* * *
Вечером поварихи сидели перед кухней пятками к прибою.
Со стороны материка он был невысок, не то, что на восточном берегу острова.
Волны мирно чмокали, задирая прозрачные гребни. За сопками материкового берега дотлевал малиновый закат. Настроение было ужасное.
Непривычно притих лагерь, самых равнодушных зацепило явление смерти.
В город с Эдиком уехали только Наталья и Михаил, остальные туристы забились по палаткам и, отоварившись в костином "Все схвачено", поминали Людмилу. Но тихо, чинно поминали.
- Странное лицо было у Джемайки на пирсе, - сказала Варя.
- Чего странного? Теперь Влад опять к ней вернется.
Маринка фыркнула.
- Что? Хочешь сказать, ты не заметила? Да Джемайка всю неделю на себя не похожая. А Влад на Людмилу конкретно поглядывал. Знаешь, как разозлился, что его на пикник не позвали! Он-то уже разлакомился.
- Вредная ты, Марина.
- Ну, он мне вредничает, я ему. Справедливо.
- Неужели тебе Людмилу не жалко? Она же молодая совсем была, тридцать пять всего.
- Жалко, еще и как. Только я нарочно стараюсь об этом не думать, а то страшно делается. Эпилепсия, ужас, бред какой-то. Никогда не думала, что эпилептики такие бывают.
- Да слушай ты больше эту Светку! "Она ко мне не обращалась, я не отвечаю", - передразнила Варя.
- Только о своей заднице переживает. Жаль, что Андрея с острова выжили, вот он настоящий врач, он бы помог.
- Да как бы он помог, если все внезапно случилось?
- Не верю, не бывает так. Водки она не пила, вина было всего ничего. И чувствовала себя нормально, когда мы с берега вернулись.
- А вдруг правда чем-то болела. Ну, или на острове заболела? Кстати, те пятна, вроде ожогов - как будто крапивой обстрекалась. Непонятно, откуда, - задумчиво сказала Маринка. - но Светлана почему-то сразу начало про эпилепсию, наверное, ей виднее.
- Может, Людмила в медпункт к ней все-таки, обращалась? А она теперь струсила и врет, что нет.
- Ага, дала Людмиле неправильное лекарство, отравила!
- Я серьезно. Я думаю, Светлана - липовый врач, ну, вроде тех, что в поликлинике. Только и знают направления на анализы выдавать и больничные штамповать.
А сами чирей вылечить не сумеют. Небось, рекомендовала Людмиле аспирин, отмахнулась от проблемы.
Подруги посидели еще молча.
- Странно все-таки, - вздохнула Маринка. - вчера вечер был, и сегодня совсем похожий. А все так изменилось. Неправильно это. Людмила… она же редкая была, необыкновенная. И вот… А Наталья - той хоть бы хны. Бодрая, вроде и не горюет особо.
- Она просто умеет скрывать чувства. Железная леди. Такие живут вечно. Странно, что они с Людмилой сестры.
- Они сводные, я же тебе говорила. Их родители поженились, когда Наталья у ее мамы уже была.
Лагерь уснул, над морем высыпали звезды. Обычно после трудового дня глаза у Вари закрывались сами собой, хоть подпирай веки пальцами. На вечерних междусобойчиках она никогда не досиживала до финиша, уползала спать одной из первых. Но сегодня сон где-то заблудился, а в палатку и вовсе не хотелось. Ассоциации, будь они неладны. Варя понимала, что ассоциации надо уничтожать в зародыше. А то до конца смены больше месяца, и что же теперь - месяц на улице ночевать? А если дождик? А комары, подлецы? Хорошо Маринке, она в кошмарную палатку не заглядывала.
Но Маринка спать тоже не рвалась.
- Пошли чай пить. Пока этот упырь уехал. Только лампу все равно зажигать не будем, а то еще Влад припрется, права качать.
Под упырем по умолчанию понимался Эдик. В колонне маринкиных недругов он шел вторым после Влада. Наверное потому, что Маринка сама страсть любила командовать, и командиры-мужчины ее раздражали. А Влад, хотя он всего только инструктор, покомандовать горазд.
