Поль взял трубу и сыграл старую мелодию Армстронга, затасканную всеми кому не лень, но не потерявшую своей неподражаемой прелести: "Это прекрасный мир". Потом он снова сыграл ее, громче, и в третий раз так громко, что в глазах у него потемнело. Поль отложил трубу и в воцарившейся после стона трубы тишине услышал голос, который не мог принадлежать никому, кроме Керри.
"Если все сошлось…" - говорила она.
Эта фраза сводила на нет все другие, напоминая об условии, которое никогда не будет выполнено. "Нет, Керри, ничего не сошлось. Это было всего лишь дурацкое задание, и оно уже выполнено". Поль стоял, размахивая руками, потом уронил трубу на ковер.
"Будь проклят Арчи и его идиотские затеи", - подумал он. Будь сам он проклят за то, что даже просто намекнул на такую возможность Керри.
Поль схватил бутылку, стоявшую на подоконнике, швырнул ее в сторону пианино и принялся мерить шагами комнату. Он искал, что бы еще такое расколошматить, но взгляд его упал на велосипед. Поль подхватил его на плечо, спустился на лифте и покатил по пустынным улицам, где болтались несколько непутевых бездомных.
Он возвратился после двенадцати, разбитый усталостью, выдохшийся, с гудящими ногами, но спокойный. Поль долго стоял под душем, потом надел штаны для карате. Он хотел привести свои чувства в порядок, составив простой и ясный план действий на следующую неделю. Завтра он напишет черновой вариант отчета. Потом отправится в Провиденс, чтобы вручить его и завершить свою миссию. Никто и никогда больше не заставит его свернуть с выбранного пути. Он стал врачом, врачом и будет. Арчи и все остальные могут назначать любую цену, он больше не продается.
Поль разобрал чемодан и разложил бумаги на письменном столе, собираясь писать отчет. Примерно через час он снова прослушал сообщение Керри, на этот раз совершенно невозмутимо. Он прокрутил его еще четыре раза и вдруг решительно стер. Потом вытянулся на кровати и уснул.
Глубокой ночью его разбудил звонок. Поль дотянулся до городского телефона, но, сняв трубку, понял, что звонят на сотовый. Никто и никогда этого не делал. Он пользовался им, только когда звонил сам. На экране высветилось время: два часа тридцать четыре минуты.
- Коуторн у телефона.
Поль вспомнил, что в виде исключения оставил свой номер майору.
- Если вы еще в Лондоне, я бы хотел повидаться с вами сегодня же.
- Это невозможно, - ответил Поль, потирая лицо. - Я уже в Штатах.
- Я думал, что вы все еще здесь. Тогда извините! У вас, наверно, глубокая ночь. Мне действительно неудобно. Я позвоню позже.
- Нет, майор, не отключайтесь. Я уже проснулся. Все в порядке, мы можем поговорить прямо сейчас.
- Тогда вот что: я звоню по поводу нашей короткой беседы…
- Да?
- Я обдумал то, что вы мне рассказали, вы помните?
Поль встал и свободной рукой достал баночку из холодильника.
- Вы изменили мнение о вроцлавском деле? Что-то новое выплыло?
- По правде говоря, ни то ни другое. Просто одна деталь, которая меня заинтриговала…
- Какая деталь?
- Вы говорили мне что-то в связи с одной инфекционной болезнью, помните?
- Конечно помню. Речь шла о холере.
- Хм…
На том конце воцарилось молчание. "Майор, привыкший говорить полунамеками, возмущен моей американской бесцеремонностью", - подумал Поль.
- Так, ради любопытства, мы заложили эти данные в наш компьютер, чтобы посмотреть, что из этого выйдет.
Поль решил, что это либо насмешка, либо желание продемонстрировать, что и британцы не чужды современных технологий.
- И что получилось?
- Мы прошерстили сайты множества радикальных движений, чтобы посмотреть, нет ли где связи с… инфекцией, о которой вы говорили.
