Я почувствовала себя виноватой. В самом деле, нельзя быть такой подозрительной, тем более, что Наташа так рада новому знакомству. В конце концов, девочки играли прямо возле дома, и с Наташей не могло случиться ничего дурного.
О посуде я вспомнила только вечером, когда за окном уже стемнело. Люся уже ушла домой, так как завтра ей полагался выходной день, и как обычно, забыла о просьбе хозяина. Придется самой тащиться в гостевой домик и забирать грязные тарелки, иначе завтра мне попадет не только от Сальникова, но и от вернувшейся сиделки.
Тащиться в темный угол сада мне совершенно не хотелось, но выбора не было. Накинув куртку, я вышла.
В этот раз ключ мне не понадобился: дверь в гостевой домик стояла нараспашку. Немного удивившись, я быстренько собрала посуду и тронулась в обратный путь. Даже мой злейший враг не назвал бы меня истеричкой. И все же бывают моменты, когда нервы сдают. Сейчас был именно такой момент. Мне потребовались усилия, чтобы сделать то, что я сделала. Ноги с трудом несли меня прочь от освещенных окон, в темноту.
За каждым кустом мне чудилась опасность, и никакие уговоры не помогали. Если бы не тяжелые тарелки, я припустилась бы бегом, хотя в последний раз бегала, кажется, в третьем классе, на уроке физкультуры.
Стоит ли удивляться, что когда на тропинку из кустов выскочил человек в длинном фланелевом халате и тапочках на босу ногу, я завизжала во всю силу своих неслабых легких. Тарелки попадали в траву.
– Разбились? – с интересом спросил меня незнакомец, не обратив внимания на мой истошный визг.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Старик оказался не так страшен, как я думала. Может, он и был слегка чокнутым, но с первого взгляда это было не заметно. По крайней мере, смотрел он вполне осмысленно и даже сочувственно.
– Ты кто? – миролюбиво спросил он.
– К-Катя. Кухарка.
– Так это ты сегодня стряпала? – Он явно обрадовался, хотя я его восторга не разделяла. – Золотая ты девка, Катерина! Славно готовишь. Не то, что эта Ленка. Не суп – вода. Тьфу!
– С-спасибо, – выдавила я, понемногу приходя в себя.
– Нема за шо! – отмахнулся дед. – Пойдем со мной, что покажу!
Я не горела желанием идти куда-то в ночь с этим типом, о чем немедленно проинформировала дедулю, но он пропустил мои слова мимо ушей, намертво вцепившись в мою руку костлявой лапой, как ястреб в жалкую мышь. Перехватив мой взгляд, старик хихикнул:
– Тарелки брось, ерунда! – При этом он шустро отпихнул тапком осколки в придорожную траву и поволок меня за собой напрямик через кусты. Мысленно попрощавшись с родными и близкими, я вяло перебирала ногами, едва поспевая за шустрым дедушкой.
Тем временем старик завел меня в самую чащу и, подойдя к одному из деревьев, хитро и многообещающе мне подмигнул, приложил палец к губам, а потом неожиданно хлопнул по стволу большого раскидистого вяза. В земле у моих ног открылся неприметный люк, замаскированный дерном, и обнаружился спуск в подземный бункер, построенный по всем правилам военной науки.
В уютной комнате было комфортно: диванчик, стол со стульями, книжные полки, в углу – что-то вроде сейфа, по крайней мере, металлическое и в заклепках. На столе стояли тарелки с бутербродами, в кружке дымился горячий чай. Так-так-так, похоже, дедуля просто потешается над прислугой, заставляя ее готовить себе трудоемкие протертые супчики, а сам втихаря балуется буженинкой. Интересно, куда он девает положенный ему обед? Спускает в унитаз или выливает в форточку?
Старик подтащил меня к какой-то конструкции, пихнул в спину и приказал:
– Смотри сюда!
Я покорно уставилась в некое подобие большого бинокля. Может, это как-то по другому называется, но мне пришел на ум "перископ". Устройство, расположенное глубоко под землей, позволяло видеть двор особняка, как на ладони. В данный момент я могла наблюдать, как Игорь Владимирович весьма недвусмысленно оказывал знаки внимания своей будущей жене, укрывшись за густыми кустами сирени. От увиденного краска залила мои щеки. Старик тут же отпихнул меня в сторону, и сам приник к перископу.
– Ты только глянь на них! – зашипел он. – Похабники!. Тунеядцы! Ждут не дождутся, когда сдохну и все им достанется. А вот фиг вам! – он сунул мне под нос костлявую фигу. Прищурился. – Ты девка хорошая. Хочешь, им назло все тебе отпишу? Хочешь?
