– Но не ценой же собственного здоровья! У любого нормального мужчины могут закончиться силы. По мне, пусть подобная стерва ищет себе запасной аэродром. Я никогда не был ведомым и никогда им не буду. Лично меня даже просто раздражает само слово "стерва". Я жил с такой женщиной. Мне хватило.
– Твоя жена была стервой?
– Самой настоящей! Основу стервозного характера составляет излишняя самоуверенность. Мне всегда казалось, что женщины-стервы глубоко несчастны.
– Знаешь, а в любой женщине сидит стерва. Просто с одним мужчиной женщина хочет быть ею постоянно, а с другим прячет свою стервозность в дальний угол. Быть может, твоя жена была стервой только с тобой, но ведь с другим мужчиной она счастлива. Ты сам это говорил. Получается, что с ним ей совсем не нужно быть стервой.
– На мой взгляд, стервозная баба – это тетка с психологическими проблемами.
– В общем, ты никак не хочешь видеть во мне стерву. Придется мне ее изживать, а если это не получится, то тебе придется к ней привыкать. Поверь, во мне сидит просто очаровательная стервочка.
– Слово "стервочка" мне нравится намного больше, чем "стерва".
– Вот видишь, мы с тобой не так давно вместе, а уже умеем находить компромиссы. То ли еще будет! Люди живут друг с другом годы и никак не могут этому научиться.
Феликс ухмыльнулся:
– Послушай, да ты точно сумасшедшая. Неужели ты и в самом деле стервоза?
– Не похожа?
– Я тебя совсем не знаю.
– Тебе предстоит хорошенько меня узнать. Прямо с сегодняшней ночи и начнем узнавать друг друга.
Феликс пропустил мои слова мимо ушей, а может быть, просто сделал вид, что не расслышал, и продолжил:
– Знал я одну стервозу, которая тут же поставила мне условие: я должен был ее содержать. Она меня прилично опустошила.
– За это не переживай, – как ни в чем не бывало успокоила я Феликса.
– За что? – не сразу понял он меня.
– Содержать меня не нужно, я сама неплохо зарабатываю! Будешь только получку домой приносить. А я буду тебя вдохновлять и морально поддерживать. Я же знаю, как мужчины нуждаются в комплиментах, намного больше, чем женщины.
– Я в комплиментах не нуждаюсь, – заявил Феликс. – Я что, женщина?
Сказав это, он заглушил мотор и внимательно огляделся по сторонам.
– Хватит чепуху молоть. Приехали. Вылезай.
Одна из записей дневника
В душе я редкая стерва…
Однажды я услышала от кого-то, что все стервы глубоко несчастны. Не могу с этим согласиться. Просто в наше время со стервозным характером жизнь намного проще. В стервах всегда чувствуется некий вызов. Они зачастую могут шокировать общественность, и это правильно. Мне всегда нравилось кого-нибудь шокировать.
Стерва – не самый лучший партнер для мужчины. Я бы даже сказала – сложный. Наверное, именно по этой причине со всеми моими мужчинами у меня слишком сложные отношения. У меня привлекательная внешность и есть интеллект, а это довольно редкое сочетание.
Даже не знаю, как охарактеризовать стерву. Наверное, стерва – это женщина, которая выработала мужскую линию поведения, а быть может, даже мужское мировоззрение. Просто стервы не боятся менять мужчин, впрочем, как и мужчины не боятся вступать в отношения со все новыми и новыми женщинами.
Стерва любит сама управлять ситуацией. И пусть она зачастую слишком расчетлива и холодна, но тем не менее знает, чего хочет. И пусть многие ее откровенно не любят, а многих она раздражает. Пусть! Для нее важнее любовь к самой себе, чем к тому, кто с ней рядом.
Способна ли стерва на глубокое и сильное чувство? Почему бы и нет? Она может полюбить, но только в такой последовательности: сначала саму себя, а потом уже кого-то другого. Стерва знает, что мужчину никогда нельзя любить больше, чем саму себя. Он этого не оценит.
