- Вот это кстати, - обрадовался Фредди, ожидавший его в темной комнатушке, где вдоль стен валялась куча всякого тряпья, служившая им матрасами. Кроме того, в их распоряжении были одеяла, укрывавшие беглецов от холода, небольшой стол, пара ящиков, служивших стульями, свеча, воткнутая в горлышко бутылки, а также потайной фонарь. Помещение освещалось мертвенным светом, проникавшим через слуховое окошко, затянутое матовым стеклом.
Бенсон водрузил свой пакет с провизией на стол. Фредди тут же набросился на него, поспешно развязал обтягивавшие его бечевки и, схватив бутылку пива, жадно, с дикой прожорливостью, осушил её. При этом он запрокинул голову, и Бенсон, глядя на его напрягшуюся шею, попытался представить себе, как бы эффектно вошло сейчас в эту плоть лезвие бритвы. Лопнуло бы, словно тетива чрезмерно натянутого лука! Бенсон получил настоящее наслаждение всего лишь при мысли об этом.
- Ну вот и полегчало, - тяжело выдохнул Фредди, ставя бутылку на стол.
Оба скрывавшихся заключенных затем плотно поели, покурили, потолковали о том о сем. Так тянулось время вплоть до того момента, когда Фредди поинтересовался, видел ли Бенсон сына.
- Само собой, - ответил тот и заговорил о нем в таком тоне, который глубоко поразил Тисдейла. - Это такой парень, скажу тебе! Настоящий сын своего отца. Вот увидешь, лет через десять он меня превзойдет по всем статьям. У этого малыша - большое будущее. Можешь смело поверить мне, Фредди. Я бы все же предпочел иметь его на своей стороне, чем в команде соперника…
Он неожиданно замолчал, скривив рот в мерзкой ухмылке.
- В любом случае счеты с ней теперь окончательно сведены.
Он закурил сигарету, казалось, не замечая странного взгляда Фредди.
- Ну что еще? Не надоело на меня пялиться?
- Сид, - наконец сумел выдавить из себя Фредди, проглотив застрявший в горле комок слюны, пока Бенсон пристально рассматривал его. - Неужели ты ходил туда ради того, чтобы покончить с ней?
Бенсон в свою очередь округлил глаза и расхохотался. И смеялся он впервые с тех пор, как они покинули тюрьму. Фредди это потрясло.
- Нет! Ну что ты себе вообразил, ума не приложу? Чтобы я отправился к старухе прямо в когти Гидеону и всего этого племени легавых, что кишет в округе? Ну-ну, да прояви же ты хоть чуточку здравого смысла, эй, парень!
- Но ты только что мне заявил, что…
- Что уже счеты с ней я свел, это, как пить дать. И сделал я это сам, вот! Но не так, как ты мог бы себе это вообразить… И тебе очень хотелось бы знать, каким образом, не так ли? - воскликнул Бенсон с отвратительным смешком… - Так вот: этим займется пацан.
- Молодой Сид? - задыхаясь, пролепетал Фредди.
- Это в чем-то мешает мистеру?
- Не можешь же ты в самом деле просить собственное дитя угробить мать. Он, возможно, и был рад тебя повидать, но…
- Хватить молоть языком. Да, он был в восторге от того, что повстречался со мной, и если бы я попросил его остудить свою матушку, он сделал бы это. Но дело в том, как ты правильно заметил, что он ещё ребенок. Неужели ты думаешь, что я хотел бы, чтобы он сознательно пошел на то, что ему предстоит сделать? Нет, я бы тогда дурно поступил. Он всего лишь даст ей немного аспирину, несколько таблеток. И все! Он даже не сообразит, что произошло. Врачи ему не скажут ни о чем. Возможно, они поинтересуются, где он раздобыл их… если это придет им в голову. И не более того. Поверь мне, Фредди, с нынешним поколением детей уж слишком нянчатся. Самое больше, что грозит мальчику, - это провести несколько лет в исправительном учреждении, а хуже ему от этого не станет! Напротив, Сид с честью выйдет из этого испытания. А мать, ну что же, она поймет все, как только ей начнет выворачивать кишки наизнанку после принятия аспирина. А вместе с обугленной мордой своего дружка получится просто замечательная заключительная сцена!
- Тебе виднее, - каким-то необычныо слабым голосом произнес Фредди.
- Да уж, я своего не упущу, это точно!
Повисла тяжкая пауза.
- Сид, - произнес, наконец, Фредди, - все ли готово к нашему отъезду? Ничего не сорвется?
- Полный верняк! Капитан валяется половину времени мертвецки пьяным, да к тому же, он столько кокаину понавез в страну, что и рта не посмеет раскрыть, чтобы отказать. Заплаченные пятьсот фунтов стерлингов - это не его доля. Они пошли на всякого рода взятки. Разве тебе не рассказывали, что порой приходится идти и на это?
- Будто я не знал ничего такого, - фыркнул Фредди, сквозь силу ухмыляясь.
- У нас будет отдельная кабина, - продолжал Бенсон с улыбкой, которой он хотел придать ангельский вид. - В принципе мы отплываем в качестве членов экипажа, но как только выйдем в открытое море, тут же переоденемся в пассажиров. Причем привилегированных. И никто не посмеет нарушить наше одиночество! Вот житуха начнется! Как у Христа за пазухой! Знай принимай себе солнечные ванны на палубе, да переваривай обеды, полеживая в шезлонгах!
Руби Бенсон вернулась к себе на Маскетт-стрит.
Как только стало известно о покушении на Артура Смолла, его тут же подменил новый управляющий. Он старался всячески приободрить Руби, заверил её в своей полной симпатии, посоветовал проявить в столь трудный момент мужество и разрешил пойти отдохнуть домой, пока не пройдет этот ужасный и тревожный период. Он заверил её в том, что пусть Руби хорошенько расслабится и не волнуется попусту: все, на его взгляд, окончится благополучно. Окрестности вокруг здания буквально были напичканы полицией. Одни вели наблюдение за магазином, другие неотступшно следовали за ней с Майл Энд Роад до Маскетт-стрит, а когда она переступила порог своей скромной квартиры, два констебля попросили её чуточку обождать и обшарили предварительно жилище сверху донизу.
Было около двух часов пополудни.
Лиза вернулась в школу, поскольку Руби не хотелось удерживать её в четырех стенах.
Итак, она осталась одна, предаваясь хандре по поводу Смолла, человека, который привнес в её жизнь хоть немножко тепла. В какой-то момент, выглянув в окно, она заметила направлявшегося к дому полисмена.
Он отрывисто постучал в дверь. Руби, поколебавшись, в конце концов все же встала и пошла открывать. Что нес с собой этот визит, какие новости - добрые или хорошие? Она внезапно ощутила, как затылок буквально раскалывается от боли, гораздо сильнее, чем обычно. Она неподвижно замерла, преодолев жуткое недомогание, все же распахнула дверь.
Увидев, что полисмен выглядел очень возбужденным, у неё мелькнула мысль, а не с известием ли о поимке Бенсона он явился?
- Миссис Бенсон, ваш сын найден. Он вот-вот подойдет сюда… Не знаю, покажусь ли я вам нескромным, - добавил он, увидев, как она изменилась в лице, - но вам бы следовало что-нибудь принять для поднятия духа.
- Сид вернулся? О, мой малыш! - воскликнула Руби, чувствуя неожиданно, как с души свалился камень, и как её охватывает чуть ли не радостное настроение.
- С вашего позволения, миссис Бенсон, не советовал бы вам очень бранить его за проступок. Будьте любезны с ним. Все ещё может устроиться.
- Надеюсь, он не ранен?
- Нет, он чувствует себя хорошо… - Но он замолчал, когда Руби, отодвинув его с дороги, устремилась на улицу навстречу приближавшемуся сыну. Он и в самом деле был совсем на подходе, шел с высоко поднятой головой и несколько вызывающим видом рядом с инспектором в штатском. У Руби вдруг сдавило сердце - настолько этот ребенок, её сын, удивительно походил в этот момент на своего отца, особенно в том, с какой удалью он вглядывался в жизнь.
- Сид, о мой маленький Сид, - воскликнула она, бросаясь к сынишке.
Но тот отнюдь не устремился к ней навстречу. Ничто в нем не показывало, что он был счастлив вновь обрести свою мать, и когда та нагнулась, чтобы расцеловать его, Сид, наоборот, весь напрягся, словно стараясь отодвинуться от нее. Руби заметила это. Ее радость была сильно омрачена этим, и она осознала, что отныне ей придется долго бороться за то, чтобы вновь завоевать доверие сына. Она мгновенно поняла также, что должна относиться к нему с очень, очень большой осторожностью.
Она повела Сида в дом.
- Что с тобой, мама? У тебя не болит голова?
Она недоуменно подумала про себя, с чего это её сын интересуется, мучается она или нет головной болью, и весьма удивилась ожесточенности, прозвучавшей при этом в его тоне.
- Да, есть немного.
- Тогда я пойду и принесу тебе аспирину, - предложил подросток. - Я знаю, где он лежит…
- Но как раз перед твоим приходом я приняла две табтелки. Пока этого достаточно, Сид. Но где… - Она сдержалась и решила, что задаст обуревавшие её вопросы позднее. Сейчас самое важное состояло в том, чтобы снова привлечь сына на свою сторону, завоевать заново его симпатии. Хотя она и не ведала, где же пропадал эти дни её сын, Руби чувствовала, что тот пытался каким-то образом встретиться с отцом…
- Ты не голоден, Сид? - осведомилась она, ласково обращаясь к нему. Чего бы тебе хотелось вкусненького?
В полпятого из школы вернулась Лиза и бросилась к Сиду, чтобы обнять его.
В в пять двадцать миссис Бенсон нанес визит Гидеон.
Глава 19 СИД И САЙМОН
Гидеон пришел в семейство Бенсонов прямо от Малливера. У него не было - ну ни малейшей! - уверенности в том, что тот сказал ему всю правду, потому что тот явно был не в своей тарелке из-за этой в общем-то безобидной для него истории. Гидеон, естественно, скрыл от него сложившееся у него впечатление, но по выходе не преминул позвонить Леметру.
- Леметр, это говорит Гидеон. Быстренько слетай в местный участок соответствующего подразделения и передай им мое распоряжение нагрянуть к Чарли Малливеру, но действовать осторожно, типа устроить нечто вроде простой проверки, кто у него селился и выбывал в последнее время.
Спустя десяток минут он уже входил в небольшой домишко на Маскетт-стрит. Он подозревал, что Руби будет выступать против того, чтобы он допросил мальчишку, но через это надо было пройти независимо от того, понравится это ей или нет.
Из гостиной, куда ввела его Руби, Гидеон отлично видел стоявшую снаружи черную машину полицейских, толпившихся зевак всех возрастов, а ещё чуть дальше - других полисменов. А может, Сид Бенсон, жаждавший мести убийца, спрятался где-то совсем неподалеку, поджидая свою добычу? А ещё Гидеон приметил опытным глазом на лице Руби Бенсон такую же тревогу и то же самое напряжение, которые он отмечал в то время, когда её муж стоял перед судом присяжных. Она как-то сразу показалась ему постаревшей, уставшей, надломившейся, с потухшим взором и, тем не менее, исполненной такого возвышенного волнения, которое его буквально потрясло.
- Надедсь, вы не станете, - сразу решительно заявила она, - изводить и мучать моего сына?
- Нет. У меня вовсе нет такого намерения, миссис Бенсон. Но поговорить с ним я обязан, - непреклонно заявил Гидеон, поглядывая на эту невысокую женщину, которую он превосходил на добрую голову и которая не должна была по весу превышать пятьдесят килограммов.
- Это одно и то же.
- Выслушайте меня хорошенько. Лично в моей семье - шестеро детей. Шесть, - повторил он, для вящей убедительности исторгая улыбку, несколько успокоившую её. - Неплохая семейка, не так ли? Старшему уже двадцать шесть лет, а самый молодой - на год - два моложе Сида. И я знаю мальчуганов с того возраста, когда они ещё барахтаются в колыбеле вплоть до прохождения ими воинской службы! Для меня нет секретов, что там таится в их головках, что они чувствуют. И мне хорошо известно, что если перед таким парнем, как ваш, вы начнете повышать голос и подвергать его наказанию, то не услышите от него ничего, кроме лжи и дерзостей… Сид, - продолжал Гидеон, - должен был сбежать из дому по двум причинам, и одна из них, несомненно, оправдывает его. Тот спектакль, что разыграли перед ним по телевидению, мое у вас присутствие, тот факт, что вы, судя по всему, меня поддерживали, все это настолько взволновало его, что он больше не мог выносить подобное. У мальчишек этот тип убегания из дому встречается достаточно часто. Боже мой, да не мне же вам сообщать столь известные истины! Если это так, тогда и не будем говорить на эту тему. Он исполнил свой каприз и вернулся домой по собственной инициативе. Что же тогда с него спрашивать сверх этого?
- Тогда какова же другая причина, побудившая его удрать?
- Вполне возможно, что он ходил встречаться с отцом.
- О, нет! - внезапно полным тревоги голосом всполошилась женщина.
- Я также не верю в это, миссис Бенсон, но сие надо ещё проветить. И если есть в мире два человека, способные выяснить это, то они - вы и я, верно ведь? Достаточно ли вы его знаете, чтобы определить, когда он лжет, а когда говорит правду?
- Это мне удается не всегда, - ответила она.
- Ну хорошо, давайте попытаемся сделать это вместе.
- Отлично. Согласна. Вы же не причините ему зла, насколько я поняла?
- Вам прекрасно известно, что нет. Кстати, прежде чем прийти к вам, я звонил в клинику. Мистеру Смоллу сохранят глаз, а шрам не будет уж таким заметным.
Прежде ыем открыть дверь, Руби Бенсон повернулась к Гидеону.
- Вы знаете, что не случись рядом этого мистера Эббота, - мягко произнесла она, - Артур получил бы в лицо всю порцию целиком. Я это знаю, потому что видела всю сцену собственными глазами. Так что умоляю вас: не будьте очень суровы с этим полисменом. Не браните его.
Гидеона так тронула эта просьба, что он не нашелся, что ответить.
Агрессивность, которую молодой Сид проявил по отношению к Гидеону несколько дней тому назад, теперь выглядела ещё более наглядно. Мальчик стоял перед окном, и Гидеона поразило его сходство с отцом: та же манера твердо сжимать челюсти, столь же тонкие губы и такой же с вызовом огонек, блестевший в глазах. Да, подумал Гидеон, из него не только ничего не выжмешь, но этот парень, должно быть, что-то скрывает. Но что?
- Я всего лишь навестил Чарли, - упорно повторял Сид. - Я знал, что смогу скрыться у него на какое-то время.
- Ты уже бывал там раньше?
- Что за вопрос? Мне приходилось выполнять его отдельные поручения.
- А как ты добрался до него?
- Спрятался в грузовичке предпринимателя, - несмешливо бросил Сид. Он стоял как раз во дворе.
- И никто не знал, что ты находился у Чарли?
- Конечно, нет. Машина остановилась у Майл Энд Роад, там я и сошел, чтобы прямиком отправиться к нему.
- Ты ни с кем из знакомых там не встречался?
- Это было бы трудно сделать. Вы же знаете, сколько людей у него околачивается.
- А отца ты не видел? - все тем же спокойным тоном задал вопрос Гидеон.
Молчание. Подросток, похоже, был застигнут врасплох и проявил колебания. На его лице появилось двусмысленное выражение: то ли он разговаривал с отцом, то ли был попросту поражен тем, что его сочли на это способным.
- Нет! - неожиданно вскрикнул он. - Нет! Разумеется, я не встречался с ним?
- Сид, ты морочишь мне голову! - твердо обратился к нему Гидеон. Где ты беседовал с ним?
Глаза молодого Сида метали от ярости искры, губы дрожали, он сжал кулаки и вскинул их вверх.
- Нет, не видел я его. Вы что полагаете, что я не понимаю, к чему вы клоните? Вы пытаетесь подстроить мне пакость. Как вам это уже удалось проделать с моим отцом. Мерзкий легавый, вот вы кто! И нечего тут со мной лясы точить!
Саймон, тот самый Саймон-придурок, что облил серной кислотой Смолла и полицейского, сидел в комфортабельном кресле центрального участка полицейского подразделения "Джи-5" рядом со столом, на котором стояли чашка с молоком и лежали бисквиты с шоколадом. Он полуоткрыл свои веки с редкими ресницами, прикухшие и гноящиеся, чтобы взглянуть на Гидеона, но никакого выражения не появилось на его лице с дряблой и нездоровой кожей. Рядом стоял коренастый седовласый мужчина. То был учитель из школы для умственно отсталых детей, которую посещал Саймон. Он поставил Гидеона в известность об умственном состоянии своего воспитанника, уточнив, что если в нормальных условиях от него ещё можно было добиться чего-то членораздельного, то, напротив, оказывая давление, из него вытянешь лишь кое-какие неразборчивые звуки.
- Итак может продолжаться долго? - поинтересовался Гидеон, не зная, что же ему делать с этим бедолагой.
- Это трудно предвидеть, - ответил учитель. - Я бы знал, как надо с ним поступить, но сомневаюсь, что вы последуете моему совету.
- А все же?
- Я бы отпустил его домой. Ничуть не лукавя. Он живет с матерью, которая подрабатывает прислугой в соседних домах. Думаю, что он мог бы вернуться в свое обычное состояние, оказавшись в знакомом ему окружении, либо дома, либо - в школе. Полагаю также, что ему пошло только бы на пользу общение с нормальными детьми. Впрочем, именно поэтому ему и разрешено вместе с двумя-тремя другими воспитанниками нашего учебного заведения ходить в соседнюю школу поиграть со сверстниками. Тем самым они чувствуют себя менее изолированными, правда? Если же держать Саймона вдали от привычных для него обстоятельств, боюсь, что его нынешнее состояние только ухудшится на предстоящие несколько недель. У него - что-то вроде умственного паралича, явившегося следствием испытанного им потрясения. Такие дети зачастую более чувствительны к подобным переживаниям, чем обычные их погодки.
- Ну что же, согласен, - уступил Гидеон, скрепя сердце. Довольствуемся тем, что будем приглядывать за ним. Нельзя же все-таки оставлять разгуливать на свободе человека, способного облить людей серной кислотой, даже принимая во внимание его невменяемость! Он вполне способен повторить свой жест, если не вытворить чего-нибудь похуже. И кто бы мог прояснить нам вопрос, где он достал эту кислоту?
- А вот этого я не знаю, - признался учитель. - В то утро он был в школе и, как мне думается, ему всучили её в то время, когда он отправился домой обедать. Я расспросил всех его товарищей. Похоже, никто не видел, как он с кем-то разговаривал. Единственное, что удалось выяснить - он ходил в сторону набережных. Саймон обожает созерцать плавающие суда, поэтому никто на него не обращает там внимания.
Гидеон попросил учителя пройти с ним в соседние помещение.
- Вы знакомы с молодым Сидом Бенсоном? - спросил он.
- Даже очень хорошо. Я несколько лет преподавал в его школе, и он был моим учеником.
- И какого вы о нем мнения?
- Это неглупый парень, - взвешивая слова, ответил ему собеседник. Такой же, как любой из его приятелей. Если что-то его интересует, то он всегда впереди других. А так, каких-либо усилий и не думает прилагать.
- А каков в целом его характер?
- Упрям.
- Честен?