- А я иногда думаю, что мы делаем недостаточно. Малон лучше нас. Умнее. После первой встречи с нашим мальчиком психолог сказал, что он развит не по годам. Мы это понимаем, потому и согласились, чтобы Драгонман с ним пообщался. Голова Малона забита всякими историями, он живет в собственном мире, куда нам с Димитри доступа нет.
- О чем вы?
- Возможно, Малон хотел бы иметь других родителей - богаче, моложе, образованней, летать с ними в отпуск на самолете, кататься на горных лыжах, ходить по музеям. Наверное, он потому и придумывает себе маму и папу, не похожих на нас…
- Вы ошибаетесь, госпожа Мулен, у детей иная логика.
- А вот я ушла от родителей именно из-за того, что хотела жить по-другому. Забыть о деревне, работе, хозяевах. И думала, что все получилось, - пока вы меня не вызвали.
- Я вас не "вызывала", госпожа Мулен. И о другой жизни мечтают подростки, но не такие малыши.
- Но я же говорила, мадемуазель, что Малон развит не по годам!
Димитри Мулен резко вскочил, заполнив собой все пространство.
- Ну хватит! Я опаздываю на смену, а мой сын уже чертову прорву времени мается один во дворе.
У Аманды не осталось выбора - она тоже встала, а ее муж смерил взглядом Клотильду, посмотрел в окно на Малона - дождь перестал, мальчик покинул свое "укрытие" - и сказал:
- Мой мальчишка в полном порядке! Передайте вашему психологу, что если не отстанет, я поговорю с ним по-мужски. Малона не бьют, не насилуют и вообще ничего такого. С ним все хорошо, ясно? А воспитываю я сына так, как сам считаю нужным!
- Понимаю.
Учительница открыла дверь, посмотрела на стоявшего рядом с горкой Малона и произнесла:
- Я уже несколько месяцев каждый день вижу вашего ребенка в классе, поэтому все-таки позволю себе дать один совет: одевайте его потеплее.
- Разве обещали похолодание? - вскинулась Аманда.
- Насчет погоды я ничего не знаю, но Малон мерзнет. Часто. Почти всегда. Даже в солнечные дни.
"Шкода фабия" быстро катила по пустынным улицам Манеглиза.
Дорога на Бранмаз. Па-ди все время постукивал по рулю пальцами. Малон сидел в детском креслице, крепко сжимая в руках Гути.
Маленькая стрелка на 1, большая - на 4
Ему не терпелось вернуться в свою комнату и спрятаться под одеялом, чтобы Гути все ему рассказал…
9
- Итак, майор, вы хотите понять, как функционирует детская память?
Марианна кивнула. Василе Драгонман набрал в грудь побольше воздуха и начал излагать:
- Ладно, попробую. Заранее прошу простить, если мои объяснения покажутся вам слишком длинными. Все не так уж и сложно, главное - запомнить принцип, один-единственный и вполне элементарный. Чем старше становится ребенок, тем дольше сохраняются его воспоминания. Трехмесячный малыш помнит неделю. Игру, музыку, вкус… Шестимесячный - три недели, полуторагодовалый - три месяца, трехлетний - шесть месяцев…
Марианна нетерпеливо отмахнулась:
- Будем считать, что математическую теорию я усвоила. Но ведь детская память зависит от других критериев, я права? Полагаю, ребенок лучше помнит вещь или человека, которые видит каждый день. Как и из ряда вон выходящее событие, которое ужасно ему понравилось или до ужаса напугало. Все верно?
- Нет, - психолог покачал головой, - так это не работает. Ваши рассуждения применимы к памяти взрослого человека, способного сделать выбор между важным и второстепенным, полезным и бесполезным, истинным и ложным. Память ребенка до трех лет функционирует совершенно иначе. Все нереактивированные впоследствии воспоминания неизбежно стираются. Приведу пример. С первого дня жизни и до трех лет вы каждый день показываете ребенку один и тот же мультфильм. Он без конца его смотрит и скоро знает наизусть. Персонажи становятся лучшими друзьями малыша. Потом вы на целый год "забываете" о мультфильме, а на четвертый день рождения сажаете сына перед телевизором и… он смотрит его, как в первый раз!
- Неужели?
- Да! Точно так же память работает в отношении людей, даже близких - умершего деда или переехавшей подружки. Конечно, мы исходим из предположения, что люди крайне редко много месяцев обходят молчанием значительное воспоминание. Так называемая короткая память маленьких детей практически безотказна. Малыш знает, где утром спрятал свою соску, он помнит, какого цвета качели в парке, куда его водят играть каждую неделю, может описать собаку, которую видит за чужим забором, когда идет с мамой в булочную, особенно если повторяющиеся действия все время упоминают в разговорах.
