- Да, история странная и очень занятная, - задумчиво проговорил Юрий.
- Не знаю, - пожала плечами Лена. - По-моему, ничего необычного.
- Нет, странно, что жена свидетельствует против своего мужа. Причем пришла сама, по собственной воле, и на него настучала. А тебе это, значит, странным не кажется?
Лена опять пожала плечами и принялась доедать свое, уже совсем растаявшее, мороженое.
- Мало ли какие у них отношения? - пробурчала она.
- Согласись, Лена, что тут есть непонятные мотивы, - сказал Гордеев. - Может, ты что-нибудь недоговариваешь? Какую-нибудь подробность…
- Да что ты ко мне привязался? - вдруг огрызнулась Лена. - Жена его, видимо, та еще штучка! Конечно, необычно. Очень необычно. А может быть, ей просто мешал муженек, вот и все? Может, она мечтала в тюрьму его упечь?
- Ну, хорошо, - кивнул Гордеев. - А почему ты, в таком случае, позволила использовать себя в качестве инструмента для воплощения гнусных планов соболевской жены?
- Ты что, не понимаешь, Гордеев? - удивленно произнесла Лена. - Ты же был следователем в свое время! Такое свидетельство я игнорировать не могла… Но все-таки, положа руку на сердце, я, конечно, не могу представить…
- Что ты не можешь представить? - поинтересовался Гордеев.
- Ой, все! Отстань, - недовольно бросила Лена, отодвигая от себя пустую вазочку из-под мороженого.
Гордеев с минуту молча, изучающе разглядывал Бирюкову. Его чутье подсказывало ему: здесь что-то не так. Слишком странные факты, мало что сходится, да и Лена ведет себя как-то необычно. Ему даже показалось, что она прячет от него глаза. Действительно, Лена, которая всегда на всех смотрела прямо, сражала наповал своим таинственным, непостижимым взглядом, от которого невозможно было оторваться, но и переглядеть тоже не представлялось возможным, теперь отводила глаза, всячески избегала смотреть в глаза Гордееву. Ну а когда человек прячет свой взгляд, это верный признак того, что он либо врет, либо что-то скрывает.
Гордеев откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул.
- Лена, скажи мне честно и откровенно, вот ты думаешь, почему я порекомендовал тебя когда-то на работу к нам в юридическую консультацию? С какой такой радости?
Лена по-прежнему смотрела в стол. И молчала.
- Не знаешь? - продолжал Гордеев. - Так вот, я тебя порекомендовал взять на работу, потому что я почувствовал, из тебя выйдет толк. И большой толк. Я знал - тебе бы немного опыта, и ты станешь отличным специалистом. И ты им стала. Я оказался прав.
- Ты это к чему, Гордеев? - подала голос Лена.
- Погоди, дай закончить, - неумолимо продолжал Гордеев. - Потом тебя забрал к себе Меркулов, где ты стала младшим следователем в предельно короткий срок. Молодец? Да, молодец! Только как это у тебя вышло, скажи мне, пожалуйста?
- Не поняла? - в изумлении спросила Лена.
- Я к тому говорю, - поднял указательный палец Гордеев, - что, видимо, я все-таки ошибся в тебе. Фиговый из тебя специалист! Я уж и не знаю, какие причины заставляют тебя быть пристрастной в этом деле, но это видно. А пристрастность в нашем деле - самая плохая вещь! Что ты скрываешь? Выкладывай начистоту.
- Чего ты пристал? Ну, вот так, видимо, ты во мне ошибся, - сердито ответила Лена. - Что теперь делать? Пожалуйся Меркулову, пусть он меня с работы выгонит.
Гордеев нагнулся к Лене и заговорил снова:
- Лена, в чем дело? Какие причины мешают тебе нормально, профессионально выполнять свои обязанности? Рассказывай. Я ведь все равно докопаюсь. А отношения наши могут испортиться. Ты этого хочешь?
- К черту! - Лена вскинула голову и посмотрела Гордееву прямо в глаза. - Ладно, я тебе сейчас все расскажу!
- Слушаю, - Гордеев снова откинулся на стуле и приготовился слушать все заново. Видимо, и правда, есть тут что-то интересное…
Лена чуть-чуть помедлила и сказала:
- Я тебе расскажу, но у меня одно условие.