- И вы что-то нашли?
- Да. Это довольно неожиданно. Речь идет совсем не о той группировке, о которой вы меня спрашивали.
- То есть не о ФОЖ. О ком же тогда?
- Послушайте, - ворчливо сказал Коуторн, - наши линии не защищены. Я предпочел бы переслать информацию на кодированные терминалы.
- Я скоро буду в Провиденсе.
- Простите?
- Я имею в виду штаб-квартиру нашего бюро в Провиденсе, штат Род-Айленд. У них там абсолютно надежная связь. Майк Белл может с вами связаться немедленно и дать нужные номера.
- Пусть позвонит мне на службу.
- Я предупрежу его прямо сейчас.
Майор, наверное, почувствовал, что Поль возбужден настолько, что вот-вот отсоединится. Он слегка повысил голос:
- Мы тут кое-что сопоставили, Матисс. Мне кажется, дело серьезное. Вы же знаете, я не люблю говорить больше, чем следует.
- Спасибо. Правда спасибо. Вы удивительный человек, майор.
- Поль?
- Да.
- Будьте осторожны, если решите туда сунуться. В некотором смысле эти люди еще более опасны, чем те, которыми мы занимаемся. Вы понимаете?
- О'кей, майор, я понял. Мы будем очень внимательны.
Поль отсоединился и немедленно набрал номер "Америкэн Эйрлайнз". Первый самолет на Бостон вылетает в семь. Поль забронировал место, быстро оделся и закрыл чемодан, который так и не успел разобрать.
"Если все сойдется…" - подумал он.
Хлопая дверью, Поль пел во весь голос.
Часть вторая
Глава 1
Провиденс. Род-Айленд
Тот же самый зал заседаний теперь выглядел как после команды "к бою". Все кресла за столом были заняты, и Поль узнал тех, кого Арчи представил ему при первом посещении: коротышку гения информатики, специалистку по наружке и прочих. Теперь все сидели здесь, не исключая и двух директоров.
Оперативное управление в Провиденсе делили между собой два заместителя, устроившиеся по обоим концам стола. Трудно было представить двух столь непохожих людей, вряд ли питавших друг к другу нежные чувства. Это вполне в духе Арчи: доверить дело заклятым врагам, чтобы надежнее их контролировать.
Барни, оперативный управляющий, был по отцу гаитянином. Поль вспомнил, что когда-то уже встречал его в Конторе, но Барни, как старший, уже тогда был вхож на верхние этажи. Высокий мужчина с серьезным лицом, элегантный, ухоженный, он всегда держался тихо и незаметно. На лице его читались доброжелательность и глубокое разочарование. Казалось, что он настолько преуспел в познании рода человеческого, что благоразумно решил держаться от него подальше.
Лоуренс, сидевший напротив него, отвечал за довольно неопределенную сферу безопасности. В его облике сразу бросались в глаза винно-красные нос и щеки. Любой, а не только врач, сделал бы вывод, что имеет дело с застарелым алкоголизмом. Однако Лоуренс не пил ничего и оказался, так сказать невинной жертвой. Он нес на себе проклятие наказания, не разбавленное удовольствиями греха. Эта несправедливость служила источником его постоянного раздражения, которое он вымещал на всем мире вообще и на Барни в частности.
По просьбе Арчи Барни представил документы, присланные ночью Коуторном.
- Ясно, что англичане не раскрывают источники информации. Все присланные сведения предельно кратки.
Участники встречи казались внимательными и сосредоточенными. Перед большинством стояли портативные компьютеры. Только Лоуренс нервно барабанил пальцами по столу и смотрел в окно.
- Англичане настоящие профи, - глубокомысленно изрек Арчи.
- Никто и не спорит, - сказал Барни устало. - Коротко говоря, они обращают наше внимание на информацию из интернетовских форумов и блогов. Все тексты принадлежат членам одной и той же группы. Они полагают, что это может иметь отношение к истории в Польше.
В эту минуту, стараясь не обращать на себя внимания, в комнату проскользнул маленький лысый мужчина. Не увидев свободного места, он вышел и притащил кресло из соседней комнаты. Двое из присутствующих встали и помогли ему пронести его вверх тормашками. Раздраженный этой неожиданной помехой, Арчи кисло представил вошедшего:
- Александер, директор по стратегии, настоящий дипломат, как вы и сами видели.
Мужчина принял вид оскорбленного достоинства и сел, не говоря ни слова.
- Группа, которой принадлежат эти тексты, - продолжил Барни, - относится к американскому радикальному экологическому движению.
- Американскому? - спросила высокая блондинка, торопливо делавшая записи.
Поль вспомнил, что Арчи уже представлял ее в начале встречи. Женщину звали Тара, и она была специалистом по прикрытиям - разработке легенд для тех, кто действовал не под своим именем.
- Да, это главное в документах, присланных англичанами: они наводят нас на американский след.
Некоторые из сидевших за столом изобразили на лице удивление, но Барни дал понять жестом, что обсуждение будет позже.
- Речь, по-видимому, идет о группе, отколовшейся от движения "Одна планета". Это совершенно легальная организация, старающаяся казаться радикальной, но озабоченная главным образом разработкой успешных пиаровских акций.
- Насколько я знаю, они никогда не прибегали к насилию! - неожиданно вмешался в разговор Лоуренс.
Он раньше Барни пришел в разведку, имел больше опыта и считал совершенно недопустимым подчиняться ему как начальнику. Между тем иерархическая лестница в Провиденсе строилась по своим законам: Барни был нанят бюро при его основании и считался теперь ветераном.
- У меня есть племянник, активист "Одной планеты", - настаивал Лоуренс. - Полный придурок с пустой головой, но никто не упрекнет его в том, что он причинил ближнему зло.
- Ты прав, Лоуренс, - спокойно подтвердил Барни. - Именно по этой причине некоторые активисты решили, что "Одна планета" слишком консервативна. Они надумали создать свою, гораздо более радикальную группу, и называют себя "Новые хищники". Похоже, поначалу они задались целью вернуть руководство "Одной планеты" к ее изначальной цели: борьбе против развращенной цивилизации, разрушающей планету и ставящей под вопрос ее выживание.
- Не понимаю, каким боком это нас касается, - пробормотал Лоуренс достаточно громко, чтобы все его слышали. - Такое впечатление, что британские родственнички водят нас за нос.
Он улыбался куда-то в сторону, ища поддержки у присутствующих. Арчи бросил на него ледяной взгляд, и Лоуренс опустил голову.
- Для этой группы характерна враждебность к защитникам животных. Не спрашивайте меня, отчего это так, я не знаю. У них там свои заморочки.
- Это напоминает мне приснопамятные идеологические баталии между маоистами, анархистами и другими кретинами, - проворчал Александер. - Хотелось думать, что окончание холодной войны избавит нас от всей этой неразберихи…
- Суть в том, - продолжил Барни резко, призывая к порядку, - что эта группа не раз выступала против защитников животных. Она не упускает случая, чтобы не извалять их в грязи в интернете. Так, кстати, их англичане и засекли. Их кроты донесли руководству, что ФОЖ относится к этим угрозам очень серьезно и думает об отпоре.
Все это было очень далеко от тем, обычно обсуждавшихся в Провиденсе. Некоторым из присутствующих пришлось по душе такое отступление от обычной рутины разведки. Другие, вроде Лоуренса и Александера, не скрывали своего удивления и возмущения.
- Текст, присланный англичанами, иллюстрирует идеологические разногласия между раскольниками из "Одной планеты" и защитниками животных. "Новые хищники" начинают с насмешек над нелепой чувствительностью - это их выражение - защитников животных. Они указывают на довольно очевидный парадокс: как низко готовы те спускаться по лестнице видов, когда борются за права животных? Иначе говоря, логично защищать слонов, обезьян и свиней, на крайний случай мышей, рыб и крабов. Но что делать с земляными червями, морскими губками и комарами?
