Глава четвертая
Заместитель прокурора Массимо Де Сантис приблизился к окну и с опаской отодвинул шторы. Конечно, нежелательно, чтобы толпа внизу заметила, что за нею наблюдают. Нет, он не боялся этих людей. Были чувства, которых он не мог себе позволить. Ему хотелось изучить противника, и сейчас он смотрел на толпу с высоты четвертого этажа. Там, внизу, посреди внутреннего квадратного двора Дворца правосудия, окруженного портиками, взывали к справедливости полсотни манифестантов.
К справедливости во имя Аллаха.
Большинство плакатов было написано по-итальянски, но на некоторых виднелись арабские надписи. Этого заместитель прокурора понять уже не мог. Какой смысл обращаться к блюстителям итальянских законов на незнакомом им языке? Таким образом взаимное непонимание только усугубится. Исламская община не получит ответа на вопросы, которые не доходят до адресата. И еще неизвестно, что именно там написано по-арабски, внезапно пришло ему в голову.
Эта мысль побудила заместителя прокурора вернуться к столу и набрать внутренний номер. Двое мужчин, сидящих перед ним, заметили, что, как только его соединили, он весь напрягся.
- Господин прокурор, это я.
- Что вы хотели?
- Вам не кажется, что пора вызвать переводчика с арабского?
По лицу Пьетро Кау, балансирующего в кресле, скользнула неуловимая улыбка. Он понял, к чему клонит Де Сантис. На лице сидящего слева от капитана Паоло Мормино ничего не отразилось. Однако и он спрашивал себя: с чего это зампрокурора понадобился переводчик?
- Зачем? - сухо спросил прокурор.
- Чтобы прочитать надписи на плакатах. Сейчас эти бандиты уже вплотную подошли к нашему зданию. Да, я понимаю, что вы пошли на это, чтобы предотвратить более серьезные беспорядки… Да, да, вы правы, господин прокурор. Но все же, если эти лозунги на арабском содержат оскорбления или непозволительные выпады, мы могли бы… Я хотел сказать… усилить методы воздействия на них, действуя в рамках закона.
Кау заметил, что в этот момент на другом конце провода воцарилось молчание. Глава прокуратуры в резкой форме запретил своему заместителю подобного рода действия и повесил трубку. Де Сантис же сделал вид, будто разговор продолжается.
- Да, конечно. Хорошо, что вы тоже так считаете. Не сомневайтесь, мы сразу же этим займемся. До свидания.
Наконец внимание зампрокурора вернулось к посетителям. Он приоткрыл было рот, намереваясь сообщить им что-то, но передумал, подошел к окну и задернул занавески, словно стараясь отгородиться от шума протестующей толпы.
Тем временем голоса во дворе становились все громче. Около пятидесяти человек представляли собой авангард более многочисленной толпы манифестантов, оставшейся снаружи. Прокурор позволил делегации исламской общины войти во внутренний двор Дворца правосудия, чтобы хотя бы немного утихомирить несколько сотен человек, которые требовали соблюдения законов на площади напротив трибунала.
- Да, вот такие дела, - пробормотал Де Сантис, принимаясь ходить взад и вперед по комнате.
Карабинеру и полицейскому пришлось вертеть головами, следя за его передвижениями; когда заместитель прокурора оказался за их спиной, они поднялись с кресел.
- Да сидите, сидите уж, - велел им Де Сантис, чувствовавший себя неуютно рядом с почти двухметровым капитаном Кау.
Оба представителя комиссии по расследованию уселись обратно в кресла и приготовились выслушать речь зампрокурора, глядя на пустой стол перед собой.
- Итак, - начал Де Сантис, - спустя три дня после того, как мы обнаружили труп, арабы фактически объявили нам войну. При этом они еще взывают к правосудию! Известно лишь, что погибший был одним из них. Предположим, что это так и он на самом деле араб и почти наверняка - наркоман, как и сотни других, которые погибли в этом году от передозировки или были зарезаны своими соплеменниками. Поводом для этого массового психоза, - а результат вы можете слышать собственными ушами, - послужил тот факт, что именно из этого араба и наркомана вытащили кишки.
Чтобы лучше оценить эффект, произведенный его обвинительной речью, Де Сантис перестал наворачивать круги по комнате и, взгромоздившись на свое место за столом, поочередно посмотрел прямо в глаза Кау, а затем Мормино.
- В связи со всем вышеизложенным, я прошу вас помочь мне, ответив на два вопроса. Кем являлся убитый? И почему с ним расправились именно так?
В качестве лица, отвечающего за ход следствия, первым слово взял Кау.
- Мы не знаем, кто он. Этот человек не фигурирует в наших списках подозрительных лиц, это мы проверили, и никто из информаторов прежде о нем не слышал.
