На следующий день с утра я была на железнодорожном вокзале к моменту прибытия московского поезда. К отелю приехала на такси, привезя с собой чемодан шмоток, которыми меня снабдил Миронов. Номер, в котором меня поселили, был одноместным, но большим и светлым, явно люкс. Выбор на него пал потому, что он располагался рядом с забронированным на Потапова. Выходить из номера мне было запрещено, единственное, можно было спуститься в ресторан, расположенный внизу, но я и тут не проявила активности, заказав еду в номер. Весь день лежала, разглядывая потолок, а также стены и иногда вид из окна. Ночью долго не могла уснуть, понимая, насколько завтра ответственный день. Для всей моей жизни. Если Потапов узнает меня, она рухнет в одно мгновенье, и тут уже никак ее будет не спасти. Представляя нашу встречу, я ворочалась в постели, не смыкая глаз, и заснула ближе к утру. Проснувшись, оделась и спустилась вниз, чтобы выпить кофе. Голова раскалывалась, бледность на лице создавала больное выражение. Да уж, самый лучший видок для того, чтобы очаровать мужчину. Потапов появился в сопровождении нескольких мужчин в фойе, когда я ждала кофе за столиком неподалеку. В реальности он был совсем мальчишкой, если бы не взгляд. Тяжелый, прибивающий взгляд.
– Номер будет готов через десять минут, – говорила ему администратор, – вы можете присесть за столик.
Вот сейчас, сейчас он обернется и увидит меня. В любом случае увидит. Дрожащей рукой я выудила сигарету из пачки и стала нервно искать зажигалку. Хотелось быстрей найти ее и выскочить на улицу покурить. Ее нигде не было, я шарила по карманам, и тут возле меня возникла рука с зажигалкой, я с трудом заставила себя поднять глаза и посмотреть на человека. Это был Потапов. Наши взгляды на мгновенье встретились, и я отвела свой.
– Спасибо, – сказала ему, получилось хрипло. Взяла зажигалку и вышла на улицу. Выкурив сигарету, быстро вернулась назад. Видеть парня не хотелось, но я должна была понять, знает он меня или нет. Я протянула ему зажигалку, садясь обратно. Он взял, но уходить не спешил, стоял, играя ей в руках, и смотрел. Я боялась поднять на него взгляд. Тем не менее, кто-то должен был что-то сделать.
– Что-то не так? – спросила я его, кинув взгляд и снова отводя глаза.
"Скажи уже, что ты меня узнал, – билось в мозгу, – и закончим все это".
Но нет, я знала, даже если он вспомнит меня, будет молчать. Пока не посчитает нужным заговорить, с единственной целью – уничтожить меня. Его взгляд было невозможно выдержать, я уже понимала: этот человек никогда не забудет боль, принесенную ему, и расплачиваться за нее придется долго и мучительно. Подошла официантка, поставила кофе на мой столик и удалилась, Потапов отодвинул стул и сел напротив.
– Мы знакомы? – сделала я вид, что приглядываюсь к нему.
– Вряд ли. Иначе я бы запомнил. Отдыхаете тут?
– Вроде того, – ответила я уклончиво, показывая, что эта тема мне неприятна. Что там говорил Миронов о моих способностях? Мне казалось, я играю из рук вон плохо, и это все понимают, даже официантка, принесшая мне кофе.
– Я вас обидел?
– Нет… Нет. Просто это личное, мне не хотелось бы говорить об этом. Извините.
Не выдержав, я встала, но он схватил меня за руку. Мне показалось, меня обожгло огнем. От его прикосновения, от взгляда, пренебрежительно-злого, жесткого взгляда. Я с трудом удержалась, чтобы не запаниковать.
– Я не хотел вас обидеть, – сказал он с явной усмешкой в голосе. Я все-таки вырвала руку и ушла, не оборачиваясь. В лифте готова была бросаться на стены, перед глазами стояло его лицо, нет, лицо его отца. Они были очень похожи, очень, только сын оказался гораздо жестче.
"Я не справлюсь", – твердил внутренний голос, пока я мерила шагами свою комнату, слушая, как он заселяется в соседний номер. Я так и не поняла, узнал он меня или нет, и чего ждать дальше? Я еще и обольщать его должна, Господи Боже, я просто этого не вынесу. До обеда я сидела в номере, то пялясь в пустоту, то шагая от угла до угла. В обед пошла в ресторан. Очень хотелось снова заказать еду в номер, но боюсь, Женька бы этого не оценил. Я и так трачу его деньги, находясь здесь. Я пялилась в меню, не видя строк, взгляд мой был направлен только в сторону выхода, я боялась, что Глеб появится, и хотела, чтобы он пришел, чтобы поскорее все закончилось. В конце концов, когда официант подошел уже во второй раз, я заказала кофе и полезла за сигаретами. Зажигалки опять не оказалось в пачке, я чертыхнулась и тут услышала сбоку голос:
– Может, вам зажигалку подарить?
Потапов стоял неподалеку с насмешливым выражением лица.
– Не надо, спасибо, – отвернулась я, засовывая сигарету обратно в пачку. Вот он пришел, и что? Теперь мне хочется оказаться как можно дальше.
– И все же, позвольте сделать вам подарок, – он присел за мой столик, игнорируя недовольный взгляд, и протянул зажигалку. Я посмотрела на нее, как на гранату.
– Я сказала, не надо.
– А вы с характером, – усмехнулся он, бросая зажигалку на стол.
– Не понимаю причины вашего интереса.
– Серьезно? – не поверил он, – вы молодая красивая женщина, проводящая целый день в отеле в одиночестве…
– Откуда вы знаете, что я одна?
– Тогда чего вы торчите в отеле?
– Это не ваше дело.
– Не мое, – покладисто сказал он, – и тем не менее, вы мне понравились, и я хочу с вами познакомиться.
– Мне сейчас не до знакомств, извините.
– Почему же? Или вы ищите определенного мужчину? – Я вскинула на него взгляд, стараясь скрыть страх, мелькнувший на мгновенье, – знаете, такого, лет за сорок, с пузиком и чемоданом денег. Бизнесмен высокого класса. У меня тоже есть деньги, и немало, а возраст уж явно будет поинтересней.
– Вы считаете, я шлюха? – не выдержала я.
– Нет, что вы, – деланно открестился он, – зачем же называть это так грубо? Скорее, мы два человека, готовых заключить деловое соглашение.
Я некоторое время смотрела на него, впервые забыв о страхе. Неужто он не узнал меня? Но как это возможно, почему? Потапов принял меня за шлюху и теперь активно клеит. Замечательно.
– Что скажете? – спросил он, так как я продолжала молчать.
– Я не шлюха.
– Я уже сказал, что…
– Нет, вы не поняли. Я не шлюха, и не партнер, и никаких соглашений заключать не собираюсь. Я приехала сюда, чтобы забыть о… – тут я осеклась и растерялась.
– Забыть о чем? – вкрадчиво спросил он.
– Вас это не касается.
– Дайте угадаю. Болезненная любовь и разрыв отношений?
– Считаете, это смешно? – я поднялась и покинула ресторан, не дав сказать ему ни слова в ответ. Что же выходит: он, действительно, не узнал меня? Я не настолько изменилась за эти годы, тем более, что сейчас у меня опять светлые волосы, как и были тогда. Конечно, сейчас они крашенные, но внешний вид от этого не сильно меняется. В деле о смерти его отца не было моей фотографии? Или он все-таки узнал меня и теперь плетет еще более хитроумную сеть, в которую я, безусловно, попадусь, раз уж обязана идти до конца? Я слышала, как Потапов вернулся в свой номер, но больше из-за стены не доносилось ни звука. И что теперь? Я не выйду из номера ни за какие деньги. Это выше моих сил. Как известно, если гора не идет к Магомеду… Около шести в дверь постучали. Подойдя к ней, я спросила:
– Кто там?
– Сосед, – услышала в ответ голос Потапова. Собравшись с силами, я приоткрыла дверь и уставилась на него недоуменно и зло.
– Что вам теперь надо?
– Хотел извиниться. Мое поведение выглядело по-дурацки. Простите, что принял вас за… И вообще, простите.
Немного помолчав, я кивнула.
– Я не держу на вас зла.
– Тогда, может, выпьем кофе?
– Вы серьезно? – удивилась я, – но… я же сказала вам, мне не до знакомств.
– Считайте это жестом примирения. Одна чашка кофе.
Я немного подумала, совершенно не представляя, что у него на уме.
– Хорошо, – согласилась в итоге, – одна чашка.
Мы спустились в холл и заказали кофе. Я снова потянулась за сигаретами, а Потапов заметил:
– Вы много курите. Но вас это не портит.
– А кого портит? – спросила я, отложив сигарету.
– Женщин в целом. Почему вы никуда не выходите?
– Вы следите за мной?
– Наши номера по соседству, я просто заметил, что вы не выходите из номера.
– Вас как зовут?
– Глеб.
– А я Анна. Вы извините, что я, может, тоже была груба. Просто ваша насмешка…
– Значит, все-таки разбитое сердце?
Некоторое время я смотрела в окно, якобы размышляя, стоит продолжать беседу или нет.
– Вы знаете, мы познакомились, когда мне было восемнадцать, – наконец, начала я, глядя в окно, – он был старше на двенадцать лет. Я влюбилась без памяти, мы начали встречаться, через год поженились. Прожили вместе шесть лет, а потом… Он променял меня на другую, которой восемнадцать.
Я грустно усмехнулась, а Глеб поинтересовался:
– И вы уехали?
– Развод дался мне тяжело. Не знаю, как я вообще держалась. Я его любила, и сейчас люблю… Когда мы развелись, я покидала в чемодан вещи и рванула на вокзал, взяла билет в первый попавшийся город… И вот я здесь.
– Не лучший выбор.
– Возможно. Я не знаю. Приехала вчера, но так никуда и не вышла.
– Давайте прогуляемся.
Я усмехнулась.
– Теперь в вас говорит жалость.
– Трудно жалеть такую девушку, как вы. Не представляю, каким идиотом нужно быть, чтобы изменить вам.
– Тем не менее, он изменил. А я два месяца не верила слухам, хотя он не особенно таился. Снял ей отдельную квартиру, заезжал за ней в институт…
– Таких историй полно, – заметил Глеб, думая о своем, – люди всегда верят до конца в лучшее, отказываясь признавать очевидные вещи.
Мы замолкли. Не знаю, о чем думал Глеб, я же сидела с пустой головой.
– Пройдемся? – предложил он, и я, немного подумав, согласилась.
– А вы здесь как оказались?
– Давай на ты. Мы с тобой примерно одного возраста, так что… Я приехал в командировку.
– Чем занимаешься?
Глеб что-то рассказывал, я слушала, пытаясь понять, когда он врет, а когда говорит правду, понять, что ему важно, а на что плевать. Наблюдала его реакции на те или иные слова, пытаясь найти то, на чем можно зацепить его и раскрутить, как клубок, в нужном мне направлении. Все это происходило как-то автоматически, на фоне страха и громадной усталости от происходящего.
Мы гуляли несколько часов, вышли к реке и попали на закат. Он был очень красив, мы стояли рядом, смотрели, но ни капли романтики не было во мне, только страх перед этим парнем. Простились мы возле моего номера уже довольно поздно.
– Спасибо, – улыбнулась я, – это был хороший вечер.
– Взаимно.
Я протянула руку, и он аккуратно пожал ее. Заметив шрамы, нахмурился.
– Это из-за него?
Я одернула руку, смутившись.
– Не стоит об этом.
– Извини.
– Ничего страшного. До встречи.
– Пока.
В ту ночь я опять долго не могла уснуть, глядя в темный потолок, не веря тому, что все это происходит со мной. Утром позвонил Миронов, на специально выданный мне телефон.
– Мне доложили, что клиент поплыл, – заметил он с насмешкой.
– Я бы не делала категоричных выводов.
– Но прогресс налицо, раз уж он весь день крутился вокруг тебя, и вы провели вместе несколько часов. Сделка через три дня, так что рассчитай время правильно.
Следующие два дня мы с Глебом много общались, и я практически уверилась в том, что он не знает, кто я на самом деле. Разговоры вели разные, касаясь и личных тем. Я вроде как расслабилась и стала рассказывать о своей семейной жизни с большей охотой. Глеб слушал внимательно, словно цепляя каждое мое слово на ниточку, чтобы не забыть и проверить. Я делала то же самое. На излете третьего дня стало понятно, что Женькин план летит к чертям: я категорически не знала, как подступиться к теме, как заставить его говорить. Все решила случайность. Мы сели на набережной на скамейку, и я закурила, поставив ноги, согнутые в коленях, перед собой. Глеб вдруг замолк, и я почему-то испугалась.
– Что? – посмотрела на него.
– Нет. Ничего, – сказал он через какое-то время, – ты мне напомнила одного человека.
Как мир не перевернулся, я не знаю. Внутри у меня все задрожало. Как глупо было думать, что он меня не знает. Конечно, он видел мою фотографию, и теперь, наконец, смог понять, кого же я так ему напоминаю. С трудом я удержалась, чтобы не отвести взгляд.
– И кого? – он поморщился, я быстро добавила, – если не хочешь рассказывать…
– Да нет, ты знаешь… Обычно я менее сентиментален, – тут Глеб даже рассмеялся, – просто… Это сложно объяснить с ходу. История моих родителей чем-то напоминает твою. Только отец завел себе любовницу спустя двадцать лет брака. Он, конечно, скрывал, но сама знаешь: слухами земля полнится. Кто-то их видел, и всегда найдется добрая душа, желающая сообщить об этом родным… В общем, я узнал, где отец снимает для нее квартиру. Пришел туда, ходил, как дурак, по двору, смотрел в окна. И увидел ее.
– Увидел… где? – сглотнув, спросила я.
– В окне, она сидела на подоконнике, точно как ты сейчас, и курила.
Я медленно спустила ноги на землю и повернула к нему голову.
– Ты видел ее?
– Издалека. Квартира была на третьем этаже, так что лица не разглядеть.
– И что ты сделал?
– Ничего. Ушел. Представил, что поднимусь, а там отец и она… Стало так мерзко, что я просто ушел. Не хотел разрушать иллюзию, что у меня еще есть семья. Глупо, конечно…
– Нет. Я понимаю. А что было потом?
– Потом отец погиб.
– Что? – я уставилась на него, представляя, как он потешается надо мной, если знает правду. Смотрит на мою нелепую игру и смеется, придумывая месть.
– Да. Эта девчонка заманила отца в ловушку, и его убили.
– Кто убил?
– Официально было решено, что девушка застрелила его на почве ревности. Он не уходил из семьи, и она его убила. Потом поняла, что натворила, и застрелилась от безысходности. Тела нашли быстро, все произошло за городом на заброшенном заводе, загорелись остатки проводки, тела были обожжены, но обоих опознали: и отца, и ее…
– Почему ты не веришь, что это была девушка? – спросила я, хотя, конечно, все было очевидно. Очень все было плохо в той истории. Слишком плохо и неправильно. Все шло наискось, но они все равно пошли до конца и убили Потапова.
– Зачем она вызвала его на заброшенный завод? Устроить сцену ревности можно и на квартире. Откуда у простой студентки пистолет? Следователь предположил, что тот был у отца, она отняла его у него, угрожала, сдуру могла нажать на курок… Но я во все это не верю и хочу найти настоящего убийцу.
– Каким образом?
– Долго объяснять. Но в этом городе я частично с этой целью.
Он так на меня посмотрел, что я почувствовала, как краска отходит от лица.
– Здесь убийца твоего отца? – спросила я медленно, не сводя с него глаз.
– Нет. Но есть человек, который знает убийцу, и он готов рассказать мне за небольшое одолжение.
– Какое?
– Я говорил, что приехал сюда в командировку. Завтра я собираюсь заключить одну сделку. Я должен кинуть этого парня, и тогда тот расскажет мне, кто убийца.
Я смотрела на Глеба не меньше минуты. Он наблюдал за волнами и грустно улыбался уголками губ. Наконец, я смогла подобрать слова.
– Глеб, я надеюсь, ты понимаешь, что этот человек, кто бы он ни был, просто использует тебя в личных целях? Ты кинешь своего партнера, а тот, что, будет сидеть, сложа руки? Это опасно. Кто-то просто пытается сделать грязную работу чужими руками. Твоими руками, Глеб!
– Я запросил у этого человека подтверждение. И он рассказал мне в подробностях план, по которому убийца собирался все провернуть и провернул. Что получил, и как все происходило на самом деле.
– Да он мог просто все выдумать! Нет никаких подтверждений! Это глупо, это…
– Это моя единственная зацепка. И я не хочу ее потерять, не удостоверившись в том, что она не вела к убийце моего отца.
Я уставилась на Глеба. Глаза его стали другими, словно что-то изменилось. Взгляд одержимого, безумца. Ладони его сжимались в кулаки, и я впервые подумала, что он может быть просто психически не здоровым человеком.
– А эта девушка, – не могла не спросить я, – ты видел ее? Фотографию или…
– Нет. Я не хотел знать, как она выглядела, кто она была, чем занималась. Это была всего лишь малолетняя потаскуха, которую убийца подсунул в постель к моему отцу. Я читал дело, но только когда из него убрали ее фотографии. Она никто, понимаешь? Ничтожество, я не хочу, чтобы хоть что-то связывало меня с этой мразью.
Теперь его нелюбовь к женщинам стала мне понятна. Возненавидев одну-единственную, сломавшую ему семью, парень переключился на остальных, запросто раздавая им клейма. Кажется, он, действительно, психически нездоров. В папке, которую мне дал Женька, было написано, что после смерти отца Глеб наблюдался у психолога, не у психотерапевта и не у психиатра, а именно у психолога. Может, оно и так, но крышу ему уносило явно нехило.
– А эта сделка, на которую ты завтра пойдешь, она крупная?
– Весьма. Парень влетит на хорошую сумму денег.
– А если твой осведомитель после этой сделки не появится?
– Появится. Ему нужен товар.
Я снова задумалась. Единственным, кто после той истории остался жив кроме меня, был Марк. Теперь я это не просто предполагаю, я знаю точно. К тому же сам он объявился в этом городе как раз за некоторое время до сделки. Вполне вероятно, что это и была его цель, а под раздачу он мог попасть случайно. У такого, как Марк, в каждом городе найдется какой-нибудь нечистый на руку дружок. Вполне вероятно, что таковой и был, умер, как мы помним из разговора Олега и Толяна, но сумел скинуть неведомый компромат Марку. Или не сумел. Вполне разумная версия.
– Давно он выходил на связь? – спросила я, наплевав на то, что могу выглядеть странно или даже подозрительно.
– Недели две назад, может, чуть больше. До этого выставил условия, я согласился, и он заявил, что выйдет на связь, как только сделка будет осуществлена.
– Точнее, когда ты обманешь своего партнера. А как ты планируешь это сделать?
– Я не хочу посвящать тебя в это. Чем меньше ты знаешь, тем мне спокойнее.
– Глеб, – не отставала я, – это чистой воды подстава. Откажись от сделки, пока не поздно.
– Я не откажусь. Не переживай, я сумею скрыться, встречусь с этим парнем и выбью из него всю правду.
Я знала, что у него ничего не получится. Потому что, если это придумал Марк, в чем я уже не сомневалась, значит, план у него на перспективу. Вряд ли он повяжет на себя бант и скажет, что это он убил отца Глеба. Куда вероятнее, что Марк как раз хочет избавиться от него самого, ввязав его в опасное дело, играя на чувствах. И пока Глеб идет, как баран на заклание, Марк наблюдает и посмеивается.
– Твоего отца не вернуть, – сказала я тихо, – попытайся просто простить и забыть.
Он посмотрел на меня невидящим взглядом.
– Я поклялся себе, что найду убийцу, и я найду.