Впрочем, как бы там ни было, надо было срочно звонить Турецкому и уже вместе с ним решать, как действовать дальше. Даже ежу было понятно, что все действия Чистильщика и его головорезов будут направлены сейчас против "Глории", в частности против Ирины Турецкой, и как начальник МУРа он не мог допустить этого.
Глава 19
Майор Трутнев и сам не знал, что с ним творится - уж не приворожила ли его Татьяна, заплатив какой-нибудь ворожее двойной тариф, однако на этот раз он ехал к ней с таким чувством, будто бежал на свое первое свидание, забыв про школу, про спортивную секцию и невыученные уроки. Даже цветы купил сдуру, заплатив за три белоснежные розы пятьсот колов. И когда она, сияющая от счастья, распахнула перед ним входную дверь…
В общем-то, еще не страдающий склерозом, Сергей не мог бы точно припомнить, что было с ним потом, и только когда с трудом великим поднялся с дивана, принял душ и прошел на кухню, где его уже ждал изысканно сервированный стол с бутылкой коньяка посредине, и он, прочищая мозги, приложился к коньячному бокалу, наконец-то вспомнив о том, что он муровский опер, и о том, что его звонка ждет генерал Яковлев, и об укоризненном "тянешь, майор, ох как тянешь, все это надо было сделать еще вчера".
Поцеловав Татьяну в обнаженную грудь, которая могла бы сравниться с грудью Венеры, и ссадив ее с колен, он прошел в прихожую, где бросил свой кейс, и вернулся на кухню. Щелкнул замочками…
Улыбающаяся Татьяна не спускала с него восхищенных глаз, видимо, надеясь увидеть нечто необыкновенное, может быть, даже простенький перстенек, но когда он достал из кейса портрет Чистильщика, нарисованный редакционным художником, она вдруг моментально преобразилась и на ее лице обозначились жесткие складки.
- Я… я думала, что ты меня… а ты…
Казалось, она задыхается от гнева, от обиды, и Трутнев, начинающий понимать, какой же он в сущности идиот и дурак, прижал ее к себе и почти засыпал поцелуями.
- Танюшка, прости! Ну, дурак! Убей меня за это. Не так надо было, но… Я же люблю тебя!
Она вздрогнула, словно по ее телу пропустили электрический заряд, и, отстранившись от Сергея на длину вытянутых рук, попыталась всмотреться в его глаза.
- Не надо так говорить. Это… это…
- Но это правда! - почти закричал он. - Правда! И я влюбился, как мальчишка, и я…
- Сережа… - почти простонала Татьяна. - Но как же тогда… - и она показала глазами на соскользнувший на пол лист ватмана с карандашным рисунком редакционного художника.
- А это, Таня, работа. Моя работа! И ничего общего наша с тобой любовь и…
- Это правда? - почти выдохнула Таня.
- Да.
Выскользнув из его рук, она подняла с пола портрет Чистильщика и негромко произнесла:
- Спрашивай. Что бы ты хотел узнать?
Он не стал тянуть резину.
- Тебе знаком этот человек?
- Да.
- Еще по "Зосе"?
- Да.
- Мне надо знать, кто это.
- Это что, очень важно?
- Очень. На его счету уже несколько трупов и, думаю, он не остановится на этом.
- Я догадывалась.
- Почему?
- А тот… помощник депутата… Он ведь не мог сам поскользнуться и вмазаться затылком в асфальт. Он ведь пешком не ходил, он даже в туалет на своей "хонде" ездил. И когда он вдруг исчез, а потом кто-то сказал, что он ударился головой об асфальт…
Татьяна замолчала, и Сергей тут же пришел ей на помощь:
- Вы все просто рассмеялись. Уже никто не сомневался, что его убил этот человек.
- Да.
- А теперь последнее: кто это?
- Хрюничев Виталий. Или, как мы его называли, - Хрюня. Начальник службы безопасности и наша крыша. Он когда-то ментом был, майор, и знал всех ментов в округе. Зверюга, а не человек. Его, кажется, и с милиции за это поперли.
- Что, издевался над вами?
- Не то слово. Ему даже девчонку какую-нибудь кнутом отстегать доставляло сущее удовольствие.
Татьяна замолчала и, как-то сникнув разом, с тоской посмотрела на Сергея.
- Что-нибудь еще?
- Все! И забудем об этом.
Уместившись в кресле напротив журнального столика и согласившись на "чашечку кофе", Турецкий прочитал сначала одну распечатку, затем вторую, вернулся к первой и заново пробежал ее глазами, посмотрел на часы.
Семнадцать сорок.
С силой потер лоб, покосился на Яковлева, который все это время стоял у окна, не мешая Турецкому читать и позволяя вникнуть в суть командного окрика господина Кругликова:
"Не суетись. Твое дело - дуть в свои сопелки да языком не мести!"
"Значит, ты все берешь на себя?"
"Да".
Сейчас им надо было до конца уяснить, что конкретно имела в виду хозяйка "Примы", заручившись фразой, которая в данном случае стоила слишком много: "Значит, ты все берешь на себя?" И короткое "Да", которым Кругликов как бы поставил точку. Не хотелось думать о худшем, но и начальник МУРа генерал Яковлев, и бывший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры России были профессионалами, и они не могли не понимать, ЧТО поставлено на карту у того же чиновника из касты "неприкасаемых" Кругликова и бывшего майора милиции Хрюничева, как не могли не понимать и того, что и Серафим й Хрюня пойдут буквально на все, лишь бы обезопасить себя со стороны агентства "Глория", в руках которого оказался смертельный для них материал, собранный и подготовленный для печати журналистом Игорем Фокиным. Для них обоих это был вопрос жизни и смерти.
Перехватив взгляд Турецкого, Яковлев с силой оттолкнулся от подоконника и сел в кресло.
- И что?
Вопрос вроде бы абстрактный и в то же время полный конкретики, поставленный в лоб.
На лице Турецкого застыла кривая ухмылка.
- Да ничего.
- Не понял! - нахмурился Яковлев.
- А чего тут понимать? - пожал плечами Турецкий. - Все идет, как и следовало ожидать. Господин Кругликов должен встретиться сейчас с Чистильщиком и, снабдив его деньгами, поставить перед ним задачу. Думаю, мне не надо объяснять, какую именно?
- Вот именно, этого мне не надо объяснять! - вскинулся Яковлев. - А посему я должен буду поблагодарить тебя лично и всех сотрудников "Глории" за проведенное расследование и…
- И отстранить нас от завершения операции. Так?
- Да!
- И как же вы, товарищ генерал, мыслите завершить ее? - с язвительной улыбкой на губах поинтересовался Турецкий. - Если, конечно, это не является секретом.
- Нет, не является, - пропустив мимо ушей язвинку Турецкого, заверил его Яковлев. - По крайней мере, для тебя.
- Хотелось бы более подробно.
- Пожалуйста. В восемь ноль-ноль мои опера задерживают при передаче денег Щеглову и гонца, посланного мадам Глушко, минутой позже задерживаем саму хозяйку заведения и, если удастся, тут же арестовываем Хрюничева и его людей. Далее - допросы, и могу тебя заверить, что не позже завтрашнего утра у меня будут все основания для задержания господина Кругликова.
Турецкий со спокойной улыбкой смотрел на хозяина кабинета. Наконец произнес негромко:
- Я, конечно, понимаю все ваши чувства, дорогой Владимир Михайлович, и премного благодарен за ту отеческую заботу, которую вы проявляете к сотрудникам "Глории", но скажите мне, где гарантия того, что под вашим нажимом моментально расколется госпожа Глушко, тварь, на которой пробы ставить негде, и где гарантия того, что твоим операм удастся взять Чистильщика и его людей? Кстати, удалось прояснить его личность?
- Да. Буквально за пять минут до твоего приезда кадровики министерства прислали расширенную характеристику.
- И?..
- В недалеком прошлом офицер милиции, опер. Дважды был командирован в Чечню, где, видимо, и проявились его особо отрицательные качества как человека. Злобность и несдержанность, высокомерие и откровенное презрение к нижестоящим чинам или к тем, кто от него мог в какой-то степени зависеть. Жестокость. И отсюда, видимо, как вывод, скорая на руку расправа, причем зачастую весьма изощренная. К тому же пьянство, когда он бывал особо нетерпим.
- А за что из милиции погнали?
- За все это и погнали. К тому же начал обкладывать данью не только подследственных, но и тех, кто просто находился в оперативной разработке.
Слушая Яковлева, Турецкий невольно усмехнулся.
- И вы думаете протащить его на мякине? Причем, естественно, в том случае, если, конечно, его удастся арестовать, в чем лично я глубоко сомневаюсь.
- Задержим!
- Неизвестно. Тем более, что он сейчас настороже, и не надо забывать, что это бывший опер, майор, и как только он узнает об аресте мадам Глушко, он тут же осядет на дно и начнет зачищать поле от ненужных свидетелей. И нам неизвестно, кто попадет в этот черный список.
Скрестив руки под подбородком, Яковлев смотрел на Турецкого.
- Все сказал?
- Могу и дальше развить мысль, причем уже о том, как адвокаты мадам Глушко, если, конечно, ей повезет и она еще будет жива, развалят уголовное дело…
И он безнадежно махнул рукой.
- Теперь, надеюсь, все сказал?
- Да.
- А ты думал, что я без тебя, умника, об этом не думал?
- Так чего ж тогда… Владимир Михайлович?
- А то, что я, прекрасно осознавая, что именно могут представлять собой Хрюничев и господин Кругликов, не могу подвергать тебя, Ирину и вашу "Глорию" смертельной опасности. Понимаешь, не мо-гу! Не имею права!
Яковлев замолчал, и на его скулах дрогнули вздувшиеся желваки.
- К тому же я не знаю, что может предпринять сейчас этот зверь. Ведь ему человека завалить…
- Зато я знаю, на что он может сейчас пойти.
- Что? - Яковлев непонимающе смотрел на Турецкого. - Как это так, знаешь? Ты что, ясновидящий?
- Отчего же, ясновидящий? - усмехнулся Турецкий. - Просто элементарный анализ и просчет возможных ходов, которые мог бы предпринять Чистильщик.
- И что же это за ходы такие? - насторожился Яковлев.
- Первое. Это попытка уничтожить ту папку с материалами по "Приме", которую Ирине передали в "Шоке" и которая находится сейчас в "Глории". И второе - это похищение той же Ирины или Марины Фокиной, и уже на этом фоне выдвижение условий, которые "Глория" не сможет не принять. Мы им папку с материалами по модельному бизнесу мадам Глушко и клятвенное обещание не ввязываться более в это дело, а они возвращают похищенную.
- Или похищенных.
- Возможно, - согласился с Яковлевым Турецкий. - И поэтому я должен вынудить Чистильщика остановиться на первом варианте.
- Чтобы взять его в момент истины?
- Да! И вот тогда-то, спасая свою шкуру, он начнет топить и Кругликова, и свою бывшую хозяйку.
Обдумывая выдвинутое Турецким предложение, Яковлев обреченно вздохнул, и на его лице отразилась гримаса мучительной боли.
- Но это же очень опасно. Тем более, что этот волчара нацелился и на твою Ирину, и на жену Фокина. Я не знаю, на ком он остановится, и… и просто не могу пойти на это.
- И все-таки придется. Тем более, что и у Голованова есть кое-какие мысли по этому поводу.
Понимая, что Турецкого не переубедить, к тому же он был полностью прав в своих выкладках, Яковлев вынужден был согласиться.
- Хорошо, пусть будет по-твоему. Но нам неизвестно, сколько боевиков работают на Чистильщика, и, думаю, взять его только твоими силами…
Турецкий на это только руками развел. Мол, ваша правда, товарищ генерал. И если вы подключите к этому делу группу захвата, я вам только в ножки поклонюсь.
Глава 20
Заканчивая монтаж внешнего периметра видеонаблюдения, Голованов уже третьи сутки подряд до ночи засиживался в "Приме", и когда предупредил "хозяйку", что этой ночью ему, видимо, придется задержаться здесь до утра, чтобы уже окончательно "довести до ума" всю систему, это не вызвало ни возражений, ни удивления. Надо так надо. Валентина Ивановна все больше и больше утверждалась в своем решении поставить его начальником службы безопасности агентства, и он становился своим человеком в этом доме.
Последней "Приму" покидала Оксана, и когда Голованов наконец-то остался один, он тут же достал из внутреннего кармашка "ветровки" свой мобильник.
Двадцать три двадцать. Турецкий уже давно ждал его звонка, а он никак не мог выпроводить Оксану, которая уже не скрывала своих чувств и готова была отдаться ему даже на рабочем столе, заваленном камерами видеонаблюдения, какими-то проводками, платами и прочей электронной хренотой.
- Саша, это Голованов. Что у вас?
- Вроде бы как все под контролем. Что у тебя?
- Я на месте. Один.
- А что с нашим делом?
- Порядок! И как только дашь знать…
- Тогда все, отбой. Жди звонка.
Голованов отключил мобильник и, положив его на журнальный столик, направился в "поварской" закуток, чтобы сварить себе кофе. Еще неизвестно, сколько придется ждать звонка Турецкого, а изъять "вахтовый" журнал, в который мадам Глушко заносила все записи выезда моделей к клиентам и на подиумы, и который она хранила в своем рабочем кабинете, можно было только после завершения всей операции по захвату Чистильщика и его людей.
Попросив Ирину заварить кофе покрепче и отказавшись от рюмки коньяка, который, по мнению жены, должен был снять напряжение, Турецкий сидел "на телефоне" и ждал развязки все туже затягивающегося узла. Только что прозвонился Плетнев и сообщил, что наблюдатель, появившийся во дворе его дома два часа назад, продолжает "скучать" на скамейке напротив его окон, и это было очень хорошо. Значит, Чистильщик, контролируя сотрудников "Глории", решился на "второй вариант". Это же подтверждал и недавний звонок Агеева, который уже двое суток кряду не отходил от Марины ни на шаг. В глубине двора он вновь засек силуэт наблюдателя, который исправно нес свою вахту.
Турецкий также находился дома, и это позволяло Чистильщику сделать решительный шаг. Папка, переданная Ирине ответсеком "Шока", дожидалась своего часа в сейфе "Глории", взломать который не представляло особой трудности.
Теперь оставалось только ждать.
Притаившись за перегородкой, которая разделяла смежные комнаты "Глории", Трутнев прислушался к скрежету отмычки, которой Чистильщик и его напарник пытались открыть входную дверь, затем характерный щелчок и лучик света от карманного фонарика, прорезавший застывшую, казалось, темноту. Трутнев не мог понять, каким образом Чистильщик отключил сигнализацию, да, впрочем, это было не столь уж и важно.
Лучик света прошелся по комнате и словно замер на громоздком сейфе, поверх которого стоял небольшой телевизор.
- Ну? - судя по всему, этот свистящий шепот принадлежал Чистильщику.
- Без проблем. Готовь бабки.
- Все будет, как договорились. Работай!
Трутнев почти почувствовал, как замерли перед прыжком бойцы ОМСНы, и как только в замочной скважине сейфа скрежетнула вставленная в нее отмычка, с трех сторон ударили мощные лучи фонарей и…
Два коротких вскрика, лагерный мат, тяжелые смачные удары, словно дубинкой били по куску говядины, и не прошло десяти секунд, как все было закончено.
Трутнев подошел к крупному мужчине, что лежал лицом в пол у входа, тронул ногой окровавленную голову и показал старшему группы захвата большой палец.
Это был Хрюничев. Чистильщик.
Достал из кармана мобильник, набрал номер Турецкого:
- Порядок! Хрюня в жопе. Что у вас?
- Будем завершать операцию…
Эпилог
В эту ночь не спал и Владимир Михайлович Яковлев. И как только Трутнев сообщил ему, что задержанная Глушко определена в камеру следственного изолятора временного содержания, тут же выехал на Петровку и, не поднимаясь в свой кабинет, прошел в помещение СИЗО, где его уже ждал Трутнев.
- Ну, и что наша мадам? - негромко спросил он, пожав майору руку.
- В шоке. Дает первые показания.
- Это хорошо, очень хорошо. Но будет еще лучше, когда она накатает "чистуху".
Трутнев только руками развел. Мол, это и ежу понятно, однако, как уговорить ее на это?
- Эх, молодежь, - пробурчал Яковлев и, приказав, чтобы к нему доставили задержанную, поднялся в свой кабинет.
Кивком отпустил сопровождающего и, дождавшись, когда Глушко умостится на стуле, произнес, чеканя слова:
- Начальник МУРа, генерал милиции Яковлев! Если мы найдем общий язык, а я надеюсь на это, то вы можете называть меня Владимир Михайлович.
Глушко молча кивнула, сглотнув скопившуюся во рту слюну. Видимо, она ожидала всего чего угодно, но только не подобного знакомства.
- Итак, - продолжал чеканить слова Яковлев. - Вам уже известно, в чем вас обвиняют? Пособничество в убийстве, возможно, даже заказ на убийство, когда был убит помощник депутата Государственной Думы Мытников, и…
Глаза Глушко наполнились паническим страхом.
- Но я не убивала, нет!
- Лично вы - нет. И я даже не сомневаюсь в этом. Но те показания, которые дает сейчас Хрюничев…
- Но он же топит меня! Топит, сволочь такая! Зверь! Лишь бы самому выкарабкаться.
- И в этом я тоже не сомневаюсь, - потрафил ей Яковлев. - Но сейчас, как вы понимаете, кто кого. И если Хрюничеву удастся сделать вас паровозиком… Вы понимаете, о чем я говорю? И свалить всю вину на вас…
- Но что… что я могу сделать, если вы верите этому зверю?
- Пишите чистосердечное, и я обещаю вам, следствие пойдет нужным путем.
- Я… сделаю это.
- Хорошо! И постарайтесь правильно оценить роль Кругликова в убийстве Стаей Кукушкиной.
- Серапиона Андреевича? - на всякий случай уточнила Глушко.
- Да, Серапиона Андреевича Кругликова. Изнасилование несовершеннолетней модели и все такое прочее.
- Но ведь он же?..
В ее глазах опять плескался страх.
- Успокойтесь. Не позже чем завтра ваш Серпион будет задержан. В общем, можете поставить на нем жирный крест.
Глушко молчала, и Яковлев вынужден был спросить:
- Так что?
Она кивнула и снова сглотнула слюну.
- Да! Конечно! Я… я все напишу…
Примечания
1
Серый барон - участковый милиционер (сленг).
2
ОМСН - отряд милиции специального назначения ГУВД г. Москвы.
3
Чистуха - чистосердечное признание (проф. сленг).