- Что-то я не знал, что у нас есть информаторы среди арабов, - прервал его Де Сантис.
- Действительно, их нет, - признал Кау. - В подобных случаях мы используем наркоманов-итальянцев, но никто из них не имел с убитым никаких дел. До сих пор следов не обнаружено.
- Итак, у нас нет даже малейшего представления о том, кто жертва убийства?
- Да, это так, - бесстрастно подтвердил Кау.
Зампрокурора переключил свое внимание на Мормино:
- В котором часу он умер?
- Между двадцатью двумя и полуночью, двадцать девятого ноября, за день до того, как его обнаружили.
- Что явилось причиной смерти?
Шеф криминального отдела поудобнее устроился в кресле, стараясь тщательно подбирать слова:
- В настоящий момент это неизвестно.
- Инспектор, извольте мне объяснить! Мы не знаем, как умер человек, у которого вытащили все содержимое живота: желудок, печень и кишки?!
- Для того чтобы получить результат аутопсии, нужно ждать около двух месяцев, и…
- Да, я знаю, но у патологоанатома должны же быть какие-то соображения на этот счет?
- В данном случае вскрытие дало возможность исключить некоторые вероятные причины смерти, но не помогло установить истинную причину.
- Превосходно! - взорвался Де Сантис. - Его закололи, попав при этом в печень или в желудок. Но поскольку потом из него выпотрошили все внутренности, точно установить ничего невозможно.
- Напротив, - Мормино отдавал себе отчет в том, что новость, которую он собирается преподнести собеседнику, встанет тому поперек горла, - по мнению патологоанатома, жертва не была заколота. Даже учитывая тот факт, что ни печени, ни желудка на месте не обнаружено, подобная смерть должна была повлечь за собой повреждение кровеносных артерий. Но эту гипотезу не подтверждает состояние сердца и легких. Таким образом, аутопсия исключает возможность того, что причиной смерти послужило ножевое ранение или оружейная рана. При этом с большой долей уверенности можно сказать, что труп "разделали" уже после.
- Значит, можно предположить, что причиной смерти была передозировка?.. - развел руками зампрокурора.
Кау развлекали попытки Де Сантиса направить следствие в нужное ему русло. Однако ответы Мормино сам он слушал с напряженным вниманием, стараясь не упустить ни слова. Он не подвергал сомнению важность результатов, полученных криминалистами, но доверял также своему чутью и способности идти по следу, выявляя скрытые улики даже в тех случаях, когда научная экспертиза может ошибаться.
- Врач исключает возможность смерти из-за передозировки. У жертвы исколоты руки, множество следов от уколов на ногах и языке, но ни один из них не относится ко дню его гибели, - ответил Мормино.
- Итак, он был отравлен, - заключил Де Сантис.
- Это мы узнаем только по завершении всех токсикологических исследований, то есть через тридцать - сорок дней. Однако такую версию патологоанатом считает наиболее правдоподобной. Если же анализ тканей ничего не даст, мы никогда не установим настоящую причину смерти. Единственное, в чем мы уверены: речь идет об убийстве.
- Извините, господин заместитель комиссара полиции, - в запальчивости продолжил атаку Де Сантис, - но мне даже в самом страшном сне не приснился бы труп человека, из которого вытащили внутренности. Вы думаете, можно поверить в то, что бедолага араб умер в своей постели по неизвестной причине, а затем кто-то решил взрезать его, как рождественскую индюшку, просто так, развлечения ради? Изложите свою гипотезу.
- Пожалуйста, - продолжил Мормино, - я думаю, что он был убит. Об этом свидетельствует и то, что мы не можем установить ни истинную причину смерти, ни личность убитого, а также то, что ему вскрыли живот и труп был доставлен в шахту. Все это говорит об убийстве. Но даже если нам удастся найти убийцу, привлечь его к ответственности будет очень сложно, так как в настоящий момент картина преступления неясна. Если, конечно, он сам нам все не объяснит, вернее сказать, они.
- Так-так, вы говорите "они"?! - воскликнул Де Сантис, словно только сейчас они подошли к самому важному пункту разговора.
- Для того чтобы перенести тело в шахту, нужно было не менее двух человек. Следов того, что труп тащили по земле, не обнаружено. Один из убийц срезал замок на щеколде и открыл ворота, а другой заехал в переднюю часть шахты на машине. Первый закрыл за машиной ворота и присоединился к своему сообщнику. Следы очень запутанны, но кое-что прочитать можно. Так, по следам спортивных ботинок угадываются движения преступников. Предположительно, они достали труп из багажника и перенесли его с помощью покрывала. На земле мы обнаружили крошечные капли крови. Если бы труп несли за руки и за ноги, их было бы больше. И на теле убитого, и в том месте, с которого его сбросили, были также найдены нити красной шерсти. Убийцы подошли к краю откоса из гравия. Они могли скинуть труп в любой из трех рвов, но выбрали самый дальний, расположенный напротив входа, так как его можно было осветить светом фар, к тому же это уменьшило риск быть замеченными кем-либо из проезжающих мимо водителей. Подойдя к краю откоса, они раскачали покрывало, держась за его углы, и сбросили тело в ров. Затем преступники сели в машину и спокойно уехали.
- Итак, подведем итоги, - заключил заместитель прокурора, - мы должны искать красное покрывало и машину, в багажнике которой могут быть пятна крови. Это главные улики преступления.
- В настоящий момент мы уже можем предъявить обвинение в сокрытии трупа, - скорректировал его слова Кау. - Это поможет схватить убийц, если они, конечно, не успели уже вымыть багажник и сжечь покрывало.
- Ну что вы, капитан, - снисходительно заявил Де Сантис, - опыт подсказывает мне, что преступники редко поступают так прозорливо. Их психическое состояние легко толкает их на совершение преступления, но чтобы затем методично уничтожать все следы?.. Уж вы-то знаете это лучше меня. Итак, у нас уже есть ниточка. Вернее, две. Давайте не будем забывать о трех мужчинах, которые находились вблизи от грота, когда там проходили охотники. Мы ведь предположили, что убийц двое, но ведь не исключено, что их было трое, верно?
- Да, - согласился Мормино, к которому был обращен вопрос. - Возможно, один человек оставался в машине, однако…
- Никаких "однако"! - воспрял духом Де Сантис. - Сейчас мы на правильном пути. У нас и так не слишком много времени для того, чтобы предотвратить грядущие неприятности. Давайте установим личности трех арабов, которые на момент убийства находились там, а после нам, вероятно, уже гораздо легче будет обнаружить и красное покрывало, и машину с багажником, испачканным кровью. Убийцы не уйдут от правосудия.
Следуя за полетом мысли заместителя прокурора, Кау убедился, что Де Сантис руководствуется исключительно указаниями, полученными от шефа. А прокурору позарез нужны были три араба, которых можно обвинить в преступлении, чтобы акции протеста стихли сами собой: убийцы принадлежат к вашей же вере и вашей расе. Но, по мнению Кау, даже малейший намек на виновность исламской общины способен накалить ситуацию. А уж если обвинение повесят на трех иммигрантов, положение станет хуже некуда.
- Во всем этом есть что-то неубедительное, - сказал капитан вполголоса.
- Что именно? - Де Сантис явно не хотел, чтобы кто-то разрушал реконструированную им картину преступления.
- Если, как утверждает многоуважаемый заместитель комиссара полиции, убийцы прибыли на место преступления в машине и на ней же отбыли, как они могли оказаться наутро неподалеку от шахты, придя туда пешком?
Заместитель прокурора в смятении уставился на него, как будто только сейчас обнаружил подложенную ему свинью. А между прочим, именно прокурор возлагал свои надежды на капитана Кау в момент выбора руководителя расследования от уголовной полиции. Биография капитана Кау говорила сама за себя. Теперь Де Сантис воздержался бы от восторженных комментариев по поводу решения своего начальника.
- Допустим, они возвратились на место преступления, чтобы проверить, не осталось ли каких-нибудь улик. Чтобы не попасться никому на глаза, они оставили машину в другом месте. Утром они не смогли бы въехать в шахту незамеченными. Спрятав машину в надежном месте, они отправились пешком, но, к несчастью, на обратном пути их заметили охотники.
- Мм… да, положим, - допустил Кау.
- Превосходно. Итак, мы определили план действий. В кратчайший срок следует установить личность убитого. Эта троица арабов должна быть арестована. И вы, капитан, найдете их прежде, чем ситуация выйдет из-под контроля.
- Мы сделаем все возможное, - ответил Кау, поднимаясь с кресла.
- И невозможное, - изрек Де Сантис. - Что же касается вас, заместитель комиссара, то мне бы хотелось, чтобы вы помогли патологоанатому сделать правильные выводы касательно причин смерти. И еще, представьте мне, пожалуйста, письменный отчет.
- Есть, - ответил Мормино и последовал за Кау, который уже стоял у двери.
- Да, и последнее, - благодушно заключил Де Сантис, - знаете ли вы, кто такой Марко Камби?
- Я не знаю, - ответил Кау.
- Никогда о нем не слышал, - подтвердил Мормино.
- Господа, вы меня удивляете. Это один из журналистов "Воче". Как вы можете его не знать?
- Ах да, сегодня утром я читал его статью, - вспомнил Кау. - Однако я уверен, что он не из отдела криминальной хроники и не занимается судебными проблемами юстиции, иначе за последние три года мы бы с ним пересеклись.
- Да, и я тоже, - эхом отозвался Мормино.
- Мне кажется, капитан, что господин Камби хочет задать нам работу. Однако история с подвалами больницы сейчас не главное. Наше приоритетное расследование - дело о выпотрошенном покойнике. Впрочем, все же не хотелось бы, чтобы все политические деятели города названивали бы мне, возмущенные бардаком в больнице. Займитесь этим. Я завел дело по поводу статьи господина Камби, содержащей намеки на нераскрытые уголовные преступления, которые совершаются в недрах больницы. Вам не помешало бы пообщаться с ним и осмотреть больничные подвалы, если у вас будет на то время и люди. Но прежде всего - расследование убийства.
- Слушаюсь, - согласился Кау. На самом деле минутой раньше Де Сантис намекнул ему, что подземелья больницы нужно пока оставить в покое.
- На этом все, господа, удачной работы, - пожелал им из-за двери зампрокурора.
- Всего доброго, - хором ответили карабинер и полицейский, которые счастливы были оказаться вне стен кабинета.
Они молча шли по коридору, пока капитан Кау не предложил выйти из боковой двери здания, чтобы не столкнуться с толпой, поджидающей у главного входа.
- И что вы обо всем этом думаете? - не вытерпел Мормино, возмущенный тем, в какое русло Де Сантис намеревался повернуть следствие.
- Давай перейдем на "ты", - предложил Кау. - Хотя мы впервые работаем вместе, мне уже приходилось сталкиваться с твоим отчетом по делу о душителе.
- Да, и преступника схватил ты.
- Но именно тебе пришла в голову мысль о том, что это был серийный убийца, целых двадцать пять лет разгуливавший на свободе. Никто не догадывался, что убийства взаимосвязаны. Без твоего рапорта прокурор не начал бы расследование. Я еще должен выразить тебе благодарность.
- Не стоит, - ответил Мормино.
- Значит, теперь мы на "ты"?
- Конечно.
- Можно задать тебе один вопрос?
- Это зависит от того, ответишь ли ты на мой, относительно этого случая.
- Я отвечу сразу же, - заверил Кау, - но прежде мне хотелось бы знать, что ты чувствовал.
- Когда?
- Когда обнаружил след убийцы, но сам не смог его арестовать.
- Ничего особенного, если тебя интересует именно это. Просто испытал интеллектуальное удовлетворение, и этого мне было вполне достаточно: ведь это я взял верный след. Чего не могу сказать сейчас по поводу того, что делает Де Сантис.
- Де Сантис только исполнитель, - сухо заметил Кау. - На самом деле я думаю, что твоя гипотеза правильна и что арестовать этих трех арабов, - если допустить, что мы найдем их, - плохая идея. Убийц было двое.
- Ты думаешь, что арабы невиновны?
- Вполне возможно. Но на данный момент я уверен лишь в том, что у меня нет никаких доказательств их вины, - уточнил Кау. - Однако найти их все равно нужно. Они являются важными свидетелями.
Мормино удивил ответ капитана. От человека, который избежал засады, устроенной мафией, спасшегося от пуль наемных убийц, прыгнув в море с мыса Монделло, обнаружившего убежище пятерых скрывающихся от правосудия членов "Коза ностра", он ожидал большего.
Паоло Мормино был прежде всего сицилийцем, а уж потом полицейским, и имел представление о том, что на острове не принято совершать аресты по приказу босса, следуя лишь предписаниям и букве закона, а умение отстоять собственную позицию вызывает уважение.
Однако… капитана карабинеров волнуют права трех арабов, вполне вероятно, нелегальных иммигрантов. Чувство восхищения, которое он испытывал к Кау, возросло, и Мормино решил высказаться более откровенно.
- Есть одна вещь, которую я не могу объяснить, - пробормотал он.
- Что именно? - заинтересовался Кау.
Тем временем они пересекли безлюдные коридоры и, пройдя мимо пустующих лестничных площадок, подошли к боковому выходу из Дворца правосудия. Кау поприветствовал охрану, открывшую дверь, и вышел на улицу. Мормино, пропустив капитана вперед, последовал за ним. Они молча перешли на противоположный тротуар, стремясь оказаться подальше от кричащей толпы, и, дойдя до угла, обернулись. Среди туник, бород и тюбетеек они разглядели мужчину, с виду вовсе не похожего на духовное лицо, которого окружали остальные манифестанты. Он призывал их сообща выкрикивать призывы по-итальянски:
- Мы требуем справедливости! Мы взываем к закону!
- Мы арабы, а не рабы!
- Ислам покарает вас!