- Ты проехала сотни километров на заминированной машине. - Он останавливается и задумывается. - Джип сутки был у них, но я просканировал его. Нашел "жучок" и передатчик местоположения. Значит… Какой же я идиот! Это было автономное устройство. Срабатывает при определенном стечение обстоятельств. Что особенного случилось в тот момент?
- Не знаю… До этого я ездила одна, а их было двое.
- Пассажиры на двух сиденьях… Но когда к тебе подсела девица, вас уже стало двое.
- Они тронулись. Там яма на яме.
- Перегрузка! - Коршунов хлопает ладонью о ладонь. - Они рассчитывали, что мы поедем с тобой вдвоем!
Татьяна и Николай расширенными глазами взирают на нас. Коршунов замечает их удивление и решает "подлить масла в огонь".
- Да, да! Такие сюрпризы в порядке вещей в нашем деле. Теперь вы поняли, во что ввязались? Не лучше ли вам на время исчезнуть?
Татьяна не стала отвечать. Умница! Любой ответ только заводит взвинченного мужчину. Благоразумнее перевести разговор на другую тему.
Девушка, словно читает мои мысли и обращается ко мне:
- Вы узнали то, за чем ездили в Валяпинск?
- Я поговорила с Виктором Брагиным. Мы быстро притерлись, он оказался классным мужиком. Теперь я знаю, Александр Демьянов не убивал мою мать. Нож ему подбросил настоящий убийца.
Я пересказываю то, что увидел двенадцатилетний Витька Брагина ночью в сарае 28 августа 1975 года, и добавляю:
- Пока я отлеживалась у него, Брагин разыскал заведующую обувным отделом, которой дали по максимуму, когда моя мама отделалась условным сроком. Старушке под восемьдесят, она плохо помнит, что было на прошлой неделе, но очень любит вспоминать бурную молодость. Никакой обиды на Свету Портнову у нее нет. Убийство из-за мести исключается. Заведующая уже сидела, когда произошло убийство, но не верит, что это сделал Демьянов. Слишком слабохарактерный. И еще… Она сомневается в его отцовстве.
- Почему? - в наступившей тишине спрашивает Николай. Как-никак речь идет о его дедушке.
- Сашка Демьянов часто провожал Свету после работы. Она мирилась, на улице темно, а жили они рядом. При этом у нее было настолько кислое выражение лица, что по словам заведующей, в таком настроении забеременеть невозможно.
- Ну, против физиологии не попрешь, - сомневается Коршунов.
- Эмоции влияют на физиологию. Особенно у женщины, - рьяно возражает Татьяна.
Я вспоминаю свое безмятежное счастье в момент зачатия и соглашаюсь с ней.
- А вот в августе, за год до убийства, Света Портнова преобразилась. Она выпросила лучшие туфли в долг и купила платье. Заведующая вспоминает, что девчонка буквально светилась от счастья. Она видела рядом с ней высокого светловолосого парня. Видела издали, со спины.
- Если к августу прибавить девять месяцев, получится май - когда вы родились, - подсчитывает Татьяна.
- Нож в сарай тоже подкинул высокий. Он распорол голову гвоздем… Должен остаться шрам, - задумчиво рассуждает Коршунов и восклицает: - Послушай, Светлая. Мы отвлекаемся! Это произошло тридцать девять лет назад. Сейчас нам грозит совсем другая опасность. Мы ищем компромат на Рысева. Это наша главная задача!
Кирилл рассказывает о схемах обналички в крупных масштабах. Раньше за этим стояли Хасарян и Тумилович. Рысев устранил их. И теперь банкир Девяткин, которого Рысев "держит за яйца", осуществляет то же самое. А конкурентов прессуют силовые структуры.
Я его слушаю, а думаю о своем. Все последние дни мне не дает покоя шрам на макушке, о котором я услышала от Брагина. Зыбкое неясное воспоминание вертится в голове, я пытаюсь его ухватить, вытащить на свет божий, но оно ускользает, как рыбешка, которую ловишь голыми руками.
И вот прозрение!
Я вспоминаю где видела подобный шрам. И у кого! Догадка радует и пугает.
Коршунов завершает бурную тираду:
- Еще пара неопровержимых улик - и мы пригвоздим его к позорному столбу! Только так можно победить Рысева. Нам нужны новые доказательства.
- Да, нужны доказательства, - эхом отзываюсь я.
42
Нам нужны разные доказательства. С одной задачей лучше справлюсь я, с другой - Кирилл. Информационную поддержку осуществляет Татьяна, а предварительную слежку - Николай.
Умница Таня за двадцать минут выдала краткое досье на жену чиновника Груздева. Тридцатишестилетняя светская львица Юля Груздева владеет сетью магазинов одежды "City line" и салонов красоты "Идеал". Остальное имущество семьи Груздевых, как у большинства чиновников, хитро спрятано за трастовыми фондами, которыми владеют безликие офшорные компании. Юлю Груздеву узнать легко, лощеная блондинка использует свой имидж для рекламы собственных магазинов и салонов красоты в глянцевых журналах. Проживает чета Груздевых на Рублевке. Юля ездит на серебристом "бентли" в сопровождении водителя-телохранительницы Нели Ковтун. Фотография тридцатилетней Нели в куртке-косухе рядом с Груздевой оказалась в интернете.
Дальнейшей слежкой занялся Николай. За сутки он разведал, где и с кем проживает Неля Ковтун, дополнив отчет фотографиями. Этой информации мне было достаточно, чтобы приступить к активным действиям.
В семь утра я заступаю на дежурство в "лансере" около дома Нели Ковтун в Северном Бутово. Ровно в восемь из подъезда выходят Неля, ее пятилетний сын Дима и мама Нели, начинающая пенсионерка Аделаида Григорьевна. Неля садится в старенький "ситроен", а бабушка с внуком осторожно топают по плохо расчищенной дорожке в ближайший детский сад. Всё идет так, как предупреждал Николай.
Я следую за "ситроеном" Нели. Ее путь лежит на Рублевское шоссе, где Неля заходит в фитнес-клуб. Два часа тренировки неплохое начало дня для телохранительницы, держащей себя в форме.
И вот она появляется, целеустремленная и подтянутая, но не предполагающая, что охранять следует и свое тело. Я выныриваю из машины, когда Неля покидает сектор обзора видеокамеры фитнес-клуба. Неля распахивает дверцу автомобиля - и у нее земля уходит из-под ног. Это несложный финт на обледеневшем тротуаре. Когда человек поднимает одну ногу, надо боковым ударом подсечь другую.
Неля грохается, цепляясь за дверцу, и я безжалостно захлопываю "ситроен". Противно хрустят сломанные пальцы, взвизгивает от боли девица, но без жестокости не достичь результата.
- Не ори! - предупреждаю я Нелю и обыскиваю телохранительницу.
Мой улов - травматический пистолет и электрошокер. Достаточный арсенал для охраны светской львицы от подвыпивших задир. Я запихиваю Нелю на заднее сиденье "ситроена" и сама сажусь рядом. Застигнутая врасплох глупышка не пытается сопротивляться, а лишь жалобно скулит:
- Руки. - Неля беспомощно держит перед собой растопыренные пальцы.
Я сдергиваю с нее перчатки и констатирую:
- Три пальца на правой руке. На левой только ногти сойдут.
- Что я вам сделала?
- Ты работаешь на Юлю Груздеву. В ближайшие дни я заменю тебя.
- Чего? - в конец теряется раненая телохранительница.
- У тебя пальцы сломаны, дурочка. Поступим так. Сейчас позвоним Груздевой, и ты скажешь, что поскользнулась, упала, сломала руку. Вместо тебя приедет Светлана Светлова - это я. Представь меня крутым тренером или наставником. Сама определись, что лучше.
- Вы убьете ее. - Неля испуганно таращится на меня.
- Обещаю тебе, Груздева не пострадает. Но если ты не выполнишь мои условия, то я сделаю что-то очень плохое вот с этим человечком.
О, Господи! Какой же мерзкой приходится быть, чтобы достичь цели в нашем безумном мире. Я показываю Неле фотографию ее сынишки Димы.
- Я… он…
- Ты согласна? - с нажимом спрашиваю я.