Я не хотела. Поняв, что старик заговаривается, я мечтала только об одном: убраться отсюда по добру, по здорову. Старик не стал меня удерживать. Он вдруг как-то сник и позволил мне уйти.
В доме моего отсутствия не заметили. Помня о том, что я увидела в "перископ", меня это не удивило.
Глава 8
Похоже, что пребывание в этом доме начало оказывать на меня свое пагубное влияние. Предчувствие беды стало неотвратимым. Несмотря на то, что глаза слипались, я никак не могла заставить себя подойти к выключателю и выключить свет, а, сделав это, почувствовала себя замурованной в темноте. Привычные предметы обстановки приняли жутковато-уродливые формы. Мне слышались шорохи, осторожные шаги. Нужно было всего лишь дойти до кровати, но я все медлила: вдруг там, в углу есть что-то, чего я не вижу, потому что отвернулась?
Короче, полный бред.
В постели я продолжала ворочаться, а тьма становилась все тяжелее. Тщетно я уговаривала себя не быть кретинкой, талдыча, что весь дом мирно спит. Мне самой страшно хотелось спать и я, наверное, уснула, но словно в тумане продолжала слышать какие-то необычные призрачные голоса, чувствовать, как колеблется воздух от их движения.
Мне показалось, что кто-то потряс меня за плечо. Я с трудом разлепила веки. В комнате было смертельно холодно. В комнате была я одна, но чье-то прикосновение казалось таким реальным, что я пристально огляделась по сторонам.
Никого. Только какой-то шум. Похоже, он исходит откуда-то снизу. Моя комната находится под самой крышей, так что подо мной два этажа.
Неясный шум повторился. Я осторожно поднялась и, стараясь двигаться бесшумно, не задевая мебели, прокралась к двери и прислушалась. Часы слева от входа показывали четверть третьего. Глубокая ночь, на минуточку. Интересно, кто там колобродит?
Моя спальня располагалась примерно посередине коридора, недалеко от лестницы. Я повернула ручку и, придерживая ее, постаралась бесшумно отворить дверь. Вытянув шею, как улитка из домика, я смогла рассмотреть целый пролет лестницы. Там, разумеется, не было ни души. Но какая-то возня снизу стала отчетливее. Похоже, кто-то орудует на втором этаже. На секунду мелькнула бредовая мысль, что в дом забрались воры. Но я отогнала ее. Не то, чтобы в доме было нечего красть. Просто я уже имела удовольствие видеть охрану у ворот – мимо них и муха не проскочит.
В носу защипало. Только сейчас я поняла, что в воздухе запахло дымом. Ничего себе! Только пожара нам не хватало! Забыв об осторожности, я кубарем скатилась с лестницы. Повсюду было темно. Только из-под двери в конце коридора на втором этаже пробивался свет. В узком луче зловеще клубился дым, который полз в мою сторону. Дым стелился по полу, причудливо извиваясь, как белесый призрачный осьминог, распустивший свои щупальца.
Я уже совершенно четко слышала шум за дверью комнаты: легкое шарканье, будто передвигали какую-то легкую вещь, потом скрип – два или три раза, затем раздался звон бьющегося стекла.
Раздавшийся затем вопль ужаса разбудил бы даже принявшего снотворное. Женский голос ударил мне по нервам, как будто хлыстом. Я больше не думала. Я бросилась к дверям, уже зная, что это за комната. Там был кукольный музей, но даже это знание не могло меня остановить.
Первое, что я увидела перед собой, ворвавшись в комнату – лицо Татьяны. Оно было совершенно белым. Едкий дым быстро наполнял огромный зал. Дышать было практически невозможно. Тяжелые занавеси на окнах уже занялись, и огонь бодро карабкался к потолку. Под ногами хрустело битое стекло.
Стало невыносимо жарко. Я попыталась схватить Татьяну за руку, чтобы вытащить из комнаты, но она отшатнулась и бросилась вглубь помещения. Из-за дыма я не могла ее разглядеть.
К счастью, коридор уже наполнился голосами. В музей один за другим ворвались домочадцы. Впереди всех, завязывая на ходу пояс халата, ввалился сам Сальников с перекошенным от ярости лицом. За ним робко жалась Карина в прозрачном пеньюаре. Сзади подпирали еще несколько человек, очевидно, кто-то из прислуги. Последней подоспела Розалия Львовна. В спешке она забыла нацепить накладную косу, и ее собственные жидкие волосенки топорщились во все стороны.
– Там Татьяна! – Прокричала я. – Помогите ей! Она может сгореть!