Быть стервой – значит испытывать огромную любовь к себе самой, а любовь к себе всегда притягивает столь желанное внимание мужчин. С любимым человеком женщина-стерва может быть милой, заботливой, домашней и нежной. Но несладко придется тому, кто ее обидит.
Говорят, что если в девушке нет ни капли стервозности, то она не удалась. Не могу с этим не согласиться.
Стерве действительно тяжело находиться рядом с мужчиной. Она привыкла быть во всем первой и не любит, когда ей не уступают. Говорят, стерва ничего не создает, а только разрушает, но это спорный вопрос.
Если так разобраться, то стервозность есть в каждой из нас. Просто в ком-то она спит до поры до времени, а в других пробуждается довольно рано. И это все полный бред, что мужчины не любят стерв. Они не то что их не любят… Они их боятся. Стерва – всегда достойный соперник, и она использует любые способы, чтобы достигнуть задуманного.
Чтобы стать настоящей стервой, нужно очень хорошо потрудиться. Между прочим, многие мужчины любят своих спутниц за их стервозность. Со стервами мужчинам не скучно. Им нужны острые ощущения. Правда, зачастую стервозность делает нас одинокими, но настоящую стерву невозможно испугать одиночеством.
Стерва никогда не будет мерить свою жизнь количеством завоеванных мужчин. Зачем? Их у нее всегда хватает. Всегда найдется тот, кто будет лежать у ее ног. Стерва никогда не пытается специально быть стервой. Она так живет, и это ее образ жизни.
Комфортно ли мне в образе стервы? Вполне! Я так же, как все, ищу ЛЮБОВЬ, просто мне ее намного труднее найти. В отличие от других мне совсем не хочется размениваться по мелочам.
Глава 20
Открыв багажник, Феликс с моей помощью вытащил труп и проверил его карманы. Они были пусты. Ни телефона, ни блокнота – ничего, кроме носового платка.
– Почему у него ничего нет? – задумчиво спросил Феликс.
– Может, он бедный, – съехидничала я.
– Странно, что у него нет даже телефона.
– Зачем он тебе?
– Хотелось бы хоть что-то узнать о нем.
– Я знаю имя того, кто заказал меня и тебя. Этого мужчину зовут Али.
Признаться честно, я еще никогда не таскала мертвых мужиков, и теперь мне казалось, что всё это какой-то дурацкий сон. Во мне еще теплилась слабая надежда, что я вот-вот проснусь и этот кошмар развеется.
– Устала?
– Да как тебе сказать, – ответила я, тяжело дыша. – Вообще-то таскать мертвяков – это не самое приятное занятие.
– У тебя просто опыта маловато.
– Можно подумать, у тебя многовато. Между прочим, совсем недавно ты сказал, что сейчас не время говорить о нас с тобой, а сам шутишь в еще более неподходящий момент. Ведь мы труп тащим.
– Я же с тобой не о наших дальнейших отношениях разговариваю.
– А почему бы и нет? Давай поговорим о нашей любви.
– Спасибо, но я уже сыт по горло.
Перетащив труп к реке, Феликс стал привязывать к нему камень. Я наблюдала за каждым его движением и нервно оглядывалась по сторонам.
– Кого боишься?
– Сама не знаю.
– Тут нет никого.
– Давай побыстрее его в воду скинем, а то мне совсем нехорошо.
– Не торопись. Поспешишь – людей насмешишь. Нужно груз хорошенько привязать для того, чтобы мертвец не всплыл.
Когда тело наконец было сброшено в воду, я кинула следом за ним пистолет. Феликс сжал мою ладонь, притянул к себе и поцеловал в лоб.
– Послушай, откуда ты взялась на мою голову?
– С соседнего дерева, – ответила я.
Могилу Лорду Феликс копал долго. Он рыл землю с таким отчаянием, что я чувствовала определенную неловкость, присутствуя при этом. Мне хотелось уехать отсюда как можно быстрее. Я смотрела то на Феликса, то на упакованного в покрывало Лорда и нервно кусала губы.
