Мы отпустили кэб в самом начале бульвара, чтобы немного погулять и полюбоваться громадными чёрными дубами, сохранившимися, кажется, с тех времён, когда на месте Бромли было ещё небольшое поселение. Мы шли, шутливо обсуждая, почему вдруг розы распустились в неурочное время. Клод Перро утверждал, что это счастливое знамение в честь приезда его драгоценной особы. Элейн же словно бы из чувства противоречия мрачно пророчествовала, что-де алые цветы посреди зимы - предвестье войн и прочих бед. Я же искала рациональное объяснение: возможно, в оранжерее некоторое время было холодно и темно, затем неполадку устранили, и растения приняли неожиданное потепление за наступление весны…
…и аккурат в конце особенно прочувствованного пассажа, частично почерпнутого из уроков Паолы по ботанике, взгляд словно зацепился за что-то. Полузнакомое лицо в череде прохожих, тёмные глаза под полями шляпы.
Озарение было мгновенным: мистер Берг!
Несомненно, он. В другом пальто, более дорогом, с оторочкой из чернобурой лисы, с тростью в одной руке и небольшим саквояжем во второй. Элейн заметила мою запинку, проследила за направлением взгляда - и тоже замерла, бледнея.
- Тот человек, - сосредоточенно произнесла она, повернувшись ко мне. - Помните, я говорила про служанку? С ней был точно он.
- Я догадалась. Он заходил ко мне в кофейню, задавал вопросы, - ответила я машинально. - Святые Небеса, не смотрите на него! Давайте продолжим беседу и сделаем вид, что ничего не видим.
До самозваного мистера Берга оставалось шагов двадцать. Элейн изменила своё отношение к тому, насколько опасна Финола и её сообщники, после того как мисс Рич нашли мёртвой. И, ручаюсь, мы бы так и прошли мимо, щебеча подобно птицам, если б не Клод Перро.
- Не смотреть? Это почему ещё? - нахмурился он. Голубые его глаза на улице, в дневном свете, стали ещё ярче, и сейчас словно полыхали гневным холодным пламенем. Вот ведь воистину самоуверенный человек! - Дорогая, это ведь именно тот мерзавец, который был со служанкой-убийцей… или со служанкой убийцы? Неважно! И он ещё потом угрожал леди Виржинии! - сделал он неожиданный вывод. - Мы просто обязаны задержать его! Я с ним поговорю.
- Не вздумайте! - звенящим шёпотом отозвалась я, стараясь вложить в голос всю властность Валтеров, сохраняя выражение лица безмятежным. Если Берг заметит!.. - Вы просто не представляете, чем рискуете.
- Я? - высокомерно отозвался Клод. - Ничем не рискую. Я слишком известен, чтобы мне что-то сделали открыто. И все знают, что нас принимает леди Виолетта, - добавил он и решительно двинулся наперерез алманцу.
Я не успела сказать, что заступничество герцогини Альбийской, увы, в данном случае ничего не значит. Элейн, забыв о правилах приличия, вцепилась в рукав супруга и дёрнула на себя, но тщетно. Самоуверенного лётчика было не остановить. Он просто сделал несколько шагов, утягивая за собой и жену. Несколько секунд во мне боролись благоразумие и честь настоящей леди, не позволяющая оставить друзей в беде.
Победила честь - или, возможно, я заразилась апломбом от Клода Перро. В конце концов, не посмеет этот алманец, кем бы он ни был, угрожать самой графине Эверсан-Валтер.
Тем временем поддельный Берг обнаружил на своём пути лётчика, окрылённого благородной яростью, и попытался обойти его. Не тут-то было! Клод быстро шагнул в сторону, перекрывая дорогу. Берг прикоснулся к полям своей шляпы и произнёс:
- Добрый день, сэр. Не припомню, чтобы мы были знакомы. Чем обязан?
О, да, несомненно, это он. Тот же старинно-провинциальный акцент.
- Вы были со служанкой, как её… Дилейни! Короче, отравительницы. Вас видели, - громко заявил Клод, а у меня в груди всё похолодело. Нельзя же так прямо! - А ещё вы ходите и запугиваете леди. Что у вас на уме?
Поджарая и грациозная пожилая дама с такой же борзой оглянулась в нашу сторону и замедлила шаг, ловя каждое слово. Готова спорить, завтра сплетня о происшествии на бульваре Холливэй облетит все салоны. Двое джентльменов в почти одинаковых чёрных плащах прервали разговор, рассматривая свои ботинки.
- Вы, вероятно, меня с кем-то перепутали, - ответил алманец сдержанно, но глаза у него потемнели. - Прошу простить, я тороплюсь.
Он снова попытался обойти Клода, но тот проворно заступил ему путь.
- Ещё чего, у меня память прекрасная. И у моей жены. Дорогая, это он? - повысив голос, обратился он к супруге.
Я наконец взглянула на Элейн. Куда подевалось сумрачно-обречённое выражение! Теперь она хотя и стояла за плечом Клода, но всем своим видом выражала уверенность и спокойствие. Мелкие светлые кудряшки сейчас напоминали не шёлк, а золотые спиральки с режущей кромкой.
- Да, он, - холодно подтвердила Элейн. - Я видела вас у гадательницы Греты О'Келли около месяца назад, мистер…
- Мильх, - услужливо подсказал он. И тон его мне не понравился.
Сердце колотилось, как после чашки крепкого кофе с перцем, но голова стала абсолютно ясной. Я чётко понимала, что алманец сейчас заинтересовался супругами Перро, и ничего хорошего это им не принесёт. Нужно было срочно перевести его внимание на другой предмет… другую особу. В идеале - подставить Финолу Дилейни. Вот уж не огорчусь, если её тело всплывёт в Эйвоне.
Что ж, попробую. В любом случае, я рискую меньше, чем Перро.
- Мильх? - произнесла я, выступая из-за плеча Клода. - Неужели? Мне вы представились Бергом. Сколько же у вас имён? Впрочем, неважно, - улыбнулась я. Кажется, получилось - алманец теперь смотрел только на меня. - Совершенно забыла сказать, когда вы были в "Старом гнезде" на днях: держите свою Мэлоди в узде.
На лице его появилось выражение замешательства - на целую секунду позже, чтобы поверить в естественность.
- Мелодия? Какая мелодия? Вы имеете в виду музыку…
- Вы знаете, кого я имею в виду, мистер Берг. Не знаю, как вы с нею связаны, но ничего хорошего это знакомство вам не принесёт, - ответила я, не покривив душою. - Она ненавидит мужчин и с радостью использует их как пешки в своей игре. Пешки, разумеется, всегда уверены, что это они сидят за шахматной доской и ведут партию. Доброго дня, мистер Мильх… или всё-таки Берг? - улыбнулась я и добавила небрежно: - И не стоит бездумно бродить вокруг моего особняка. Сэр Клэр Черри не столь беспомощный и не столь джентльмен, как вам, возможно, показалось в прошлый раз.
Я внимательно следила за его лицом, подмечая малейшие изменения, и теперь у меня не осталось сомнений, что с дядей несколько дней назад столкнулся именно он. При упоминании фамилии Черри угол губ у "Берга" дёрнулся. Похоже, алманец немного разузнал о моей семье, и дядина биография отнюдь не пришлась ему по вкусу.
Буду надеяться, этого хватит, чтобы отвести беду от Перро и уберечься самой.
До оранжереи мы, разумеется, не дошли. Я извинилась перед Элейн и Клодом, взяла с них обещание немедленно вернуться домой и быть очень, очень осторожными, а сама села в кэб и вернулась в особняк. Дома незамедлительно сделала звонок маркизу и сообщила, что снова увидела Берга.
Дядя Рэйвен прибыл около шести вечера и выслушал всю историю. О, нет, упрекать он меня не стал. Только снял очки с синими стёклами и нажал пальцами на виски, дыша уж слишком глубоко и размеренно.
- Виржиния, - наконец сказал он, - вам кто-нибудь говорил, что вы очень похожи на отца?
- От вас мне доводилось слышать это много раз. Комплимент, я надеюсь.
- Возможно. Однако умение в буквальном смысле притягивать самых опасных людей и двумя словами приковывать к себе их внимание - далеко не та черта, которую, по моему мнению, вам стоило бы унаследовать.
Мне хотелось ответить, что не так это плохо, потому что некоторые из опасных незнакомцев потом становятся моими друзьями - Эллис, Лайзо, Мадлен, Паола… Как сказали бы в трущобах Смоки Халоу, клин вышибают клином. Но затем передумала, потому что вид у дяди Рэйвена был чересчур серьёзный. Потому я снова пообещала, что в следующий раз, когда увижу Берга, перейду на другую сторону улицы или залюбуюсь пейзажем.
- Что ж, вероятно, мне стоит зайти в собор святого Игнасия и помолиться о том, чтобы он уберёг вас от встречи с тем человеком, - заметил маркиз. В глазах его читалось намерение добраться до церкви именно по бульвару Холливэй и заодно, как бы случайно, очистить его от всяких подозрительных личностей.
Подумалось вдруг, что Лиам вместо этого непременно попросил бы святого Кира Эйвонского подставить "мистеру Бергу" подножку на тёмной улице, дабы зловредный алманец отшиб обе руки и не смог больше обижать беззащитных леди.
Стало смешно, потому что такая просьба вполне могла бы и исполниться.
Вскоре после того как ушёл дядя Рэйвен, я отправилась в кофейню. Сопровождал меня Клэр. Этот вечер он провёл за ширмой, наблюдая за посетителями, однако не показываясь никому на глаза. Вернулись мы около одиннадцати, когда начался неприятный мелкий дождь. В доме царила такая сырость, что впервые за долгое время я приказала не просто положить в постель грелку, а сперва просушить одеяло у камина. И, глядя на оголённую кровать, заметила то, что долго ускользало от моего внимания.
Ловец снов.
После случая с Валхом Лайзо его починил и велел вновь поместить в изголовье. Я же настолько привыкла к виду игрушки-паутинки, что напрочь перестала о ней думать. А ведь она не просто защищала меня от мёртвого колдуна. "Ловец" - значит, ловит дурные и вредные сны? Не пускает ко мне?
А может он не пускать вообще никакие сны, если, по мнению Лайзо, они могут мне навредить? Леди Милдред давно не появлялась…
- Глупость какая, - пробормотала я. И повторила уже громче: - Глупость, суеверие!
И - сорвала ловец с изголовья.
Вскоре вернулась Юджи и застелила мне постель. Простыни и одеяла слабо пахли лавандой. Чудился поначалу и едва заметный аромат вербены, однако вскоре он развеялся без следа. Я достала из ящика револьвер, завёрнутый в несколько слоёв фланели, и положила сбоку под подушку: пусть сегодня меня хранит этот оберег.
Сон опустился резко, как медный колпачок на пламя свечи. Сознание мгновенно угасло.
…Вокруг туман и паутина. Серебристые нити в сером мареве - красиво. Под ногами - сырая черепица. Кажется, я стою на крыше. Снизу поддувает, юбки колышутся. Немного пахнет вишнёвым табаком. Мои губы трогает улыбка; когда сдерживать её уже невозможно, оборачиваюсь.
Бабушка стоит чуть поодаль, и у ног её вращается флюгер, плоская жестяная фигурка злющей кошки с выгнутой спиной. Бабушка в тёмно-красном платье, но без перчаток; белая шея тоже открыта. Черты лица видны ясно, кроме глаз - бездонных тёмных провалов. Когда-то это бы напугало, но не сейчас - привычка.
- Всё-таки догадалась, - выдыхает леди Милдред облако вишнёвого дыма.
- Ты знала, - упрекаю её. - Знала, что он меня не пускает. И ничего не сказала.
Она усмехается.
- Дверь заперта на ключ, ключ глубоко в колодце. Девочка не покинет башню, но и зверям остаётся только бессильно щёлкать зубами. Не всё так просто, милая Гинни.
- Я скучала.
Это мне говорить совсем не хотелось. Но правда прорывается сквозь все заслоны; что ей благоразумие, вежливость и гордость?
Бабушка, такая молодая и старая одновременно, снова подносит трубку к губам. Туман вокруг становится гуще, подступает ближе. Босые ноги чувствуют малейшие выщерблины в черепице.
- Наступит время, когда мы почти не будем видеться, милая Гинни. Не стоит бояться перемен. Скучала… да, ты скучала. Но не по мне. Так ведь?
Я вспыхиваю, с головы до ног. И заливаюсь румянцем - и буквально горю. Языки пламени трепещут вокруг. Туман вспучивается, а потом вдруг откатывается, как море во время отлива. Вокруг расстилается бескрайнее черепичное поле - плавные скаты, горбатые крыши, кое-где обнажены рёбра балок. И везде, насколько видно глаз, крутятся флюгеры. Чёрные и медные, на прямых спицах и надломленные, наклонённые к черепице. Металлические плоские звери вращаются неустанно - кто быстрее, кто медленнее, кошки и змеи, птицы, волки, львы, чудовищные химеры, бабочки, рыбы и гады морские. Не ветер влечёт их - напротив, они его разгоняют, делают плотным, осязаемым.
Бабушкина трубка лежит на крыше, и кошка трётся выгнутой спиной о спираль дыма.
Поёт флейта.
Смущение проходит, точно его и не бывало. Я подбираю юбки - платье длинное и слегка приталенное, но сшитое сплошь из тончайшего полупрозрачного шифона и нежнейших шёлковых кружев. Сквозь белую ткань немного просвечивают ноги. Как ночная сорочка, право…
Смеюсь и бегу по крышам, легко перескакивая бездонные пропасти между соседними скатами. Черепица крошится под босыми пятками; металлические звери-флюгеры крутятся у самых щиколоток, норовя зацепить воздушные юбки. Иногда получается увернуться, иногда в медных зубах и на чугунных хвостах остаётся призрачно-белёсый клок.
Песня флейты всё ближе.
Когда очередная крыша заканчивается, я без тени сомнения прыгаю вниз и плавно опускаюсь на улицу. Странные здесь дома - глухие стены, без единого окна и без дверей. Зато вместо мостовой - толстый слой мхов и лишайника. Я блуждаю в лабиринтах, ориентируясь лишь на собственное чутьё, а когда достигаю круглого двора с фонтаном, где вместо воды из кувшина у русалки льётся свет, то останавливаюсь и присаживаюсь на бортик.
Негоже леди бежать навстречу мужчине. Это чудовища, колдуны и герои должны преследовать её - каждый со своей целью.
…Он появляется словно из ниоткуда, хотя наверняка просто выходит из тени на освещённое пространство. И - замирает.
- Ты здесь, - говорит он, почти не размыкая губ.
Я смотрю на него и не могу определиться: колдун, чудовище, герой? Пожалуй, всё вместе. Он облачён в яркие одежды гипси - красное, чёрное и белое; обычно гладкие волосы больше похожи на сумрачное пламя, раздуваемое ветром, а глаза пылают зелёным светом, столь жутким, что даже у меня холодеет кровь. В руках его флейта, а за плечом дорожная сумка, и я не хочу знать, что внутри, потому что из неё на мягкий ковёр из мха срываются одна за другой капли.
Тягучие, тёмные.
- Здесь, несмотря на твои усилия, - отвечаю спокойно и чувствую, как замирают металлические звери на крышах. Они сердиты и готовы броситься на него по одному моему слову. - Удивлён?
Он не отвечает, но приближается медленно, опасными беззвучными шагами, как будто не хочет спугнуть. Подходит ко мне, берёт лицо в ладони, точно в раму оправляет, и запрокидывает.
От рук его веет жаром.
- Не удивлён, - говорит он тихо. Его черты ещё прекраснее, чем наяву; возможно, потому, что во сне мы именно такие, какие есть на самом деле. - Посмотри на меня. Тебе страшно?
Я долго-долго вглядываюсь в жуткое зелёное пламя, а затем протягиваю руку и прикасаюсь в ответ - к кромке губ.
- Нет. А тебе - страшно?
Каменная русалка приподнимает кувшин выше; свет льётся теперь прямо на нас. Металлические звери соскакивают с флюгерных спиц и бросаются в проулки - звенящий медно-чугунный поток. За дурманящим запахом вербены проступает нотка вишнёвого дыма.
Я выскальзываю из чужих рук; ветер треплет полупрозрачные юбки, как будто вокруг меня тоже беснуется пламя, но не чёрное, а белое. Улыбаюсь:
- Ты так и не ответил на вопрос. Придётся теперь наяву.
И просыпаюсь.
…Когда я очнулась на рассвете, лицо у меня горело.
Святые Небеса, пусть Лайзо не запомнит этот сон!
Весь день я ходила как в тумане - сладком, прежде незнакомом. Порой замирала, время от времени подносила пальцы к губам, механически и неосознанно; они пахли вербеной. Как такое возможно? Воображение играет дурную шутку или?..
- Леди Виржиния, прошу прощения за бестактный вопрос, но вы случайно не простыли на ветру? - словно бы в шутку поинтересовался Эрвин Калле. Он был сегодня в компании новой девицы, якобы художницы, огненно-рыжей и грубоватой, но уже несколько минут не обращал на неё никакого внимания, разглядывая лишь меня. - Щёки пылают, глаза блестят! Обычно вы похожи на лёд, вас хочется рисовать полупрозрачной холодной акварелью, но сегодня… Только масло, только в стиле Нингена!
Вспомнился тут же портрет Сэрана и узкая ступня, которую обвивала змея; и, без перехода - облик Лайзо из сна, чем-то неуловимо похожий на то пугающее изображение.
С губ сорвался вздох. Я едва сумела замаскировать его под смех и солгала непринуждённо:
- Нет, никакой простуды. Это всё кофе. Новый рецепт с перцем, чрезвычайно… согревающий и оживляющий. Как раз для зимы.
- О, неужели? - заинтересовалась миссис Скаровски, отложив ненадолго черновик своей поэмы - несравненной, ибо не нашлось пока несчастливцев, которые отважились бы сравнить её с другими произведениями. Под глазами у блистательной поэтессы залегла глубокая синева. - Мне бы не помешало что-то такое. Бодрящее, горячее, страстное!
- Рецепт пока далёк от совершенства, увы, - уклончиво ответила я, мысленно сочувствуя Георгу.
Вот ведь незадача - придётся ему теперь изобретать что-то новенькое. А всё из-за моей болтливости!
Но вопрос Эрвина Калле прозвучал вовремя и отрезвил меня. Действительно, что бы ни происходило во сне, позволять этому просачиваться в настоящую жизнь - недопустимо. Особенно глупым, неправильным, опасным чувствам…
"Я потребовала у Лайзо ответа, - подумалось вдруг. - Значит, всё же надеюсь на встречу. Точнее, уверена, что она состоится… Можно ли считать эту уверенность частью пророческого сна?"
Но то была лишь одна из трудностей.
Вторая… О, здесь всё запуталось ещё сильней. Интуиция подсказывала, что теперь Лайзо точно не отступится. Он решит открыть своё сердце. А принять его чувства, какими бы они ни были, я пока не смогу. Слишком велика пропасть, и пока через неё невозможно перекинуть мост.
А что тогда? Оборвать решительно все связи?
Нет, ни за что.
Если я прикажу исчезнуть, с Лайзо станется так и поступить. Он упрям, у него есть гордость. Но даже мысль о том, чтобы никогда его не увидеть, мучительно болезненна и заставляет разум цепенеть. Следует поблагодарить Финолу за то, что мне довелось уже испытать этот опыт. И потому совершать ошибку и выбирать самый простой путь я не стану.
Но что же делать? Как сохранить себя, свою честь - и в то же время не опуститься до лжи?
- Леди Виржиния, - тихий голос снова прервал размышления. На сей раз это оказалась Мэдди. Она склонилась к моему уху, шепча: - Он пришёл.
На мгновение у меня сердце едва не остановилось, не то от страха, не то от восторга. Я подумала о Лайзо - и тут же отбросила глупую, постыдную надежду.
- Кто, милая? - еле слышно ответила я.
- Эллис.
Дышать стало легче, а на губах сама собою появилась улыбка.
О, да, разумеется, кто ещё может ворваться без предупреждения с чёрного хода?
Извинившись перед Эрвином и другими гостями, я, отбросив неприятные мысли, поспешила к детективу. Каюсь, в глубине души у меня жила надежда, что он пришёл с хорошими новостями - скажем, о том, что Финолу выследили и вот-вот схватят… Эллис стоял прямо у дверей, поглядывая иногда наружу. Он не разделся, даже пальто не расстегнул, но зато снял своё кепи и теперь рассеянно перекладывал его из руки в руку. Тёмные с проседью волосы были влажны от тумана.
Я замедлила шаг, словно желая оттянуть момент встречи. Неужели что-то произошло?