- Значит, память ребенка конструируют родители?
- Почти на сто процентов. Кстати, это и к нам относится. Психологи называют такую память эпизодической, или автобиографической. Наша взрослая память практически целиком состоит из непрямых воспоминаний: фотографий, рассказов, фильмов. Что-то вроде арабского телефона: воспоминания о воспоминаниях о воспоминаниях. Человек уверен, что во всех деталях помнит, как провел каникулы тридцать лет назад, помнит каждый день, каждый пейзаж, каждую эмоцию. На самом же деле это всего лишь картинки, всегда одни и те же, которые он отобрал и выстроил, отталкиваясь от сугубо личных критериев, - наподобие камеры, снимающей с одного ракурса одну часть декорации. Тот же принцип действует в отношении первого падения с велосипеда, первого поцелуя, криков радости после объявления результатов экзамена на степень бакалавра. Ваш мозг тасует воспоминания и удерживает лишь то, что важно и интересно. Если бы мы могли отмотать время назад, увидели бы, что реальные факты имеют мало общего с воспоминаниями. Какая была погода? Что вы делали до, после? Кто там был, кроме вас? Нет ответов. Остались только вспышки - озарения!
Марианна все время посматривала через плечо психолога на коллег, фланировавших по коридору с сэндвичами и стаканчиками кофе. Значит, Тимо Солер с профессором Ларошелем не связывался.
- Я далеко не все поняла, господин Драгонман, - сказала она, - но готова верить на слово. Давайте вернемся к детям. В какой момент появляются воспоминания, сохраняющиеся на всю оставшуюся жизнь?
- Трудно сказать. Некоторые люди свято верят, что помнят события, пережитые в два-три года, однако речь идет о воспоминаниях "с чужих слов", или реконструированных воспоминаниях. Это относится к приемным детям, особенно к усыновленным в других странах: им трудно отделить реальные воспоминания от тех, что основаны на рассказах взрослых, или тех, которые они себе нафантазировали. Канадские исследователи выяснили, что приемные дети, узнавшие об усыновлении в самом раннем возрасте, свято верят, что помнят свою "первую жизнь". У тех, для кого усыновление осталось тайной, подобных "воспоминаний" нет.
Психолог опустил глаза на рисунки Малона Мулена, помолчал и продолжил:
- Подведем итог, майор. У большинства из нас не существует практически ни одного непосредственного воспоминания о том, что было пережито в четыре-пять лет. Вы никогда не забудете того, что происходило в первые шестьдесят месяцев жизни ваших детей. Будете с умилением вспоминать, как водили их в зоопарк, возили к морю, рассказывали сказки, праздновали дни рождения и Новый год, словно это случилось вчера. Вы - но не они!
Марианна бросила на психолога изумленный взгляд, как будто он только что высказал жутко еретическую мысль.
- Но ведь педиатры утверждают, что основы личности закладываются до четырех лет…
Василе Драгонман улыбнулся: он заманил майора куда хотел.
- И они правы! Первые годы - самые важные. А если верить психогенеалогическим теориям и трансгенерационным бредням, эти самые "основы" начинают формироваться в период внутриутробного развития. Ценности, вкусы, личность… Все творится в первые годы жизни и запечатлевается навсегда! Все - только не непосредственная память о фактах! Поразительно, парадоксально, не так ли? Наша жизнь управляется событиями, актами насилия и проявлениями любви, подтверждения которым мы не имеем. Этакий черный ящик, ключ от которого потерян навек.
- И воспоминания хранятся в этом самом ящике? - спросила Марианна, пытаясь осознать услышанное.
- Да… По сути своей это довольно простой механизм. Пока речь не освоена, мысль развивается через образы - как и память. С психоаналитической точки зрения это означает, что воспоминания могут храниться только в подсознании, а не в сознании и не в предсознании.
Майор Огресс сделала большие глаза, желая показать, что запуталась. Психолог подался вперед и принялся терпеливо объяснять:
- Иными словами, в памяти маленького ребенка, который вроде бы все забыл, обязательно остаются следы! Это так называемая сенсорная, или сенсорно-моторная память. Она выражается в смутных эмоциях, впечатлениях, ощущениях. Классический пример: мальчик, которому сделали обрезание в возрасте трех месяцев, до десяти лет ужасно боится больницы, ее запахов и звуков, не понимая природы этого страха и даже не зная, что уже бывал там. На нашем "птичьем", профессиональном языке такую подсознательную травматическую память называют фантомной.