– Феликс, по-моему, ты уже выкопал достаточно глубокую яму. У тебя уже, наверное, кровавые мозоли на руках.
Но он не обращал на мои слова никакого внимания и копал дальше.
– Феликс, ты меня слышишь? – занервничала я еще больше. – Ты посмотри, тебя уже не видно! Здесь такая глубина, что не только Лорд, но и ты сам поместишься!
Феликс ничего не ответил, а я буквально не находила себе места.
– Я не пойму. Ты яму себе или собаке копаешь?
В этот момент Феликс поднял голову и процедил сквозь зубы:
– Знаешь, что мне больше всего хочется? Заехать лопатой тебе по голове!
– Что? – захлопала я ресницами.
– Что слышала. Не понимаешь, что я лучшего друга хороню? Я должен выкопать ему достойную могилу.
Молча я развернулась на сто восемьдесят градусов и шагнула в темноту.
– Ты куда?!
– Машину пойду ловить. Сиди здесь вместе со своим другом! А еще лучше – ложись!
– Какую машину ты собралась ловить? Тут ни души! Единственное, что ты сможешь здесь поймать, – это приключения на свою очаровательную задницу!
Я резко остановилась.
– А моя задница и вправду очаровательная?
– Честное слово.
– Почему ты мне тогда грубишь?
– Извини, нервы…
– Послушай, ты и в самом деле обезумел. Ты же копаешь не братскую могилу, а могилу для собаки, – попыталась образумить я Феликса. – Я хорошо тебя понимаю и разделяю твое горе, но ты так до утра не управишься. Пойми, мне здесь очень плохо и страшно.
– Извини, – вновь повторил Феликс и, положив Лорда на дно могилы, принялся его закапывать. – Нужно колышек вбить, чтобы запомнить, где мы его похоронили.
– Ты что, приезжать к нему будешь?
– Буду, – твердо сказал Феликс.
В машине Феликс немного успокоился и взял меня за руку.
– Что-то у меня нервы совсем ни к черту, – тихо проговорил он.
– Я понимаю.
– Где ты живешь?
– Я на Ленинском проспекте, но у меня нет никакого желания с тобой расставаться. Феликс, ты же знаешь, что тебе нельзя появляться дома. Из-за меня теперь нельзя появляться и в доме друга. Так что ты просто обязан поехать ко мне.
– Мне неудобно.
– Да я тебе теперь по гроб жизни обязана хотя бы потому, что ты меня от смерти спас.
Вскоре мы добрались до моего дома, вошли в квартиру и отдышались.
– Очень надеюсь на то, что, когда я буду выходить из твоей квартиры, меня не зацепит киллер.
– Можешь не переживать. Он охотится только за криминальными авторитетами. Послушай, ты мне раны хотел обработать.
– А у тебя есть чем?
– Было бы желание…
Сняв куртку от спортивного костюма и лифчик, я положила руку Феликса себе на грудь и прошептала:
– Доктор, осмотрите меня, пожалуйста.
– Лиза, как у тебя с рассудком?
– Очень плохо. С того самого дня, как тебя увидела, мне становится все хуже и хуже.
– Так тебе нравлюсь я сам или тебе нравится то, что я врач? – уже ничего не понимал Феликс.
– Доктор, вы нравитесь мне и как врач, и как мужчина, – все с тем же вызовом ответила я.
– Послушай, ты сумасшедшая! С тобой общаться страшно.
– Да ладно тебе! – игриво пропела я и принялась расстегивать его рубашку.
Я раздевала слегка оторопевшего Феликса и все больше и больше возбуждалась. У него было такое красивое тело! Все, что произошло дальше, было похоже на безумство. Я жадно целовала это красивое и совершенное тело, умоляя Феликса только об одном: чтобы он как можно быстрее меня взял. Я чертила губами по его теплой коже и внимательно смотрела в глаза. Феликс нежно постанывал, теребил мои волосы и закрывал глаза в тот момент, когда я скользила губами по его животу и целовала его упругое мужское достоинство. Он громко стонал, а я получала наслаждение от этого стона.
