Глава 63
Юлия Штиллер открыла дверь своей каюты. Комната показалась ей абсолютно чужой. Нет, скорее это она сама была чужой здесь. Она больше не вписывалась в это окружение. Ни в каюте, ни на этом корабле. Даже в своем собственном теле ей было не по себе.
Она открыла дверцы шкафа и кончиками пальцев потрогала рукава аккуратно развешанной одежды, которую она никогда больше не наденет. Как не понадобится ей больше и дорожная сумка, стоящая на подставке для чемоданов, которая была ее неразлучным спутником во время всех поездок и которую она никогда больше не возьмет в руки.
Покидая "Султан", она оставит ее здесь, как и все остальное, что когда-то имело значение в ее жизни: свои ключи, документы, фотографии, деньги, свою неизменную жизнерадостность, надежду на лучшее будущее.
Лиза.
Юлия прошла в ванную комнату и понюхала флакон с дорогими духами, которые она специально купила для этой поездки и от аромата которых сейчас ей стало дурно.
Тем не менее она опрыскалась ими, поскольку тошнота была легче переносимым чувством, чем беспомощность и тоска.
При этом Юлия бросила взгляд в зеркало, и невольно перед ее внутренним взором всплыл образ трехлетней больной дочери, когда ей пришлось поменяться сменами с коллегой из-за того, что Лиза не могла ходить в детский сад. У нее была температура под сорок градусов, "сопливый нос" и лающий кашель. Надтреснутым голоском, который звучал так хрипло, как у злой ведьмы Урсулы, которую Юлия изображала всякий раз, когда читала эту сказку, лежавшая в кроватке Лиза спросила:
– Теперь я должна умереть, мамочка?
Юлия рассмеялась и смахнула с ее лба влажные от пота волосы.
– Нет, моя любимая. Так быстро не умирают. Ты будешь жить еще до-о-олго, до-о-олго.
Еще двенадцать лет.
Юлия крепко прижала ладони ко лбу, к глазам и щекам. Так крепко, что из глаз посыпались искры.
На какое-то время она застыла в таком положении. Потом наполнила стакан водой из-под крана, поднесла его к губам, но, осознав, что нет никакого смысла утолять жажду, вылила воду в раковину.
Одно из многих бессмысленных действий, которые отныне будут следовать друг за другом в ее жизни. Такие бесполезные виды деятельности, как мышление, чувствование, дыхание.
Я должна позвонить Максу.
Она впервые подумала о своем бывшем муже, с тех пор как Лиза…
Юлия вышла из ванной.
Кто-то заправил ее постель. На подушке лежала маленькая плитка шоколада. По одной плитке с каждой стороны.
Две шоколадки – это слишком много.
Юлия поискала записку, которую ей оставила Лиза, "Мне очень жаль, мамочка", но на комоде ее не было. Вероятно, она отдала ее Даниэлю, Юлия уже не помнила.
Она подергала межкомнатную дверь, но она все еще была заперта на задвижку с Лизиной стороны.
Возможно, так даже лучше.
Если бы у нее был ключ, она бы пошла в Лизину каюту, перебрала бы ее вещи.
И что бы это изменило?
Она же знала, что случилось. Знала мотивы. Осознала свою вину.
Юлия раздвинула балконную дверь. Свежий ветер разметал ее волосы.
Для этой части Атлантики море было на удивление спокойным, был почти полный штиль, в отличие от волнения, царившего еще в полдень. Наиболее высокие волны производил сам лайнер.
В вечернем воздухе ощущался слабый запах морской соли и дизельного топлива. С верхнего балкона до нее донесся смех. Издали доносилась танцевальная музыка, которая смешивалась с шумом моря. В программе развлечений на борту "Султана" шел вечер караоке.
"Зачем? – подумала Юлия и подергала поручни, через которые перелезала вчера ночью. – Зачем ты не дал мне упасть, Даниэль?"
Она перегнулась через перила и посмотрела вниз. Море уже не показалось ей грозным. Скорее зовущим. В шуме волн ей послышался шепот. Словно звучало ее имя. Заманчиво.
Так быстро не умирают!
Она хотела крикнуть: "Лиза!" – но ее голос сорвался.
Почему я не настояла на своем?
Почему я не заставила Даниэля остановить судно и повернуть назад, чтобы мы могли сойти на берег?
Ведь я же уже знала о видео.
Вне себя от ярости и ненависти к себе самой, она ударила ногой по перегородке между балконами. Замолотила по ней кулаками. Еще раз пнула ее ногой. Еще раз. И еще.
На третий раз ее нога прошла сквозь тонкую пластиковую стенку.
Не разрушив ее.
У Юлии было такое чувство, словно она ударила ногой в пустоту. Она так сильно размахнулась, что чуть было не поскользнулась, и не упала только потому, что крепко держалась за перила.
Что, черт побери?..
Она уставилась на дверцу в перегородке, которую открыла ударом ноги. Эта дверца была похожа на откидную заслонку для кошки во входной двери частного дома. Только эта дверца оказалась намного больше, и через нее могла бы проскользнуть взрослая собака.
Или человек.
Сердце Юлии бешено заколотилось. Она наклонилась вперед и заглянула через открывшееся отверстие на балкон Лизиной каюты. Волоски на ее предплечьях встали дыбом. Внезапно возникшая у нее мысль буквально наэлектризовала их.
Обычно эта дверца была привинчена винтами, и нужна была отвертка, чтобы открыть ее, если хотели облегчить работу по техническому обслуживанию или сократить путь между каютами. Но здесь запор был, по-видимому, отвинчен.
Неужели Лизой?
Юлия сбросила купальный халат и, оставшись только в трусиках и бюстгальтере, проползла через отверстие в перегородке на балкон Лизиной каюты. При этом, задев за острый край перегородки, она ободрала себе колено и большую берцовую кость. Однако Юлия даже не почувствовала этого, как не обратила внимания и на прохладный ветер, обдувавший все ее тело.
Ты тоже проползла здесь, мое сокровище?
Юлия попыталась заглянуть через стекло в каюту своей дочери, однако двери были закрыты, а шторы задернуты. Она прикрыла ладонями глаза от внешнего освещения, однако так и не смогла ничего рассмотреть.
Ты заперла со своей стороны межкомнатную дверь на задвижку, Лиза? А потом заперла на цепочку входную дверь?
Юлия повернулась к отверстию в перегородке.
Отвинтила дверцу и проползла через отверстие на мой балкон, чтобы затем бесследно исчезнуть через мою каюту?
Юлия чувствовала, что ее сердце билось все сильнее. Был ли это сквозняк, когда Лиза открывала балконную дверь? Или звук закрываемой входной двери, который внезапно разбудил ее прошлой ночью?
Входная дверь, через которую ты вышла из моей каюты, милая?
Юлия понимала, что может впасть в состояние самой страшной из всех существующих печалей: в такое состояние, находясь в котором близкие изо всех сил пытаются отрицать правду и цепляются за любую, даже самую абсурдную теорию, дающую хоть какую-то надежду. Но она не могла поступить иначе.
Она ударила ладонью по оконному стеклу, пнула голой ногой раздвижную балконную дверь, громко выкрикнула имя Лизы, ударилась коленом о стеклянную дверь и… до смерти испугалась, когда шторы раздвинулись.
И за ними показалось лицо ее дочери.
Глава 64
– Шахла была раньше мужчиной?
С каждой секундой Елена приходила во все большее замешательство. Она смотрела на Мартина такими глазами, словно у того вырос второй нос.
Мартин ответил ей словами Шахлы, читая вслух с экрана ноутбука:
– "Когда же я отказался натягивать презерватив на свой пенис, она накричала на меня, обозвала неудачником. Бесполезным, никчемным человеком. Сказала, что не будет меня любить, что всегда хотела иметь девочку, а не гадкого мальчишку. Она ударила меня по лицу и оставила одного, плачущим навзрыд, но только для того, чтобы на следующий день повторить эту игру. В конце концов однажды я выполнил ее просьбу и надел презерватив, а с годами я начал с ней спать. При этом я все время думал только об одном: "Я хочу, чтобы я был девочкой. Я хочу, чтобы я был девочкой".
Во время секса, во время моего изнасилования (прошли годы, прежде чем я понял, что она делала со мной), у меня произошло раздвоение личности. Моя душа перенеслась в тело девочки и в какой-то момент осталась в нем, даже спустя некоторое время после того, как мать оставила меня в покое. Я не хотел больше быть опозоренным юношей, а хотел превратиться в девочку, которую моя мать всегда желала и которой не пришлось бы пережить все это, если бы я появился на свет в правильном теле.
Через четыре дня после того, как мне исполнилось восемнадцать лет, мой отец продал свою фирму, а вскоре он погиб вместе с моей матерью при аварии их личного реактивного самолета.
Благодаря тому богатству, которое они мне оставили, я первым делом оплатил операцию по изменению пола, за которую не взялся бы ни один ответственный хирург. Но я дал взятку психиатру, который готовил заключение о моем психическом здоровье и засвидетельствовал в нем мое абсолютно здоровое душевное состояние. После этого он внес существенные изменения в свое заключение. Как и ожидалось, изменение моего тела не уменьшило мои душевные страдания. Без пениса, со сломанными и вновь выправленными скулами, с феминизированным носом и маленькими грудями я чувствовал себя еще более мерзко, чем в руках своей матери.
Совершенно случайно на одном из чатов самоубийц, где я искал подходящие способы самоубийства, я наткнулся на тринадцатилетнюю девочку, с которой случилось похожее несчастье, что и со мной, и страдания которой все еще продолжались. Ее мать заставляла несчастную мастурбировать у нее на глазах.
Она написала мне, что их семья собирается отправиться в морской круиз и что она планирует во время плавания покончить жизнь самоубийством. Только благодаря этой девочке я понял, в чем заключалась наша ошибка.
Почему мы, жертвы, должны убивать себя, а настоящие преступники остаются в живых?
Это случилось десять лет тому назад.
Я нанялся горничной на круизный лайнер, за борт которого девочка собиралась броситься, и позаботился о том, чтобы она пережила это плавание. В отличие от ее матери. Это была моя первая жертва из небольшой серии".
Елена положила руку на предплечье Мартина и попросила его читать помедленнее. С каждой строчкой он непроизвольно читал все быстрее.
– "Поначалу я довольствовался тем, что усыплял своих жертв и выбрасывал за борт. Однако с годами я усовершенствовал свою систему. Обладая здоровым интеллектом и достаточными финансовыми возможностями, я купил форум самоубийц под названием Easyexit, который – пусть и случайно – наставил меня на правильный путь. Со временем у него появились филиалы во всем мире, соответствующую веб-страницу можно найти в тридцати двух странах. Просто невероятно, скольким людям на этой планете осточертела жизнь. Их миллионы.
И среди них я нахожу своих клиентов. Я действую очень осмотрительно. Когда я узнаю, что ребенок (все равно кто, девочка или мальчик) подвергается сексуальному насилию со стороны своих родителей, через принадлежащую мне самому сеть туристических агентств, носящих название "Кверки трэвел", я заказываю билеты на круизный лайнер для ребенка и его родителей, которые, разумеется, ничего не знают о своем "счастье". Поэтому я маскирую поездку под выигрыш в лотерею. Это срабатывает лишь в редких случаях, так как большинство людей реагирует недоверчиво, если кто-то хочет им что-то подарить, отчего до сих пор моя доля успеха очень невелика.
Правда, однажды в случае с семьей из Германии все получилось совершенно случайно".
Мартин запнулся. Прокрутил изображение на экране ноутбука назад, затем снова вперед, но нигде не нашел указания на то, как следует понимать это предложение.