Марианна все больше увлекалась разговором, и не только потому, что ореховые глаза психолога загорались азартом, как только он начинал излагать очередную теорию. Она упивалась ситуацией, как сверхмотивированная студентка. Ей казалось, что она плывет к незнакомому материку или девственному острову, населенному маленькими дикарями "от нуля до четырех", которых можно воспитывать и формировать по образу и подобию родителей. Мечта любой мамаши!
- Позвольте глупый вопрос, господин Драгонман. Какое решение должен принять воспитатель, имея дело с травмированным ребенком? Что будет правильно - помочь ему забыть или облечь ощущения в слова, поговорить о них, чтобы фантом не угнездился в самом дальнем уголке мозга?
Ответ Василе последовал незамедлительно:
- Тут все психологи единодушны, майор: отрицание травмы есть форма защиты, которая ничего не решает! Чтобы жить с травмой, нужно принять ее, противостоять ей, облечь чувства в слова. Это называется коэффициентом удельного сопротивления на удар - термин, введенный в оборот Борисом Цирюльником.
- Вам не кажется, что тут есть нечто идиотское? - спросила Марианна, обожавшая провоцировать собеседника.
- Почему? - встрепенулся Василе.
Она поняла, что заработала очко, и решила развить преимущество:
- Ну… я вспоминаю фильм "Вечное сияние чистого разума"… Историю об обществе, в котором болезненные воспоминания можно просто стереть. Заманчиво, вам так не кажется? Чем горевать по ушедшей любви, лучше навсегда забыть о ней!
- Это ненаучная фантастика, майор.
Ура, он попался!
- Конечно, для взрослых… Не для маленьких детей - если верить тому, что вы рассказали! Взрослый человек с постоянной памятью не может вытеснить травму. Выход один - извлечь ее, как опухоль. Но у четырехлетнего ребенка все происходит иначе, так? Все сознательные воспоминания исчезают бесследно? Лично я готова спорить, что лучше ничего не говорить, пусть воспоминания улетучатся, растворятся, начнут казаться нереальными… Даже если ребенок смутно помнит обстоятельства, при которых был травмирован, он будет отождествлять их с прочитанным в книге или увиденным на экране. Своего рода теория удержания, или заточения, если хотите. А на практике так закапывают в землю радиоактивные отходы.
- Продолжайте, майор… - Разговор явно забавлял Драгонмана.
- Вообразите мальчугана года или двух от роду, пережившего геноцид, как дети из Камбоджи или Руанды, попавшие во Францию после того, как у них на глазах убили всех родственников. Как лучше поступить? Стереть воспоминания, чтобы они забыли о пережитых ужасах и росли, как все нормальные дети, весело и беззаботно, - или ничего не делать, и пусть всю жизнь несут эту ношу?
- Скажу откровенно, майор, с точки зрения психоанализа ваша теория неприятия действительности - полный бред! Сенсорная память ребенка войдет в противоречие с тем, что попытаются вложить ему в голову взрослые. И фантомов вы не прогоните… Однако… однако вы нарисовали очень точную картину. Мне понравилось сравнение с радиоактивными отходами. Рвануть может в любой момент! А может и не рвануть… - Драгонман подмигнул Марианне. - Единого для всех правила не существует. Подавленная жестокая травма способна спровоцировать амнезию - даже у взрослых. Иногда память возвращается, и человек неожиданно вспоминает о перенесенном в раннем детстве сексуальном насилии. Как в этом случае отличить ложное воспоминание от реального? Фантомы подсознания идут с нами по жизни, как маленькие верные и невидимые ангелы. Существует единственный способ научиться жить с ними в гармонии.
- И какой же?
- Любовь, майор, любовь! Ребенок прежде всего нуждается в физической и эмоциональной безопасности. В стабильности. В доверии к взрослому, который его защищает. Вербализация травм не играет роли, если отсутствует главный ингредиент: любовь матери, отца, любого другого взрослого, которому доверяет ребенок. Ему нужна только любовь!
Марианна внимала словам Драгонмана, как песне. Этот тип со славянским акцентом и глазами цвета светлого дуба, блестящими, как школьная парта в первый день учебного года, наделен врожденным педагогическим даром. Чувством ритма, умением интонировать, нагнетать напряжение. Если все психологи такие, неудивительно, что студентки штурмуют аудитории, где читают курс этой науки.