Такое впечатление, что все те чувства, которые уже давно просились наружу, нашли выход только сейчас.
– Я люблю тебя. Люблю… – шептала я и думала о том, как же давно я не произносила подобные слова.
– Лизка, ты чокнутая…
– Ну, а ты меня любишь? – требовала я от Феликса хоть каких-нибудь признаний. Пусть даже фальшивых. Просто сейчас я хотела быть любимой и желанной. – Ну скажи, любишь?
– Так не бывает, – только и смог сказать Феликс.
– Бывает.
– А я тебе говорю: не бывает.
– Не спорь. Ты же сам видишь, что бывает. Так ты меня любишь?
– Люблю.
– Правда любишь?
– Люблю, люблю, люблю…
Феликс заурчал, как довольный кот, который играет с мышкой, и притянул меня к себе. Нас охватила какая-то безудержная, животная страсть. Я закрыла глаза и застонала от наслаждения.
– Феликс…
– Лиза…
Мы так и не смогли уснуть. Слишком долго разговаривали, размышляли, задавали друг другу вопросы и не всегда находили на них ответы. Мы были похожи на давно не видевшихся друзей, которым многое надо было рассказать друг другу.
В моей душе все смешалось: наслаждение, страх, боль, неизвестность. Я прижимаюсь к Феликсу словно боюсь, что он уйдет от меня и я останусь совсем одна.
– Никогда бы не подумала, что со мной может случиться подобное, – прошептала я, слегка приподняв голову. – Хочется восстать против самой себя, а ничего не получается.
– А может быть, и не нужно с собой бороться? – неожиданно сказал Феликс. – Может, дадим волю чувствам?
– У каждого из нас было слишком много неудач в прошлом.
– Давай не будем думать о прошлом. Давай будем жить настоящим.
– Ты думаешь, мы еще не разучились строить?
– Можно попробовать. Знаешь, без веры так тяжело жить…
– Знаю, – прошептала я. – Знаю… Я столько лет сознательно сдерживала любые порывы души, что теперь боюсь утонуть в собственных чувствах.
– Не бойся. Я же рядом.
Слушая, как сладко посапывает Феликс, я тоже пыталась закрыть глаза, но странные мысли не давали мне покоя. Я лежала на груди у близкого мужчины и вспоминала… И я пришла к неутешительному выводу, что в моей жизни было все совсем не так, как следовало бы. В моей жизни не было самого главного: в ней никогда не было ЛЮБВИ…
Я принимала за любовь иллюзии. Именно поэтому в моих отношениях с мужчинами страсть очень скоро сменялась физическим отвращением. Расставаясь с очередным любовником, я чувствовала к нему ненависть. Я знала, что он никогда не любил меня, потому что был жутким эгоистом…
Глава 21
Проснувшись, я первым делом позвонила Машкиным родителям и сказала, что нужно срочно отменить свадьбу. Но оказывается, свадьба уже была отменена…
От них я узнала о том, что вчера вечером нашли Севку. Мертвого… Оказалось, что Севка встретил своего одноклассника, который только что вернулся с зоны. Бывшие друзья крепко обнялись и решили заехать в кафе, попить пивка и рассказать друг другу про свою жизнь.
Так они и встретились: одетый словно с иголочки Севка, сын довольно обеспеченных родителей, и его одноклассник, отсидевший срок за грабеж, непутевый сын непутевых родителей. Он вышел на свободу только пару дней назад. Ни денег, ни квартиры. Пока он сидел, его родителей-алкоголиков лишили квартиры, за сущие копейки всех выписали и отправили бродяжничать на улицу.
