- Землячок, что-то мордочка мне твоя знакома! Мы с тобой на Курском вокзале в карты играли. Ты проиграл и денег мне должен! Ты что, не помнишь меня? Я Резо.
- Послушай, Резо, братишка, - спокойно проговорил Андрей, - я на Курском вокзале не был и в карты не играю, тем более на деньги и с такими, как ты. Понял меня? А если ты предъяву ментовскую пытаешься вклеить, то это у тебя не пройдет.
- Что? Кто мент?! - повысил голос Резо. - Ты что?! - И он кинулся на Андрея с кулаками.
Андрей первым нанес удар и, выставив вперед сжатые кулаки, ожидал нападения земляков Резо. Ждать долго не пришлось.
Драться против троих грузин было тяжело. Андрей, закрыв лицо руками, перешел в позу защиты. Грузины наносили удары один за другим. Несколько раз Андрею удалось ответить на удары. Грузины с руганью продолжали нападать на него.
Драка продолжалась минут десять. Неожиданно дверь камеры распахнулась, и из коридора вбежали несколько конвоиров с дубинками. Они начали наносить дерущимся сильные удары. Основная часть ударов пришлась на долю Андрея. Через некоторое время его вытащили из камеры и, затолкав в другую дверь, прикрепили наручники к прикрепленному к потолку большому железному крюку.
В такой позе Андрей провел около двух часов, пока, обессиленный вконец, не потерял сознание…
Очнулся он от того, что милиционер окатил его из ведра ледяной водой. Руки очень болели, но его уже сняли с крюка.
- Ну что, Соколов, переводят тебя в следственный изолятор, - сказал конвоир. - Жаль, что ты у нас мало погостил! А то бы мы тебя научили правилам хорошего тона!
Андрея повезли на специальном "автозаке" в один из следственных изоляторов.
"Интересно, - думал он, - куда меня? В Матроску, в Бутырку? Или в спецблок Матроски?" Он прекрасно знал все эти изоляторы, потому что время от времени пацанов задерживали. Кого-то удавалось освобождать, кого-то - нет. Вот теперь настала очередь Андрея…
Его привезли в изолятор. Часа через два, пройдя процедуру оформления, он шел по темному коридору. Была глубокая ночь.
Наконец конвоир подвел Андрея к дверям камеры с номером 148. "Скорее всего, - подумал Андрей, - это общак".
- Лицом к стене! - приказал конвоир. Андрей выполнил команду. Конвоир открыл дверь и сказал: - Заходи!
Андрей, держа в руках рваное одеяло и подушку, напоминающую старый мешок, вошел в камеру.
Камера была общей - комната около тридцати метров. По стенам стояли в два-три яруса железные койки. В углу - небольшое окошко, примерно на высоте двух метров. В середине - большой деревянный стол, прикрепленный железными скобами к полу, вдоль стола стояли две деревянные скамьи, также намертво прибитые. Справа от входной двери - железный умывальник с краном холодной воды. Слева - туалет, огороженный, примерно метр на метр. Неподалеку от шконок стояло два маленьких телевизора и вентилятор.
В камере находилось человек двадцать. Все спали.
Андрей огляделся, заметил пустое место и направился в ту сторону.
Новичок
Денис сидел в следственном изоляторе около недели. После задержания его привезли в ближайшее отделение милиции. Перед этим его хорошенько избили милиционеры - за попытку скрыться от милиции.
На следующий день начался допрос. Сначала его вел один следователь, потом подключился второй. Потом была очная ставка с потерпевшим. Вместо коммерсанта, который пригонял "Ауди", приехал, как ни странно, его брат. Оказалось, что машина оформлена на его имя.
С братом Денису не повезло. Тот оказался следователем районной прокуратуры. О чем-то пошептавшись со следователем, он дал соответствующие показания.
Через какое-то время Дениса из отделения милиции направили в следственный изолятор. Сначала он попал в камеру-карантин. Здесь необходимо было пробыть около недели - полутора. В камере находились пять человек, такие же, как он, первоходки, то есть люди, которые раньше ни разу не сидели в тюрьме. Один сокамерник был задержан за распространение наркотиков, другой - за кражу, третий - за грабеж, четвертый - за изнасилование и пятый - так же, как и Денис, - за угон автомобиля. Так что компания подобралась достаточно теплая, с разными статьями УК.
Целый день они сидели и разговаривали. У всех был сильный страх перед общей камерой. И больше других нагнетал обстановку парень, который попал сюда за изнасилование. Его рассказы, как чалился его друг, ныне отбывавший наказание на зоне, страха не уменьшали.
- Главное, пацаны, - говорил он, - не попасться на так называемые провокации. В каждой камере есть люди, которые только и мечтают подловить других на подлянках.
- Что это за подлянки? - поинтересовался Денис.
- Да самые разные! Существуют воровские законы и понятия пребывания в местах лишения свободы. Например, нельзя поднимать мыло с пола, если уронят…
- А почему нельзя?
- Нельзя, и все. Если ты поднимешь и подашь человеку, то ты подпадаешь под его зависимость, и он может тебя…
- Что он может?
- Опустить. Ни в коем случае нельзя справлять нужду во время еды. Если сокамерники принимают пищу, а ты пошел на дальняк, то это считается подлянкой высшей степени, ты им портишь аппетит. Тогда тоже могут тебя опустить. И еще многое другое…
От всех этих рассказов Дэну стало не по себе. Мало того что он переживал по поводу случившегося, что он попался из-за глупости, из-за идеи Родиона, и теперь ближайшие три года - в лучшем случае - придется находиться в местах лишения свободы. Теперь ни о какой свадьбе и о рождении ребенка не может быть и речи.
На допросе Дэн повел себя правильно. Он не стал признаваться, что на преступление пошел вместе с Родионом, так как это было невыгодно. Но, с другой стороны, было обидно, потому что на преступление подбил Родион, а попался он, Дэн. Но в то же время Дэну сдавать Родиона было нельзя, так как в этом случае была бы организованная группа. А если группа, то срок будет гораздо больше. "Да, Родиону повезло, - думал Дэн. - Но ничего, если мне удастся выйти, я соберу все силы и такое ему устрою - мало не покажется!"
Почти каждый вечер Дэна мучили кошмары. Ему казалось, что он обязательно попадет в сложную переделку, что его в общей камере подставят, могут здорово избить, изнасиловать, а могут и убить, судя по тем рассказам, которые он каждый день слышал от сокамерника.
Как-то вечером Денис отошел в угол камеры и попытался вздремнуть. Очнулся он от того, что его кто-то тряс за плечо. Дэн открыл глаза. Перед ним стоял конвоир.
- Ну что, Денис, пошли! Тебя в общую камеру переводят, - произнес тот.
Дэн встал и вместе с конвоиром пошел вперед по коридору. Вскоре конвоир подвел его к двери, открыл ее и бесцеремонно втолкнул парня внутрь.
В камере было много людей. В основном неприятные, угрюмые лица. Почти все были с голыми торсами, так как в камере было очень душно. Увидев Дениса, многие заулыбались, словно перед ними появилась красивая девушка, стали подходить к нему, похлопывать его пониже спины. Денис стоял как вкопанный, не в силах ничего ответить.
За столом сидели несколько человек и что-то жевали. У Дениса тут же заболел желудок, да так, что он еле терпел. Он знал, что это категорически запрещено, но выхода у него не было - боль стала невыносимой. Он рванулся к туалету и, усевшись на толчок, выбросил из себя все, что смог.
Все обитатели камеры пристально смотрели на него. Да, он совершил, по тюремным меркам, преступление, за которое он должен будет ответить.
Стоящие неподалеку подбежали к Денису и стали бить его. Затем его раздели и положили на скамью лицом вниз. В тот момент, когда он понял, что сейчас произойдет то, чего он больше всего боялся, его кто-то тронул за плечо.
- Ты что кричишь? - услышал он знакомый голос паренька, который сидел с ним за кражу.
- Где я? - прошептал Денис.
- Да в карантине! Тебе чего, сон приснился?
- Да, очень плохой! - ответил Денис. Он огляделся. Он находился в том же самом карантине. Конечно, это было сон, ужасный сон…
Тяжело вздохнув, Дэн подошел к умывальнику и начал умываться ледяной водой, чтобы поскорее забыть свой сон. Но только он плеснул водой в лицо, как глазок открылся и конвоир выкрикнул его фамилию.
- Пирогов! Готовься к переводу в новую камеру! На сборы пять минут!
А зачем ему эти пять минут? Собирать-то ему нечего… Денис присел, положив руки на колени. Ну, вот и все. Сейчас начнется самое страшное.
Пять минут пролетели быстро. Ребята внимательно смотрели на него. Каждый из них понимал, что все они рано или поздно тоже пойдут на общак.
Денис шел по коридору. Ему казалось, что ноги его сделаны из железа, так громко отдавались в голове собственные шаги.
Наконец конвоир подошел к какой-то двери. 148 - успел заметить номер Денис. Конвоир открыл дверь и сказал:
- Заходи!
Денис вошел. Часть обитателей камеры лежали на шконках, остальные смотрели телевизор. На Дениса никто внимания не обратил.
Денис осмотрелся. Затем, вспомнив данный ему урок, как входить правильно в камеру, негромко сказал:
- Здравствуйте! Меня зовут Денис Пирогов. Я…
Крупный мужчина с головой, блестящей, как бильярдный шар, посмотрел на него и негромко сказал:
- Вон там твоя шконка.
Тут же мужчина отвернулся и продолжил смотреть телевизор.
Денис подошел к шконке второго яруса, на которую ему было указано. Забросив наверх немудреные постельные принадлежности, Денис хотел вскарабкаться наверх, но вспомнил, что лучше этого не делать. Он подошел к углу камеру и присел там на корточки. Время от времени он поднимал голову, смотря в телевизор, где показывали какой-то детективный сериал, а в основном разглядывал своих сокамерников.
Он увидел, что в камере находится человек двадцать - двадцать пять, и выделил из них людей, которые ему сразу не понравились и которым, видимо, не понравился он. Это были кавказцы - дагестанцы или чеченцы. Их было трое. Они лопотали на своем языке. Судя по тому, что говорили они достаточно громко, можно было предположить, что авторитет в камере они имели большой.
Сокамерники сидели кто в майке, кто с голым торсом. Несколько ребят сидели за столом и играли в нарды. Кто-то писал, кто-то читал книгу.
Вскоре открылось окошко камеры. Показался заключенный, одетый в серую куртку, в шапке, напоминающей головной убор Французского легиона. Он открыл дверь и закатил тележку, на которой стояли две большие кастрюли.
- Ну что, бродяги, кто из вас будет тюремную баланду? - спросил он.
Все отрицательно покачали головами. Зэк откатил тележку обратно. Дверь захлопнулась. "Ну вот, - подумал Дэн с горечью, - теперь я остался без еды… У меня ведь ничего нет".
- Ну что, братва, - сказал какой-то здоровяк, поднимаясь с нижней шконки и потягиваясь, - пора нам порубать! Приглашаю всех на обед! Сегодня у нас меню из китайского ресторана! - ухмыльнулся он. Несколько ребят поднялись со шконок. Один из них стал доставать из тумбочки какие-то пакеты. Дэн понял, что это были продуктовые передачи, которые сокамерники получали от родственников и делились с другими.
Обед был распределен между четырьмя-пятью зэками. Это была так называемая тюремная семья - те люди, которые держались вместе по общим интересам. Они скидывали свои передачи и ели сообща.
Обедали не спеша, сопровождая еду рассказами о различных эпизодах жизни на свободе.
Денис безумно хотел есть. Но он знал, что из всех тюремных правил, которые он уже хорошо усвоил, главными были два: ничего не бойся и ничего не проси. Как же он мог просить? А есть-то очень хотелось…
"Ладно, - думал Дэн, - надо как-то отвлечься от еды…" Он отвернулся в сторону и закрыл глаза. Он думал о Марине. Он представил ее обнаженной, вспомнил, как они занимались с ней любовью, ее загорелое тело казалось ему далеким и недоступным…
Адвокат
Получив разрешение на встречу со своим клиентом, я приехал на Петровку, 38, где, помимо Главного управления внутренних дел, находился следственный изолятор, в котором содержались задержанные. Обычно в этом изоляторе находились первые 5 - 10 суток после задержания. Поэтому их переводили в СИЗО. Обычно нахождение в этом изоляторе было вызвано тем, что часто с задержанными беседовали оперативные работники, которые вели оперативное сопровождение того или иного уголовного дела. А поскольку больше всего случаев вела именно Петровка, то и держать задержанных поближе было удобно.
Я подошел к двухэтажному зданию, где находилось бюро пропусков, протянул удостоверение в окошечко. Служащая внимательно посмотрела на меня:
- А зачем вы мне его даете? Звоните в ИВС, заказывайте там пропуск, а потом придете ко мне.
"Все правильно", - вспомнил я правила этого изолятора. Тут же подошел к телефону-автомату и набрал четыре цифры служебного телефона.
- Добрый день! Вас беспокоит адвокат… - Я назвал свою фамилию. - Я по делу Андрея Соколова. Можно пропуск заказать?
- Как, вы сказали, фамилия? - переспросили меня.
- Андрей Соколов.
- Одну минуточку… Вы знаете, его перевели в другой изолятор.
- Как перевели? А куда?
- Все вопросы к следователю, - услышал я короткий ответ.
- Да как же к следователю, когда я только что от него?
- Послушайте, уважаемый, - раздраженно произнес голос, - я сказал, что мы перевели его в другой изолятор. Все вопросы - к следователю.
Я повесил трубку, поняв, что говорить бесполезно. Выйдя на улицу, я достал мобильник и набрал номер следователя.
- Добрый день! Это адвокат… Тут проблема возникла. Я приехал на Петровку, в ИВС, а клиента перевели в следственный изолятор.
- Как перевели? - удивился следователь. - Я не в курсе!
- А мне сказали, чтобы я все у вас узнал…
- Хорошо. Вы можете перезвонить минут через десять? Я постараюсь узнать, в чем дело и куда его перевели.
Я подошел к машине и, посмотрев на часы, решил проверить, успеет ли следователь за десять минут выяснить местонахождение моего клиента.
Мои размышления прервал звонок. Я посмотрел на определитель. Высветился номер следователя. "Ясно, - подумал я, - значит, и у него стоит определитель! Я его номер определяю, а он - мой. Я же ему не давал свой телефон…"
- Слушаю вас! - ответил я.
- Это вас следователь беспокоит. Я узнал, куда его перевели. В Матросской Тишине он.
- И что, теперь переделывать разрешение нужно?
- Да, конечно.
Ничего не оставалось делать, как снова сесть в машину и ехать обратно к следователю.
Вся процедура заняла около часа. Наконец я оказался в картотеке Матросской Тишины. Заполнив требование, я протянул свое удостоверение и разрешение следователя. Сотрудница картотеки просмотрела бумаги.
- Вот тут, - сказала она, - кроме гербовой печати, должен стоять штамп учреждения.
Я объяснил ей, что гербовая печать заменяет штамп.
- А телефон следователя указан?
- Да, конечно, вот он.
Сотрудница перевернула листок. Там был написан телефон следователя.
- Хорошо. - Она взяла ручку и записала мою фамилию в карточку.
- Я надеюсь, разрешение постоянное? - уточнил я.
- Да, постоянное. - Она протянула мне разрешение и мое удостоверение. - Вы можете идти на встречу.
На третьем этаже, сдав дежурному разрешение и удостоверение, я получил взамен два металлических жетона. Пройдя вперед по коридору, я нашел нужный мне кабинет, вошел внутрь, сел за стол и стал ждать, когда ко мне приведут моего клиента.
Ждать мне пришлось долго - около пятидесяти минут. Наконец дверь открылась, вошел парень, ростом около ста восьмидесяти сантиметров, крепкий, черноволосый. Протянув мне листок, он внимательно посмотрел на меня, вероятно, подумав, что я его новый следователь.
- Здравствуйте, Андрей, - сказал я, - я ваш адвокат.
- Адвокат? - переспросил клиент неуверенно.
- Меня пригласила в дело ваша жена.
- Но у меня есть адвокат…
- Ваш адвокат, мой коллега и хороший приятель, сейчас находится в отъезде.
Андрей недоверчиво посмотрел на меня. Я понял, что нужно что-то предпринять для восстановления доверия ко мне.
- Да, - я посмотрел на дверь, в которой было прорезано небольшое окошко, - тут вам просили передать… - И быстро протянул ему маленькую карточку с запиской от Светланы.
Андрей раскрыл записку и стал внимательно ее читать. Вникнув в содержание, он понял, что я на самом деле его адвокат. Он посмотрел на меня и спросил:
- У вас курева никакого нет?
- Я не курю, - ответил я, - но сигареты с собой ношу. - Я вытащил из кармана запечатанную пачку "Мальборо" с зажигалкой и протянул Андрею. Он раскрыл пачку, вытащил сигарету, прикурил и жадно затянулся.
- Я вообще-то тоже не курю, - сказал он, - но тут такая ситуация… А зубную щетку, пасту не передавали?
- Нет, это все нужно в передаче организовать.
- Я напишу ей пару строчек, можно? - спросил Андрей. - У вас ручки и листочка не будет?
- Конечно, все есть. - Я достал из портфеля несколько листков бумаги и специально приготовленную ручку.
Андрей взял ручку и стал что-то писать. Я обратил внимание, что некоторые предложения он зачеркивал. Закончив одну записку, он разорвал листок на две части и стал писать вторую. Закончив, он внимательно перечитал ее, что-то исправил, потом аккуратно свернул в тоненькую трубочку, надписав сверху: "Сидору".
- Это Светке малява, а это - Сидору. Она знает, как с ним связаться, - сказал Андрей, протягивая мне записки.
Достав из пачки еще одну сигарету, он закурил и спросил:
- Что вы думаете по поводу моего задержания? Дело в том, что на "плетке", которую у меня нашли, моих "пальчиков" не должно быть. Там должны быть "пальчики" другого человека.
- Скажи мне, - поинтересовался я, - ты протокол об изъятии у тебя ствола не подписывал?
- Да вообще никакого протокола не было.
- А ты не путаешь?
- Нет, точно, не было.
- И что, понятых тоже не было?
- Нет.
- Послушай, Андрей, ты достаточно серьезный человек и должен понять, что не должен меня подставлять. Поэтому скажи точно - не было протокола и понятых?
- Да точно, не было!
- Ты понимаешь, что мы попадем в глупое положение, если это не так? А как тебя задержали?
- Сначала остановили гаишники. Потом в отделение милиции привезли. Те стали в основном ствол рассматривать. Кстати, ствол дорогой, пять тысяч баксов стоит, - добавил Андрей. - Сначала следак, потом опера приехали с Петровки, так все закрутилось-завертелось… Машину смотрели. Протокола не составили, и понятых не было. Правда, могли задним числом сделать…
- Нет, задним числом не пройдет. Видишь, у нас с тобой уже есть за что зацепиться!
- А что, можно на этом сыграть?
- Обязательно сыграем! - улыбнулся я. - Только ты громко не разговаривай. Тут стены с ушами, ты об этом знаешь?
- Догадываюсь, - усмехнулся Андрей.