- Какое? - спросил Гордеев.
- Если ты об этом никому и ничего не скажешь.
- Ну, началось. Лена, очнись! Это я, Юра Гордеев! Я что, священник? Я все-таки адвокат. Ты что-то скрываешь, не можешь нормально вести дело, значит, и я не должен?
- Гордеев, черт тебя подери! - разозлилась Лена. - Ты мне друг или нет?
- Друг, - кивнул адвокат.
- А если ты мне друг, какого дьявола ты ломаешься, когда я тебя как друга прошу! Вот уволюсь, на фиг, с этой работы… И пусть все провалится…
Лена закрыла лицо руками, и Гордееву стало ее очень жаль.
- Ну, чего ты, Лена? Работа тут при чем? Успокойся.
- При том! - упрямо повторила Лена.
- Ладно. Что ты со мной делаешь? Пока я не узнаю, в чем дело, ничего сказать не могу. Раз уж начала, то рассказывай! - Он чуть помедлил и тоном пониже добавил: - Никому я ничего не расскажу, не волнуйся.
- Поклянись, - потребовала Лена.
- Может, мне еще кровью расписаться? - насмешливо спросил Гордеев. - Что за детский сад?
- Юра, поклянись! - не отставала Лена.
- На Библии? Или как? Давай на Уголовном кодексе, он у тебя с собой?
- Твою мать! - не сдержалась она. - Тебе трудно просто сказать "клянусь"? Какой же ты упрямый!
- Клянусь! - торжественно произнес Гордеев и даже поднял ладонь правой руки. - Клянусь всеми своими предками и потомками до седьмого колена, что никому не открою той ужасной тайны, которую ты мне сейчас поведаешь!
- Шут гороховый! - Лена скуксилась и, казалось, готова всерьез обидеться.
- Ну ладно-ладно, Ленок! - Гордеев взял ее за запястье. - Клянусь-клянусь-клянусь! Перед лицом своих товарищей. Торжественно обещаю. Давай - рассказывай.
- Хорошо, хорошо, - невинным голоском пропела Лена. - Понимаешь, тайна моя состоит в том, что у меня с адвокатом Яковом Колодным был очень страстный роман…
Тут Лена все же запнулась и замолчала.
- Что? - не поверил собственным ушам Гордеев.
- Что слышал, - сердито ответила Лена.
- Ого! - покачал головой Гордеев. - Это как же тебя так угораздило?
- Ничего смешного, - надулась Лена. - Он замечательный человек… Был…
- Чем это он был замечателен?
- Да всем, если хочешь знать! Красивый, добрый…
- Ну, насчет красоты, это и поспорить можно! Он же вроде бы престарелый?..
- Иди ты! - вконец разозлилась Лена. - А если и так? Не престарелый, а в возрасте! И все равно, очень красивый. У него сквозь черные волосы проглядывала благородная седина. А около глаз лучиками морщины, потому что он был веселый, любил и сам пошутить, и других послушать. Всегда всем улыбался, как на Западе, букой никогда не ходил. И круглый год - загорелый, представляешь! Моя мечта! Кажется, это Аристотель Онассис говорил, что, для того чтобы быть во всех отношениях успешным, надо быть загорелым!.Он был благородный человек. Знаешь, как я с ним познакомилась? Он защищал, совершенно бесплатно, какую-то старушку. Причем дело было почти безнадежным, потому что она судилась с каким-то богатым и влиятельным чинушей. И Колодный выиграл!
- Молодец! - деланно восхитился Гордеев. - Хорошо на имидж работал.
- При чем здесь имидж? - возразила Лена. - Он просто такой был! Добрый, бескорыстный… Ты бы, конечно, даже и не взялся за это дело, потому что с бабушки бедной денег нормальных не срубишь!
- Зачем переходить на личности? - возмутился Гордеев. - Откуда ты знаешь, за что бы я взялся, а за что нет?
- Да потому что я знаю!
- Если хочешь знать, я этих старушек столько защитил, что твоему Колодному и не снилось! Ты что, не помнишь, сколько было в нашей консультации бесплатных дел?
Лена поняла, что перегнула палку, и умолкла.
- Чем же это он тебя взял, что ты его так яростно защищаешь? - продолжал Гордеев. - Неужели своей добротой и благотворительностью?
- Он во всех отношениях был прекрасным человеком, - негромко сказала Лена. - Образованный, изысканный, утонченный, со вкусом…
- Богатый, - вставил Гордеев. - Согласись, это немаловажное качество.
- Да, богатый, - вызывающе парировала Лена. - Не понимаю, почему в нашей стране так ненавидят богатых! Он, слава богу, деньги своим умом и своим же трудом зарабатывал. А кто остальным мешает?
- Нет, нет, что ты, зачем ты так говоришь? Мы - простой народ - просто обожаем богатых, с радостью отдаем им свои честно заработанные деньги! - насмешливо парировал Гордеев.
- Гордеев! Ты говоришь, как какой-то темный неотесанный мужик! - опять рассердилась Лена. - Ты-то простой? Не смеши меня!
- Это я к тому, что тебе с ним хорошо жилось, - объяснил Гордеев.
- Да! Мне с ним отлично жилось! - Лена взмахнула своими пышными волосами, которые засверкали в солнечных лучах. - Он был из числа тех мужчин, которые считают, что они должны обеспечивать свою любимую. И водил он меня не по кабакам и шоу-представлениям для слабоумных, а в театры и на выставки. Он очень ценил искусство! У него не дом, а просто музей! Картины Рериха и Эль Греко! Раритетные вещи! Знаешь, что больше всего меня поражало! Он собирал старинные книги. Отдавал за них огромные деньги. Зато что это была за сказка! Громоздкие фолианты с полуистлевшими страницами, на древнерусском, древнееврейском, греческом, латинском языках! И он их все расшифровывал! Книги, только при одном взгляде на которые понимаешь, какие великие тайны они скрывают! А как подумаешь, что, возможно, эти книги держали в руках великие люди прошлого, просто дух захватывает! Чувствуешь себя так, словно ты попал в легенду! Самая большая книга у него - размером с пятилетнего ребенка - Талмуд, в переплете из натуральной тисненой кожи, весь испещренный какими-то узорами и непонятными значками, будто в татуировках! Между прочим, там рассказывалось про каббалу.
- Так он еще и каббалист! - покачал головой Гордеев. - Он по-еврейски читал?
- Он обращался к специалистам. Эти книги у него не просто на полках пылились, он их изучал. Можешь себе представить, сколько знал этот человек!
- Да уж! - только и сказал Гордеев.
Лена внимательно посмотрела на него, видимо, прикидывая, обижаться или нет, но потом всё же продолжила:
- Он обещал мне, что мы поедем в Египет. Не на примитивный отдых, как все! Он обещал мне, что мы объедем всю страну в поисках тайн! Обещал, что обязательно сходим в новую библиотеку в Александрии. Но вот, не успели…
- Интересный, оказывается, был человек, - протянул Гордеев.
- Да. Обожал, как и я, японскую поэзию.
- A-а! Тогда понятно, чем он тебя взял! - Гордеев все время старался не рассмеяться над излияниями Лены Бирюковой, но иногда предательская улыбка все же проскальзывала по его губам.
- Да. Он во всем был утонченный. Любил хорошо одеваться, хорошо покушать.
- Все, Лена, я понял. С этим понятно. Ну а самое-то главное?
- Самое главное? Я знала, что Колодный с Соболевым связаны. Я слышала, как Колодный о нем отзывался. И отзывался он о нем, между прочим, всегда очень хорошо. Даже более того, у них, кажется, были идеальные отношения. Яков всегда говорил, что Соболев очень хороший человек, друг и партнер. Не слышала я ни разу, чтобы между ними были какие-то разногласия. А уж такого, о чем рассказывала жена Соболева, и в помине не могло быть! Ни за кем Колодный никогда не шпионил, - это ниже его достоинства! И уж точно ничего не передавал его конкурентам. Он - не стукач! Поэтому я ей и не верю.
- Ну а ты не думаешь, что все его положительные отзывы о Соболеве, как и отзывы Соболева о нем, - простое лицемерие? Ну, чтобы никто не заподозрил.
