Квартира досталась мне в наследство от тетки. У тетки была подруга, Ольга Петровна, у которой на старости лет тоже проснулся зуд к путешествиям. Ольга Петровна обменяла трехкомнатную квартиру, в которой осталась прописана одна после смерти мужа, на крохотную однокомнатную "хрущобу" и все деньги потратила на то, чтобы посмотреть мир. Ее дети, рассчитывавшие получить квартиру, где они родились, но из которой выписались, в наследство, теперь с матерью не разговаривают. Им было не понять, почему та вдруг на старости лет понеслась покорять Европу, а потом еще и Японию, и не думает о том, что оставить после себя детям. Однако.
Ольга Петровна предпочла поругаться с детьми и хоть на старости лет пожить в свое удовольствие. Но деньги у нее подходили к концу. Она как-то позвонила мне после очередной моей статьи, которые она все читает, и спросила, не могу ли я подсказать ей хоть какой-то способ заработать деньги на путешествия. Ольга Петровна была готова и на нелегальный. Спрашивала, не окажет ли ей содействие кто-то из героев моих репортажей. Через месяц у Татьяны умер брат.
И я их познакомила.
Они сошлись во всем, кроме отношения к змеям. Ольга Петровна так и не смогла их полюбить, как любит Татьяна. Но подруга моей тетки вскоре перебралась жить к моей соседке, так как это было удобнее, и теперь они вместе ухаживают за своими пресмыкающимися, а на заработанные деньги по очереди колесят по миру. В мое отсутствие они кормят моего кота.
Все довольны.
Но кот все равно обижается, когда меня долго нет, и мне приходится его ублажать сырым мясом, чтобы простил загулявшую хозяйку.
- Эх, Василий, если бы ты знал, что тут со мной приключилось, сказала я, почесывая четвероногого друга за ухом, после чего направилась к компьютеру. Мне требовалось к завтрашнему утру подготовить статью - о вывозе отечественных презервативов за рубеж.
* * *
На следующий день с утра поехала в редакцию, сдала статью нашей главной - Виктории Семеновне, потом поведала ей более подробно, чем было изложено на бумаге, о том, как наши люди (и бывшие наши) промышляют в Финляндии. В статье можно рассказать далеко не все, что удается выяснить во время интервью, о чем Виктория Семеновна прекрасно знает. Она сама иногда советует мне убрать тот или иной абзац - если я уж слишком разошлась, в особенности в отношении властей.
Но Виктории Семеновне всегда хотелось услышать все детали, даже самые кровавые, которые я, чтобы особо не пугать читателей, в статьи не вставляю. Иногда информацию нельзя включить, чтобы потом официальные и неофициальные органы (вернее, их представители), узнавшие себя, не беспокоили.
Однако в последнее время у нашей главной появился бзик - подавай ей в каждой статье "изюминку". Хотя, наверное, она права: надоели читателям и сенсационные, и просто жуткие преступления. Приелись, потеряли актуальность, люди сыты по горло расчлененкой, так что приходится все время выискивать что-нибудь "этакое", но практически каждый раз я все равно слышу: "Юля, я же просила побольше кровушки!
Чтоб читателя до печенок пробрало, нервишки пощекотало! И где секс? Где секс, спрашиваю?
Ну и что, что ты криминальный обозреватель?
Хочет народ секса - давай его в репортаж. Ты послушай, что Новиков говорит". У нашего медиамагната по этому делу вообще пунктик, и он почему-то считает, что уж если он такой озабоченный, то и "народ" тоже. Хотя "народ" выпускаемую холдингом эротику берет на "ура", и передачи этой направленности имеют самый высокий рейтинг. Может, я чего-то не понимаю? Но мне все-таки кажется, что от кровавых криминальных новостей с эротическим уклоном нормального читателя должно просто тошнить.
Я поведала старой лесбиянке про Финляндию, про встречу с Серегой, про роман с которым она знала и не одобряла (скажу сразу, что на меня она сама никогда не претендовала), про наше посещение гостиницы и убедительную просьбу ко мне про нее не писать.
- Если тебе дадут фактуру по металлу и оружию - это здорово. В особенности из первых рук, - Виктория Семеновна рассмеялась своим хриплым от постоянного курения "беломора" смехом.
Вообще наша главная здорово напоминает мужика - во всем. Рост у нее метр восемьдесят, плечи широченные, ноги здоровенные - такими хребет слону переломить можно, размер она, наверное, носит шестидесятый, причем не имеет никаких комплексов. В юбку облачается лишь иногда, предпочитая брюки со свитерами навыпуск. Волосы не красит, седины не стесняется, морщины никакими "нивеями-визаж" не выводит, маникюр не делает, глаза не подводит, только слегка подкрашивает губы. И от нее всегда разит табачищем. "Беломор" у Виктории Семеновны заменяет духи. Но ведь у каждой женщины должен быть свой запах, не правда ли?
А Виктория Семеновна от рождения - женщина. У нее даже сын есть, с которым она, правда, не поддерживает отношений.
Медиамагнат же - холеный мужик в костюмчиках от "Хуго Босс", благоухающий то одним, то другим одеколоном. Почему так получается - не знаю. Возможно, подстраивается под вкусы очередной блондинки. Или таким образом меняет имидж. А вообще роста он среднего, внешность изначально (до знакомства с профессиональными стилистами) была самой заурядной, начал лысеть, что тщательно скрывает. Не было бы бабок, пил бы пиво на каком-нибудь районном "пьяном" углу и ничем не выделялся среди тамошних аборигенов, звался Кирюхой и стрелял бы десятки на опохмелку. Но бабки есть - и есть их высочество Кирилл Александрович, медиамагнат. Так и хочется сказать нехорошее слово. Или даже выражение.
Пока мы с главной сидели у нее в кабинете и она смолила очередную "беломорину", а я пила кофе, у меня зазвонила трубка. Я извлекла ее из сумки и ответила.
- Юля, это Андрей, - представился давний знакомый из органов, время от времени подкидывающий мне информацию для статеек. - У нас тут трупешник интересный нарисовался. Не желаешь взглянуть?
- У тебя в кабинете, что ли, лежит? - засмеялась я.
- Не угадала, - сказал Андрей.
- Вы наконец переехали в новое здание, и там есть свой морг. И я теперь при желании смогу приезжать прямо к вам, а не глазеть на них в ресторанах, барах и прочих злачных местах, куда ты меня обычно приглашаешь не поужинать, а насладиться кровавым зрелищем?
- Опять не угадала. Труп на выезде из города.
В первое мгновение я застыла на месте, не зная, что сказать. Почему-то вспомнилась девушка из Серегиного багажника. Хотя она ведь не на выезде должна быть… И почему это она мне вспомнилась?
- Юлька, ты на машине? - тем временем жалобно-просяще спросил Андрей, и я поняла: звонит он из корыстных интересов. Я сотрудникам органов средство доставки к месту происшествия, они мне - фактуру для статьи или телерепортажа.
- Опять бензина нет?
- Нет. И машина сломалась, - вздохнул Андрюха.
- Ладно, сейчас заеду. Я в редакции, так что тут недалеко.
- Да я знаю: уже звонил тебе домой, а потом твоим соседкам.
"Ишь как приперло", - подумала я, но в самом деле тут же собралась ехать и оказывать посильную помощь сотрудникам органов. Не исключала, что их помощь в скором времени понадобится и мне. Виктория Семеновна напутственно сказала, чтобы я "снимала и фотографировала побольше и посмачнее, а то народ кровушку любит", активно суетящихся ментов не надо, их народу хватает, но парочку слов лично об Андрее обязательно надо будет тиснуть и молвить в эфире, чтобы не забывал подкидывать информацию.
- Он и так не забудет. Какая еще идиотка станет для него работать бесплатным такси? Меня уже все его коллеги знают.
- Вот и прекрасно. Личный контакт - прежде всего, - заявила Виктория Семеновна и меня перекрестила.
Знала бы она, как мне будет нужно любое благословение…
* * *
Вместе с Андреем ко мне в машину забралось еще двое молодых мужиков (подвинув Пашку с видеокамерой), выразивших искреннюю благодарность журналистской братии, в особенности ее отдельным представительницам. Меня любовно назвали певицей расчлененки, барракудой диктофона, рекламным агентом трупного запаха и серной кислоты, ну и, конечно, акулой пера.
Перед серым зданием, из которого Андрея с коллегами переселяют уже года три, на приколе стоял служебный "уазик". Эту картину мне доводилось видеть практически каждый раз, когда я забирала, привозила или просто навещала Андрея.
Из-под капота, как и обычно, торчал тощий зад сержанта-водителя неотъемлемая часть местного пейзажа. Мне давно хотелось его заснять для телепрограммы или, по крайней мере, сфотографировать и дать с очерком о буднях служивых людей, правда, еще больше хотелось поддать под этот зад коленом. Как выяснилось, не только мне, а всем коллегам Андрея, и они уже не представляют родное здание без тощего сержантского зада под капотом. Не торчит зад - сразу кажется, что чего-то не хватает в пейзаже, как однажды признался мне приятель, только просил не цитировать.
Внутрь на этот раз я не заходила, но не могу не отметить: управление, где прилагает свои таланты Андрей, выглядит очень своеобразно.
Хотя в Питере землетрясений отродясь не бывало, создается такое впечатление, что одно определенное место все-таки тряхануло, так как с разных стен и потолка отвалилось немало кусков. Сотрудники, работая в чрезвычайных условиях, выработали свою тактику общения с подследственными и свидетелями, дававшую неплохие результаты. Их обычно сажали как раз под то место, откуда должен был упасть следующий кусок. После кусочка штукатурки или нескольких капель какой-нибудь жидкости непонятного происхождения на голову человек старается побыстрее дать показания, чтобы не получить большим куском или не быть смоченным большим количеством мерзко пахнущей жидкости. Мне, правда, всегда предоставляли безопасные места, например, в кабинете у Андрея - под угрожающе поскрипывающей полкой с вещдоками, которая принимала на себя удары сверху. Но под ней, по крайней мере, было сухо.
Отъехав от здания, я попросила рассказать, что за труп и откуда взялся.
- А шут его знает, - пожал плечами Андрей, устроившийся на переднем месте пассажира моей "шестерки". - Позвонили и сказали, что мужик лет тридцати, очень приличного вида. Один из водителей решил отлить и заметил его. Там канава, вот трупешник в ней и полеживает. Мужик, ну водила в смысле, через канаву-то прыгнул, чтобы за деревцо встать, ну и чуть в воздухе не совершил грех. Канава сухая, так что трупешник просто так лежит, не плавает. В костюмчике, при галстучке, в общем, при полном параде.
- Но мы его еще не видели, - добавил парень с заднего сиденья. - Это нам так рассказали. Приедем - посмотрим.
Затем Андрей, как и обычно при наших встречах, пожаловался, что им в очередной раз задерживают зарплату, я пожаловалась на маленькие гонорары, при упоминании гонораров проснулся Пашка и тоже подал голос, затем мужики стали поносить депутатов и чиновников всех мастей, а потом представители органов вдруг перешли к обсуждению сильно беспокоившего их вопроса: где лучше подключать сотовый телефон - у нас или в Финляндии. Слегка обалдев, я в обсуждении не участвовала. Бензина нет, здание управления сто лет не ремонтировали, зарплату не платят, а сотовый в Финляндии подключать? Интересная тема для репортажа о родных органах. Правда, если я ее дам в эфир или опубликую, Андрей перестанет подкидывать мне жареные факты. Хотя… Не самому же ему на бензин тратиться?
До места добрались довольно быстро. Мою машину вначале не хотели пускать, но Андрюха замахал удостоверением, и в результате мы оказались рядом со злополучной канавой с трупом.
- Юль, смотреть будешь? - спросил Андрюха.
- А как же, - ответила я. - Паша, ты готов?
- Всегда готов, - буркнул оператор. Судя по опухшей Пашкиной физиономии, лучше всего он был готов к опохмелке. Как, впрочем, и часть сотрудников органов, собравшихся на месте.
На полпути нас перехватил медэксперт в резиновых перчатках.
- Вы очень кстати, Юлия Владиславовна, - сказал он, заметив меня. При нем никаких документов. Возможно, его ограбили, а потом пристрелили. Все карманы обчистили. Мужик очень солидного вида. Вдруг вам доводилось где пересекаться? Взгляните, пожалуйста. Паша, снимай.
Если по пальчикам не найдем, дадите в эфире?
- А лежит как изящно, - добавил подошедший мужчина в форме. Дизайнеры хреновы.
Визажисты, мать их. Но в газете будет хорошо смотреться, - мужик улыбнулся мне. - На первой странице, а?
Меня подвели к канаве, и я, стоя на обочине, заглянула в нее. Пашка снимал.
В канаве лежал прибалтийский националист, пытавшийся меня изнасиловать позавчера вечером в Выборге.
Мысли пролетали у меня в голове с катастрофической скоростью. Откуда он тут взялся?
И вообще, почему он свалился на мою голову?
Но волновало меня больше всего другое: если я назову ментам адрес, где пересекалась с прибалтом, меня потом отдача не замучает? Не со стороны органов, конечно. Со стороны Редьки, Колобка и прочей компании?
Но я была законопослушной гражданкой (в большинстве случаев), а также хотела сделать небольшую гадость Любаше, с которой у нас с первой минуты встречи возникла взаимная неприязнь. Гостиница, как я подумала, существовала, существует и будет существовать - раз это нужно многим солидным людям, а если часть персонала сменится - их проблемы. Меня туда больше никогда не пустят, включив в черный список, - плевать, обойдусь как-нибудь без элитного сервиса в городе Выборге. Я там практически и не бываю никогда. А останавливалась на ночлег первый раз в жизни. Вероятно, последний.
Я сказала окружающим меня мужчинам, что труп - прибалт, точнее определить не смогла при нашей единственной личной встрече, хотя склонялась к тому, что эстонец. Я его видела в закрытой гостинице, адрес которой назвать не могу, но могу найти визуально. Добавила, что он по пьяному делу (ведь наверняка он тогда был пьян) приставал ко мне на лестнице, но его попытка не увенчалась успехом.
- И ты его пристрелила? - усмехнулся Андрей. - Чтобы больше не повадно было?
- Я просто от него увернулась, - скромно потупилась я. - А потом меня спас другой мужчина, который мне понравился гораздо больше.
- Ну теперь у тебя такой репортаж получится! - заулыбался Андрей. - По личным впечатлениям…
- О мертвых или хорошо, или никак, - напомнила я.
- Понятно. Не понравился тебе, значит, мужик.
Андрей сказал, чтобы мы с Пашкой побыстрее заканчивали, а то прибалта сейчас вынут из канавы - труповозка уже прибыла, а сам отправился связываться по рации с коллегами: он хотел выяснить точный адрес гостиницы в Выборге. Как я подозревала, мне придется везти доблестных сотрудников доблестных органов еще и туда. И как удачно я съездила в Финляндию! В смысле, что без сотрудников. Хотя особо удачной мою поездку не назовешь… Или смотря как на нее взглянуть? Вообще-то почти тринадцать тысяч баксов на дороге не валяются, и для меня это - большие деньги.
Я наблюдала за работой двух мужиков, подхвативших прибалта за руки и за ноги. Тот, который хватал за руки (вернее, пытался), как-то неловко дернул за довольно длинные каштановые волосы, спускающиеся почти до плеч (я даже не поняла, что он пытался сделать: голову, что ли, придержать?), - и вдруг резко вскрикнул. Тело выпустил.
Все, находившиеся поблизости, повернулись к канаве. А санитар уже склонялся над головой трупа: волосы съехали в сторону. Это был парик.
Обследование трупа началось с новой силой: парик, как оказалось, державшийся на специальном клее, сняли, потом сняли и бороду.
Перед нами оказался совсем другой человек.
- Ишь ты, как он прихорашивался, - тихо заметил один из парней, доставленных мною на место происшествия. - Теперь вся солидность - пшик! Парень повернулся ко мне:
- Юля, вы его в парике видели?
- Ну да, конечно, - машинально ответила я. - Как бы я его опознала?
Но я могла опознать его и без парика и бороды. Это был Толя, попросивший нас с Серегой довезти его до Питера, потому что его вызвали на работу. И в машине он говорил без всякого акцента. А я ведь думала, что мне в нем что-то показалось знакомым… В особенности, когда увидела его идущим из леса. Осанку-то ведь и походку изменить сложнее всего… Да и глаза были те же…
"Новое лицо" трупа меня опознавать не просили. Обо мне все забыли. Вокруг кто-то бегал, куда-то звонил, высказывались предложения быстро проверить "пальчики" по картотеке. Не исключено, что и фотографии типа в фас и профиль хранятся в нескольких папках.
Пашка сидел на земле, жадно припав к неизвестно откуда взявшейся банке пива. Снимать, в принципе, больше было нечего.
"Хорошо, что я все-таки признала в убитом прибалта", - подумала я. Наверное, и в гостинице он появлялся только с бородой и длинными волосами.
Но почему он сел в нашу с Серегой машину? Он следил за мной? За Серегой? А не могли ли они быть знакомы? Или это все-таки случайность? И он даже не узнал меня? А потом, увидев труп в багажнике, забыл обо всем на свете…
Но тогда кто его убил? За что? Зная даже то, что мне было известно, я могла предложить любую версию, кроме ограбления. Ведь если у человека два лица - значит, ему это зачем-то нужно. Что он делал в той закрытой гостинице, куда с улицы не попасть? И не грозит ли все это какими-нибудь неприятностями лично мне?
Из задумчивости меня вывел Андрей. Как я и ожидала, меня просили отвезти сотрудников в Выборг.