться с нашей компанией и даже проводила нас до выхода, как простая хозяйка самого обычного лондонского дома. У королевы и Аллегры оказался похожий цвет волос, и они весело болтали о преимуществах пастельных оттенков – розовато-лилового, кораллового, сиреневого или желтого.
В их беседу вклинилась Ирен. Она остановилась у дверей, ведущих в длинный коридор.
– Во дворце есть портретная галерея? – спросила она загадочным тоном, отлично зная ответ.
– Как странно, что вы заговорили о ней именно здесь, – ответила королева. – Как раз этот коридор ведет туда. Хотите взглянуть на портреты?
– О, да, – сказала Ирен и уверенно повернула туда, куда и хотела попасть.
Королева принялась рассказывать ей про людей на портретах, а мы с Аллегрой чуть отстали.
– Должно быть, это так ужасно, когда все стены завешаны портретами предков и они смотрят на тебя с картин, куда ни повернись, – шепнула мне Аллегра.
– Думаю, это зависит от того, какими были предки.
– Королева оказалась очень милой и искренней, когда мы лучше ее узнали, разве не так?
– Возможно. Только сомневаюсь, что мы "узнали" ее.
Очутившись в галерее, я вспомнила, как когда-то мы с Ирен точно так же прогуливались среди этих портретов. По мне, здесь было слишком много надменных лиц.
По какой же причине Ирен предложила повернуть сюда? Уверена, это не просто каприз. Так или иначе, мы оказались в жилых королевских покоях.
Аллегра внимательно разглядывала все вокруг, как школьница на экскурсии. Во время официального приема ей удалось увидеть лишь крошечный кусочек дворца, а теперь она могла рассматривать в свое удовольствие украшенные лепниной своды и нескончаемые позолоченные архитектурные детали.
Я начала узнавать залы, через которые мы проходили, и с каждым шагом все сильнее погружалась в зыбучие пески прошлого. Мы шли по коридору, а с его нескончаемых стен на нас с неодобрением смотрели лица, которые однажды уже чуть не стали свидетелями нашей гибели. Я вспоминала, как мы сбежали из дворца, когда Ирен узнала, что король собирается жениться на той самой женщине, которая сейчас ведет нас по галерее. Передо мной встали все те мрачные события, что случились раньше: как убили отца короля, и как Ирен раскрыла это преступление.
Лишь только благодаря своей спешной женитьбе Вильгельм фон Ормштейн взошел на престол. И мы знаем, какую цену ему пришлось заплатить за корону.
Пражский замок, Прага и вся Богемия уже полтора года полнились интригами. Так что же за ядовитое варево бурлит здесь сейчас, да еще так явно, что беспокоиться начали даже Ротшильды?
И хотя Ирен с Годфри отругали бы меня за излишне живое воображение, я была уверена, что даже легендарный глиняный идол, разгуливающий по старым улицам города, не так опасен, как обитатели королевского дворца, которые управляют целой страной.
Пока я размышляла об этом, мы поравнялись с очень темным портретом. На нем был изображен мужчина в старинном костюме: желтоватое лицо со впалыми щеками, черные усы.
– Это ведь не предок короля? – воскликнула я, вздрогнув от испуга, как будто увидела преступника в темном переулке.
Королева подошла поближе к картине, чтобы рассмотреть ее: