- Городок, в котором вырос Ник. Вы там никого не знаете, с кем я могла бы встретиться? Ник упоминал каких-нибудь близких друзей?
Она с минуту раздумывала над вопросом, потом покачала головой.
- Что-то не припомню.
Потом вдруг отвела от меня взгляд и тихонько вскрикнула. Я повернулась, чтобы посмотреть, что ее напугало.
В дверном проеме стоял мужчина, одна рука которого была засунута под пиджак, а другая в карман. Лысеющая голова, землистый цвет лица и впалые щеки. Мне показалось, он болен. Вошедший пристально посмотрел на нас обеих, потом бросил взгляд в коридор.
- Извините. Похоже, я ошибся этажом.
Пробормотав извинение, он удалился.
Через минуту на его месте у входа в комнату появились двое полицейских в форме, и я ушла.
9
По дороге домой я услышала по радио, что полиция допрашивает подозреваемого в поджоге дома Николаса Спенсера в Бедфорде, причем Спенсера называли, как обычно, пропавшим без вести или погибшим президентом "Джен-стоун".
Я узнала, к своему огорчению, что подозреваемым оказался тот самый человек, который вспылил на собрании акционеров в понедельник вечером, и произошло это в гостинице "Гранд-Хайат" в Манхэттене. Это был тридцатишестилетний Марти Бикорски, житель Уайт-Плейнса, штат Нью-Йорк, работавший на бензозаправочной станции в городке Маунт-Киско, по соседству с Бедфордом. Во вторник ему оказали помощь в больнице Святой Анны по поводу ожога кисти правой руки.
Бикорски утверждал, что в ночь пожара работал до одиннадцати, затем встретился с друзьями, чтобы выпить пару бутылок пива, и к половине двенадцатого был уже дома в постели. В ходе допроса он признался, что в баре распространялся про дом в Бедфорде, хвастаясь, что подожжет его, не моргнув глазом.
Жена Бикорски подтвердила показания, относящиеся ко времени его возвращения домой и отхода ко сну, но призналась также, что, проснувшись в три часа, не увидела мужа рядом. И еще она сказала, что не удивилась его отсутствию, поскольку сон у него беспокойный: иногда среди ночи он может накинуть куртку поверх пижамы и выйти покурить на заднее крыльцо. Она заснула снова и не просыпалась до семи утра. В это время муж уже был на кухне с обожженной рукой. Он сказал, что обжегся пламенем горелки, когда вытирал пролитое какао.
На днях я говорила следователю Джейсону Ноулзу из Главной прокуратуры штата, что не считаю того человека (теперь я знаю, что это Марти Бикорски) причастным к пожару, что он был скорее встревожен, а не жаждал мести. Я подумала, что теряю чутье, столь важное для работы в средствах информации. Потом решила, что не изменю своего мнения, как бы ни думал об этом Ноулз.
Крутя баранку, я вдруг поняла, что в голове у меня мелькает какая-то мысль. Потом до меня дошло. Лицо мужчины, ненадолго появившегося в дверном проеме палаты Линн. Я догадалась, что видела его раньше. Во вторник, когда у меня брали интервью, он стоял у входа в больницу.
Бедняга, подумала я. У него был такой подавленный вид. Я предположила, что кто-то из его семьи - пациент этой больницы.
В тот вечер я ужинала с Гвен Харкинс "У Ниари" на Пятьдесят седьмой Восточной улице. Подрастая, она жила неподалеку от меня в Риджвуде. Мы с ней ходили в одну и ту же среднюю школу. Она уехала в университет на юг, в Джорджтаун, а я - на север, в Бостонский университет. Но у нас были совместные семестры в Лондоне и Флоренции. На моей свадьбе с этим прохвостом она была подружкой невесты. А когда умер мой ребенок, а муж уехал в Калифорнию, именно она заставляла меня бывать с ней на людях.
Гвен высокая и гибкая, у нее рыжие волосы. Она обычно ходит на высоких каблуках. Бывая вместе, мы наверняка представляем собой довольно странное зрелище. Я, как разведенная женщина, придерживаюсь того мнения, что если уж Бог соединяет кого-то, то разъединить может только штат Нью-Йорк. У Гвен есть пара знакомых парней, за одного из которых она могла бы выйти замуж. Но, по ее словам, ни один из них не вызывает у нее желания все время держать сотовый около уха. Скорее оба вызывают желание не отвечать на звонки. Ее мать, как и моя, твердит ей о том, что когда-нибудь она встретит "того самого парня". Гвен - адвокат одной из ведущих фармацевтических компаний. Когда я позвонила ей и предложила поужинать "У Ниари", у меня было два повода для встречи.
Первый - это, конечно, то, что нам всегда хорошо вместе. Второй - мне хотелось узнать, что она думает о "Джен-стоун" и что говорят об этом люди, занятые в фармацевтической промышленности.
Как обычно, в ресторане "У Ниари" было многолюдно и шумно. Для многих людей он - как дом вдали от дома. Никогда не знаешь, какая знаменитость из мира искусства или политики может оказаться за соседним столиком.
На минуту к нашему столику подошел Джимми Ниари. Пока мы с Гвен потягивали красное вино, я рассказала ему о своей новой работе.
- К нам время от времени заглядывал Ник Спенсер, - сказал он. - Я бы посчитал его честным человеком. Получается, что никогда не знаешь наверняка. - Он кивнул в сторону двух мужчин, стоящих у стойки бара. - Эти ребята потеряли в "Джен-стоун" свои деньги, и это их подкосило. У обоих дети учатся в колледже.
Гвен заказала красного люциана. Я выбрала свою любимую еду - сэндвич с мясом и картофель фри. Потом мы продолжили разговор.
- Ужин за мой счет, Гвен, - сказала я. - Хочу поэксплуатировать твои мозги. Как удалось Нику Спенсеру задурить всем головы своей вакциной, если это мошенничество?
Гвен пожала плечами. Она хороший юрист, а это значит, что никогда прямо не отвечает на вопрос.
- Карли, открытия в области фармакологии происходят едва ли не каждый день. Сравни с развитием транспорта. До девятнадцатого столетия люди ездили в экипажах, дилижансах или верхом. Поезд и автомобиль стали великими изобретениями, позволившими миру двигаться быстрее. В двадцатом столетии появились сначала самолеты с пропеллерами, затем реактивные самолеты, потом сверхзвуковые и наконец космические корабли. В медицинских лабораториях происходит аналогичное ускорение и прогресс. Только подумай. Аспирин был изобретен в конце девяностых девятнадцатого века. До этого для снятия жара применяли кровопускание. Оспа. Этой вакцине всего лишь восемьдесят лет, и, где бы ее ни применяли, она искореняла болезнь. Какие-нибудь пятьдесят лет назад бывали эпидемии полиомиелита. Эту проблему разрешили с помощью вакцин Сока, а затем Сэбина. Я могла бы продолжить.
- ДНК?
- Точно. И не забывай, что ДНК произвела переворот в законодательстве, а также позволила прогнозировать наследственные заболевания.
Я подумала о заключенных, избежавших смертного приговора, потому что их ДНК доказывала, что они не совершали преступления.
Голова Гвен была полна мыслей.
- Вспомни все эти книги, в которых похищают ребенка, а потом, тридцать лет спустя, на пороге дома появляется взрослый человек и говорит: "Я вернулся, мамочка". В наше время дело не в том, что кто-то похож на кого-то. Все решает тестирование на ДНК.
Принесли наши заказы. Гвен откусила пару раз и продолжила:
- Не знаю, Карли, шарлатаном или гением был Ник Спенсер. Насколько я понимаю, в медицинских журналах писали о весьма обнадеживающих ранних результатах в разработке противораковой вакцины, но представь: на завершающем этапе результаты проверить не удалось. Затем, разумеется, Спенсер исчезает, и оказывается, что он ограбил компанию.