- Нет, Юра! Я очень хорошо знала Колодного, уж поверь мне. И лицемерия в нем не было никогда! Это чужеродная ему черта, совершенно! У них действительно были хорошие отношения.
- Н-да, - протянул Гордеев.
- Но и опять-таки… Я не могла не арестовать Соболева. Ведь все показания его жены запротоколированы, и было бы просто нарушением правил Уголовного кодекса оставлять его на свободе. Тем более показания эти куда как недвусмысленные!
- Да, да, - в задумчивости процедил Гордеев. - Все так.
"Вот, и что, спрашивается, делать?" - размышлял Гордеев. Он стоял на распутье, как Илья Муромец. С одной стороны, справедливо было бы рассказать все Меркулову - о романе, о том, что Лена знает об отношениях Колодного и Соболева. Это было бы правильным ведением дела. Да и эти обстоятельства могли бы облегчить защиту Соболева. Но в этом случае Лене не поздоровилось бы. Меркулов был человеком старой закалки, очень моральным, нравственным и ответственным, если можно так выразиться. Он не терпел легкомысленного отношения к работе, тем более к работе следователя. И, конечно, прав. Меркулов считал, что, если следователь занимается каким-либо делом (серьезным или пустяковым), он должен оставить все остальные свои дела где-то за пределами чувственных границ. Его не волновало, какие там у тебя проблемы в личной или какой-то другой сфере, обо всех проблемах надо забыть. Поэтому легкомысленное поведение, повлекшее за собой роман, могло привести к гневу "громовержца", то есть Меркулова, а чем закончился бы его гнев, об этом даже страшно подумать! К тому же Гордеев обещал Лене, что он ничего никому не расскажет. А уговор, как известно, дороже денег. С другой стороны, Лена была своим человеком, и Гордееву было выгодно в качестве следователя сотрудничать именно с ней. Если бы Меркулов обо всем прознал, Лену наверняка отстранили бы от дела. Возникли бы проблемы, да и неизвестно еще, какому следователю досталось бы это крайне запутанное дело. А у Гордеева на руках уже имелся крупный аванс от Ульяны Старостиной. Не хотелось бы, конечно, потерять ни этот аванс, ни обещанные в случае успешной защиты остальные деньги. Как ни крути, а Лена Бирюкова ему очень была нужна.
Гордеев поморщился: "Какой я все-таки корыстный! Куда ни поверни, все упирается в выгоду. Но, в конце концов, второй вариант лучше во всех отношениях. Я и данное слово сдержу, и себе несколько облегчу ситуацию. Ведь друг же я ей, в конце концов! И как друг я, естественно, не выдам ее тайну!"
- Гордеев, - жалобно обратилась к нему Лена. - Ты пообещал, Гордеев!
- Не дрейфь, дорогая подруга, прорвемся.
- Не расскажешь?
- Ну за кого ты меня принимаешь? Я же клятву дал! Только смотри, Лена, мы теперь с тобой заодно, поняла? Я помогаю тебе, ты помогаешь мне. И никаких тайн! Все начистоту.
- Но ты ведь понимаешь, Юра… Я - заинтересованное лицо. Я не могу вести следствие.
- Скажи мне, о ваших отношениях многим было известно?
- Нет… Мы практически нигде не появлялись, со своими друзьями он меня не знакомил. Я его со своими - тем более.
- Ну тогда, раз ваши отношения не может никто подтвердить, будем считать, что ты встречалась не с адвокатом Яковом Колодным, а просто… с неким человеком в летах, который потом неожиданно исчез.
- Гордеев, - Лена улыбнулась. - Ты душка! Я тебя люблю!
- Я тебя тоже полюблю. Потом, если ты захочешь. Но сейчас давай по-серьезному. Пока ничего никому не говорим. Только ты сама-то уверена, что кроме нас с тобой об этой твоей связи с адвокатом Колодным никто не подозревает?
- Ты что, меня не знаешь? Зачем мне это нужно было?! Конечно, никто не знает. Я в этом совершенно уверена.
- Вот и прекрасно. Значит, все отлично, - он поднял вверх руку с крепко сжатым кулаком. - Один за всех…
- И все на одного, - смеясь, поддержала его Лена.