- Я сделаю, я позвоню, только не трогайте его!
- Я всегда держу слово. Итак, звони. И без соплей. Вежливо проинформируй работодателя о нештатной ситуации.
Неля левой рукой набирает номер. Я слышу ее объяснение и ответное недовольство Груздевой:
- Как это всё некстати. Я могла бы обойтись без тебя, но сегодня мне надо посетить банк.
Груздева раздумывает. Я шепчу Неле: "Скажи, что я охраняла жену президента".
Неля повторяет мои слова. Этот аргумент срабатывает. Еще бы! Престижным телохранителем можно похвастаться перед подружками. Мне назначают встречу в полдень у дома на Рублевке.
Неля отключает трубку и в напряжении смотрит на меня. Страх на время притупляет ей боль. Мне жалко девушку, но я не собираюсь менять облик. Я подношу электрошокер Нели к ее беспомощному личику.
- Он полностью заряжен? Проверим?.. Короче, детка, лечи свои пальчики и помни о сынишке. Пока я работаю с Груздевой, за тобой будут следить. Чуть что не так… Это будет твоя вина.
43
- Ты долго охраняла жену президента? - пристает с вопросами Юля Груздева, пока я веду "бентли".
- Вплоть до ее развода. Потом нашу группу сократили.
- О, да! Женщина не вино, и с годами теряет свою ценность, - наигранно смеется Груздева и вытягивает шею, чтобы не собирались морщины.
- Мужчина всегда может открыть новую бутылку.
- На счет новой бутылки, - наклоняется ко мне Груздева. - Это правда, что у президента с бывшей спортсменкой…
- Я давала подписку о неразглашении, - жестко пресекаю я скользкую тему.
Груздева понимающе кивает и изучает меня.
- Ты прошла специальную подготовку? Умеешь драться и стрелять. А приходилось…
- Приходилось. Со мною можете быть спокойной. В отличие от Нели, я имею право на ношение огнестрельного оружия.
- Это правильно. Я всегда говорю мужу, закон о свободной продаже оружия принимать нельзя, но иметь пистолет надо. Пусть он будет у избранных.
Мы подъезжаем к банку "Базис-Кредит". Заметив знакомый "бентли", охранники у входа открывают доступ на специальную парковку. Я уже знаю, что этот мало примечательный банк контролируется Эдуардом Девяткиным, которого взял в оборот Рысев. Юля Груздева подсказывает, чтобы я взяла из багажника пустую сумку "луи витон".
На входе в банк арка металлодетектора фиксирует мой "глок" и травматический пистолет Нели Ковтун. Приходится сдать оба ствола, что только поднимает мой престиж в глазах Груздевой. Для меня главное, что микрокамера на язычке молнии моей крутки исправно функционирует после легкого нажатия пальцами.
В сопровождении служащего мы спускаемся в сейфовое хранилище. Обычно каждая ячейка закрывается на два ключа: один хранится у клиента, второй в банке. Но в этом учреждении действуют другие правила. Груздева не предъявляет ни ключ, ни паспорт. Она достает смартфон и зачитывает двенадцать цифр из эсэмэски. Служащий вводит их в компьютер и спрашивает пароль. Юля прокручивает список к одной из старых эсэмэсок и шепчет: "Дырявый носок".
- Сто тридцать вторая ячейка, - сообщает клерк и вручает Груздевой сразу два ключа.
В хранилище с сейфовыми ячейками заходим только я и Груздева. Юля открывает ячейку 132 и кивает мне. Я вынимаю тяжелый ящик и ставлю его на стол. Микрокамера в язычке молнии фиксирует всё происходящее. Груздева откидывает крышку. Ее щечки портятся от самодовольной улыбки.
- На этой неделе мой грибочек неплохо потрудился.
Я перекладываю пачки пятитысячных купюр в "луи витон". По весу набирается килограммов пять. Мы покидаем хранилище, где на входе ждет очереди еще одна дама в сопровождении охранника. Груздева узнает ее, дамы холодно оценивают шубки друг друга и чмокаются в щечки.
- Твой тоже в деле? - снисходительно спрашивает Груздева.