– Почему вы остановились? – спросила Елена. – Там говорится что-то о вашей жене и о вашем сыне?
– К сожалению, нет, – прошептал Мартин.
Или к счастью.
Он откашлялся и продолжил чтение:
– "Между тем на форуме Easyexit пошли толки о том, что существует некое туристическое бюро, которое организует последнее путешествие для людей, которые не заслужили лучшей участи. Очевидно, именно по этой причине Джастин Ламар связался со мной. Кажется, твой свекор тебя не очень-то любит, я прав? Он взял на себя расходы на вашу поездку. И он заплатил мне еще комиссионные сверх установленного тарифа, чтобы в случае с тобой я действовал не по обычной программе, а заставил тебя страдать за твои грязные дела. Что здесь, на "Султане", с его "Голубой полкой" и свободными каютами, не представляло для меня никакой проблемы.
Но чтобы мы поняли друг друга правильно, Наоми, расставим все точки над "i".
Я никогда не подмешивал в твою пищу личинок ленточного червя. А то, что ты посчитала постельными клопами, были безобидные тараканы. Я хотел отравить не твое тело, а твое сознание. Так, как это сделала моя мать, не применяя ко мне физического насилия, но тем не менее заразив меня вирусом, который разъел меня изнутри. Так же как и Анук, которой я был матерью все последние недели, все еще разъедается изнутри тем злом, которое ты причинила ей. И теперь в этом сознаешься".
Мартин оторвался от экрана. Елена смотрела на него, открыв рот.
– Анук тоже была…
Вот круг и замкнулся. Теперь все это безумие приобретает смысл.
Мартин энергично кивнул и перескочил на конец текста. На признание Наоми.
Глава 65
Больше всего на свете Юлия боялась, что потеряла рассудок. Или, хуже того, что ей только приснилось, что Лиза открыла балконную дверь и теперь стояла перед ней. Если сейчас она проснется в каюте Даниэля, все еще находясь под воздействием успокаивающих средств, которые он навязал ей, и если ее дочь во второй раз растворится в воздухе, она не сможет пережить ту боль, которую почувствует, окончательно очнувшись от сна. В этом Юлия была абсолютно уверена.
Во время погребения ее матери священник сказал, что родители умирают только тогда, когда дети перестают о них думать. Он забыл упомянуть обратную ситуацию, при которой родители умирают в душе, когда у них не остается ничего другого, как только вспоминать о своих детях.
Правда, стоявшая перед ней Лиза, кажется, не была миражом. А если бы и была, то фата-моргана, приказавшая ей войти в каюту и сесть в кресло рядом с кроватью, оказалась удивительно реалистичной.
– Ну, наконец-то ты появилась. Я уже целый день жду тебя.
На Лизе было черное платье с корсетом, и она стояла на некотором удалении от телевизора, как раз в том месте, где сидела на корточках уборщица, у которой шла кровь изо рта. В тот раз Юлия испугалась гораздо меньше, чем теперь при виде своей дочери. Лиза выглядела так, словно красилась в темноте и при сильном волнении моря. Потекшая пудра и слишком толстый слой туши для ресниц и бровей обезобразили ее бледное лицо. В правой руке она держала длинную отвертку.
Юлия смотрела на свою дочь как на привидение, которым она в принципе и являлась, и смогла вымолвить только одно слово:
– Почему?
Почему ты еще жива?
Почему ты так поступила со мной?
Лицо Лизы исказилось подобием улыбки.
– Ты этого не знаешь?
Ее голос был безжалостно холодным. Жестоким. Таким же, как и ее взгляд.
– Это ты все разрушила, – сказала она.
– Что, любимая? Что я разрушила?
Не в силах больше сдерживаться, Лиза закричала на нее:
– Он принадлежал мне! Я первой добилась его.
Он? О ком она говорит?