Нащупав во мраке вход в кухню, подруги зажгли газ. В неверном голубом свете горелки нашли свечку и закрепили в жестянке из-под тушенки.
Огонек нервно дергался и коптил, чайник долго не хотел закипать.
- Надо было у Кости коньяка взять, жаль, не догадались.
- Почему не догадались? Ты за себя говори.
Маринка вытащила плоский бутылек.
- Не коньяк, а бренди, но не одна ли малина?
- Ква…ква… сите?
На стол упала косматая тень, будто вошел чечен в папахе.
Подруги вздрогнули. Светлана со вздыбленными волосами неверно шагнула вперед и плюхнулась на лавку.
- А ну… налейте и мне… за упокой…ик… была, значит, бизнесменша, и нету…ик…
Подруги ошалело разглядывали непрошеную гостью.
- Погнать ее? - шепотом спросила Маринка.
- Да, попробуй. Она уже в дымину пьяная, еще драться начнет.
Варя сдернула с полки третью кружку, плеснула немного, на палец.
- Ты чей-то жадобишься? Больше, больше лей! Нук, ик, дай я сама…
Но руки у докторши тряслись, горлышко бутылки дергалось, бренди лилось пополам на стол и в кружку.
- Хватит!
Маринка выхватила бутылку и сунула в щель между коробками с тушенкой.
- Жадобитесь, - печально кивнула Светлана, - ну, да так мне, проклятущей мочалке, и надо. Ик! Будем!
Опрокинула бренди в рот, утерлась. - … Вот так и жизнь наша, прошла, и нету. И нечего на меня смотреть, будто я вам таракан, а не человек!
Я, чтоб вы знали, коллекционное бренди пила, не чета этому. И вискарь…а теперь водяру за спасибочки!
Она всхлипнула.
- Китайскую! Ты подумай? За все… за все мое… а мне - водку китайскую? Да прежде я бы ей полы мыла! Тьфу. Одни вы, девки, меня уважаете.
Поварихи молча переглянулись. Это была совершенно другая, незнакомая Светлана. Зато теперь стали понятным и одутловатость лица докторши, и перепады настроения. Видать, Эдик совсем никого не сумел найти, если пришлось брать ее. А может, он не разглядел? Нет, исключено, Эдик когда-то служил в ФСБ (если не врет).
- Она алкоголичка. Да? - шепотом спросила Варя Маринку.
Светлана глянула исподлобья.
- Эй, вы о чем там шепчетесь? Чего обду… обсуждаете? Не вздумайте, слышите? Я свое дело знаю! Ко мне ни с какого боку претензий нет. Кабы она ко мне пришла, я бы… кабы знать, что у ней… А то ладит - шутка. Да катись ты! А я свои обязанности знаю! Меня голой лапой не возьмешь! Сволочи! - Докторша уронила голову на руки и всхрапнула. Маринка с Варей разом представили, что она заляжет в кухне до утра. А утром надо завтрак готовить, и только и забот, что запинаться о пьяное тело. А вдруг еще буянить начнет?
Не сговариваясь, подхватили Светлану под локти.
- Пойдем-пойдем в палатку. Там будешь спать!
- Не х…чу!
- Пойдем, а то Эдик расшумится.
- А мне фиолетово! Сам кашу заварил, пусть и расхлиб… расхлеб… в общем мент позорный.
Но довод все - же подействовал, она перестала упираться и попыталась встать.
- Удоды… все удоды.
Она висела на руках, как мешок нечистот, как налитая свинцом груша. Подруги волокли ее из последних сил.
- А че, девки. Души с неба на нас смотрят, как думаете?
От изумления поварихи разжали руки, Светлана хлопнулась на карачки. Задрав подбородок, с минуту таращилась в небо, и поползла в палатку. Слышно было, как она там умащивается, бормочет. Потом захрапела.
- Уф! Думала, не дотащим.
- А мне ее жалко сделалось, - призналась Варя, - она, конечно, за себя трусит, но вдруг и за Людмилу немного переживает? Ну и сорвалась. Души смотрят…
Обе глянули вверх, но звездный купол на глазах таял, исчезал в неведомо откуда наплывшем тумане. В Приморье всегда так - только было ясное небо, и мигнуть не успеешь - все затянуло. Один месяц бледным пятном желтеет над горбушкой острова.
Глава 3
Светлана умерла ночью. Обнаружил этот кошмарный факт Эдик, который вернулся с материка. Подкатил на "галоше" к мосткам, пришвартовался и прямиком двинул в докторскую палатку. Когда вынырнул обратно, лица на нем не было.
Тяжело ступая, комендант прошел в кухню и приказал Варе.
- Готовку временно отложи. Срочно собери всех наших в столовую. Докторши не нужно. Костя где?
- Туристов на Красные скалы повел. Утром собирались на шверботах на остров Коптева, но ветер сдох, и тогда…
Тут Варя заметила, что комендант ее не слушает. На скулах Эдика катались желваки, кожа цвела пятнами в цвета государственного флага. Взгляд был пуст, как у отморозка с ножом в ночном переулке.
Перепуганная Варя порскнула скликать народ. Ей повезло - когда добежала до крайней палатки (обиталище Джемайки), навстречу из-за мыса вывернула группа туристов с Костей во главе. Зато Джемайки не оказалось, с москвичами и семьей Бабкиных она ныряла в Баклановой бухте.
- Не понимаю, зачем такая срочность, - ворчала Маринка, отчаянно зевая. (Ее пришлось вытягивать из палатки за ногу.) - Всю сиесту мне поломал. Будто медведь в лесу сдох. Ой.
Она хлопнула себя по губам.
Эдик, набычившись, стоял посреди столовой. Пустой взгляд коменданта скользнул по лицам сотрудников и уперся в Костю.
- Ты зачем, гнида, Светке бухло продал? Я тебя предупреждал? Предупреждал, нет?
Он сгреб Костю за грудки и тряс, как грушу.
- Э, командир, легче! Ты что, с пальмы упал? Не продавал я никакого бухла!
- Что ты сказал?
- А то! Руки отпусти!
- Я тебя задушу этими руками!
- Да не продавал я ей ничего, понял? Ей-бо, чтоб мне румпелем подавиться! Подкатывала она ко мне - было, да мне оно надо? Небось, из вредности теперь наговаривает.
Эдик отшвырнул Костю на скамью.
- Значит, не продавал?
- Да чтоб я сдох! А если Светка говорит, что продавал… ну, я ее…
- Умерла Светка. - сказал Эдик.
Сел, оглядел оторопелых сотрудников.
- Значит, так. От отдыхающих информацию утаиваем. Мне здесь паника и слухи разные ни к чему.
- А как же… - заикнулась Варя.
- Я сказал - информация закрыта! Палатку зашнуруем, и чтоб никому ни слова! Кто врача спросит - отвечать: загорает на той стороне!
- Эдик, - осторожно вмешался Влад, он пришел в себя первым, - жара ведь, вонять начнет.
- Я что, похож на кретина? Вечером увезу. Главное, чтоб не пронюхал никто. Нам пару дней продержаться, до нового заезда. Новенькие и знать ничего не будут.
Так.
Эдик повернулся к Варе и Маринке.
- На этом расширенная часть совещания закрыта. Поварихи возвращаются к своим обязанностям. Костя и Влад - останьтесь. Кстати, Влад, доведи до Джемайки положение дел, и чтоб молчала, как рыба. Иначе я не посмотрю на ее греческий профиль!
Влад покраснел под загаром и казался рассерженным.
Варя с Маринкой добрались до кухни.
- Может, она закодированная была? - высказалась Варя, - я слышала, если ампулу зашивают, то от алкоголя умереть можно.
Маринка не ответила, сосредоточенно мотала от рулона туалетной бумаги ком поувесистей.
- Сейчас. Срочное дело.
Варя посмотрела, как Маринка рысцой бежит вверх по тропке, выкошенной в дремучих травах. Двойная зеленая будочка стояла высоко на склоне, в отдалении от палаток. Экзотическое сооружение вызывало у иностранных туристов, которые изредка попадали на остров, бурный восторг и желание фотографировать.
Пожав плечами, Варя вернулась к борщу. Но мысли ее бродили далеко.
- Что-то здесь не то. Странно ведет себя Эдик. И зачем прятать труп от туристов?
