- То есть идея, что Юрский намеревался отравить Карпова или его жену и нарочно сел на чужое место, исключена, - обрадовался майор. - Хоть что-то с плеч долой. С жертвой мы определились. Ну, а вот и она! В смысле, он. Что ж, этот не тот человек, которого стоит заставлять ждать под дверью.
И он пригласил Юрского войти.
Глава 6. Показания Юрских: преступник и жертва?
Адвокат выглядел плохо, что, впрочем, было неудивительным. Лицо серое, изможденное, под глазами круги. Но привычной уверенности он не потерял.
- Я понимаю, от нашей милиции не стоит ожидать быстрой работы, - сообщил он, не без брезгливости оглядев кабинет. - Но надеюсь, вы понимаете, что в данном случае вы обязаны проявить максимум инициативы. Я - не рядовой гражданин, беззащитный и не знающий собственных прав. Я прекрасно знаю свои права и ваши обязанности.
Последнее выражение - "с в о и права и в а ш и обязанности" - майор решил в дальнейшем взять на вооружение, уж больно оно ему понравилось. Улыбнувшись в душе, он любезно согласился:
- Не сомневаюсь, что вы знаете все куда лучше нас.
Юрский, представьте, проглотил это и не поморщился, наоборот, явно подобрел.
- Ну, так чего вы достигли за ночь? - осведомился он уже менее агрессивно.
Подавив желание честно ответить: "Выспался", - Алферов почтительно произнес:
- Как приятно иметь дело с таким умным человеком, как вы! Если бы не вы, нам бы никогда не пришла в голову мысль взять на экспертизу в с е стопки, а не одну. Как вы догадались, Владимир Борисович? Поделитесь, помогите нам…
- У меня имелись известные сомнения, но от уверенности я был далек, - снисходительно поведал адвокат. - Профессиональная наблюдательность сработала автоматически и заставила задуматься, несмотря на некоторое опьянение и на сутолоку, устроенную остальными. Так где был яд?
- Профессиональная наблюдательность - как это верно в вашем отношении! И что же она вам вчера подсказала?
Раз человек падок на лесть, лучший способ заставить его говорить, а не задавать вопросы - увеличить дозу. Тем более, Юрский готов вещать до бесконечности, строя фразы так, словно готовит сборник собственных речей.
- Она подсказала, что убитый… то есть Карпов… сидел под конец на моем месте. По крайней мере, рядом с моей стопкой. Я не ошибся?
- Вы совершенно правы, Владимир Борисович. А вы не помните, кто первый сел за стол? Я имею в виду, перед последним тостом.
- То есть по чьей инициативе мы поменялись местами? Тут даже мне, с моей наблюдательностью, судить трудно. Было довольно темно, а гостей много. Что за детская идея - петь при свечах? Но я не стал возражать. И видите, нет худа без добра. Если б не эти свечи, яд достался бы мне.
"Добро для него - это что пострадал ни чем не повинный человек, - сообразил Алферов. - Более того - Юрский явно полагает, что тот умер. Как он среагирует на известие, что это не так?"
- Слава богу, пострадавший, скорее всего, выживет.
Адвокат кивнул с явным удовлетворением.
- Очень хорошо. В таком виде ситуация куда предпочтительней. Я видел этого Карпова впервые в жизни, но, как вы помните, позаботился о том, чтобы его лечили по высшему разряду. Думаю, именно поэтому он и не умер. Политические враги надеялись уничтожить меня, но на деле, наоборот, позволили мне показать себя с самой лучшей стороны. Я надеюсь, вы подтвердите журналистам, что в той сложной ситуации я думал не о себе, а о пострадавшем.
- Журналистам? - повторил майор, настроение которого тут же испортилось. Кого он не любил, так это их.
- Разумеется. Было б странным, если бы эта история их не заинтересовала. Убийства известных политических деятелей теперь не редкость, и они тут же становятся достоянием прессы. Но нынешняя ситуация уникальна. Я остался жив. Я не знаю, кто был заказчиком - красно-коричневые или воротилы криминального бизнеса, ведь и те, и другие боятся меня, как огня, - но их преступный замысел не удался. Взять интервью у потенциальной жертвы - уникальная возможность, за нее ухватятся многие издания!
- Значит, заказчиком были красно-коричневые или криминальный бизнес? А исполнителем?
- Эту мелочь следует доработать вам, - вздернул брови Юрский. - Вы - милиция, вам за это платят.
- Увы, - вздохнул Алферов, с трудом скрывая злорадство, - профессиональных киллеров среди ваших гостей не нашлось. Все добропорядочные обыватели.
- Я их не знаю, - отрезал адвокат, - и засвидетельствовать их добропорядочность не могу. Нет, некоторых знаю, - его взгляд смягчился. - Майя Ананиашвили - чудесная женщина, к тому же весьма обеспеченная. Она не стала бы рисковать собой за деньги. Немного знаю ее подругу, Марину Лазареву. Боюсь, ее убеждения недостаточно демократичны, поэтому не мешало бы вам проверить ее связи. Типичная фанатичка, помешанная на принципах. Не понимаю, как Майя может ее выносить. Так, кого я еще знаю? Пару раз видел Леночку Бальбух, но давно. Не думаю, что серьезный заказчик положился бы на столь ограниченное существо, хотя от нынешних всего можно ожидать. Есть еще Надежда Юрьевна, не помню ее фамилии, она иногда заходит к Свете. Она очень уважает меня и как политического деятеля, и как человека, так что ее я бы из подозреваемых исключил. Еще я имел некоторые контакты с четой Вольских. Они, как и Майя, весьма обеспечены, точнее, обеспечена Вольская. Тот самый средний класс, который стабильно голосует за мою партию.
- Некоторые контакты?
- У меня язва, и Света, моя жена, предложила продиагностироваться в медицинском центре у Вольской. Вообще-то я лечусь в престижной клинике, но там почему-то склонны недооценивать серьезность моей болезни.
- И понравилось вам у Вольской?
- Нет. Не думаю, что там работают квалифицированные специалисты, да и оборудование оставляет желать лучшего. Я надеялся, там наконец-то мне помогут, но ничего подобного. Послушать их, так я здоров. Полагаю, я знаю о медицине куда больше, чем они.
"И не только о медицине", - подумал майор, не забыв уточнить:
- А Вольская знает, какого вы мнения о ее центре?
- Конечно. Я не из тех, кто притворяется. Если я вижу недостатки, я честно о них сообщаю. У меня пока руки не дошли всерьез этим заняться, а вообще-то данный центр надо хорошенько почистить. Права потребителей следует соблюдать, это мое глубокое убеждение.
- И вы честно сообщили об этом Вольской? Когда?
- Недели две назад, наверное. Правда, она всячески извинялась и обещала уволить ту особу, которая мною занималась, но я не проконтролировал, выполнила ли она обещание. Не все люди, к сожалению, привыкли держать слово.
Алферов сочувственно покачал головой и, не дождавшись продолжения, спросил:
- А остальные гости, значит, были вам незнакомы?
- Месяца два назад Света порекомендовала мне в качестве хорошего программиста Вячеслава Михайловича Петухова. Теперь он работает в моей команде.
- И хорошо работает?
- Наверное, да. Если б были нарекания, мне бы доложили.
- Говорят, он очень нестандартный человек.
- Да? Не знаю. Я редко общаюсь с низовым звеном, у меня нет на это времени.
- Но конфликтов у него с вами не было?
Юрский пожал плечами.
- Вы имеете в виду, не он ли на меня покушался? Понятия не имею. Я послал его в отдел программистов и до вчерашнего дня больше о нем не вспоминал. Мои враги могли нанять его так же, как и всякого другого.
- Ваши враги оказались необычайно предусмотрительны. Как они могли догадаться, что ежегодная встреча "Авроры" пройдет именно у вас? Кстати, это давно решилось?
- Вообще-то, Света меня каждый год уговаривала, - недовольно поморщился адвокат. - Если не позвать всех к себе, так хоть пойти с нею. Но я не вижу смысла в подобных посиделках. Я привык к более высокому уровню.
- Не сомневаюсь! Так почему же на этот раз вы согласились?