Но Сальников, будто не слыша меня, стоял и раскачивался из стороны в сторону, прижав руки к груди и тихо подвывая.
Слава богу, пожарные подоспели вовремя. Их расторопность поразила меня до глубины души. Уже через пару минут после того, как я подняла тревогу, во дворе раздался вой сирены. Через десять минут все было кончено. Никто не пострадал. Татьяна была неопытным поджигателем. Как объяснил нам начальник пожарного отряда, она запалила занавеси, но огонь так быстро разгорелся, что она испугалась и не смогла довести до конца задуманное.
Сама Татьяна отделалась легким испугом и парой ссадин. Куда страшнее был гнев, который обрушил на ее голову бывший муж.
– Таких как ты, душить надо! – орал он, топая ногами. – Тварь! Убожество! Убить тебя мало!
Татьяна, рыдая, съежилась в кресле и только закрывала лицо руками, защищаясь от его слов, как от ударов.
В разных углах комнаты затаились Карина и Розалия. Друг на друга они старались не смотреть.
– Чтоб духу твоего здесь не было! – продолжал бушевать Игорь Владимирович. – И мамашу полоумную с собой забери. Зажрались! Обнаглели совершенно, сидя на моей шее!
Татьяна, словно побитая собака, приподнялась с места.
– Куда?! – пригвоздил ее Сальников.
– Собирать вещи.
– Сидеть! Пойдешь, когда я скажу! Вещи она собирать вздумала. – От его истерического смеха у меня заложило уши. – А что здесь твое? Ничего не получишь! Уйти вздумала? Не выйдет! – возопил он, позабыв, что минуту назад сам гнал ее из дому. – Послезавтра моя свадьба. И ты, и твоя мамаша будете пить за мое здоровье и улыбаться!
– Нет! – вскрикнула Татьяна. – Я не могу. Отпусти меня, не мучай!
Поняв, что нащупал самое больное место, садист окончательно распоясался:
– Сделаешь, как я скажу! – приказал он. – А ослушаешься, никогда дочь не увидишь.
Татьяна снова разрыдалась. Смотреть на это было выше моих сил. Стараясь не привлекать к себе внимания, я потихоньку выбралась из комнаты. Проходя по коридору мимо распахнутых настежь дверей музея, я машинально взглянула внутрь. Обгоревшие занавеси уже убрали. Кроме запаха гари, почти ничего не напоминало о недавнем пожаре. Куклы, как ни в чем ни бывало, сидели ровными рядами на своих полках и равнодушно пялились в пустоту.
Глаз зацепился за какое-то несоответствие. На стеллаже прямо напротив двери в ряду кукол зияла пустота. Не веря своим глазам, я решилась зайти в комнату, чтобы проверить свою догадку. Так и есть. Одной куклы не хватало.
Моя старая знакомая в зеленом бархатном плаще исчезла.
* * *
– Извините, я больше не могу у вас работать. – Я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно, но на всякий случай втянула голову в плечи.
Однако, непредсказуемый Игорь Владимирович, получивший с утра вместо завтрака мое заявление, отчего-то не спешил метать громы и молнии. Покосившись на его лицо, я обнаружила лишь скорбную мину и вполне соответствующую случаю растерянность. Мне даже стало неловко. Тем временем Сальников сложил бровки домиком, сложил на груди короткие ручки и простонал:
– Дорогая моя, вы меня убиваете!
– Да нет же! – совсем стушевалась я. – Мне легко найти замену.
– Никогда! – патетически воскликнул он. – Никто вас не заменит!
– Готовить может любая женщина, Тем более, за такую зарплату.
– Вам мало денег? – встрепенулся Игорь Владимирович, неправильно истолковав мои слова. – Так я добавлю! Хотите прибавку? Сколько? Я готов обсудить это немедленно.
– Да ничего я не хочу. – Я начала терять терпение. – В том числе и работать в этом доме.
– О, но моя свадьба! – простонал Сальников. – Кто же приготовит обед?
– Повар в ресторане, – буркнула я.
– Что вы! Какой ресторан? Кризис в стране, – проявил мой хозяин политическую подкованность. – Только скромный ужин для своих. Всего-то человек десять, не более.
– Тем более, – пожала я плечами. – На десять человек приготовить нетрудно.
– Вот и приготовьте, голубушка! Я в долгу не останусь.
Разговор пошел по второму кругу. А потом и по третьему. Сальников решил взять меня измором. Я уже хотела заявить напрямую, что он меня достал до самых печенок, но тут вдруг сообразила, что званый обед – один из немногих случаев, когда Игорь Владимирович слопает все, что я ему подам. Соблазн приготовить ему каких-нибудь гусениц был велик.
