- Скажите, а в каких отношениях были Колодный и Соболев?
- Ну, во-первых, Колодный был адвокатом Миши, вел некоторые дела, представлял его интересы, обеспечивал юридическую сторону сделок, контролировал правовую сторону договоров. А во-вторых, они еще были и приятелями, любили общаться друг с другом, у них были общие интересы, много тем для разговоров. Да, короче говоря, у них были хорошие отношения. Они уважали друг друга. Я вообще не помню, чтобы они ссорились. Это верх идиотизма - обвинять Мишу в убийстве Колодного, да еще и арестовывать… Абсурд какой-то!
- Когда его взяли под стражу?
- Буквально вчера.
- Вот, кстати, почему обвиняют Соболева? Должны же быть какие-то причины, улики?
- Я не знаю, - растерянно хлопала длинными накрашенными ресницами Старостина.
- Как это? - изумился Гордеев.
- Ну, вот так, - пожала плечами Старостина. - Я не стала вдаваться в подробности. Мое дело нанять адвоката, а вы уж сами разбирайтесь. Вы же будете разговаривать со следователем, он вам все и расскажет.
"Вот, мать твою в душу! - выругался про себя Юрий. - Как рыдают в подушку несчастные любовницы, она знает, какие есть на свете мужчины-негодяи, она тоже знает, а за что обвиняют ее любовника, она не знает. Два часа ездила мне по ушам с рассказами о всякой хренотени, а по делу ничего сказать не может".
- Так, понятно, - произнес вслух Гордеев, которому далеко не все было понятно, а точнее говоря, и вовсе - ничего, кроме разве что факта, что Генрих Розанов скинул ему по привычке полную безнадегу, за которую есть шанс не получить вообще никаких денег. - Скажите, а Соболев знает, что вы нашли адвоката для его защиты?
- Да, разумеется, он и попросил меня это сделать.
- А почему Соболев сам не позаботился об этом, а попросил вас?
- Потому что Миша очень занятой человек и много времени проводит на работе, а потом, в последнее время он не слишком хорошо себя чувствовал, часто болел. Вот я и занялась этим вопросом сама.
- То есть, как я понимаю, вы этим занимались еще до его ареста?
- Да. Но Миша абсолютно мне доверяет, поэтому не волнуйтесь, никаких проблем не возникнет. Кроме того, он ведь в тюрьме.
- Я и не волнуюсь, просто странно, что человек сам не заботится о таких вещах, ведь обвинение, выдвинутое против него, крайне серьезное. Однако порядок есть порядок. Чтобы нанять адвоката, вы должны быть его доверенным лицом. У вас есть какой-то документ, который подтверждает это? Почему, в конце концов, этим занимается не жена?
Старостина замялась:
- Вы понимаете, я с женой не общаюсь, поэтому не знаю… А что касается доверенности - то я не знаю, как тут быть…
- В принципе, это решаемый вопрос. Вы должны получить от него бумагу, в которой было бы написано, что он вам доверяет нанимать адвоката и оплачивать его труд.
- Я для этого должна идти в тюрьму?
- Нет, достаточно телефонного разговора, он Ведь имеет право на некоторое количество разговоров. Конечно, все это может затянуться, но, в принципе, следователь должен сделать это немедленно. Позвоните следователю и попробуйте уладить это дело.
- Мы понимаем, но надеемся, что ваш талант и профессионализм помогут снять с Миши все обвинения и доказать его невиновность, - произнесла, потупив глаза, Старостина, то ли от лица Соболева, то ли просто решив для солидности именовать себя "мы". - Нам говорили, что вы лучший из лучших.
Гордеев был польщен, что, однако, не помешало задать ему следующий вопрос:
- Поскольку вы сами понимаете, что обвинение в убийстве - это дело серьезное и непростое, защита такого клиента требует больших физических, моральных и материальных затрат, может быть, сейчас самое время обговорить размер вознаграждения?
- Да-да, конечно, - всплеснула руками Старостина. - Я стала такой рассеянной. Я, разумеется, понимаю, что труд адвоката вашего уровня обязан оплачиваться должным образом.
Она раскрыла сумку, достала из нее внушительную стопку купюр с изображениями американских президентов и назвала сумму, от которой у Гордеева приятно защемило сердце.
- Это аванс, - добавила Ульяна. - Остальное по завершении дела. По рукам?
- По рукам, - Юрий пожал узкую ладонь Старостиной. - Я сейчас вам напишу расписку, а когда будет доверенность, то составим договор на защиту.
Он проводил посетительницу до двери и, дождавшись, когда звук ее шагов перестанет доноситься до его слуха, издал победный возглас, который был призван выражать и радость, и готовность приступить к своим прямым обязанностям. За время вынужденного бездействия Гордеев и вправду успел соскучиться по работе. Правда, он еще не мог безраздельно распоряжаться этой суммой, но все-таки деньги были в его руках, и что скрывать, этот факт его весьма радовал. Он чуть вприсядку не прошелся.
- Что с вами, Юрий Петрович? - спросил неизвестно откуда появившийся студент-практикант.
- Да вот, Саня, жизнь-то налаживается, - ответил Гордеев и помахал перед глазами удивленного студента стопкой купюр.
- Ого, - уважительно приподнял бровь тот. - Откуда такое богатство? Наследство, никак, получили? Или в казино выиграли?
- Ни разу не угадал. За абсолютным неимением богатых родственников наследства мне ждать неоткуда, а в казино меня бы не пустили, поскольку последние деньги я потратил вчера на кусок мяса и бутылку вина, так что играть было бы не на что.
- Так откуда же тогда?
- Вознагражден за терпение. Вот ты бы смог целый час выслушивать рассказы женщины о ее любовнике и воспринимать ее взгляды на взаимоотношения полов, законный брак и свободную любовь? Причем в этих взглядах мужики всегда предстают последними скотами, а женщины - невинными овечками.
- Нет, Юрий Петрович, определенно не смог бы.
- Вот поэтому ты сегодня отправишься в лучшем случае ужинать в "Макдональдс", в худшем купишь пачку пельменей в соседнем магазине, а я проведу сегодняшний вечер в одном потрясающем заведении, где подают лучший бифштекс в Москве, - веселился Гордеев.
- Ничего не понимаю, - вздохнул Саша.
- Да и нечего понимать, просто мой талант и профессионализм производит неизгладимое впечатление на женщин, и они готовы расстаться с последними деньгами, лишь бы такой знаменитый и гениальный адвокат, как Юрий Гордеев, взялся вести их дело. Вот так, Саня, учись в институте хорошо, тогда и на твоей улице будет праздник. Но главное, запомни то, чему в институте не учат.
- Чему? - весь превратился во внимание практикант.
- Умей набивать себе цену, - рассмеялся Гордеев.
- Шутите все, - расстроился Саша.
- Шучу, - согласился Юрий. - А ты, кстати, зайди ко мне после работы, сходим вместе - поедим лучшее в столице мясо, не все ж нам одними пельменями питаться.
7
Буквально на следующий день доверенность, составленная по всем правилам и подписанная Старостиным, лежала на столе Гордеева. Подивившийся такой скорости адвокат тотчас заключил договор на защиту и вступил в безраздельное владение врученным ему авансом.
Разумеется, первым делом нужно было поехать в офис Михаила Васильевича Соболева и побеседовать с его коллегами. Ведь, кто может дать объективную характеристику человеку? Разумеется, те, с кем он ежедневно связан по работе.
Гордеев выехал из дома около десяти часов утра. А между тем солнце уже жарило, как в полдень. Юрий вспоминал, как сильно он хотел жаркого лета этой зимой. "Вот и наступило, - подумал он, вытирая платком пот со лба. - Несколько жарких дней пролетят, как во сне, и ты даже не заметишь, что это было лето, потому что мысли уже направлены на то, чтобы скорее пошел дождь или наступил прохладный вечер… А потом снова зима… Прямо сразу. Как это у нас в России и бывает. Проснешься однажды, выйдешь из какой-то дремы, посмотришь в окно, а там - снег. И с удивлением подумаешь - а где же лето? Может, все-приснилось? И опять примешься ждать тепла, жары, надеясь, что уж теперь-то ты его не пропустишь мимо себя, как это случалось всю твою сознательную жизнь… И нескончаемо будет случаться до конца твоих дней, да и после твоей смерти… И почему я не родился в какой-нибудь замечательной географической точке, где и зимой, и летом умеренный, теплый климат? Ну, например, на острове Тенерифе! А ведь так всегда: все самое хорошее случается в жизни, но только не с тобой".
С этими бесполезными и беспросветными мыслями Гордеев подъехал к предприятию Соболева. Это было массивное здание в несколько этажей - "холодильник", как его обычно называли. Здание выглядело несколько зловещим, поскольку внизу не было ни одного окна. Здесь, по-видимому, и находились морозильные камеры.
Гордеев не без осторожности вошел в центральный подъезд здания. Его встретили не очень дружелюбные охранники. Но Гордеев сразу объяснил им, кто он такой и зачем пожаловал.
Главный охранник связался с кем-то по рации, и минуты через три Гордеев, вывернув наизнанку свою барсетку и пройдя металлоискатель, сидел в кабинете у заместителя директора, где в нос бил запах новенькой кожаной обивки мебели.
- Евгений Георгиевич, - представился заместитель Соболева.
- Гордеев Юрий Петрович, адвокат вашего генерального директору, - отрекомендовался Гордеев.
- Да, да, адвокат, - повторил Евгений Георгиевич. - Очень хорошо, что вы пришли. Очень хорошо!
Он всплеснул руками, что, видимо, было призвано изобразить крайнюю степень расстройства.
- А в чем, собственно, дело? - с солидным видом поинтересовался Гордеев.
- Вот вы, адвокат, и объясните мне, в чем, собственно, дело? За что арестовали Михаила Васильевича?
- Он подозревается в умышленном убийстве, - ответил Гордеев.
- Что вы! - схватился рукой за сердце заместитель. - Как же так? Этого не может быть!
Это был толстенький, маленького роста мужичок. Судя по его лицу, ему можно было дать тридцать пять лет с тем же успехом, с каким и пятьдесят пять. Только проплешина на голове выдавала его истинный возраст. Но глаза были живые, с хитринкой, под низкими бровями с редкими седыми волосками, и Гордеев мог дать руку на отсечение, что этот замдиректора не прочь приударить за какой-нибудь молоденькой работницей предприятия. Короче говоря, типичный портрет бюрократа, какого выводили на страницах своих памфлетов талантливые писатели-сатирики конца двадцатого века.
- Мне очень жаль, - сделал скорбный вид Гордеев, - но дело обстоит именно так.
- Какое убийство? Что вы говорите? Михаил Васильевич смог убить человека? Да он муху пальцем не тронет! - продолжал причитать заместитель Соболева. - А чтобы вот так, убить человека… Нет, никогда не поверю.
- Да нет, вы не поняли. Убил не он. Он нанял наемного убийцу. Якобы, - вовремя поправился Гордеев, потому что Евгений Георгиевич вытаращился на него такими невообразимыми глазами, что Юрий подумал о реальности выпадения их из орбит.
- Нанял убийцу?! Час от часу не легче… Нет. Он на такое тем более не способен. Вы что? Да и зачем?
- Вот я, собственно, и хотел поинтересоваться, если вы в курсе дела, конечно… Какие отношения были у Соболева с Колодным? Была у него причина убивать адвоката или нет?
- Ну, я не знаю. Я, вообще-то, мало что знаю об их отношениях. Знаю, что знакомы были. И, по-моему, достаточно близко. Но никаких подробностей.
- А при вас он говорил что-нибудь про адвоката? Как-нибудь о нем отзывался? Разъяренным вы его никогда не видели?
- Михаила Васильевича разъяренным?! - воскликнул заместитель. - Нет, никогда в жизни я не видел его разъяренным. Его вообще трудно вывести из себя. Он на редкость спокойный, уравновешенный человек. Ему, если хотите знать, нужно идти в шоу "Кресло", деньги зарабатывать…
- Ну, - протянул Гордеев, которому уже порядком надоели все эти восхваления. - Согласитесь, что у Соболева и без "Кресла" денег предостаточно.
- Да, но это я так, к слову… Образно выражаясь, - смутился заместитель.
- Ну, так как с Колодным дела обстояли? Какие у них были взаимоотношения?
- По крайней мере, насколько мне известно, - доверительно проговорил Евгений Георгиевич, - бизнесу он не мешал нисколько. Возможно, даже способствовал.
- А поточнее?
- Понимаете, свои личные проблемы Михаил Васильевич со мной не обсуждает. Не так воспитан.
- Хорошо. А как Соболев отреагировал на смерть Колодного?
- А вот этого я не знаю. Михаил Васильевич не успел поделиться со мной своими впечатлениями.
С минуту Гордеев молчал. Он понял, что разговор с этим человеком бесполезен. Он либо действительно ничего не знает, либо не хочет говорить.
- Скажите, - предпринял последнюю попытку Гордеев. - Вы хотите, чтобы Соболева выпустили на свободу?
- Странные вопросы вы задаете, - обиделся Евгений Георгиевич. - Намекаете на то, что я хочу его подсидеть? Между прочим, если бы я даже и хотел, у меня ничего бы не вышло.
- Почему? - насторожился Гордеев.
- Ну, - слегка замялся Евгений Георгиевич. - Не такой я человек. У меня сила воли слабая, если можно так выразиться. Не могу на себя слишком большую ответственность брать, понимаете. Замом работать, это пожалуйста. Но чтобы генеральным директором! Нет, мне самому этого не нужно. Тут нужна масштабная личность, инициативная! Вот именно такая, как Михаил Васильевич. Это такой человек!..
- Ясно, - перебил его Гордеев и разочарованно покачал головой. - Я, собственно, ни на что и не намекал. Я просто хотел сказать, что, если вы действительно хотите, чтобы Соболева быстрее освободили, то лучше бы вам рассказать мне все, что вы знаете.
Евгений Георгиевич с недовольным видом откинулся на спинку кресла.
- Вы говорите со мной, как с - он не мог подобрать нужное слово. - Как с ребенком, который ничего не понимает в этой жизни. Нет. Даже не как с ребенком. А Так, как будто вы меня в чем-то подозреваете! Как будто это я сейчас нахожусь на скамье подсудимых, и от того, что я сейчас скажу, будет зависеть, скостят мне срок заключения или нет! - у него дернулись губы, и ручка, выскочив из теребящих ее пальцев, упала на стол.
"Уф, какой нервный", - подумал Гордеев.
- Нет, поймите, я нисколько не хотел вас обидеть, - поспешил он. - Просто я адвокат, и мне нужно знать о моем подзащитном как можно больше.
- Я понимаю, - сдержанно ответил Евгений Георгиевич. - И я вам уже рассказал все, что я знаю. Чего я не знаю, я, естественно, вам поведать не могу. У вас будут еще какие-нибудь вопросы ко мне?
Сказано это было таким тоном, что Гордеев понял: тут ему ловить больше нечего. Он сухо попрощался с замом Соболева, испросил у него разрешение поговорить еще кое с кем из людей, наиболее приближенных к генеральному директору, на что Евгений Георгиевич усмехнулся и направил его к секретарше Соболева Динаре.
Темноволосая, волоокая Динара, судя по всему, наследница великих татарских ханов, облаченная в тончайшего шелка блузку и обтягивающие брюки с лайкрой, положив ногу на ногу, устремляла томные взгляды в окно. Перед ней стоял компьютер, который казался чем-то лишним, поскольку вообразить, что Динара станет заниматься чем-то утомительнее маникюра, представить было трудно.
"Вот уж ни за что не поверю, что Соболев не делал никаких поползновений в сторону этой красотки, - подумал Гордеев, глянув на секретаршу. - Да все его Ульяны Старостины, вместе взятые, и в подметки ей не годятся. И этот старый шаловливый зам, сатир чертов, небось не раз подваливал к красотке! Да, такую хочется взять за тонкую талию, посадить рядом с собой на ретивого коня и умчать в бескрайние степи. Там тайно обручиться, ходить на охоту и воспитывать общих детишек. Красота!" Не чуждая романтике душа Гордеева, воспитанная главным образом на книгах о мушкетерах и древних ирландских сагах (ну и, конечно, на Уголовном кодексе тоже, чем вам не романтика?), страстно возжелала подвигов и лишений, которые нисколько не страшили его, ради воплощенного идеала - секретарши Динары. Удивительно, что порою делает с мужчиной женская красота…
На минуту Гордеев даже забыл, зачем он пожаловал сюда. Но в этот самый момент впечатление немного подпортилось. Динара достала сигарету и закурила. В самом деле, где это видано, чтобы воплощенная красота, женственность и чистота оскверняла свои уста проклятым никотином? Чары были развеяны. Гордеев вспомнил, что он молодой преуспевающий адвокат, на котором камнем висит чертово дело об убийстве. Адвокат, а не средневековый рыцарь. Вспомнил он и зачем здесь находится, и уверенной походкой направился к столу, за котором сидела Динара.
"Чего это я? - успокаивал себя Юрий. - Да вовсе она и не так уж хороша, как показалось сначала. Нос с горбинкой, лобик маленький, не очень привлекательная родинка около губы… Кстати, под носом пробиваются небольшие усики".
- Добрый день, - несколько хриплым голосом произнес Гордеев.
Динара, не поворачивая головы, вскинула на него взгляд, протянула изящную руку к графину с водой и спросила:
- Воды?
- Да, будьте добры, - откашливаясь, сказал он.
После выпитого стакана Юрий, наконец, представился:
- Юрий Гордеев, ад…
- …вокат, - закончила вместе с ним Динара.
- Вам известно?
- Да. Евгений Георгиевич предупредил меня по телефону.
- Хорошо. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
- Сколько угодно, - обворожительно улыбнулась Динара. - Я вас слушаю.
- Расскажите про Соболева. Какой он человек? Какие у вас с ним отношения? - начал Гордеев.
Динара откинулась на спинку кресла, взгляд Гордеева тут же опустился чуть ниже, где вздымалась под ее шелковой блузкой грудь изумительной формы.
- Михаил Васильевич - замечательный человек, - начала она. - Он, по-моему, замечательный во всех планах. И как директор, и как собеседник, и как семьянин, и просто как человек. У меня иногда складывается впечатление, что он состоит только из одних положительных качеств. По крайней мере, я вижу его таким на работе. Очень близко я его не знаю, назвать другом, само собой, не могу и поэтому не берусь утверждать, что он - идеал, что в нем нет ничего отрицательного. С этой стороны его наверняка хорошо знает только жена. - Динара усмехнулась. - Все-таки столько лет вместе прожили. А здесь, на работе, он - очень хороший. Добрый и веселый. Относится ко мне, как к младшей сестре. Вот, пожалуй, что я могу сказать о нем. Скажите, а вы у него уже были? Как он там?
- Н-нет, - замялся Гордеев. - Дело в том, что меня наняли его родственники. Я, по правде сказать, еще у него не был.