- Ему обещают новую должность.
Груздева шепчет про жену президента и показывает на меня. Я вижу выпученные глаза и слышу приглушенный шепот.
- Да что ты!
Груздева довольна. Я тоже. Запись получилась что надо!
Мы покидаем банк, но Груздева не спешит уезжать. Покуривая в "бентли", она дожидается появления ее знакомой и оценивает объем сумки в руках охранника.
- Мой больше имеет, - злорадно радуется она.
Затем мы совершаем вояж по трем хорошо известным банкам. Груздева вносит деньги на счета и дает распоряжения о конвертации и переводах. Возвращаясь на Рублевку, я невзначай говорю, что на прежней работе с охраняемой персоной по банкам не приходилось ездить.
- Когда есть такая власть, деньги не нужны. А моему приходится вертеться, - вздыхает Груздева. - Как устает, бедный, как устает. Сегодня одну схему придумает, завтра надо уже другую. Нельзя оставаться на месте - задвинут или закроют. А что поделать, жизнь такая. Сегодня ты на коне, а завтра…
- В Лондоне, - добавляю я.
- Ну а куда еще? Там все свои. Только зарабатывают то здесь, а там тратят.
- А зачем рисковать, из одного банка в другие деньги перевозить? - наивно спрашиваю я.
- Чтобы такие, как ты без работы не остались! - огрызается Груздева, вспоминая, кто есть кто. - Поехали!
Глядя в зеркальце, она поправляет макияж и, когда мы въезжаем в Барвиху, приказывает:
- Останови у ресторана и жди здесь.
У меня два часа времени, чтобы спокойно осмыслить увиденное. Откаты крупным чиновникам не передают из рук в руки. Организованная структура обналичивает деньги и раскладывает их по арендованным ячейкам в официальном банке. Доступ к сейфовым ячейкам строго ограничен, засада оперативников исключена. Формально банк не вправе знать, что там хранится. Нужный клиент получает код доступа и может взять деньги когда угодно. Груздева, судя по всему, не полностью доверяет банку Девяткина, и распределяет деньги по более солидным финансовым учреждениям.
Полученной за день видеозаписи мне достаточно. Завтра к охране жены чиновника может приступить Неля Ковтун. Надеюсь, ее пальчики срастутся быстро.
44
Калюжного Егора Петровича найти было не просто. Бывшие чекисты личные данные в социальных сетях не размещают. Кирилл Коршунов знал район, где проживает отставной полковник Службы Безопасности. Знал он и страсть Калюжного к чтению исторической литературы и мемуаров. А где пенсионерам брать книги? Покупать - никакой пенсии не хватит, интернету Калюжный не доверял, да и глаза о дисплей сломаешь, вот и получалось, что единственным доступным местом для пожилого любителя чтения оставалась библиотека.
Коршунов определил городской район проживания Калюжного, нашел в нем единственную библиотеку, и третий день с утра до вечера листал в читальном зале подшивки газет. Для отвода глаз он делал выписки в блокнот, а на самом деле зорко следил за посетителями.
Десять лет назад полковники ФСБ Рысев и Калюжный претендовали на одну генеральскую должность. И надо же было так случиться, что перед важным совещанием полковника Калюжного прошиб жуткий понос. Егор Петрович в такой спешке выбегал из кабинета, что не успевал убирать в сейф совершенно секретные документы. И один из них пропал.
Кирилл Коршунов был в кабинете Рысева, когда тому позвонил дерганый Калюжный и спросил, не оставил ли он случайно папку во время совместного чаепития. Рысев выразил изумление, демонстративно перебрал бумаги на столе, а когда положил трубку, победно улыбнулся.
Кирилл припомнил Лесника, фланирующего по коридору, папку, которую тот украдкой сунул к себе в стол и краткий звонок Рысеву. Выманить Лесника с рабочего места не составило труда. Коршунов проверил содержимое его стола и успел сунуть в руки обреченному Калюжному секретные документы прямо на пороге начальственного кабинета. Егор Петрович понял всё без слов. В тот раз он выстоял в подковерной борьбе, но должность все равно досталась Рысеву. Через год Калюжного отправили на пенсию. Несмотря на неудачу, полковник дал четко понять, что уважает благородный поступок Коршунова и готов отплатить тем же.