Бывшие друзья сидели за столиком. У одного ВСЁ. У другого НИЧЕГО. Севка угощал товарища пивом, а тот украдкой бросал взгляд на его бумажник и поражался тому, сколько же в нем денег. Севка говорил о предстоящей свадьбе, с упоением рассказывал про Машку, а его дружбан морщился и вспоминал, какие жуткие порядки царят на зоне. После кафе они сели в роскошный Севкин джип. После этого Севку никто не видел. Его нашли с перерезанным горлом в лесополосе. На нем не было одежды, пропал мобильный телефон и бумажник, роскошного джипа и след простыл.
Убийцу арестовали. Вычислили по машине в Петербурге. Он приехал к женщине, с которой познакомился по переписке еще на зоне. Это были очень красивые письма… Он обещал ей начать новую жизнь, стать другим человеком и бросить к ее ногам миллион алых роз. А она обещала ждать и дождалась. Он приехал на роскошном джипе, пусть и не с миллионом алых роз, но с внушительной охапкой. Выглядел шикарно: в дорогой одежде, с портфелем из крокодильей кожи и… с документами совсем другого человека. Их счастье было таким непродолжительным… Его взяли питерские оперативники прямо в квартире любимой женщины…
Она плакала, кричала, что это недоразумение, и обещала ждать. А он говорил, что все, что делает в этой жизни, он делает во имя ее. Бедняжка поверила, потому что тогда еще не знала и не могла знать, что все, что он делает в этой жизни, не имеет к ней ни малейшего отношения. Он делает это потому, что в его жилах течет дурная кровь. Она не знала, что в славном городе Петербурге его ждут еще две женщины, которые точно так же его любили и ждали. Просто он заехал к ней в первую очередь, так как ее имя было первым в его записной книжке…
От того, что мне довелось узнать, я пришла в ужас и вместе с Машкиными родителями побежала в отделение, чтобы спасти хотя бы их дочь. Феликс был всегда рядом, постоянно держал за руку, словно боялся меня потерять. Я начала испытывать странные ощущения: стала понимать, что теперь я не одна, теперь нас двое. Раньше я никогда не испытывала ничего подобного. Несмотря на то, был ли рядом со мной мужчина или нет, я всегда была одна. А живя с некоторыми мужчинами, чувствовала свое одиночество еще сильней.
Феликс был прав. Заявление о пропаже Марии приняли с огромным трудом, лишь после того, как мы сказали, что у нее совсем недавно пропал муж, труп которого найден в лесопарке. Мы пробыли в отделении несколько часов, но так и не смогли понять, почему Машку никто не хочет искать и для каких целей вообще существует милиция. Я знала, что среди работников милиции встречаются нечестные и недобросовестные люди, но я не думала, что все так запущено.
Я никак не могла убедить следователя, что следует выяснить, насколько причастен Али к похищению Машки. Нам обещали это проверить, но дальше обещаний дело не шло. Нас попросили не волноваться и ехать домой. Мы не понимали, как мы можем не волноваться и спокойно сидеть дома. Не понимали этого поседевшие Машкины родители, пьющие сердечные капли, не понимала я, и не понимал Феликс…
Когда я стала кричать на все отделение, что милиция проявляет преступное бездействие, меня пообещали задержать за нарушение общественного порядка и упрятать за решетку. А я никак не могла уяснить, почему должны сажать меня, а не того, кто заслуживает наказания?! Ведь я веду себя так от безысходности. Зачем нужны такие законы, которые работают против нас самих?!
Дежурный еще раз попросил нас ехать домой и ждать, пока нам позвонят. А я закрыла глаза и подумала – как же я хочу в Австралию! Господи, кто бы только знал, как я хочу в Австралию!
Все закончилось тем, что Феликс взял адрес Али и мы поехали к нему сами. Мы долго стояли у бронированной двери, просили открыть, но безуспешно. Машкина мать вставала на колени, плакала, предлагала деньги и просила отдать ей дочь. Мы поднимали ее с колен, но она падала ниц снова и снова…
Кто-то смотрел в глазок, но не произносил ни единого слова. А затем приехал наряд милиции, который вызвал человек за дверью, и нас попросили немедленно выйти из подъезда.