9
Гордеев проснулся ранним утром. Солнце только-только поднялось, небо было странного сиреневого оттенка, воздух чуть дрожал в распахнутом окне.
Еще находясь на грани реальности и сна, Юрий машинально провел рукой по кровати… Но Лены рядом не было. От неожиданности Гордеев вскочил на постели.
- Опять сбежала. Подлая девчонка, - улыбнулся он.
- Когда же она умудрилась? Неужели я так крепко спал? - сетовал Юрий. - Наверное, храпел громко, вот она и сбежала.
Юрий неохотно спустил ноги с кровати и тут же вскрикнул. Морщась, он нагнулся и осторожно извлек из стопы осколок хрустального бокала. Выругавшись, Гордеев стал припоминать события прошедшего вечера. Кажется, выпив, они били посуду на счастье.
"Знал же, что надо было эти стекляшки сразу подмести!" - с досадой подумал он.
Когда боль немного утихла, Юрий поднялся и обвел глазами комнату: она представляла собой удручающее зрелище. На столе теснилась грязная посуда, пара пустых бутылок и одна с остатками коньяка.
- Да, умная девочка, - сделал вывод Гордеев. - Свалила среди ночи, чтобы наутро убирать не заставили.
Наконец, Юрий сделал над собой последнее усилие и поковылял в ванную. Осторожно наступая, чтобы не коснуться ступней пола, Гордеев тем не менее оставил на паркете несколько капель крови. И уже в ванной залил рану перекисью водорода и аккуратно наложил бинт, перевязал, что далось с трудом - голова разламывалась при каждом движении.
Приняв душ и умывшись, Юрий принялся за уборку. Вернее, он бесцельно бродил по квартире, подбирал с пола различные предметы одежды и посуды, тупо перекладывал их с одного на другое место, тяжело вздыхал, присаживался, снова поднимался, спотыкался о складки на ковре, чертыхался. Голова просто трещала с похмелья. Наконец, Гордеева посетила светлая идея, он взял большой целлофановый пакет, собрал в него грязную посуду, весь мусор и со спокойной душой отнес к мусоропроводу.
- Ну, вот. Уборка и закончена, - довольно резюмировал он свой находчивый поступок. - Теперь можно и собой заняться.
Содержимое холодильника приятно радовало глаз и ласкало сердце оголодавшего за время безденежья Гордеева. Вчера он забил его под завязку: сыры трех видов, многочисленные рыбные и мясные нарезки, свежие соки и овощи, упаковки йогуртов, перепелиные яйца, копченая курица и прочие вкусности. Теперь Юрий стоял в раздумье и решал, какой именно деликатес он хочет сейчас отведать. После долгого раздумья он пришел к выводу, что есть ему почти не хочется. Поэтому свой выбор остановил на бутылке минеральной воды. После того как он опустошил ее наполовину, Гордеев все-таки съел бутерброд с сыром, чем решил и ограничиться.
Когда с завтраком было покончено, Юрий стоически выдержал ежеутренний обряд бритья, натянул удобные джинсы, рубашку и… вдруг с ужасом обнаружил, что не может надеть ни одну пару обуви, потому что повязка на порезанной ноге не влезает в узкий ботинок. Юрий был в отчаянии, даже старые растоптанные туфли не спасли положение. Наконец, Гордеев понял, что выход только один, а именно его спасение - очень старые кроссовки.
Гордеев надел именно их, хотя, конечно, обувка была не очень уместна, но хотя бы не мешала ему отправиться по делам. А дел было невпроворот. И главным пунктом в списке на сегодняшний день Юрий запланировал посещение Соболева. Все формальности с визитом в Бутырки были решены с помощью Лены еще вчера, поэтому Гордеев без труда устроил себе встречу с клиентом.
Гордеев ожидал своего подзащитного в комнате для свиданий Бутырской тюрьмы. Сколько раз за время своей адвокатской практики приходилось Юрию посещать подобные заведения, но он никак не мог к ним привыкнуть. Каждый раз, оказываясь здесь, Гордеев ощущал беспокойство - стены как будто давили на него, бесконечный лязг решеток и замков действовали на нервы.