На третий вечер бдения в библиотеке Кирилл заметил сутулую фигуру погрузневшего Калюжного. Некогда бодрый и подтянутый Егор Петрович постарел и не утруждал себя ежедневным бритьем. Служба мобилизует, а пенсия расслабляет.
Узнав Коршунова, глаза пенсионера засветились, а морщинки на лице приобрели добродушный вид.
- И долго ты здесь дежуришь? - хитро улыбнулся Калюжный, сев перед раскрытыми газетами за дальний стол читального зала.
- Я надеялся на встречу с вами, - честно признался Коршунов и незаметно включил спрятанный в кармане диктофон.
Калюжный посерьезнел.
- Я слышал о твоих проблемах, Кирилл, но вряд ли смогу помочь. Сам понимаешь, какие у пенсионера возможности.
- Егор Петрович, в Высшей школе КГБ вы учились вместе с Рысевым?
- Мы одногодки. Сначала на одном курсе, потом бок о бок в Конторе, ну а дальше ты знаешь. Он вверх пошел, а меня на обочину.
- Меня интересует давнее время, первое сентября семьдесят пятого года. В этот день у вас началась учеба на третьем курсе.
Калюжный прикинул и кивнул:
- Да. Третий курс. Всё верно.
- Егор Петрович, вы помните, что-нибудь особенное про этот день?
- А что там особенного. Ребята приехали после каникул, кто за пару дней, а кто накануне вечером. Обменивались новостями, шутили, выпили за встречу. А утром общее построение. Ты вот что, Кирилл. Со мной можешь без предисловий. Что тебя интересует конкретно?
- Как выглядел Рысев в тот день?
- Рысев? - Калюжный задумался.
- Была ли у него травма?
- А, точно! Мы же его Щорсом прозвали.
- Почему Щорсом?
- Песня такая была про героя гражданской. "Глова обвязана, кровь на рукаве…" У Рысева пластырем голова была залеплена. Под фуражкой не видно, а в общежитии не скроешь.
- Как он объяснял эту травму?
- Что-то про девушку говорил. Защищал от хулиганов и по голове бутылкой получил. Только это всё брехня.
- Почему вы так решили?
- Да ты, Кирилл, сам посуди. Рысев высокий, в драке его по голове бить не сподручно. "Розочкой" могли в живот пырнуть или по рукам. Но нас тренировали на этот случай. Подготовка была многосторонней, не то, что сейчас. Против хулиганья с бутылкой он бы справился.
- Долго заживала его травма?
- От пластыря он быстро избавился, чтобы не дразнили. И зря. Шрам заметный остался. А в нашей профессии так: чем меньше характерных примет - тем лучше. Но до генерала, видишь, он дослужился, а не я… - Калюжный вздохнул, потер лоб. - Мне кажется, именно в те дни что-то поменялось в Олеге Рысеве. Он стал скрытым, целеустремленным, заряженным на карьеру.
- А ранняя женитьба карьере помеха?
- Это смотря на ком. Если на дочери генерала или члена ЦК, то очень даже полезна.
- А если на девушке с судимостью?
- Что? Это невозможно. У нас же особая организация. Невест утверждало начальство. Будущая супруга должна была заполнить анкету, где указать не только сведения о себе, а также о своих родителях, братьях и сестрах. Данные проверялись. Если у кого-то судимость, или родственники за границей, то всё, прощай карьера. А ты говоришь, жена с судимостью. Исключено!
- Даже если девушка в положении или уже родила?
- По молодости, по глупости всякое бывает. Но мы понимали, что к чему. Если девушка соответствует требованиям, надо жениться. Иначе напишет в партком Вышки, и тебя вышибут за аморалку. Но с таким клеймом, как судимость - вариантов нет.
Коршунов сложил газеты, собираясь прощаться. Разрозненные звенья догадок стали сплетаться в единую цепочку.
- Спасибо, Егор Петрович, вы помогли мне.
- Да? Вот уж не думал, что старые воспоминания что-то значат в твоем положении.
- Мне пора.