- Как-то так получилось… сам не пойму, как… встретил случайно Майю, на презентации, и она попросила. Я решил - почему бы не сделать доброе дело? Надо иногда общаться с рядовым избирателем, это полезно. Вот и согласился.
- И когда это было?
- Дней десять назад. Десять дней - достаточный срок, чтобы моим врагам подготовить преступление.
- Одно не пойму, - простодушно развел руками майор. - Откуда ваши враги знали, что в доме есть яд? Вы говорили о нем кому-нибудь?
Юрский вздрогнул, задумавшись. Затем медленно и неохотно произнес:
- Я - никому, это точно. Мне не нравилось, что жена держит дома такое опасное средство. Мне вообще не нравится, что она бегает по бабкам. Я бы просто постыдился кому-то в этом признаться. Представляете, недавно она приобрела приворотное зелье! - Что? - опешил Александр Владимирович.
- Приворотное зелье. Каково, а? М о я жена, жена человека, который олицетворяет для рядового избирателя интеллигентность и культуру, верит в подобную чушь! Разумеется, я никому про болиголов не рассказывал. Наверное, кому-то говорила сама Света. Она вечно обсуждает свои болячки, хотя, кстати, здорова, как лошадь. У нее просто типично женская мнительность. Или хочет привлечь таким образом к себе внимание, иногда мне кажется, дело в этом. Почему у нас, мужчин, подобного не бывает?
- Мы живем разумом, а они эмоциями, - прокомментировал Алферов, решив втихаря, что супруги по определенным параметрам на редкость подходят друг другу. - Так кому она говорила про болиголов?
- Не знаю. Я этого не слышал, просто предполагаю. Раз я не говорил, значит, она. Иначе откуда врагам узнать, тут вы правы.
- А вы не допускаете, что преступление было стихийным?
- В каком смысле?
- Что преступник не готовил его заранее.
Адвокат снисходительно улыбнулся.
- Политические убийства стихийными не бывают. Тем более, среди присутствующих на вечере был лишь рядовой исполнитель, однако никак не заказчик. Это элементарно. Но я вам подскажу. Преступник мог принести яд с собой, но, узнав, что в доме есть болиголов, предпочесть его. Если б вы сразу сообразили обыскать всех гостей, вероятно, нашли бы у кого-нибудь припасенный яд. Но я не намерен предъявлять вам обвинения. В конце концов, вы всего лишь рядовые милиционеры, и нелепо требовать от вас остроты ума.
И тут лейтенант не выдержал - изображать немого два дня подряд оказалось свыше его сил.
- Остроты ума от нас не дождешься, - мрачно заявил он, - но все-таки мы не совсем чайники. Про яд знала заранее только ваша жена. Она у вас ревнивая, правильно? С чего это она вдруг приобрела приворотное зелье? Из-за Майи Вахтанговны?
"Что ни делается, то к лучшему, - решил Алферов, внимательно наблюдая за реакцией Юрского. - Неожиданность - мощное оружие".
Лицо адвоката стало напряженным и словно в единый миг еще больше посерело. Более того - он не разразился возмущенными криками, а молчал, опустив глаза.
- Расскажите нам правду, - мягко попросил майор, осознав, что прерывать молчание адвокат не собирается. - Вы решили развестись с женой?
- Я еще ничего не решил, - тихо ответил тот. - Света меня очень любит. Она никогда не причинила бы мне зла, и она вовсе не ревнива.
- Вы не ссорились последнее время?
- Мы давно ссоримся. Она оказалась очень примитивным существом, и меня это иной раз раздражает. У нее крайне узкий круг интересов - семья, дом, здоровье. Если б родился ребенок, было бы легче. Она б занималась им и меньше обременяла меня. Но детей у нее быть не может.
Юрский откашлялся и несколько бодрее продолжил:
- Но у нее есть огромные достоинства. Она - превосходная хозяйка. Все мои желания угадываются с полуслова. У меня в точности такой дом, как я хочу. Еда, одежда - все, как мне нужно. Ни секунды моего времени не уходит на решение бытовых проблем, все его я могу посвящать труду на благо общество. Я не уверен, что другая женщина сумела бы так же хорошо обустроить мой быт. Тем более женщина типа Майи.
"Других забот у нее нет - тебя обхаживать", - с раздражением подумал Алферов. Но тут же услышал нечто, отчего его настроение поднялось.
- К тому же я не убежден, что она за меня пошла бы. Два ее последних брака были необычайно удачны, за них держалась бы любая, и все же она их расторгла. Нет, к Майе я пока еще приглядываюсь, и Свете рано бить по этому поводу тревогу.
- На вчерашнем вечере Майя Вахтанговна сидела рядом с вами. Вы общались в основном с нею, а ваша жена сидела на противоположном конце стола.
- Разумеется, я общался только с нею, - фыркнул Юрский, явно оправившись от потрясения, вызванного мыслью о виновности Светланы. - А с кем? Там больше не было приличных людей.
- С супругой, например, - вставил Пашка.
- Общения с супругой мне и без того хватает. Черт возьми, вы же их обеих видели! - в голосе адвоката вдруг прорвались искренние чувства. - Глупо делать вид, будто таких, как Майя, на свете пруд пруди. Это товар эксклюзивный. Да, я был увлечен. То, что Майя сейчас свободна, заставляет меня волей-неволей думать о ней как о возможной спутнице жизни. Но заметьте - только возможной, не более того. С чего бы Свете ревновать?
- А что, вашей жене безразлично, если вы в ее присутствии уделяете особое внимание другой женщине? - удивился майор.
Юрский пожал плечами.
- Разумеется, ей небезразлично, но она приучена считаться с моими предпочтениями и не устраивать сцен.
"Загадочная фраза", - подумал Александр Владимирович, а Пашка вслух заметил:
- В тихом омуте черти водятся. Сцен не устраивает, а яду подлила.
- Но почему тогда не Майе, а мне? - высказал претензию адвокат.
- А что, кроме Майи Вахтанговны, вы никем другим не увлекались? - окончательно распоясался лейтенант. - Вот и захотела решить все проблемы разом.
Вместо ответа Юрский предположил:
- С тем же успехом яд мне мог подлить Снутко. Он влюблен в Майю, как мальчишка, это видно невооруженным глазом. Кстати, уселся рядом с нею и весь вечер пытался с нею поговорить. Никого не обманула его дурацкая идея явиться с Надеждой Юрьевной, которая привела его по доброте душевной. Очевидно, что он пришел ради Майи. А она повернулась к нему спиной, явно предпочитая меня. Вот он и взревновал. Кстати, он уверял, что ничего про болиголов не слышал. Почему все слышали, а он нет? Врет, чтобы отвести от себя подозрения.
- А вы помните, чтобы за столом или вообще на вечере говорилось о болиголове? - уточнил майор.
- Если честно, я стараюсь не слушать, что болтает жена. Тем более, в тот вечер. Вот все, что связано с Майей, я почему-то помню прекрасно. Вы знаете, что ее первым мужем был Вольский? Конечно, сейчас он прочно женат, но такие вот подкаблучники - самый неблагонадежный народ. Стоило жене отвернуться, и он так смотрел на Майю, просто неприлично! А когда я шепнул ей кое-что на ухо, совершенно невинно, у него так затряслись руки, просто ходуном ходили, и он облил нам скатерть красным вином. Я никогда не доверял красавцам. Мужчине красота не на пользу.
Не надо было обладать семи пядями во лбу, чтобы осознать: адвокат очень не хочет, чтобы виновной в покушении на убийство оказалась его жена. Политические противники - превосходно, бывшие Майины мужья - приемлемо, а Светлана Ильинична - ни за что. При этом полностью убедить себя в ее невиновности он не мог, и это нервировало его. И в какое положение попадала милиция? Задержать главную подозреваемую, не имея улик? Скорее всего, наш правозащитник тут же поднимет страшный шум в прессе. Подождать большей определенности? А если Юрская повторит попытку избавиться от супруга, на сей раз удачно? Шум поднимется еще круче. Приходится лавировать между Сциллой и Харибдой. Итак, снова бьем на лесть, и чем грубее, тем, похоже, лучше.
- Вы такой умный человек, Владимир Борисович, что не можете не понимать, какая версия случившегося самая логичная. Разумеется, мы отработаем и вариант с вашими врагами, мы вообще не оставим без внимания ни одно ваше слово, но… Ваша логика подскажет вам, кому было удобнее всего совершить это преступление.
- Не верю я, что виновата Света, и не поверю, пока не останется другого выхода, - отрезал Юрский, полностью выдавая этим свои скрытые опасения. - Да сами подумайте! Я что, дурак, что ли, не знать характера собственной жены? После этого средства массовой информации заживо меня съедят! Для них ведь нет ничего святого. "Известный знаток человеческих душ не видел дальше своего носа". Это я еще мягко выражаюсь, они напишут покрепче. Нет, меня это не устраивает.
- Нам тоже меньше всего хотелось бы нанести вред вашему имиджу, - поспешил заверить Алферов, - но мы никогда не простили бы себе, если б из-за нашей халатности с вами произошло несчастье. Пусть вероятность того, что Светлана Ильинична виновата, невелика, а вероятность повторения ею попытки убить вас еще меньше, рисковать нельзя. Вы ведь - не обычный человек. Ваша жизнь слишком важна для страны, чтобы допускать хоть малейший риск.
Пашка в углу тихо заржал, прикрывая рот рукой, и майор испугался, не перегнул ли палку. Вдруг этот тип сообразит, что над ним издеваются? Нет, не сообразил. Задумчиво пробормотал:
- Да, вы правы. Я должен оберегать свою жизнь. Но без нужды портить себе карьеру тоже не собираюсь. Пожалуй, с журналистами мы пока подождем. Было бы неприятно обнадежить их по поводу моих политических врагов, если потом выяснится, что дело не в них. И вы тоже не делайте пока заявлений журналистам.
Майор облегченно вздохнул - хоть что-то с плеч долой…
- Теперь по поводу моей жены. Она - не единственная подозреваемая, есть еще по меньшей мере двое с не менее сильным мотивом, поэтому задержать ее, не имея улик, было бы с вашей стороны противозаконно. Я всегда стою на страже закона, это известно каждому. Если же у вас появятся улики против кого бы то ни было… - Юрский помолчал и неохотно повторил: - Против кого бы то ни было… то закон позволит вам произвести арест. При появлении улик, но не раньше. Хотя я понимаю ваше беспокойство за мою жизнь и, со своей стороны, обещаю вам проявлять максимум осторожности. Я сегодня же заверю жену, что не намерен с нею расставаться, и этим обеспечу себе полную безопасность - если, конечно, согласиться с тем, что убить меня и впрямь пыталась Света. Надеюсь, это позволит вам меньше за меня волноваться. Хотите, я сделаю это при вас? Она ждет меня за дверью. Можете ее позвать.
Алферов и без того догадывался, что может ее позвать - учитывая, что Юрской было назначено время сразу после мужа.
- Я думаю, при подобном разговоре свидетели вам только помешают. Спасибо, Владимир Борисович, за неоценимую поддержку. Павел Витальевич, позовите Светлану Ильиничну к нам.
Пожалуй, жена адвоката скорее казалась уродиной, чем являлась ею. Майор понял, что при определенных усилиях со своей стороны она производила бы впечатление хорошенькой. Заменить джинсы и разношенный свитер элегантным костюмчиком, подчеркивающим стройность фигуры. Помыть голову чем-то этаким, что всегда громоздится у женщин на полочке в ванной. Вообще-то, Юрская была блондинкой, но ее тусклые сероватые волосы, небрежно схваченные заколкой, совершенно не впечатляли. Брови и ресницы накрашены черным, что не вяжется с блеклым лицом, лак на ногтях облупился. Короче, женщина абсолютно не следит за собой. Почему? Средства вроде бы позволяют.
- Вовочка, - бросилась Света к мужу, не обратив на милиционеров ни малейшего внимания. - Как ты себя чувствуешь? Ты помнишь, что тебе нельзя нервничать? Твой желудок этого не выносит. Может, стоит выпить таблеточку?