- Боже милостивый! - воскликнул Лоуренс, вздымая руки к небу. - Вы хоть понимаете, что мы тут все обсуждаем?
- Голубые водоросли, - вмешался в разговор Тайсен, не замечая возмущения Лоуренса. Это был совсем молодой человек, красневший от смущения.
- Я вычитал это в документах, которые вы поручили подготовить для Поля. Идеолог защитников животных, Питер Зингер, говорит, что они готовы выступить на защиту голубых водорослей.
- Он признает поражение, - отрезала Тара.
Все рассмеялись, а некоторые даже зааплодировали.
- Вернемся, пожалуйста, к делу, - сказал Барни, постучав по столу авторучкой. - Не важно, что отвечает на этот вопрос ФОЖ. Главное, что имеют в виду те, кто его задает. Текст иронизирует по поводу микробов и вирусов, убивающих человека и тем самым мстящих за природу. Все эти микроорганизмы, бесстрашно вступающие в бой с человеком, являются хищниками и посланцами величайшего из хищников. Тем самым они тоже достойны защиты.
- Совсем свихнулись, - прошептала Марта, помотав головой.
- Возьмем, к примеру, холеру, - продолжил Барни, голосом выделяя именно этот пункт. - Разве не исчезает с лица земли этот несчастный вибрион, некогда сеявший ужас и унесший миллионы жизней? Так вот, они говорят: не пора ли встать на его защиту? Отчего не делают этого радетели за животных? Текст кончается программным заявлением: чтобы спасти жизнь на Земле, надо спасти холеру!
Барни кончил, и в зале воцарилось молчание. Вдруг Лоуренс резко откинулся назад, и кресло его жалобно скрипнуло.
- Мне кажется, ты просто над нами издеваешься, Барни.
- Погодите, - сказала Марта, стремясь не допустить нового эпизода в извечной войне двух начальников. - Что вы хотите выудить из этих документов, Барни? Я пока что не вижу никакой связи между вроцлавским делом и всей этой историей с холерой.
- Пусть Поль сам вам все объяснит.
Поль единственный из присутствующих не работал в бюро, но все были в курсе его послужного списка и знали, что Арчи придерживался о нем очень высокого мнения. Его рассказа ждали с особенным интересом.
- Попытаемся расположить факты по порядку. Прежде всего я убежден, что группа, напавшая на лабораторию, прибыла из-за границы. Не вижу оснований не верить полякам, когда они утверждают, что среди местных таких активистов нет. На мой взгляд, то, что они не обнаружили следов перехода границы этой группой, объясняется просто ошибками следствия. В полицейском отчете говорится, что на месте преступления обнаружено много отпечатков обуви. Размеры ботинок сорок один и сорок пять. Поляки решили, что в преступлении замешаны двое мужчин, и в этом духе сориентировали пограничников. Внимательно изучив отчет, я обнаружил деталь, не привлекшую ничьего внимания: на тридцать следов сорок первого размера нашли только один сорок пятого. Вполне возможно, что это либо случайность, либо примитивная уловка. Весьма вероятно, что действовал всего один преступник.
- Это старый как мир трюк, - ухмыльнулся Лоуренс. - Ложный отпечаток ботинка…
- Который все еще срабатывает, если полиция не слишком дотошна. В нашем случае, когда нет ни явного воровства, ни убийства, она не очень-то и усердствовала.
- В любом случае Польша член Евросоюза, - сказал Александер. - Ничего не стоит оттуда уехать.
- На германской границе контроль все еще очень строгий. Но если ждали двоих мужчин, а в операции участвовал только один…
- Или женщина, - сказала Тара. - Сегодня многие женщины носят сорок первый размер.