Конец нашим дебатам положила, как ни странно, Карина. Материализовавшись на кухне, она нырнула в холодильник, налила себе стакан томатного сока и буркнула, ни на кого не глядя:
– Да найми ты ей помощницу, и все дела.
Сальников ухватился за новую возможность обеими руками. А я… я уже устала спорить. Понимая, что четвертого раунда мне не выдержать я согласилась приготовить праздничный стол, – тем более, что до банкета оставались считанные дни, – а после свадьбы меня отпустят на все четыре стороны.
Глава 9
Два дня тянулись для меня мучительно медленно. Но вот наконец-то наступил субботний вечер.
Обед удался. Суп был великолепен, ягненок таял во рту, овощи чуть похрустывали на зубах, сыр был в меру выдержанным, пармская ветчина исходила соком на фарфоровом парадном блюде.
Обещанная помощница оказалась расторопной неразговорчивой женщиной без возраста. Где ее откопал Сальников, так и осталось загадкой. За два часа до прихода гостей она тихо попрощалась и ушла. Обслуживание за столом в ее обязанности не входило. Горничная Люся также предусмотрительно взяла выходной, так что к приходу молодоженов я осталась одна.
Помимо Розалии с дочерью новобрачных сопровождал только сосед – Скворцов Иван Иваныч, не то врач, не то фармацевт. Этот человек бывал в доме и раньше. Он казался воплощением бодрости и постоянно улыбался. Если он не улыбался, то громко хохотал, поглядывая вокруг сквозь очочки в тоненькой золотой оправе. Плохо подобранный дорогой костюм скорее вредил неуклюжей фигуре. На крупной голове еще виднелся легкий пушок, но ясно было, что и он скоро сойдет. Короче, Скворцов мне активно не нравился, чувствовалась в нем какая-то наигранность. Причем иногда мне казалось, что Игорь Владимирович разделяет мои чувства и с трудом переносит соседа. Их дружба оставалась загадкой.
Сальников выглядел возбужденным, в глазах Карины светилось торжество, остальные держались сдержанно. Сдержанность Татьяны вызывала куда большее сочувствие, чем неприкрытое горе, ибо я догадывалась, чего ей это стоило.
Сзади, на лестнице, раздались шаги.
– Наташа, детка! – воскликнула Карина, радостно раскрывая ей объятия. Девочка, чуть отвернувшись, позволила поцеловать себя в щеку. В ее глазах я успела заметить задумчивое выражение, как будто она решила, не убить ли ей папину невесту. Садиться за праздничный стол Наташа отказалась наотрез. Она вернулась наверх и заперлась в своей комнате.
Сказав положенные случаю слова, я улизнула на кухню, считая часы до того момента, когда весь этот фарс закончится для меня навсегда. До прихода гостей оставалось еще полтора часа.
В последующие дни мне пришлось вспоминать эти полтора часа неоднократно. И это были не самые лучшие воспоминания.
Первые десять минут из гостиной доносились лишь громовые раскаты скворцовского хохота. По своему обыкновению он травил анекдоты. Я подозревала, что он специально выписывает их из бульварных газет в особую тетрадку, а потом заучивает наизусть. Анекдоты были совершенно несмешные, но Иван Иваныч неизменно покатывался со смеху. Чуть погодя вся компания ввалилась на кухню: Игорь Владимирович вознамерился угостить всех пина-коладой. К счастью почетная обязанность смешивать любимый коктейль принадлежала его новоиспеченной супруге, это было единственное, что она умела готовить в совершенстве. Мне оставалось лишь предоставить ром, ананасовый сок и кокосовый ликер. Шейкер Карина достала сама и даже сполоснула его под краном.
Пока она колдовала над коктейлем, я отошла к окну. Солнце клонилось к закату, но было еще довольно светло. Внезапно возле самых ворот мелькнул знакомый силуэт. Наташа! Девчонка удрала из дома и явно куда-то направлялась. Это и само по себе было плохой идеей, учитывая Наташино сегодняшнее состояние, но девочка была не одна. Она держала за руку свою новую подружку.
Я оглянулась на компанию возле стола. Карина как раз закончила готовить коктейль и теперь пробовала, что получилось, отхлебнув прямо из шейкера. Наташу нужно было остановить, но выдавать ее родителям мне не хотелось. Решив, что сама справлюсь с проблемой, я проскользнула к выходу, не привлекая внимания, едва не столкнувшись в холле со Скворцовым, который тащил поднос с бокалами в столовую.