Она перевела затуманенный взгляд на детские рисунки.
- Все ясно, господин Драгонман. Любовь матери важнее всего на свете. Но давайте вернемся к Малону Мулену. Я кое-чего не понимаю. Вы утверждаете, что история с заменой одной мамы на другую произошла в торговом центре много месяцев назад. Почти год. Как мальчик может помнить все детали, если у ребенка его возраста воспоминания так быстро улетучиваются? Я уж не говорю о его прежней жизни - пиратских кораблях, ракетах, людоедах…
- Ему много месяцев подряд - каждый день, каждый вечер, каждую неделю - напоминают об этом.
От удивления Марианна чуть со стула не свалилась.
- Черт! Кто? Кто это делает?
Ответить психологу помешал вошедший в кабинет лейтенант Пьеррик Паделу. Весело ухмыляясь, он подал Марианне серо-голубой пуленепробиваемый жилет с надписью "Полиция" на спине:
- Пора, милая! Наш бесценный лекарь только что позвонил. Тимо Солер потребовал немедленной встречи - через час, в порту, в гавани Осака. Там же Ларошель зашивал его вчера.
Майор Огресс вскочила и скомандовала:
- Десять человек, пять машин, нельзя его упустить!
Василе Драгонман с изумлением наблюдал за вставшим на дыбы комиссариатом. Марианна была уже на пороге, когда он робко поднял руку:
- Вы не хотите узнать ответ на свой вопрос, майор?
- Какой вопрос?
- Кто рассказывает Малону Мулену о его прежней жизни.
- Он с вами поделился?
- Да…
- Ну же, говорите! - нетерпеливо поторопила Марианна, на ходу надевая жилет.
- Его игрушка.
- Что-о-о?
- Плюшевая игрушка по имени Гути. Малыш утверждает, что Гути каждый вечер - в кровати, под одеялом - говорит с ним о жизни, которая была "до". И… если хотите знать мое мнение… каким бы странным это ни казалось… я думаю, что он говорит правду!
Психолог с лучистым взглядом мог кого угодно убедить в том, что Марс обитаем, и уговорить любую женщину сесть вдвоем в ракету и отправиться заселять Красную планету.
10
Лейтенант Паделу наблюдал за припаркованной на другом берегу бухты белой "тойотой", спрятавшись за стеной контейнеров, напоминающих разноцветные стальные кирпичи. Других машин на полуострове, "запертом" шлюзом Франциска I, не было.
Все пути к отступлению отрезаны.
На западе - океан.
На юге - гавань Азии, Дед и два "рено меган".
На севере - гавань Северной и Южной Америк и еще два полицейских автомобиля, которые спрятались за гигантскими кранами, склонившими головы над венесуэльским теплоходом.
На восточной оконечности полуострова, где находился Солер, в пятом по счету "рено" сидели майор Огресс и капрал Кабраль. Они нашли укрытие за искусственными дюнами из песка и гравия, выбранными из устья, чтобы бронированные монстры могли подходить к бетонным пирсам.
Сизифов труд. Выкапываешь несколько кубических метров песка, а каждый океанский прилив приносит вдвое больше.
Лейтенант Паделу давно не был в порту, особенно здесь, напротив шлюза Франциска I и разводного моста, который был самым большим в мире, пока бельгийцы, а потом голландцы и китайцы не побили рекорд.
Сорок лет назад отец возил маленького Пьеррика на багажнике своего велосипеда между ящиками, которые разгружали докеры. Четыре пятых города еще лежали в руинах после жестокой бомбардировки. Сыщик не помнил, каким был Гавр до 1945-го, город роскошных вилл, богатых арматоров, казино и морских купаний. Город, который оплакивали старики. Его отец. Его мать. Тот Гавр, где доки Кафе и Океан превратили в кинотеатры, концертные залы, "Фнак", "Пимки" или "Фланч", куда молодняк приходит тусоваться, а не работать.
- Эй, Дед, слышишь меня?
Жан-Батист Лешевалье находился прямо напротив, в гавани Северной и Южной Америк. Их разделяли пятьсот метров океанской глади и четыре километра дамб. Лейтенант Паделу вышел из задумчивости и нажал на кнопку рации:
- Угу… Слышу. Видишь "ярис"?
- Как на ладони. И Тимо Солера внутри. Бурден уже сделал несколько отличных снимков. Выглядит наш клиент паршиво. Похоже, он молится, чтобы Ларошель его не продинамил.
Дед посмотрел на часы. 13:12.
- Куда подевался чертов докторишка?