Поль вздрогнул. Вот оно, пусть и ненадежное подтверждение его тайных мыслей о том, кем был нападавший.
- Продолжайте, Поль, прошу вас, - прервал размышления Поля Арчи.
- Итак, признаем, кто бы это ни был, он прибыл из-за границы. Откуда и с какой целью? Англичане решительно отвергают след "защитников животных". Я встречался в Лондоне с лучшим их специалистом и доверяю ему.
Ему было бы нелегко объяснить почему. Не поражен ли он той же слепотой, которой страдал Арчи по отношению к британцам вообще? К счастью, никому из присутствующих это не могло прийти в голову.
- Обдумав все, я вижу только две возможности. Первая: это просто группа любителей. Но для любителей они слишком хорошо осведомлены: прекрасно знали расположение объекта, тип замков, время смены охраны. Вторая… Надо посмотреть на дело с другой стороны.
Простота, с которой изъяснялся Поль, обеспечила ему симпатии аудитории. Тара и Марта, сидевшие напротив него, полагали к тому же, что слова Поля еще выигрывают, слетая с таких чувственных губ. Один лишь Лоуренс ерзал на стуле и скептически покачивал головой.
- Забудем про то, что бросается в глаза: лозунги ФОЖ, защитников животных. Все это может быть только обманка, способ отвести нас от настоящего следа. Представим себе, что главным является то, что кажется второстепенным. Иначе говоря, то, что случилось в лаборатории. Но, внимание! То, во что нам предлагают поверить, и здесь может быть сделано лишь для отвода глаз, для того, чтобы мы приняли версию о слепом и бессмысленном вандализме. А если это тоже всего лишь прикрытие?
- Прикрытие для чего? - прошипел Лоуренс.
- Для кражи.
Поль взглянул на Лоуренса горящими глазами. Тот опустил голову и принялся теребить свою ручку.
- Я знаю, что это только гипотеза. Но поскольку в этом деле все так запутано, она заслуживает внимания. Представим себе, что все это представление затеяно с одной-единственной целью: скрыть нечто очень простое. Кражу штаммов холеры, к примеру. Возможно, что коммандос преследовали только одну эту цель.
Говоря, Поль имел обыкновение поглаживать прядь волос и бороду с левой стороны.
- Откуда вы взяли всю эту историю с холерой?
- Из своих наблюдений в Польше. По правде говоря, сначала эта мысль мелькнула почти случайно. Мой английский собеседник спросил, не могло ли это все быть операцией прикрытия. Я думал об этом. Прикрытия чего? Может быть, действий конкурентов, желавших украсть результаты исследований? Но работа Рогульского не имеет никакой коммерческой ценности, и он ничего не сказал о пропаже документов. Возможно, охотились за деньгами или приборами? Из лаборатории, оснащенной самым современным оборудованием, ровно ничего не украли. Тогда-то я и задумался о холере. Не была ли она той самой редкой и желанной целью операции? Честно скажу, это была просто догадка. На месте я ничего необычного не обнаружил. Мой собеседник не сказал ничего, что наводило бы на такую мысль. Он высказывался осторожно, но я и сам плохо подготовился к разговору. Все предоставленные им сведения не вызывают сомнения. И все же…
- Все же? - спросила Тара.
- У меня создалось впечатление, что если и есть где-то след, то он связан с холерой. Я говорил о ней с англичанами, но без всякой надежды откопать что-то новое. И вот теперь эта информация. Я приятно удивлен, что этот след привел хоть к чему-то.
В зале воцарилось неловкое молчание. Никто из сидевших здесь не знал Поля настолько хорошо, чтобы прямо высказать ему свое мнение. Многие перешептывались между собой.
- Хм. Сколько текстов они нам переслали?
Марта вложила в вопрос все запасы своей доброжелательности, обращаясь к нему словно прокурор к побитому мальчишке. Она задала вопрос Полю, но ответил на него Барни: