- Ладно, ладно! Когда это я так ныл?
- Ну, это я утрирую…
- Ты лучше скажи, чего хорошего госпожа Фортуна нам преподнесла на сей раз?
- Так вот, слушай. В дальневосточном порту Находка некий таможенник, кажется, по фамилии Козловский, обнаружил крупную партию героина. Героин был привезен на колумбийском судне "Анжелина", которое везло замороженные бараньи тушки… В одной из таких тушек и был найден алюминиевый ящичек, содержимым которого и оказался героин. Тебе это ни о чем не говорит?
- Так, ты не темни. Говорить-то, может, и говорит, только хотелось бы побольше фактов.
- Какой ты, Гордеев, все-таки твердолобый! Факты ему подавай! А еще адвокат успешный считается… А ему все по полочкам разложи, факты предоставь, тогда он допрет! Самому додуматься - это никак?
- Я попросил бы!
- Ну, неужели у тебя при упоминании о бараньих тушках не срабатывает определенный рефлекс, как у собаки Павлова?
- У меня что, непременно должно начаться обильное слюноотделение при упоминании, как ты говоришь, о бараньих тушках? Давай, договаривай. Я уж все понял. И так…
- И что же ты понял? Мне интересно просто…
- Полагаю, что "Анжелина" привезла из далекой Колумбии бараньи тушки для одного очень известного российского "холодильника". Этого ты хотела от меня добиться?
- Ай, молодец, Гордеев, пять баллов! Только тушки-то были привезены уже из Новой Зеландии. Привезены были в Колумбию, где и начинялись обильно ядовитым порошочком. А из Колумбии прямиком в Россию. В "Московский холод".
- Вот геморрой-то, извини за выражение…
- Ничего, ничего, я привыкла…
- И кто же это все придумал-то?!
- Михаил Васильевич Соболев, надо полагать.
- Да ладно тебе! Это что же выходит? Я - адвокат наркоторговца? Нет, так дело не пойдет! - Голос Гордеева звучал растерянно, дело принимало неожиданный поворот.
- Ну а ты как думал! Все сходится! Соболев нанял Синицына, чтобы тот убрал Колодного, который, видимо, что-то прознал насчет этой торговли, насчет наркотиков. Жена Соболева, видимо, хоть и с трудом верится, благородной женщиной оказалась…
- Ну, подожди… А Буздыган? А Старостина?
- Да вся эта заварушка из-за денег завязалась наверняка. Видно, они тоже знали о героине…
- Нет, Лена. Я сомневаюсь…
- Чего тут сомневаться-то!
- Ты же сама говорила, что у Колодного с Соболевым были хорошие отношения!
- Ну, не знаю. Можно найти массу причин… Может, Колодный не хотел меня в это дело посвящать…
- Еще бы! Но, может быть, он не хотел тебя посвящать в их истинные отношения совсем по другой причине? - решил подколоть Лену Гордеев, однако его шпилька прошла незамеченной.
- А может быть, Соболев играл роль, строил из себя хорошего приятеля, а сам в это время вынашивал в голове план убийства Колодного?.. В общем, масса объяснений.
- Да… Но… В общем, хорошо ты все раскладываешь, а все равно что-то не сходится.
- Да что не сходится-то?
- Ну, не знаю… Ощущение такое, что что-то не сходится… Что-то не так… У меня предчувствие… Интуиция, если хочешь…
- Не хочу! Ой, Гордеев! Только своими чутьем и интуицией не морочь мне голову, пожалуйста! Я и так этого наслушалась в своей жизни выше крыши!
- Хорошо. Но все равно… Я должен в этом деле разобраться. Я так не могу. Я практически уже начал доверять Михаилу Васильевичу… Я должен его еще допросить…
- Угу, если он оклемается еще!
- Должен. Врачи говорят, что он на поправку пошел. И что скоро уже до него посетителей будут допускать.
- Вот и наведаемся! Может, нам чего интересного расскажет. Эх, Гордеев! Доверчивая ты душа! Даже не верится, что адвокат. Ладно. Пойду я. Между прочим, у меня с минуты на минуту на руках будет ордер на обыск "холодильника"!
- Да? Ну, удачи тебе… Обязательно позвони, расскажи.
- Договорились. Ну, целую.
- Пока, ненаглядная.
- Счастливо, мой цыпленочек.
С полученным ордером на обыск и соответственно с нарядом и специалистами, Лена предстала перед дверями "Московского холода" около двенадцати часов того же дня. Сотрудники "холодильника" были напуганы и удивлены. Но напуганы, конечно, больше.
Лене неинтересно было знакомиться с теми, с кем в свое время познакомился Гордеев. Но увидаться с некоторыми из них ей все же пришлось. Так, при самой процедуре присутствовал непосредственно заместитель директора. Лена даже не удосужилась узнать его имя и отчество. Он все время охал и театрально разводил руками. Пытался что-то спрашивать у Лены, но та вела себя так, словно перед ней пустое место. А ведь именно пустым местом этот заместитель и был. Во всем предприятии нельзя было сыскать более пустого человека и работника. Это Лена и поняла при первом же на него взгляде. У нее вообще была одна, почти мистическая, черта - она могла сказать, что перед ней за человек, единожды увидев его.
Если бы неискушенный зритель посмотрел на этот обыск, то перед ним предстала бы сюрреалистическая картинка: темные холодильные камеры, где холод обрел зримую оболочку и парил по камерам в виде сгустков дымка, подобного тому, какой вылетает изо рта на улице зимой, в виде инея оседает на тушах красно-бордового цвета. Эти туши неисчислимы, они подвешены к потолку, и среди них можно заблудиться, как можно заблудиться в древнем полуразрушенном городе среди многочисленных колонн. И вот в этих необозримых просторах, наполненных сплошь бараньими и свиными тушами, снуют туда-сюда люди. На них странная форма - костюмы против обморожения. Все это несколько напоминает обширную научную лабораторию, в которой тоже люди в формах ходят среди миллионов пробирок, колбочек, мензурок, делают какие-то пробы, что-то записывают. Только, в отличие от тех самых ученых, здесь люди просвечивали тушки рентгеном, составляли протокол.
Результат был ошеломляющим: на одну тысячу бараньих туш приходилась одна, обильно напичканная героином. В результате таких тушек обнаружилось десять.
По всем правилам соответствующий товар изъяли, а предприятие опечатали.
- Что-что? Что такое здесь происходит? - затарахтел замдиректора.
- Прикрываем вашу лавочку, - коротко ответила ему Лена.
- Простите, но… Но как же? Как же? Я не знал ничего ни о каких наркотиках! Помилуйте! Да я никогда… Как же Михаил Васильевич?..
- А вот Михаил Васильевич, по всей видимости, знал, - сказала Лена.
- А мы-то как?
- Уважаемый! Что значит "мы-то как"? Если предприятие закрывается, какие тут могут быть вопросы?!
- То есть подыскивать себе новую работу? - сокрушенно поинтересовался Евгений Георгиевич.
- Ну, если вы считаете, что не будете способным возглавить предприятие…
- Что? Вы предлагаете мне встать на место Михаила Васильевича?! - глаза его наполнились ужасом.
Лена ничего ему не предлагала, но именно это и предполагала - совершенно бесполезный человек этот заместитель, до дрожи в коленях боящийся всякой ответственности, возложенной на него.
- Ну что ж, - пожала плечами Лена. - Думаю, нам с вами еще предстоит встреча.
- Встреча? - опять испугался зам.
- Да. Всякие формальности. Показания дать… В общем, ждите извещения.
Лена чувствовала себя Александром Македонским, и никак не меньше. Вот она - победа! Вот оно - ни с чем не сравнимое ощущение. Все вокруг казались ей поверженными в прах, жалкими червяками. Это была та самая прекрасная, чистая победа, когда победитель настолько силен, что может проявить свое великодушие и доброту. Лена чувствовала себя именно таким победителем. Ее победа была непререкаемой! Но все же она ощущала некую жалость ко всем служащим. Ну в чем на самом деле они виноваты? Теперь из-за этого их директора, который занимался грязными делишками, сотни людей остались без работы. Да и вообще из всех преступников Лена больше всего ненавидела наркоторговцев, сеющих повсюду зло и заразу. Можно было себе представить, насколько она ненавидела теперь Соболева.
Пока она коротко разговаривала с заместителем директора, некоторые из служащих проходили мимо с совершенно убитыми лицами, кто-то испуганно выглядывал из-за двери. Лена увидела очень красивое женское лицо, было в нем что-то восточное - черные длинные волосы, смуглая кожа, чуть раскосые глаза. В ней еще сильнее выросла злоба на Соболева.
"Вот в чем виновата эта девушка? - подумала Лена про нее. - Чем она виновата, что теперь осталась без работы? А работа-то, небось, хорошая! Никому такую работу терять не хочется! А для этой восточный женщины и подавно! Она наверняка столько скандалов вынесла в семье в связи с устройством на работу! Это для нее просто спасение!"
Уходила Лена с каким-то двойственным ощущением. С одной стороны, ей было приятно - она одержала победу! Ей доверили сложное дело, и она с ним справилась. С другой стороны, ей было обидно, что вместе с настоящим преступником пришлось пострадать невиновным людям.
Гордеев понял настрой Лены, когда она позвонила ему по телефону. Никакие уговоры, никакие доводы не могли бы переубедить ее, она видела в Соболеве средоточие чуть ли не всего мирового зла. Поэтому Гордеев справедливо рассудил, что брать ее с собой в больницу к Соболеву не стоит.
А между тем Соболев уже пришел в себя, и врачи допускали к нему посетителей.
Гордеев пришел с серьезным намерением - узнать наконец-то всю правду и решить для себя, стоит ему по-прежнему оставаться адвокатом Соболева или отказаться от защиты.
Соболев несколько изменился. Он лежал в кровати осунувшийся, бледно-желтый, с темно-фиолетовыми кругами под глазами. Но был повеселевшим. Сквозь прозрачную занавеску на окне в комнату пробивались лучи летнего солнца. У, него на тумбочке стояла ваза с цветами. Рядом с его кроватью сидела его жена. Ирина встала со стула, когда Гордеев зашел в палату.
- Здравствуйте, - рассеянно поздоровался он.
- Здравствуйте, - кивнула головой Ирина.
- А! Юрий Петрович! Навестить меня пришли? Очень любезно с вашей стороны! - Голос Соболева приобрел свою силу.
Немного помолчали.
- Красивые цветы, - сказал Гордеев.
- Да, это Ириша притащила. Я и не ожидал. Согласитесь, как-то это странновато - у мужчины в палате цветы! - Он рассмеялся.
- Михаил Васильевич, я, собственно, по делу пришел…
- Да, да, конечно… Адвокаты, они без дела по палатам не ходят… Иришка, - обратился он к жене. - Ты не могла бы нас оставить? Ненадолго, на пару минут. Нам с Юрием Петровичем действительно нужно поговорить.
Жена Соболева кивнула. Она поцеловала Соболева в лоб, поправила его одеяло и вышла.
- Я выйду в холл, туда, где общий телевизор, пожалуйста, позовите меня сразу, как освободитесь, - сказала она Гордееву.
Тот согласно кивнул и плотно закрыл за ней дверь.
- Вы садитесь, Юрий Петрович, - гостеприимно предложил Соболев. - Хотите все знать?
Гордеев удивленно посмотрел на него:
- Да уж, Михаил Васильевич, после известных событий я бы не отказался знать все.
- Что вас интересует прежде всего? С чего начать?
- С чего начать?! - воскликнул Гордеев. - Вы готовы мне все по пунктам разложить? Интересно, а что же вы раньше ничего мне не говорили?
- Да у нас с вами и времени-то пообщаться как следует не было, Юрий Петрович!
- Ну да, ну да. Михаил Васильевич, вы понимаете, что вам сейчас выдвинут обвинение в наркоторговле? Вот и хочется все узнать…
- Наркоторговля… н-да, - протянул Соболев. - И что же вы посоветуете?
- Давайте, для начала вы ответите на мои вопросы. Только подробно и честно.
- Хорошо, - вздохнул Михаил Васильевич. - Уклоняться от разговора сейчас вовсе не в моих интересах. Мне и правда нужен адвокат.
- Вот и ладненько. Скажите, вы знали о том, что в тушах, предназначавшихся вашему предприятию, провозили большие партии героина?
- Как не знать, знал, конечно.
- И вы так спокойно об этом говорите? - вознегодовал Гордеев.
- Я просто говорю вам правду. Вы же хотели ее знать! Я знал, чем занимается моя фирма. Моя фирма, но не я.
- Что? Кто же этим занимался?
- Буздыган.
- Так. Хорошо. Ну, а вы-то?
- Я? А что я мог сделать? Меня заставляли…
- Заставляли? Как? Каким образом?!
- Боже мой, Гордеев. Вы же взрослый человек. Вы что, не знаете, как можно заставить человека заниматься противозаконным делом?
- Вам угрожали?
- Да. И, поверьте, их угрозы были совсем нешуточные.
- Постойте, постойте. Вы говорите "их угрозы"? Кто-то был еще? Кроме Буздыгана…
- Да, - вздохнул Соболев. - Это был Яков Колодный.
- Что?! - Гордеев чуть не свалился со стула.
- Ну да!
- Ну да, - повторил Гордеев. - Ведь у Колодного была фирма, которая закупала продовольствие для "Московского холода".
- Вот. видите, Юрий Петрович, вы и без меня, оказывается, знаете немало.
- Скажите, но это ведь не вы убрали Колодного?
- Боже мой, нет! Конечно нет! Как вы могли такое подумать? Я просто пешка в этой большой игре!
- Вероятно, его убил Буздыган?
- Совершенно верно. Так оно и было. Точнее, убили по его заказу. Что-то, видимо, не заладилось в их отношениях.
- Но за что? Хотя… Наркотики - это такое дело… В этом деле друзей не бывает, бывают только враги.
- Вы очень проницательны. Я, честно говоря, не особенно посвящен в это дело. Я ведь только орудие. У меня право подписи, а следовательно, и все шишки" на меня. Зиц-председатель, как в романе Ильфа и Петрова. А что касается Колодного и Буздыгана… Ну, что-то у них пошло наперекосяк. Что-то они не поделили… А может быть, кто-то из них стал жульничать. Вопрос был в том, кто успеет первым… Первым успел Буздыган. Хотел стать единоличным хозяином такого предприятия.
- Но подождите… Вы что, знали об этом с самого начала?
- О чем? О том, что Буздыган убил Колодного?
- Да, именно о том, кто автор заказного убийства.
- Да, знал с самого начала.
- Но почему же вы не сказали этого мне? Вы ведь и сидели по подозрению в убийстве Колодного! И при этом знали, кто настоящий заказчик?
- Юрий Петрович! Ну, как же я мог рассказать вам тогда! Ну, рассказал бы я. Еще нужно было найти доказательства. Даже вы тогда не нашли бы их! А начали бы спрашивать, откуда я знаю Буздыгана. Что бы я отвечал? А мне угрожали, между прочим! Да и жена у меня…
- Постойте! Значит, вот для чего Буздыган похитил вашу жену… и вашу любовницу. - Последнюю фразу он сказал, наблюдая за реакцией Соболева.
- Нет, - протянул Соболев, и лоб его сразу же перерезала череда глубоких морщин. Видно было, что насчет любовницы его мучают определенные сомнения.
- У вас появились какие-то подозрения по поводу Ульяны Старостиной?
- Ay вас? - Все же Соболеву жаль было расставаться с иллюзиями о бескорыстной любви. И не хотелось сейчас - вот так, вслух обвинять близкого ему человека.
- У нас есть прямые доказательства, что это именно она травила вас мухоморами.
- Стерва! - только и сказал Соболев. - Хотя… Вы знаете?.. Ведь я был в сознании, когда меня привезли к Буздыгану. И там была она, Ульяна. Понимаете, она была с ним! Она - его подельница! Уж о чем, о чем, а об этом я даже не догадывался!
- Да. Мы так и подумали. Но тогда какой смысл был травить вас мухоморами?
- Я вам скажу, зачем она это делала, - немного подумав, ответил Соболев, решивший все же говорить начистоту. Ведь адвокат - он как доктор, если не рассказать обо всех симптомах, он не сумеет помочь. - Понимаете, Ульяна - это та еще штучка! Она всегда работает на себя и никогда на кого-нибудь другого. Это была ее собственная игра. Вы знаете, у меня было завещание, где акции "Московского холода" и все остальное имущество я делил между ней и моей женой. Видимо, Ульяна хотела, чтобы я поскорее, так сказать, дал дуба. - Он хмуро усмехнулся и повторил: - Вот стерва!
- Поэтому, когда вы увидели ее в доме Буздыгана, вы решили исключить её из своих наследников.
- Именно, именно!
- Подождите! Все равно не все ясно. Я, кажется, запутался еще больше! Или нет… Все играют свои игры… Какую игру тогда вела ваша жена? Ведь это она посадила вас за решетку!
- Да вы её сами спросите. - При этом Соболев нежно улыбнулся. - Она же там, в коридоре…
Ирина сидела одиноко в большом холле и смотрела какое-то ток-шоу, которыми так богата дневная программа телевещания. Вид у нее был несколько умиротворенный и даже благостный. Гордеев обратился к ней:
- Ирина Петровна, у меня к вам один-единственный вопрос. Зачем вы давали ложные показания? Зачем говорили, что это ваш муж убил Колодного? Зачем вы засадили его в тюрьму?
Ирина улыбнулась:
- Я делала это из личных соображений и даже не знала, что это принесет такую большую общественную пользу! Ведь согласитесь, если бы Миша не посидел в тюрьме, сколько еще длилось бы это дело!
- Да, вы правы. Но предугадать всего этого вы не могли. Так какие же были ваши личные соображения?
- Я боялась за Мишу, за его жизнь. Я очень боялась, что его убьют. И это, как выяснилось, уже делали. Медленно, но планомерно они убивали его. Я хотела избавить его от смерти, вот и дала ложные показания. Тюрьма была для него спасением.
- Вот, значит, как все было? Теперь-то картинка вырисовывается! - Гордеев встал и подошел к окну.
Некоторое время Юрий просто смотрел через стекло. Туда, на больничный двор, где никого не было. Сонное царство - тишина и спокойствие. Никто из больных не прогуливался по аллеям, не сидел на скамейках. Видно было, что сейчас время "тихого часа" - все отдыхают по палатам, пережидая, когда спадет жара.
Когда Гордеев снова повернулся к Ирине, он был похож на восторженного ребенка, который только что сам отгадал сложный ребус.
- Вы действительно сделали огромное дело, засадив вашего мужа за решетку! - воскликнул адвокат. - Как только Михаил Васильевич оказался в тюрьме, весь бизнес остановился! Ведь право подписи было только у него! Его нужно было поскорее вытаскивать! Поэтому преступники наняли меня и готовы были отдать любые деньги. Михаила Васильевича освободили. Но мухоморы сыграли свое дело. А Ульяна… - тут Гордеев осекся, посмотрев на Ирину.
Но женщина только кивнула ему в ответ, видимо, ей все уже было известно про бывшую любовницу своего мужа. Гордеев предложил вернуться в палату к Соболеву и там продолжил: