- Все-таки интригующий тип, наш дядька, и мужик вроде мировой, - прошептал на ухо, сестре Ярослав. Та согласно кивнула, не отрывая взгляда от приятного лица гостя. Ей Вадим нравился все больше: и как смотрит, и как ест, и как улыбается. Нравились его манеры, голос, крепкая фигура, ямочка на правой щеке, лукавый прищур глаз.
- Красивый, - добавила с видом знатока.
- А вас баб только одно привлекает - смазливая физиономия, - скривился парень.
- Чтоб ты понимал. Соплив еще судить. Когда доживешь до его лет и сохранишь форму, будешь выглядеть как он, тогда и будешь ремарки свои кидать.
Ярослав фыркнул и, взяв гроздь винограда, спросил мать, сидящую в кресле:
- Ма, я пойду?
- Куда? - насторожилась Вера.
- Так, потусуюсь… - рассказы гостя о Швеции его не интересовали. Пространные речи взрослых навевали скуку.
- Иди, - милостиво разрешил Егор, пресекая возражения жены. Вере осталось лишь закрыть рот и спрятать укоризненный взгляд в тарелке с горячим. Это не укрылось от взгляда Вадима. Он попрощался с племянником и принялся нахваливать хозяйку:
- Прекрасный ужин, Вера. Ты всегда была замечательной хозяйкой. Честно скажу - соскучился я по-домашнему. Рестораны при всем разнообразии меню и мастерстве поваров все ж не то. Сам не могу объяснить что, но `не то'… До сих пор помню твои отбивные.
- Да что ты, Вадим. Когда это было? Лет восемь назад! - оттаяла женщина.
- И все-таки помню.
- Просто ты не часто питаешься по- домашнему, в кругу семьи. Если б ты не сидел в пустой квартире как отшельник, мог бы каждый день вкушать произведения кулинарного искусства моей супруги, - заметил Егор.
- Да, дядя Вадим, почему бы вам не пожить у нас? Неужели не скучно одному? Да и ресторанное питание сами говорите - не идет в сравнение с домашней кухней, - поддержала отца Маша. Вера уставилась на дочь, словно та совершила нечто возмутительное. - Разве я не права, мама? - растерялась девушка.
Женщине пришлось выдавить вежливое согласие. На большее ее не хватило.
- Это не удобно, Маша, - возразил Вадим с мягкой улыбкой. - Не стоит вас стеснять.
- Ты можешь стеснить родных? - бросил на него внимательный взгляд Егор: брат явно не против предложения Маши, но колеблется из вежливости.
- У вас большая семья…
- Которая давно не принимала гостей! - заметив поощрительный взгляд отца, воскликнула девушка.
- Слушай, что твоя племянница говорит, - кивнул Егор. - Она родного дядю видит реже, чем президента по телевизору. Согласись это не правильно. Как и питаться Бог знает, где и жить в уединении, словно сирота. Надолго ты на Родину приехал? И когда в следующий раз приехать решишь? Когда Маша уже замужем будет, а Ярослав институт закончит? Неужели не хочется с племянниками побыть, пожить в кругу семьи? Понежиться в тепле и уюте, не холостятскими харчами, а домашним желудок побаловать?
Вадим с улыбкой посмотрел на Машу:
- Хочу побыть с племянниками, это ты, верно, заметил, Егор. Умеешь ты прельстить…
Девушка поспешила отвести взгляд: ей почудился фривольный подтекст во фразе. И голос дяди был слишком сладким, и взгляд игривым, чуть насмешливым - зовущим.
Вера брякнула вилкой, отложив прибор.
- Боюсь, хозяйка против, - усмехнулся Вадим, кивнув на побледневшую женщину.
- Хозяйка, ты против? - качнулся к ней Егор. Она бы сказала ему громко и внятно не только `да', но и почему. Однако, встретившись с предостерегающим взглядом мужа, смогла лишь выдавить улыбку гостю и слабо воспротивиться его предположению:
- Что ты Вадим, тебе всегда рады в этом доме.
- Весьма размытая формулировка ответа. Как ее понимать? - прищурился Егор.
- Что теперь ужин за мной. Что встретимся еще раз как-нибудь, - улыбнулся Греков младший.