– Я… мне очень жаль, но я ничего не понимаю, что…
Лиза прервала бессвязный лепет Юлии и закричала:
– Мы любили друг друга. А ты… ты же хотела только ТРАХАТЬ Тома!
– Тома?
В этот момент на лице Юлии появилось выражение крайнего изумления. Ее челюсть отвисла. И она никак не могла снова закрыть рот.
– Не смотри на меня с таким дурацким выражением лица. Он был моим первым мужчиной. – Вульгарным жестом Лиза схватилась за промежность. – Он лишил меня девственности, мамочка. Мы хотели навсегда остаться вместе. Но тут появилась ты.
– Том?
Том Шиви?
– Тебе было мало того, что ты лишила меня отца? Тебе захотелось украсть и любовь всей моей жизни?
– Твой школьный наставник… мужчина, с которым я завела интрижку, Том Шиви тебя…
…изнасиловал?
Лиза сделала шаг вперед. В зеркале Юлия увидела, что ее высокие ботинки на шнуровке не были зашнурованы. Шнурки свободно болтались.
– Любил. О да. Мы хотели пожениться. Он сказал мне, что я гораздо более зрелая, чем все остальные.
– Но радость моя, малышка…
Юлия попыталась встать, но Лиза, угрожая отверткой, заставила ее снова опуститься в кресло.
– Только не рассказывай мне, что это была не твоя вина. Я собственными глазами видела, как ты принаряжалась и прихорашивалась. Как дешевая проститутка. Ты ходила на родительские собрания только для того, чтобы повеситься ему на шею. Ты была готова пойти в школу в одном нижнем белье, не так ли? – Она с презрением посмотрела на Юлию и показала сначала на ее трусики, а потом и на бюстгальтер. – Проклятье, если бы ты только знала, как несчастна я была! – Лиза сдула со лба прядь волос. – Ты не заметила, что я не могла даже есть? Что я носила только черные шмотки? И прогуливала школу со своими новыми друзьями? Нет, ты ничего не поняла. Ты обращала внимание только на своего Тома.
Ты ошибаешься. О господи, любимая. Ты ошибаешься.
– Послушай меня, Лиза, – начала Юлия. – Я понимаю, почему ты так разозлилась. Но то, что твой школьный наставник сделал с тобой…
– Даже не пытайся оправдаться, – снова прервала ее Лиза. – Кверки сказала, что ты попытаешься меня одурачить.
Кверки?
– Минутку, я думала, это твой друг?
На этот раз Лизе удалось рассмеяться. Уничижительно и цинично.
– Кверки – это она. Да, вот так-то, что скажешь, мамочка? Раньше я тоже не знала этого. Я познакомилась с ней в Интернете. На одном из форумов самоубийц.
– Милосердное небо! Лиза…
– Дерьмо, я хотела покончить жизнь самоубийством, когда из-за тебя Том порвал со мной.
При этих словах из глаз Юлии брызнули слезы.
– Мне очень жаль, но я не знала…
– Но Кверки открыла мне глаза. – Лиза сделала колющее движение отверткой в сторону Юлии. – Это не я заслужила наказание, а ты.
– И поэтому ты инсценировала свое самоубийство?
Чтобы перепугать меня до смерти?
– Ты должна была на собственной шкуре почувствовать, что мне пришлось пережить. Что это значит – потерять самого любимого человека в жизни. – Лиза самодовольно усмехнулась. – Это было частью моего плана. Я его разработала вместе с Кверки. Боже мой, какая же хладнокровная эта женщина. Она работает здесь, на корабле. Она повесила в мой шкаф униформу горничной и перепрограммировала ключ от моей каюты таким образом, что я могла свободно перемещаться по всему лайнеру, даже по жилой палубе, где находятся кубрики экипажа. Именно там я и пряталась прошлой ночью.
"Вот почему этот Мартин Шварц видел ее там внизу", – вспомнила Юлия. Наверняка так оно и было, когда, готовясь к этому безумию, Лиза искала место, где можно было спрятаться.