Между лопаток потек холодок. Ситуация была страшно похожа на детектив. Там тоже - сперва одна смерть, за ней другая, и третья. Пока все не убедятся, что дело нечисто.
Варя вздрогнула. Одно дело - читать про такое в книжках, и совсем другое - самой столкнуться… Тем более…
Она швырнула терку и вытащила из-под ящика истрепанный томик Агаты Кристи. Только недавно читала… вот.
"Убийство, мой друг, это привычка, - сказал Эркюль Пуаро".
- Но где, наконец, Маринка? Неужели вернулась дрыхнуть в палатку? Тут столько обсудить надо, а она…
Варя принялась тереть морковку, но мысли крутились белкой в колесе, пытались поймать собственный хвост.
Это никак не получалось, и Варя в задумчивости водила и водила морковиной по зазубренной поверхности. Когда от морковки остался кусок размером с мизинец, ее осенило.
Если Костя не продавал Светлане водку, откуда та ее взяла? Запаса у нее не было, Эдик наверняка проследил. А докторша была абсолютно пьяная. Откуда дровишки?
- От верблюда, - сама себе ответила Варя. Кто-то из туристов купил, по просьбе. У нас же народ добренький. Привыкли жалеть алкоголиков.
- Да? - откликнулся внутренний голос, смутно похожий на голос мисс Марпл, - Но разве Костя торгует китайской водкой?
- Вообще то он больше пивом, да энергетиками. Коньяк и водка есть, но вроде отечественные. А Светлана бранила именно китайскую. Или нет? Как бы вспомнить поточнее… И где же, наконец. Маринка?
Маринка появилась только под конец обеда, когда народ поел, и Варя убирала посуду.
- Я тебе быстренько помогу, и пойдем поныряем на Камни. Нет, не приставай с вопросами. А то лопну!
Она сцапала кастрюли и поволокла в море.
Управившись в рекордные сроки, подруги прихватили полотенца и отправились на Камни. Так в лагере называли невысокий мыс, клювом замыкающий полукольцо бухты с юга. Лагерные палатки отсюда были, как на ладони - цепочка ярких флажков на сизой гальке, и если кто шел по берегу, видно было издалека.
- Короче! Эдик привез результаты вскрытия. Там такое!
Маринка расстелила полотенце и упала на живот.
- Ты подслушала? Как? Ну, ты рисковая. А если бы Эдик заметил?
- И чего? Убил бы? Третий труп за неделю - оно ему надо?
Варя нервно хихикнула.
- И потом, я же по-умному, - продолжала Маринка, - до туалета в открытую, а потом - другой тропкой, что выводит до крайних палаток. А на середине свернула напрямик через луг и позади генераторной, осторожненько. Исцарапалась только.
Она с сожалением оглядела белые полосы на загорелой коже.
- За кухней куст шиповника, я за ним присела. Эдик-то тихо говорит, а Влад разорался, и слышно было. Жаль, не сначала.
- Неважно, что ты услышала?
- В общем, у Людмилы отказало сердце. На фоне отравления ядом биологического происхождения. Еще он говорил, погоди, дай вспомню.
Маринка запустила пальцы в шевелюру.
- Обширные поражения центральной нервной системы, паралич дыхательных путей, ожоги.
- Погоди, ты же говоришь, ее отравили?
- Да нет же! Никто не отравлял. Она сама. Типа, биологический яд морского происхождения.
- В смысле? Мидии, что ли? Но мы все их ели, и никто ничего. И потом, от мидий, ну, стошнит, бывает, ну, температура подержится. А гребешки - вообще диетический продукт.
- Нет, мидии ни при чем. Я ж говорю - не отравление, а воздействие. Ну, типа через кожу. Как медузы стрекаются. Кстати, был шторм, мог с травой крестовичков пригнать.
Варя вздрогнула. Ей не надо было объяснять насчет крестовичков - самой опасной медузы Японского моря. Маленькая, размером с орех, смертельно ядовитая гадость.
И все-таки Варя усомнилась.
- Бред, нереально. Мы же вместе с пикника пришли. И там, в бухте, Людмила ведь не купалась, помнишь? Был высокий прибой, она не хотела мочить волосы. А мы купались - и нам ничего.
- Правильно. А потом решила окунуться перед сном возле палатки. И наступила, например, на ежа. Они ведь тоже с биологическим ядом, хоть слабым.