- Ты его когда-нибудь видела? - спросила я.
- Среди группы участников на одном из медицинских семинаров. Весьма яркая личность. Но знаешь, Карли, мне его ни капли не жаль - ведь он обобрал до нитки далеко не богатых людей и, хуже того, разбил надежду тех, кто отчаянно нуждался в вакцине, которую он всем навязывал. Итак, самолет разбился. Насколько я понимаю, он получил то, что заслужил.
10
Коннектикут - красивый штат. В период моего детства там жили кузены моего отца, и, приезжая к ним в гости, я думала, что весь штат похож на Дэриен. Но, как и в любом другом штате, в Коннектикуте есть свои скромные рабочие городки. Добравшись на следующее утро Каспиена, что милях в десяти от Бриджпорт именно такой городок я и нашла.
Поездка заняла не много времени, меньше полутора часов. Выехав из гаража в девять, я проезжала мимо вывески "Добро пожаловать в Каспиен!" в двадцать минут одиннадцатого. Вывеска представляла собой деревянную резьбу с изображением революционного солдата с мушкетом.
Чтобы проникнуться духом этого места, я немного поездила по улицам. Большинство домов типа "Кейп-Код" были построены уступами - те, что возводились в середине пятидесятых. Многие дома подверглись перестройке. Заметно было, что следующие поколения заняли место первых владельцев, ветеранов Второй мировой войны. Велосипеды и скейтборды стояли под навесами для автомобилей или же были прислонены к боковым дверям. На подъездных аллеях и на улицах были припаркованы в основном внедорожники или вместительные седаны.
Это был городок семейного типа. Почти все дома содержались в порядке. Как и в любом городе, здесь был квартал с большими домами и просторными участками. Однако в Каспиене не видно было богатых особняков. Я решила, что, когда люди здесь начинали богатеть, они вывешивали табличку "Продается" и перебирались в более дорогое место поблизости, например, в Гринвич, Уэстпорт или Дэриен.
Я медленно ехала по Мейн-стрит, центральной улице Каспиена. Длина ее всего четыре квартала, и на ней разместились обычные для миленьких городков учреждения: магазины "Тэн", "Дж. Крю", лавка керамических изделий, мебельный салон, почта, салон красоты, пиццерия, несколько ресторанов, страховое агентство. Я проехала через пару пересекающихся кварталов. На Элм-стрит миновала похоронное бюро и торговый центр с супермаркетом, химчисткой, винным магазином и кинозалом. На Хикори-стрит нашла кафе, а рядом с ним двухэтажное здание с вывеской "Городской журнал Каспиена".
По карте определила, что дом Спенсеров располагался по адресу: Уинслоу-террас, семьдесят один. Эта улица отходила под углом от конца Мейн-стрит. Увидела там каркасный дом с галереей, похожий на тот дом рубежа столетий, в котором я выросла. На доме была прибита табличка с надписью: "ФИЛИПП БРОДРИК, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ". Интересно, жил ли раньше доктор Бродрик на верхнем этаже дома Спенсеров?
В одном интервью Николас Спенсер нарисовал радужную картину своего детства: "Я знал, что нельзя мешать отцу, когда у него пациенты, но сознание того, что он внизу, совсем рядом, приводило меня в прекрасное расположение духа".
Я намеревалась навестить доктора Филиппа Бродрика, но не сейчас. Сначала вернулась к зданию, в котором размещалась редакция "Городского журнала Каспиена", поставила машину у тротуара и вошла внутрь.
Сидящая за столом секретаря крупная женщина была настолько поглощена Интернетом, что показалась мне напуганной, когда дверь открылась. Но в ту же секунду лицо ее приняло приветливое выражение. Она энергично произнесла "с добрым утром" и спросила, чем может мне помочь. Широкие очки без оправы увеличивали ее светло-голубые глаза.
Я заранее решила, что не стану называть себя репортером из "Уолл-стрит уикли", а просто попрошу дать мне недавние номера газеты.
Самолет Спенсера разбился почти три недели назад. Скандал о пропавших деньгах и вакцине состарился на две недели. Я полагала, что газета из родного города героя событий подробно описала оба аспекта этой истории.
Женщина не проявила ни малейшего любопытства по поводу того, что я здесь делаю. Выйди и коридор, она вскоре вернулась с экземплярами номеров газеты за прошлую неделю. Я заплатила всего три доллара и, засунув их под мышку, отправилась в находящуюся по соседству закусочную. Мой завтрак в тот день состоял из половины английской сдобы и чашки растворимого кофе. Я подумала, что в качестве "elevenses", как мои британские друзья называют одиннадцатичасовое чаепитие, или "coffee break" вполне подошел бы заварной кофе с рогаликом.
Закусочная была маленькой и уютной - одно из тех заведений с красными клетчатыми шторами и тарелками с изображением куриц с цыплятами, стоящими в ряд на полке за стойкой. Как раз в этот момент двое мужчин лет семидесяти поднялись, чтобы уйти. Официантка, миниатюрная энергичная женщина, ловко убирала их пустые чашки.
Когда я открыла входную дверь, женщин подняла глаза.
- Выбирайте столик, - с улыбкой сказал она. - Запад, восток, север или юг.
На ее форменной одежде я заметила значок с надписью: "Зовите меня Милли". Думаю, ей было примерно столько же лет, сколько моей матери, но в отличие от мамы у Милли были ярко-рыжие волосы.
Я выбрала столик с угловым диванчиком, где могла бы разложить газеты. Не успела устроиться, как Милли оказалась уже около меня с блокнотом в руке. Через несколько минут передо мной на столе был кофе с рогаликом.
Самолет Спенсера рухнул четвертого апреля. Самая старая газета из купленных мной была датирована девятым апреля. На первой странице был его снимок. Я прочла заголовок: "Николас Спенсер предчувствовал смерть".
Рассказ воспринимался как ода памяти провинциального паренька, делавшего людям добро. Фотография была сделана недавно, 15 февраля, когда Спенсеру вручили первую в истории города награду "Выдающемуся горожанину". Я кое-что подсчитала. С пятнадцатого февраля, когда его награждали, по четвертое апреля ему оставалось прожить на этой земле сорок семь дней. Часто думаю, бывает ли у людей предчувствие, что время их пребывания на земле истекает. У моего отца оно было. В то утро восемь лет назад он пошел на прогулку, но мама рассказывала, что у двери он замялся, потом вернулся и поцеловал ее в макушку. За три квартала от дома случился сердечный приступ. Врач сказал, что отец умер еще до того, как упал на землю.
На той фотографии Николас Спенсер улыбается, но глаза печальные, даже тревожные.
Ему были посвящены первые четыре страницы газеты. Его фотографии в возрасте восьми лет как члена Детской лиги. Он был подающим в бейсбольной команде "Тигры Каспиена". На другом снимке он в возрасте десяти лет вместе с отцом в их домашней лаборатории. В средней школе он состоял в команде пловцов - на одной из фотографий позирует с призом. На следующей в костюме шекспировских времен держит в руках нечто вроде "Оскара" - назван лучшим актером в пьесе выпускных классов.
Его свадебная фотография с первой женой, снятая двенадцать лет назад, привела меня в изумление. Джанет Барлоу Спенсер из Гринвича была стройной блондинкой с тонкими чертами лица. Сказать, что Линн была ее копией - это уж слишком, но, без сомнения, сходство очень большое. Интересно, повлияла ли их похожесть на то, что он стал встречаться с Лини.
Несколько местных жителей отдали Спенсеру дань восхищения, среди них адвокат, говоривший, что в школе они были лучшими друзьями, учитель, восторгавшийся его тягой к знаниям, и соседка, сказавшая, что он всегда был готов бегать у нее на посылках. Я достала записную книжку и записала имена этих людей, надеясь найти их по адресной книге, если решу с ними встретиться.