- Ничего подобного, - вздохнула Вера.
- Видите, мама не против, а `за' как и мы! - сказала Маша.
- Нет, - попытался возразить Вадим, но его прервал Егор.
- Да! Решено! Остаешься, живешь у нас, пока мы тебе не надоедим. Я хочу, чтоб мои дети ближе познакомились с моим единственным братом! Хочу, чтоб мой брат ближе узнал своих племянников. И сам хочу видеться с тобой каждый день, а не от случая к случаю, встречаясь где-нибудь на набережной или в кафе. Надоело, Вадим, правда. Что мы как не родные? Посидим, как в старые времена на кухне под пиво да рыбку, старых знакомых вспомним. Маша вон пока на больничном, город тебе покажет. Питер сильно изменился за те четыре года, что ты здесь не был. С Ярославом на рок концерт сходишь, раз выяснилось, что вы с ним по одним группам фанатеете. Уедешь, будет хоть что вспомнить и тебе и мне. Не молоды ведь мы Вадим. Каждый день уже под гору катит.
Вадим склонил голову, делая вид, что очень хочет согласиться, но не может.
- И не возражай…
- Мы с мамой вам комнату приготовим!
Вера сглотнула вязкий ком в горле, посмотрев на дочь, как на врага. И взяв себя в руки, кивнула:
- Конечно. Гостиная давно не принимала гостей.
- Каламбур!.. Видишь, все хотят, чтоб ты остался. Не ломайся Вадим. Как старший брат настаиваю!
- Что ж с вами сделаешь? - пожал тот плечами, оглядев присутствующих. - Раз настаиваете… с радостью!
- Вот это другой разговор! - поднимая бокал с шампанским, заулыбался Егор. - Вот это подарок для всех нас! Спасибо брат!
Вера сидела ни жива ни мертва, и мечтала лишь об одном, чтоб время повернулось вспять.
Женщина с недовольным лицом стелила постельное белье на диван в гостиной. Маша помогала, настороженно поглядывая на мать. Она чувствовала, что в чем-то перед ней провинилась, но не могла понять - в чем?
- Я что-то не так сделала? - спросила тихо, укладывая подушку.
Вера молчала: сейчас она не могла говорить - лишь кричать, что не допустимо по многим причинам.
Положила одеяло и пошла на выход, процедив:
- Позже поговорим.
- Вадим, я постелила тебе в гостиной. Комната в твоем распоряжении. Если что-то понадобиться, скажи.
- И будь, пожалуйста, как дома, - сказал Егор. Вадим развел руками:
- Что с вами поделаешь - буду. Но раз так, давайте помогу убрать со стола.
- Пусть этим занимаются женщины. А мы с тобой еще посидим. Коньяк?
- Нет. После шампанского? Уволь.
- Я тоже не любитель смешивать напитки… Так что ты о вложениях говорил?…
Пока мужчины чинно развалившись в креслах, беседовали о бизнесе, женщины сгребли грязную посуду и отнесли на кухню. Вера начала мыть тарелки, Маша протирать их, косясь на мать в предчувствии нагоняя.
- Мам, ты сердишься?
- Нет, я вне себя, - ровным голосом ответила Вероника, подала тарелку, не взглянув на дочь. Это было очень плохим признаком.
- Мам ты из-за дяди Вадима? Я что-то не то сказала?
- Зачем ты пригласила его пожить у нас? Как такое пришло тебе в голову? - не сдержавшись, прошипела женщина. И опомнилась, выглянула за дверь - не слышит ли кто?
- Мам, что плохого в том, что родной папин брат поживет у нас? Ты сама говорила нужно проявить чуткость.
- Приглашение по-твоему проявление чуткости?
- Да. Дядя Вадим очень милый, но несчастный человек…
- Что?! - лицо Веры исказила гримаса возмущения. Она махнула рукой в сторону выхода в коридор. - Этот человек - несчастный?!
- Да. Он нуждается в нас, в настоящей семье…
- Вадим?!! - воскликнула женщина, и, сообразив, что слишком громко говорит, захлопнула дверь кухни. Развернулась к дочери. - О ком ты говоришь?! Об этом Вадиме?! Ты его знаешь? Знаешь, что он из себя представляет?!
- Да, папа рассказал мне о его несчастливой жизни.
Вера застыла. Ее зрачки расширились: вот значит в чем дело?!
- Так это отец тебя надоумил?
- Да… вернее - нет. Я решила, что таким образом мы поможем дяде, а папа согласился…
- Папа, - выдохнула Вера, качнула головой с пониманием. - Что еще он тебе сказал?
- Ничего, - растерянно пожала плечами Маша.
- Тогда объясни: почему тебе вздумалось пожалеть Вадима?
- Он потерял жену…
- Ах, вот как! А какую по счету, папа тебе сказал?
- Седьмую. Но это не имеет значение. Дяде катастрофически не везет. Все, потому что он однолюб.
- Да. Я поняла: отец рассказал тебе жалостливую историю о бедном брате, белом, пушистом, почти ангеле. Ты прониклась, поверила. Наивная девчонка!
- Мама! Перестань нервничать! Я не понимаю что с тобой, почему ты взволнована, почему сердишься? Причем тут отец? Ты из-за тети Иры?…
- О-о! Тему Иру тоже отец поднял?! Боже мой!… Зачем?! Что он тебе сказал?
- То, что я знала - она умерла. Но я не знала, что дядя Вадим сильно любил ее и любит до сих пор.
У Вероники не было слов. Она прикрыла ладонью глаза, в попытке сложить услышанное и совладать с эмоциями.
- Мама?! - испугалась дочь.
- Послушай меня, Маша, - Вера села на табурет и попыталась доходчиво объяснить девушке суть происходящего. - Твой отец человек сентиментальный. Родственные узы для него самое главное. Меня не удивляет, что он причислил Вадима к образу святых, но хочу заметить, что святым он от этого не стал, как никогда им не был. Егор, склонен преувеличивать достоинства близких, сводя на нет их недостатки. Я хочу тебя предостеречь - не верь, и грамма не верь! Сейчас уже не переиграть, Вадим будет жить у нас… надеюсь недолго. Однако меня и сутки его пребывания в нашем доме не успокоят.
- Почему, мама? - забеспокоилась Маша, села рядом приготовившись вытянуть из матери причину ее неприязненного отношения к Грекову младшему.
- Вадим очень просчитанный человек, коварный. Он непредсказуем. Границ дозволенного для него не существует. Он привык к власти и роскоши.
- И что? Я не понимаю. Да и прости, не верю. Дядя производит самое приятное впечатление: умен, тактичен…
- Он удачливый делец и знает, как и с кем себя вести. Вскружить такой глупышке как ты голову, ему не трудно. Он может быть очаровательным, остроумным. Для него это всего лишь игра.
- Но зачем ему играть с нами?
- Я не сказала, что он играет с нами, я всего лишь предупреждаю тебя, чтоб ты не верила ни ему, ни своему отцу.
- Мама, что ты говоришь?
- Правду, которую ты никогда не услышишь от отца! Вадим, законченный негодяй. Да, у него было семь жен. Вдумайся! Семь женщин! И каждую он использовал к своей выгоде. А когда они ему надоедали - они умирали. Француженка вывезла его за границу. И он ее сразу бросил. Шведка помогла наладить бизнес, и тоже была откинута. Потом была Рита. Милая девочка, бесхитростная. Поехала на выходные с друзьями на базу отдыха. Вадим был очень занят, не смог с ней поехать - в сауне развлекался. Риту укусил клещ. Думаешь, Вадим помог ей? Нашел врача? Просто поддержал? Ничего подобного! Оформил развод и отбыл за границу, а девочка умирала на руках своих родителей! В этом весь Вадим - жестокость его стиль. Наплевательство - реноме! У него есть только он. Его мнение, его желание - все остальное не в счет. Думаешь, почему он женился в четвертый раз? Ему было скучно одному. Не привык он себя обслуживать: стирать, убирать, готовить. Нужна жена. Женщины за рубежом воспитаны иначе, чем у нас. Они не станут заниматься рутиной повседневных дел, безмолвно снося роль домработницы. Поэтому Вадим женился лишь на россиянках. Приехал и, очаровав очередную подходящую ему дурочку, увез ее в Швецию. Ей было 18. Совсем ребенок… Одна в чужой стране, без знания языка, местности. Кошмар! Девочка погибла: он довел ее до того, что она сломя голову, в дождь, поехала, куда глаза глядят лишь бы не видеть его. И конечно дело кончилось плачевно. Управлять машиной на серпантине в дождь, в состоянии неадекватности… Года не прошло, Вадим женился вновь! Женщина с ребенком. Не знаю, что она думала себе, но вышло, как хотел он. Не подошла она ему. Отвез на Красное море и утопил. Сына выкинул домой, к старенькой матери покойницы. Ребенку было 8 лет! Вадим сломал ему психику, превратил в истерика. Итог - парень попал в тюрьму. Думаешь, отчим хоть раз поинтересовался его судьбой? Нет. Он забыл его, как только посадил в самолет!… А Ира, его последняя жена? Умница. Красный диплом об окончании двух институтов! И должна была сидеть в глуши, прислуживая ему, как падишаху. Она не выдержала давления.
Маша верила и не верила матери. Услышанное никак не сходилось с тем, что говорил отец, не подходило к тому человеку, что сидел в столовой. Складывалось впечатление, что речь идет о двух разных людях. `Может мама из-за сестры на дядю Вадима зла, вот и наговаривает'? - подумала девушка.
- Ты говоришь - однолюб. Если бы, - словно угадав мысли дочери, сказала женщина. - Вадим вообще не способен любить кого-то кроме себя. Ты можешь подумать, что я не объективна в суждениях из-за тети Иры. Чтоб ты поняла, что это не так, я расскажу, что с ней случилось - она повесилась, как его последняя жена. Из-за него. Он всегда умел влюблять в себя, привязывал крепко. Ира очень любила его, верила, готова была пойти против родителей. Да, твоя бабушка видела Вадима насквозь и понимала, что ему нужна квартира. Связи. Статус, а не дочь. Она была против встреч. Но Ира никому не верила. Вадим - вот был ее алтарь. А потом получила подтверждение словам матери: Вадима посадили за изнасилование!
Зрачки Маши расширились от удивления:
- Дядя Вадим сидел? Он насильник?!
- Да. Когда Ира узнала, в чем его обвиняют, она сначала не поверила, даже уговорила отца помочь Вадиму. Твой дед был великодушным и слишком мягкосердечным человеком. Он взялся помочь, но, узнав нюансы дела - не стал. Предоставил дочери факты преступления ее любимого. Ира и тогда не поверила - решила встретиться с потерпевшей…. И убедилась в правоте родителей - ее непорочный, всеми оклеветанный Вадим оказался зверем. Она не захотела с этим жить и повесилась.
- А дядя Вадим? Что было потом? Как он узнал о ее смерти?
- Егор сказал, твой отец. Вадим выскользнул из рук правосудия через 2 недели после смерти Иры. Пообещал своей жертве, что жениться на ней, если она снимет обвинение. Глупая так и сделала… и пропала. Больше ее никто не видел. Следом исчез и Вадим. Сбежал сначала в Москву, потом за рубеж.
- Мам, но как его выпустили, учитывая, что он был под следствием?
- Не знаю. Вадим умеет найти решение любых проблем: кого купить, кого очаровать, кому солгать… Теперь ты понимаешь, почему мне не спокойно пока он в нашем доме, пока в Питере?
Маша отвела взгляд: она могла поверить рассказу матери о женах дяди, с трудом - в то, что он коварный, себялюбивый тип. Но в то, что он насильник? Нет! Стоило лишь вспомнить его лицо, манеры, обаятельную улыбку. Нет, такому мужчине незачем насиловать женщин, ему скорей пристало от них отбиваться.
- Нам нужно быть на стороже, девочка. Конечно, он папин брат и мы обязаны проявить гостеприимство, обеспечить комфорт, относиться к Вадиму уважительно и корректно. Однако не забывай, пожалуйста, что я рассказала тебе о нем. Будь внимательной и осмотрительной, не говори лишнего, не посвящай его в нюансы семейных дел.
Маша отщипнула укроп из пучка стоящего в баночке с водой, пожевала в раздумьях и спросила:
- Мама, а тетя Ира была нормальной?
- В смысле? - нахмурилась Вера.
- В прямом. Что она давиться удумала? Взяла бы да просто бросила дядю Вадима.
Вероника растерялась: на этот вопрос у нее не было удобного ответа.
- Ты излишне рациональна, - нашла, что сказать.
Маша хотела возразить, а заодно уточнить, в чем криминал рационализма, но дверь открылась, и в кухню зашел Вадим:
- Я бокалы принес, - поставил посуду на стол.
- Хорошо, - схватилась за них, как утопающий за соломинку Вероника, поднялась и пошла мыть.
- У вас нет посудомоечной машины? - слегка удивился мужчина.
- Нет, - лукаво улыбнулась ему Маша. - У мамы пунктик на счет кухни. Все должно быть стерильно и сделано своими руками: от приготовления пищи, до мытья посуды.
Вытащила стебель укропа, и принялась жевать его, не сводя глаз с мужчины: вкусный…
- А в чем изюминка? - насмешливо выгнул бровь Вадим, продолжая с улыбкой поглядывать на девушку.
- В том, что мама, сделав все сама, уверена что ни один микроб из патогенной флоры не проникнет в организм и не разрушит наше здоровье.
В голосе девушки слышалась ирония. Вадим хмыкнул с пониманием. Вера осуждающе покосилась на дочь: что разговаривали, что нет - ничего Маша не поняла и не приняла.
- У каждого свои странности, - заметил философски мужчина. Взял стебель укропа и, принялся жевать, копируя девушку. Маша рассмеялась. Вадим повернулся к Вере. - Есть прекрасная техника, микробов в ней после обработки посуды не остается. Давай завтра поставим - убедишься сама.
- Нет, Вадим. Мне нравиться мыть посуду.
- Успокаивает?
Женщина непонимающе посмотрела на него.
- Я к тому, что рутинные дела порой необходимы. Монотонность помогает успокоиться после суетного дня, привести мысли в порядок, обдумать что-то.
- Да, - кивнула Вера.
- Тебе всегда нравились хлопоты по дому.
- Это плохо?
- Наоборот. Завидую Егору, по-хорошему, конечно. Ему повезло с женой. Сейчас женщины, как правило, стремятся вон из дома. Их больше интересует карьера, чем семья… Егор сказал: ты открыла салон?
- Да. Скорей не для капитала, для души. Небольшой косметический салон…
- Где?
- На Московском проспекте.
Вадим не сдержал кривой усмешки: ма-аленький, видать, салон.
- Хороший доход?
- По всякому.
- И как ты успеваешь совмещать дом и работу, - восхитился мужчина. Но Маше почудилась насмешка в тоне. Она поспешила развеять сомнения дяди, ответив вместо матери:
- К нам приходит домработница.
- А-а. Понятно…. Маша, ты не покажешь мне семейный альбом?
- Хотите посмотреть фотографии?
- Да. Интересно, как вы росли, как жили. Егора-то я два года назад видел, а вас и Веру лет восемь не доводилось.
- Вы встречались с папой два года назад? - спросила поднимаясь. - Он ничего не говорил.
- Не о чем было говорить. Пересеклись случайно в Мюнхене.
- Да, я помню, он летал в Европу по делам фирмы.
Они вышли с кухни, оставив Веронику одну. Женщина обессилено прислонилась к стене у мойки: столько лет ей удавалось держать себя в руках, а сегодня вдруг сорвалась. Правильно говорят - есть предел человеческому терпению. Вот только не вовремя он наступил. Совсем некстати. Как и гость. Ах, если б ее жизнь сложилась, как она мечтала, как представляла в те давние годы. Если б Егор был другим и любил хоть самую малость. Если б Вадим хоть на грамм подурнел, был менее успешен в жизни…
Да, она сделала ставку не на того - кто виноват?
Верка, дура!…
Грекова заглянула в гостиную: на разложенном диване полулежали Маша и Вадим, и посмеиваясь, листали фотоальбомы.
Вере не понравились их позы, улыбки, взгляды, но она промолчала и даже не выдала своего присутствия. Тихо проскользнула в спальню.
Егор лежал, не раздевшись на постели и смотрел в потолок. Любимая поза мужа, любимое занятие - раздражающее женщину изначально. Егор присутствовал в доме, при этом умудряясь отсутствовать.