- Но это же ерунда, все равно что пчела укусила!
- И чего? Некоторые вон от пчелиных укусов помирают - аллергический отек и привет. Тем более, если у нее сердце слабое было. Болевой шок - и раз - остановилось.
До палатки доползла, там стало ей плохо, и на помощь позвать уже не сумела.
- Может, и звала, да никто не услышал. Эдик как раз аккумулятор заряжал. Треск стоял на весь лагерь, - медленно сказала Варя.
Обе помолчали.
- А чего Эдик нас выгнал? Тоже мне. Великий секрет.
- Небось, боится, что мы туристам расскажем и народ запугаем. Испугаются сюда ездить, типа, тут крестовички и всякое прочее.
- Да нету тут никаких крестовичков! Возле лагеря дно каменистое и травы нет! Медузы в траве сидят!
- Все равно, лучше перебдеть. Нечего зря трепаться, это, типа, антиреклама. Эдику за то, что недосмотрел, босс голову отвинтит.
- Не. Не отвинтит. Эдик же совладелец, половина бизнеса - его.
Маринка дернулась и слетела в воду.
- Бульк! Что? Откуда узнала?
Кое-как выбравшись обратно, выжала волосы, пихнула мокрым плечом.
- Ну, колись! Откуда новость? Или разыгрываешь?
- Честная правда. Я случайно услышала. Я камбалу за кухней чистила, они меня не видали. Ну кто-кто, Эдик с Натальей.
Она ему эдак с усмешечкой - мол, круто в гору пошел, скоро, глядишь, отель на острове отгрохаешь. Он ей говорит - я только управляющий, а Наталья смеется.
"Ты, Эдичек, как мидия - где прилепился, там не оторвешь. Уж я-то тебя знаю. Признавайся - небось, уж две трети под себя отжал?" - А Эдик?
- Набундючился и буркнул, что пока меньше.
- Вот это да! То-то я смотрю, он в этом году совсем наглый стал. В прошлом сезоне тише командовал.
Маринка задумалась на камне в позе копенгагенской русалочки. А Варя, нацепив маску с трубкой, скользнула в воду.
Под животом проплывали ущелья, где прятались колонии мидий, бурые чащи водорослей колыхались вершинами, как щупальца осьминогов, россыпи морских звезд, лилово-черных с оранжевыми брызгами, укрывали дно. А вон грозно-малиновая звезда - луидиида обхватила хищными щупальцами сиреневый гребешок Свифта и давит бедняжку.
Варя резко нырнула. Как обычно, глубина оказалась вдвое больше, чем кажется. В ластах нырять быстрее, но Варя к ним не привыкла и редко пользовалась. Она все-таки добралась до дна, подцепила хищника и жертву и, отдуваясь, выскочила на поверхность. Выдрала гребешок у хищницы и зашвырнула подальше.
- Нечего маленьких обижать.
Звезда, кувыркаясь, опускалась на дно.
Варя проводила ее взглядом и опять поплыла. Склон понемногу уходил в зеленую глубину, а на светлом песке сидели морские ежи, одиночки и кучками, зеленые и лилово-черные, с гранеными иглами длиной в палец. Иногда прибой подкатывал ежей к лагерному берегу. Если на такого наступить в темноте, мало не покажется.
* * *
После ужина закрапал дождик. Слабенький, вроде грибного. Он подействовал на туристов, как снотворное, народ рано разобрался по палаткам. Когда последние доминошники убрались из столовой (вечерами она служила кают - компанией), Влад с Костей вынесли к пирсу завернутое в спальник тело Светланы. Эдик подвел "галошу" прямо к камням. Девиц (на сей раз вместе с Джемайкой) он отправил патрулировать берег, чтобы никого из туристов случайно не принесло.
Дождь колыхался размокшим полотенцем, в двух шагах уже ничего видно не было. Фонарь, что всегда горел возле кухни до полуночи, заранее потушили.
Все молчали, дождь шелестел, было мокро и как-то безнадежно.
Эдик потянул стартер и на малых оборотах, "вполголоса" отвалил в темноту. Остальные постояли и разбрелись, разговаривать никому не хотелось.