В следующем номере газеты освещался тот факт, что вакцина "Джен-стоун", объявленная компанией Спенсера панацеей от рака, не оправдала надежд. В статье отмечалось, что вице- президент "Джен-стоун" признал, что, возможно, они поторопились с публикацией ранних положительных результатов. Статью сопровождала фотография Ника Спенсера, сделанная в самой компании.
Газета, вышедшая пять дней назад, содержала тот же снимок Спенсера, но заголовок статьи был другим: "Спенсера обвиняют в грабеже миллионов". В материале часто мелькало слово "сомнительный", а в редакционной статье говорилось, что городу, пожалуй, следовало бы присудить ему еще одного "Оскара" как лучшему актеру, а вовсе не первую награду "Выдающемуся горожанину".
"Зовите меня Милли" предложила мне еще кофе. Я не стала отказываться и заметила, как она с любопытством поглядывает на фотографии Спенсера, разложенные на столе. Я решила дать ей возможность высказаться.
- Вы знали Николаса Спенсера? - спросила я.
Она покачала головой.
- Нет. К тому времени, как двадцать лет назад я приехала в этот городок, Ник уже отсюда уехал. Когда начали поговаривать, что он надул своих служащих и что его вакцина не годна, многие люди здесь испытали настоящий шок. После того как он получил медаль, куча народу купила акции его компании. В своей речи он говорил, что это, возможно, самое важное открытие после изобретения вакцины от полиомиелита.
"Его заявления становились со временем все более высокопарными", - подумала я. Было ли тут дело в ниточке, которая помогала управлять очередной связкой простаков, прежде чем кукловод успевал исчезнуть?
- Ужин прошел на ура, - сказала Милли. - То есть Спенсер попал на обложки парочки общенациональных журналов. Люди хотели вместе с ним подняться наверх. Он - единственная знаменитость, которую за все время породил этот городок. И разумеется, все это привело к вложению денег. Я слышала, что после его речи совет директоров "Джен-стоун" предоставил много акций для портфеля ценных бумаг больницы. Теперь все злятся друг на друга за то, что выдумали эту медаль и пригласили его сюда для вручения. Теперь у них ничего не получится с организацией нового детского отделения при больнице.
Держа в правой руке кофейник, она уперлась левой рукой в бедро.
- Хочу сказать вам, что в этом городке имя Спенсера смешали с грязью. Упокой Господь его душу, - нехотя добавила она и взглянула на меня. - Почему вас так интересует Спенсер? Вы журналистка или кто?
- Да, - призналась я.
- Вы не первая разнюхиваете о нем. Здесь был человек из ФБР, спрашивал о его друзьях. У него никого из друзей не осталось.
На этой ноте я оплатила счет и, оставив Милли свою визитку, сказала:
- Если вдруг захотите со мной связаться, звоните.
Потом поехала к дому семьдесят один по Уинслоу-террас.
11
Иногда мне везет. В четверг после полудня у доктора Филиппа Бродрика не было присутственных часов. Когда я пришла, было без четверти двенадцать. Как раз уходил его последний пациент. Протянула секретарше одну из моих новехоньких визиток из "Уолл-стрит уикли". С сомнением посмотрев на нее, женщина попросила меня подождать, пока переговорит с доктором. Я стала ждать, надеясь на лучшее.
- Доктор вас примет, - сказала она, вернувшись.
Голос у нее был удивленный, и, честно говоря, я тоже удивилась. Работая над статьями в качестве внештатного сотрудника, я узнала, что если тема статьи сомнительна, то шансы получить интервью примерно одинаковы, независимо от того, звоните ли вы прямо в дверь или предварительно договариваетесь по телефону. Я объясняю это тем, что некоторым людям присущ врожденный этикет, и они считают, что раз уж вы взяли за труд к ним прийти, то заслуживаете если не радушного приема, так, по крайней мере, терпимости. Продолжение этой теории заключается в том, что некоторые люди опасаются отказать вам на пороге своего дома, дабы вы не написали о них нечто негативное.