Мою камеру, находившуюся глубоко под землей, освещала маломощная желтая лампочка, почти не дававшая света. Воздух был сырым, холодным. Понять, день снаружи или ночь, было совершенно невозможно. Я, впрочем, находил испанскую тюрьму достаточно сносной. Мне приходилось сидеть и в куда худших условиях. Здесь меня кормили три раза в день, в углу имелся туалет со смывным бачком, да и представители местной фауны меня почти не беспокоили.
Я сидел на койке и в третий раз перечитывал любовную мелодраму Макмиллан "Как Стелла пришла в себя", когда дверь камеры открылась.
Я встал.
Их было двое - мужчина и женщина. Высокий, подтянутый мужчина держал в руках складной стул и бутылку минеральной воды. На нем был полотняный костюм, белая сорочка и галстук школы Харроу. В полутьме я не мог рассмотреть его как следует, но мне показалось, что ему лет тридцать пять, максимум - сорок, и что у него жесткое лицо и светлые с проседью волосы. Держался он как старший армейский чин - спина прямая, плечи развернуты, живот втянут. Разложив стул, он уселся на него; я заметил у него под мышкой пистолет в кобуре. Любопытно...
Женщина тоже принесла с собой складной стул. Я бы дал ей лет тридцать пять - тридцать восемь. На ней был сарафан и легкие сандалии из плетеных ремешков; густые рыжие волосы она собрала на затылке в тугой "конский хвост"; фигура выглядела несколько тяжеловатой, но привлекательной. Пропорции ее тела я определил про себя как классическую рубенсовскую полноту, совсем непохожую на ожирение, каким страдают затянутые в кожу лесбиянки из мотоциклетных банд. Достав блокнот, женщина села в темном углу, как бы давая понять, что мужчина здесь - начальник, а она всего лишь скромный ассистент. То, что они с самого начала стали разыгрывать каждый свою роль, показалось мне не слишком разумным: ни женщина, ни мужчина не вызвали во мне особенного доверия. Я ожидал от них какого-нибудь подвоха.
- Вы англичанин, - сказал я мужчине, вновь садясь на кровать.
- Совершенно верно, дружище, - ответил он с характерным для выпускников привилегированных частных школ акцентом - мужчина считал ниже своего достоинства скрывать аристократическое воспитание и опускаться до просторечных интонаций, свойственных выходцам из лондонского Ист-Энда. Один только этот факт характеризовал его достаточно красноречиво: он был заносчив, самоуверен и носил галстук Харроу не как украшение, а как знак принадлежности к высшим слоям общества. Короче говоря, тот еще ублюдок.
- Вы, вероятно, из посольства, - сказал я. - Заявляю вам, что я совершенно невиновен. Я не принимал участия в беспорядках. На Тенерифе я приехал отдыхать. Это мой первый отпуск за хрен знает сколько времени...
- Я уверен, что вам просто не повезло, - кивнул мужчина. - Но испанские власти намерены придерживаться существующих законов. Вас будут судить, признают виновным и отправят в тюрьму лет на пять - десять. Наш новый премьер-министр мистер Блэр заявил, что полностью поддерживает испанское правительство в его намерении примерно наказать английских болельщиков-хулиганов, в очередной раз запятнавших доброе имя своей родины, - добавил он без запинки.
- Я не англичанин, - возразил я.
- Это не имеет никакого значения, - тотчас ответил он.
- Это имеет значение для меня.
- Испанская сторона намерена действовать по закону, - повторил он. - Вас будут судить и осудят.
- Послушай, приятель, если ты явился сюда только для того, чтобы читать мне нотации, можешь проваливать, - сказал я и, задрав штанину, почесал кожу под ремнями, которыми крепился протез. Ступню я потерял пять лет назад в Мексике, причем операцию мне делали, что называется, в полевых условиях. Та операция спасла мне жизнь, и теперь я очень редко вспоминал о том, что я калека.
Мужчина терпеливо улыбнулся, снял с брючины какую-то пушинку, потом обернулся на свою спутницу и слегка откашлялся.
- Мне кажется, Брайан, что на самом деле тебе совсем не хочется провести ближайшие десять лет в какой-нибудь отвратительной тюрьме на континенте, - негромко сказал он, и я заметил, что он перешел на "ты".
- Черт побери, разумеется, не хочется!
Он достал пачку сигарет:
- Куришь?
Я покачал головой. Мужчина закурил, потом протянул пачку женщине, но она тоже отказалась. Я взирал на эти манипуляции со все возрастающим любопытством. Мужчине удалось меня заинтриговать, и я с нетерпением ждал, как будут развиваться события дальше. Ситуация и впрямь была преинтересная. Двое британцев входят в камеру, и их не сопровождает надзиратель. Кроме того, оба выглядят совершенно спокойными, не сердятся и не проявляют нетерпения. Наконец, они не несут никакой помпезной чепухи, какой можно было ожидать от официальных представителей посольства, следовательно, у них на уме что-то серьезное. Может, они явились сюда, чтобы вытащить меня из тюряги? Вдруг это Дэн Конелли - мой куратор из ФБР - прослышал о том, что со мной случилось, и поспешил нажать на несколько тайных пружин?
- Ты, кажется, в последнее время жил в Америке? - снова спросил мужчина.
- Как, черт побери, тебя зовут, приятель?
- Джереми Барнс, - ответил он и выпустил в мою сторону струйку табачного дыма. Я заметил, что он курит "Галуаз".
- А я Саманта Колдуэлл, - представилась женщина. Ее аристократический выговор был еще похлеще, чем у Джереми. Этакий безупречный Королевский Английский, вроде того, на каком в фильмах тридцатых годов говорила Оливия де Хэвиленд, когда хотела уязвить Эрола Флинна.
Голубоватый дым от сигареты плыл над моей головой. Я знал, что "Галуаз" курят только позеры или всезнайки, однако Джереми не был похож ни на того, ни на другого.
- А ты, кажется, в последнее время жил в Париже? - заметил я небрежно, удивив Джереми свой догадкой. В первую секунду он даже немного растерялся, но быстро взял себя в руки.
- Да, - подтвердил он. - Но откуда ты?.. Впрочем, нам говорили, что ты не глуп.
- Интересно узнать, кто же осмелился чернить мое доброе имя?
- ФБР. И Федеральная служба маршалов. Мы знакомы с твоим досье, Брайан, или ты хотел бы, чтобы мы называли тебя Майклом? Видишь, мы все о тебе знаем.
- Вот как? - спросил я как можно безразличнее.
- Именно так, - подтвердил Джереми. - Рассказать тебе, что нам известно?
- Лучше расскажи, кто ты такой, - сказал я.
- Нет, дружище, это ни к чему, - ответил он. - Хочешь выпить? - Джереми бросил на койку маленькую фляжку.
- Я бы предпочел воду.
Он протянул мне бутылку с водой.
- Вот это правильно, - одобрил Джереми. - Сначала вода, потом бренди.
- О'кей.
Я выпил пол-литровую бутылку минеральной воды, потом отвинтил крышку фляжки и сделал глоток бренди. Фляжку я вернул Джереми.
- Итак, тебя зовут вовсе не Брайан О'Нолан. Твое настоящее имя - Майкл Форсайт. В девяносто втором году ты отправился в Соединенные Штаты, чтобы работать на Темного Уайта. В конце концов ты убил Уайта, уничтожил его банду и сделался агентом-информатором, а за это американское правительство снабдило тебя документами на чужое имя. Насколько я понимаю, в последнее время ты жил в Чикаго, - проговорил Джереми спокойным, ровным голосом.
Я молчал.
- Ты бегло говоришь по-испански. Вероятно, это обстоятельство и явилось единственной причиной, по которой ты решил провести отпуск именно на Канарских островах, - насмешливо добавил он.
- Спрашиваю еще раз: кто вы такие, черт вас дери?! - резко спросил я.
Тон Джереми снова сделался официальным:
- Я человек, который может вытащить тебя из этой камеры. И я могу сделать это прямо сегодня, сейчас. В ближайшие пять минут, Форсайт, ты должен принять решение: либо ты выйдешь отсюда со мной, либо предстанешь перед испанским судом и проведешь ближайшие несколько лет в тюрьме строгого режима "Колумбаро" в Севилье. Не исключено, впрочем, что ты предпочтешь "Колумбаро"... Говорят, Мигель де Сервантес начал писать там "Дон-Кихота". Очевидно, в этой севильской тюрьме есть что-то особенное.
- На кого ты работаешь?
Джереми докурил сигарету и не торопясь закурил следующую.
- А ты как думаешь? - спросила Саманта из-за спины Джереми.
- Как я думаю? - повторил я.
- Да. Поделись с нами своими соображениями, - проговорил Джереми.
Я вздохнул, откинулся назад. Интересно, что за игру они затеяли?
Я еще раз оглядел обоих. Джереми и Саманта держались спокойно, уверенно и серьезно. Очевидно, они хотели просто испытать меня.
- О'кей, если желаете - сыграем в угадайку. Насчет Парижа я догадался по твоим сигаретам. Это было легко, - осторожно начал я.
- Что еще ты можешь сказать? - спросил Джереми.
- Что ты учился в Харроу. Вряд ли ты получил там стипендию, просто Харроу закончили твой отец и отец твоего отца. Твой дед наверняка рассказывал тебе, что учился в одном классе с Черчиллем и что будущий премьер вынужден был посещать коррекционные занятия для отстающих.
Джереми засмеялся и едва не поперхнулся дымом. Я продолжал:
- На тебе полотняный костюм. И дело не только в том, что такие костюмы стоят довольно дорого. Это своего рода военная форма. Ты знал, что тебе придется лететь в Испанию, чтобы встретиться со мной, и переоделся из английского костюма в одежду более подходящего покроя. Но зачем ты это сделал? И почему не надел шорты, майку, рубашку-поло, хлопчатобумажную сорочку, твиловые слаксы? Гм-м... Пожалуй, ты решил надеть костюм, потому что считаешься находящимся на службе. Кроме того, даже в гражданском ты выглядишь как военный... На моряка не похож, но, возможно, когда-то ты служил в армии или в Королевских военно-воздушных силах. Сейчас ты работаешь на правительство - именно поэтому ты здесь. Ты и твоя помощница проделали довольно долгий путь, чтобы попасть в Испанию. Ты не загорел, кожа даже не покраснела, значит, ты приехал сюда прямо из аэропорта. Зачем тебе понадобился я? Чтобы предложить мне некую работу. Я должен сделать для вас какую-то важную работу, вот вы и явились, чтобы меня завербовать.
Саманта что-то шепнула на ухо Джереми. Тот кивнул. Судя по всему, моя болтовня произвела на них впечатление.
- И кого, по-твоему, я представляю? - задал вопрос Джереми.
- Я не знаю.
- Ну а если подумать?
- А почему я должен думать? - огрызнулся я.
- В самом деле, почему? - с невинной улыбкой спросил Джереми.
- О'кей, о'кей... минуточку. Господи, кажется, я догадываюсь! Полиция! Ты работаешь на легавых.
- При чем тут полиция? Зачем бы ты ей понадобился?
Я выпрямился и снова сел на краешек койки. В самом деле, для легавого у Джереми было слишком аристократическое лицо. Он явно принадлежал к высшему кругу, а значит...
- Ты представляешь хренову британскую разведку! - выпалил я.
Рот Джереми непроизвольно приоткрылся и снова закрылся. Саманта придвинулась чуть ближе, он обернулся и взглянул на нее.
И тут я понял, что они меня дурят. Я ошибся, решив, будто Джереми старший в этой парочке. На самом деле он был "на подхвате", а командовала всем Саманта. Оставаясь в тени, она наблюдала за мной, используя Джереми как прикрытие, чтобы определить, насколько я подхожу для их целей - в чем бы они ни заключались.
Ну, хватит с меня этой ерунды.
- Вот что, Саманта, - сказал я, перебив Джереми, который что-то мне говорил. - Сделай одолжение - убери отсюда своего мальчика и давай поговорим о деле.
Джереми вздрогнул и замолчал на полуслове. Саманта тоже удивилась, но постаралась скрыть замешательство.
- Ага, - проговорила она наконец, - мы считаем себя чертовски сообразительными, не так ли?
"Р" она произносила так, как учат только в самых лучших британских частных школах и пансионах.
Я никак не отреагировал на этот выпад, и она была вынуждена принять решение.
- Подожди меня, пожалуйста, снаружи, Джереми, - приказала Саманта.
Джереми встал, подмигнул мне и, шагнув к двери, постучал. Дежуривший в коридоре охранник отпер замок и выпустил его из камеры. Когда дверь за Джереми закрылась, Саманта пересела на его место и взяла в руки папку с делом, которую он оставил на стуле.
Итак, они были из британской разведки. Ну-ну... Вероятно, подумал я, англичанам нужен человек, знакомый с криминальной жизнью Белфаста. Если из этой затеи ИРА с прекращением огня, о которой столько говорилось в последнее время, что-нибудь выйдет, им действительно придется позаботиться, чтобы оставшиеся без работы боевики не ринулись в организованную преступность и наркоторговлю. В этом смысле я действительно мог бы оказаться весьма полезен. А может быть, им нужен эксперт, который помог бы разработать несколько учебных программ по проведению секретных операций? Пожалуй, я справился бы и с этой работенкой: в армии я прошел курс разведподготовки, а жизнь научила меня вытряхивать из людей нужные сведения. Не исключено, что мне даже удастся на этом подзаработать, нужно только верно разыграть свои карты. ФБР неплохо заботилось о моей безопасности, но финансовая сторона наших отношений оставляла желать много лучшего.
Саманта быстро листала мое досье, делая вид, будто видит его впервые.
- О'кей, нельзя ли перейти к делу? У меня не так много времени, к тому же мне не терпится узнать, удалось ли бедняжке Стелле снова стать собой, - прервал я затянувшееся молчание, показывая ей обложку романа.
Саманта только улыбнулась и продолжала читать досье.
- Тут написано, что ты был довольно-таки скверным мальчиком, Майкл, - проговорила Саманта так снисходительно, словно она была миссионером-викторианцем, а я - вождем людоедов, которого застукали с поличным в хижине, набитой сушеными человеческими головами.
- Смотря что понимать под словом "скверный", - осторожно ответил я.
- Под этим словом следует понимать хладнокровное убийство нескольких безоружных человек.
- Уж не собираешься ли ты рассказывать мне мою биографию, вместо того чтобы приступить к делу? - раздраженно спросил я.
- Не нужно злиться. Я приехала, чтобы помочь тебе, - возразила она кротко.
- Ага!.. - усмехнулсяя. - Так сразу сорвалась с места и полетела в чертову Испанию, чтобы вытащить соотечественника из кутузки!
- Совершенно верно, - спокойно подтвердила Саманта и скрестила ноги, отчего подол ее сарафана слегка задрался. Откровенно говоря, она была chiquita ничего себе, если, конечно, вы западаете на зрелых женщин, а мне они всегда нравились. При одном взгляде на Саманту опытному человеку становилось ясно, что за чопорным, холодноватым, сдержанно-деловым фасадом бушуют... Конец этого предложения представляет собой избитое клише, так что нет нужды его повторять, но я готов был побиться об заклад, что кое-что в Саманте действительно бушует.
- Для начала я должна тебе кое-что сказать, Майкл... Я вполне отдаю себе отчет, как важно, чтобы ты доверял мне и тому, что я говорю. Ты слишком умен, чтобы тебя можно было провести на пустой болтовне, поэтому я буду предельно откровенна. Настолько откровенна, насколько позволяют обстоятельства. А чтобы ты скорее поверил в искренность моих слов, скажу тебе вот что: на первый взгляд может показаться, будто у нас на руках все козыри, но на самом деле мы не можем диктовать тебе условия. Время - решающий фактор. Если бы не это, ты нуждался бы в нас гораздо сильнее, чем мы в тебе, но, увы, время поджимает, и мы не можем позволить себе ни малейшей проволочки, - сказала она, а я машинально отметил, что, несмотря на свое желание быть "предельно откровенной", Саманта продолжала говорить обтекаемым языком дипломатического протокола, не касаясь подробностей.
- Если дело такое срочное, почему бы тебе не перестать ходить вокруг да около и не начать называть вещи своими именами? - спросил я, снова откидываясь на койке. Из этого положения мне были видны не только ее роскошные ляжки, но и белые, влажные от пота хлопчатобумажные трусики.
- Извини. Ты прав, Майкл: я должна объяснить все подробно. Как ты правильно догадался, я и Джереми работаем в МИ-6 - Британской разведывательной службе. Если ты не в курсе, то это аналог американского ЦРУ и...
- Я знаю, что такое МИ-6, - уверил я.
- Отлично. Я руковожу подразделением МИ-6, которое называется ОСО - Ольстерский специальный отдел. Мы занимаемся ирландским терроризмом, но в отличие от МИ-5, которая ограничивается территорией Объединенного Королевства, наше поле деятельности охватывает Европу и обе Америки. Отчитывается мой отдел непосредственно перед министром внутренних дел, поэтому сложившийся в разведке бюрократический порядок нам не мешает. За последнее время мы провели множество успешных операций... То есть, я хотела сказать, у нас уже есть определенные успехи и...
- О'кей, я понял, - перебил я. - Но в чем же заключается моя роль?
- В последние шесть месяцев правительство ее величества ведет достаточно продуктивные переговоры с Ирландской республиканской армией, касающиеся возможного возобновления соглашения о прекращении огня. Избрание мистера Блэра на пост премьер-министра еще ускорило этот процесс. До недавнего времени переговоры продвигались весьма и весьма успешно. По нашим данным, военное руководство ИРА все больше убеждается в том, что сейчас самое подходящее время для перемирия. Сыграло свою роль и вмешательство администрации президента Клинтона. В настоящий момент ИРА практически готова прекратить боевые действия и объявить о перемирии...
- Я читаю газеты, - напомнил я.
- Да, конечно, - кивнула Саманта. - Переговоры с ИРА никогда не были тайной. И сейчас у нас есть основания надеяться, что они завершатся успешно. Существует, однако, некая проблема. Военный совет ИРА опасается раскола в своих рядах - в них всегда существовало достаточно много группировок радикального толка, которые могут не подчиниться решению руководства, поэтому военный совет намерен избавиться от экстремистски настроенных боевиков до того, как будет объявлено о прекращении огня. Мы считаем, что это объявление будет сделано в конце текущего месяца, может быть, даже в течение ближайших дней, но не раньше, чем будут нейтрализованы все раскольнические экстремистские группировки.