- Залезайте в машину, - наконец произнесла Кэтрин, - в такое время ночи такси поймать не так легко. Это вам не Москва.
Он не заставил себя упрашивать. Едва Рамон захлопнул дверцу, как автомобиль рванул с места.
- А вы бывали там? - спросил он.
- Да, два раза, - коротко отозвалась она и, не поворачивая головы, попросила, - дайте сигарету.
- Я не курю. Неужели вы этого не заметили? А ведь вы психолог, - не удержался он, чтобы не задеть ее.
- Заметила, и даже знаю, что у вас в кармане лежат сигареты. Обычный психологический трюк. Вы таскаете их с собой, чтобы установить контакт с курильщиком в случае необходимости.
Он улыбнулся и достал сигареты.
- Один ноль в вашу пользу. Но вот зажигалки у меня действительно нет.
Она засмеялась.
- А с вами интересно работать, - прикурила сигарету и затягиваясь, увеличила скорость. "Форд" с ревом несся по пустынным улицам Манхеттена. Она довезла его до отеля. Рамон вылез и, захлопнув дверцу, наклонился к ней. - Я назначаю вам свидание только потому, что мы обязаны видеться с вами по долгу службы.
Миссис Бэнвилл покачала головой.
- Вы неисправимы.
Автомобиль рванулся с места и исчез за углом. Рамон вошел в вестибюль гостиницы, его внимательный взгляд заметил человека, сидевшего в углу. Это был заместитель Генерального Директора. Глубоко надетая шляпа, наполовину закрывала его грубое, тяжелое лицо. Короткие пальцы рук, лежавшие на коленях, временами вздрагивали, хотя казалось, что он спит.
Рамон подошел и сел рядом. Они просидели молча секунд двадцать, когда, наконец, заместитель Директора тяжело поднялся со своего места и вышел на улицу. Через несколько секунд вышел Рамон. Он сел в стоящий тут же "Кадиллак", и автомобиль медленно тронулся с места.
Шофер даже не обернулся, когда в машину садился Рамон.
- Что-нибудь случилось? - спросил Рамон у заместителя.
- Асенов и Деверсон, кажется, нашли зацепку. Как мы и предполагали, дело касается мафии. Убийство Поля Кастеллано и начавшиеся процессы против мафии. Видимо, наш отдел борьбы с наркотиками и конкретно Вольраф вышли на нечто запретное. А Анну Фрост убрали из-за Вольрафа. Они вместе вели одно дело в нашем комитете.
- Теперь все понятно, - Рамон откинулся на спинку заднего сидения.
- У вас есть что-нибудь новое?
- Я и раньше предполагал, что там не могло быть посторонних. Сейчас я в этом просто уверен. У меня есть одна зацепка, но мне необходимо подумать. Завтра я просмотрю следственные материалы ФБР и тогда сформулирую свою версию.
- Хорошо, - заместитель Директора дотронулся до плеча шофера, и тот без лишних слов повернул обратно.
К себе в номер Рамон попал в пятом часу утра. Раздевшись, он аккуратно сложил костюм, положил пистолет в карман пиджака, висевшего на стуле рядом, и спокойно улегся в постель.
VI
Из специального донесения главного эксперта по вопросам внешней психологии, профессора Кэтрин Бэнвилл:
"… Объект наблюдения обладает исключительной способностью к анализу, умело применяет свое аналитическое мышление, быстро уясняет суть проблемы, хорошо ориентируется в незнакомой обстановке. Внешняя коммуникабельность почти абсолютная. Психологически чувствует себя достаточно уверенно. Темперамент умеренный. Память хорошо развита, обладает способностью к фотографическому восприятию объектов. Система мышления своеобразная, не лишенная оригинальности в подходе к известным проблемам. Практически полное отсутствие различных чувств, обладает сильной волей, способен навязать свою точку зрения собеседнику. Хорошо маскирует свои взгляды и замкнутость под маской разговорчивости. Способен усыпить бдительность своей кажущейся откровенностью.
Хорошо применяет свои знания, обладает большим опытом следственной работы, практически не имеет вредных привычек. Психологическое наблюдение за данным индивидом позволяет предположить, что влечений и желаний он не имеет. Однако тверд в отстаивании собственных идеалов, обладает целостной "индивидуальной" картиной мира и присущими советским людям коммунистическими убеждениями. Может пользоваться популярностью в группе, коллективе, большой межличностной привлекательностью. Вместе с тем это типичный процесс "псевдоадаптации", так как по натуре объект замкнут, молчалив и не склонен к общению. Однако исполняемая им роль включает в себя подавление собственной психологической структуры личности для более полного и всестороннего внешнего контакта…"
Весь день Рамон и Кэтрин провели в главном здании ООН, на Ист-Ривер. Туда по просьбе миссис Бэнвилл привезли материалы ФБР по уголовному обвинению в убийстве Карла Йохана Эдстрема. Целых семь часов Рамон просидел над документами, пытаясь найти что-то между строчек. Кэтрин Бэнвилл все это время находилась рядом, делая вид, что также просматривает документы. В четыре часа дня Рамон, наконец, оторвался от бумаг.
- Честное слово, я потребую себе молока. У меня просто вредная работа. Я сегодня ночью спал только три с половиной часа. И сильно подозреваю по вашему виду, что и вы спали не больше.
- Пока я доехала домой, поставила машину… - начала миссис Бэнвилл.
- …и написала рапорт, - продолжил за нее Рамон, подмигивая и оглядываясь, - здесь, наверно, нет подслушивающих устройств.
Кэтрин молчала.
- Неужели не написали? - иронично спросил Рамон, - вы же видели вчера, что я специально говорю глупости, выводя вас из равновесия. А вы хорошо сыграли - раздражение, гнев, даже возмущение. Но я же тоже видел, что это игра. Вы внимательно наблюдали за мной, какой я на самом деле. Боюсь, что мне не удалось вас обмануть. И вы написали в своем отчете, что я обладаю большой коммуникабельностью и не менее большой замкнутостью. Только честно, так?
Она улыбнулась, показывая ровный ряд белых зубов.
- Счет сравнился, вы не находите? - спросила Кэтрин, - похоже я вас очень недооценила.
- Это должно быть приятно, когда ценят женщины, - сказал Рамон не поднимая головы, уставшим голосом, - но честно говоря, я бы не хотел, чтобы у меня была такая жена.
Кэтрин отложила бумаги, подняла голову, и в упор глядя на Рамона спросила.
- Почему?
- Что почему? - он натолкнулся на ее холодный и строгий взгляд, - ведь я был прав - у вас нет мужа.
- Вы не ответили на мой вопрос.
Он потер большим пальцем свой висок.
- Все очень просто. Какой мужчина захочет иметь дома женщину, угадывающую все его недостатки, тонко подмечающую его слабости, неприятности на службе, его возможную в некоторых случаях ложь в семейной жизни. Это ведь кошмар, а не жизнь. Я не прав?
Кэтрин отвернулась к окну.
- А вы бываете жестоким. Я не просила вас обсуждать мою личную жизнь. Хотя бы из уважения к моему возрасту. Я все-таки на восемь лет старше вас.
- Никогда бы не сказал, - честно признался он, - нет, это не комплимент, вы действительно неплохо сохранились.
- Вы отвлекаетесь от работы, мистер Эскобар, - ровным голосом сказала она, - позвольте вам напомнить, что я должна вернуть эти материалы сегодня.
- Я почти уже закончил. Еще десять минут и можете увозить ваши бумаги. - Рамон начал собирать разложенные по столу протоколы следственных допросов, осмотра места происшествия, медицинских, трассологических и баллистических экспертиз. Через несколько минут он вручил четыре тяжелых папки женщине и остался сидеть за столом, ожидая пока миссис Бэнвилл не отдаст их курьерам ФБР.
Когда она вернулась, он внимательно просматривал сегодняшние газеты, обращая внимание на разделы политической жизни и уголовной хроники.
В "Мерседес", куда поместили папки с делами, сели двое сотрудников ФБР и региональный инспектор комитета Луис Баррето. Автомобиль выехал на Пятую Авеню, свернул к Ист-Риверу, направо и понесся дальше. На одном из поворотов, почти у светофора, ехавшая впереди "Альфа Ромео" внезапно резко затормозила. Раздался противный визг тормозов. Справа неожиданно возникла "Тойота", в которой двое быстро подняли автоматы. Раздался треск выстрелов. Один из сотрудников ФБР был убит на месте, пятью выстрелами в голову, второй был тяжело ранен и сполз вниз, хватая посиневшими губами воздух. Баррето был легко ранен в руку, так как успел упасть на пол. Когда один из нападавших подбежал к их автомобилю и открыл дверцу, Баррето выстрелил в него в упор. Сила выстрела была так велика, что нападавший отлетел на тротуар и мгновенно затих. Из обоих автомобилей раздалось еще несколько автоматных очередей. "Мерседес" вспыхнул. "Альфа Ромео", набирая скорость, понеслась вперед. "Тойота" попыталась объехать "Мерседес", но в этот момент из-за поворота показалась полицейская машина.
Из нее выскочили двое полицейских. Из "Тойоты" раздалась еще одна очередь и один из полицейских растянулся на земле. Второй, очевидно сержант, побежал вперед, сжимая обоими руками "Магнум". Раздалось пять быстрых одиночных выстрелов. "Тойота", внезапно потеряв управление, врезалась в "Мерседес". Раздался взрыв, и оба автомобиля быстро превратились в горящие факелы.
Когда Директору ФБР Уэбстеру доложили о случившемся, он был в ярости. Прошли те времена, когда кто-то осмеливался безнаказанно убивать полицейских и сотрудников ФБР. Преступный мир мафии хорошо знал, что за таким убийством немедленно следовало возмездие. Озлобленные "копы" устраивали настоящую охоту на подозреваемых, открывая огонь по любому поводу и без повода. На время розыска подозреваемых убийц полиция прекращала всяческую легальную деятельность мафии, закрывались ночные клубы, устраивались облавы в притонах, арестовывались мелкие торговцы наркотиками, сутенеры и гомосексуалисты. Самый продажный полицейский не входил в сговор с преступниками в это время, и мафия была заинтересована выдать убийц полиции для продолжения своей деятельности.
Уэбстер приказал найти убийц, и уже вечером этого дня сотни осведомителей ФБР наводнили Нью-Йорк. Сыновьям Поля Кастелло, четверым другим "крестным отцам" - Салерно, Коралло, Ланджелло, Растелли были посланы ультимативные требования выдать убийц его сотрудников. Даже сидевшему в тюрьме Кармино Персико, чьи обязанности в семье Коломбо исполнял Ланджелло, было послано такое требование. Но мафиози категорически отрицали свою вину. Среди членов их "семейств" не было, не могло быть такого, кто осмелился бы совершить убийство сотрудников ФБР без их ведома.
Рамон Эскобар и Кэтрин Бэнвилл узнали о случившемся только вечером из газет. Оба понимали, что маршрут "Мерседеса" и перевозимый им груз могли знать только немногие сотрудники АНБ, ФБР и ООН. Однако на поверку их выходило более сорока и подозревать приходилось всех.
Сообщение из Мексики было коротким. Региональный инспектор Комитета Эрнесто Теморио сообщил о решении мексиканского правительства установить более жесткий контроль за своими аэропортами и северной границей в целях пресечения вывоза и распространения наркотиков. Однако, здесь же отмечалось недовольство американского посла в Мексике таким решением мексиканского правительства.
В сообщениях не было ничего, что могло бы дать хоть малейшую зацепку. Но Виктору вдруг пришла в голову новая мысль.
- Ты не находишь, что Вальтер умер при довольно странных обстоятельствах? - спросил он Чарльза, когда они закончили расшифровку полученных данных. - У него ведь раньше никогда не болело сердце?
- Нет, - подтвердил Деверсон, - но это еще не показатель. Мой отец умер в сорок восемь лет от инфаркта, а был здоров как бык.
- И все-таки странно. Он умер слишком внезапно. Ты слышал о нападении на сотрудников ФБР? Тогда погиб и Баррето. А ведь они везли дело Эдстрема из нашего Комитета.
- Откуда ты знаешь? - недоверчиво спросил Деверсон.
- Вчера в столовой мне рассказали наши дежурные. А ведь дело Эдстрема так или иначе связано с гибелью Анны Фрост и Видо Дренковича. А теперь подумай, не слишком ли кстати умер твой друг Вальтер Вольраф? - Виктор посмотрел на Чарльза в упор.
Деверсон побледнел.
- Ты думаешь и его…
- Убежден. - Виктор не сводил глаз с Деверсона, - и сделали это очень ловко. Видимо, это те самые, которые подослали ребят ко мне домой и пытались убрать меня на шоссе в Трентон.
- Ты расскажешь об этом в Комитете? - спросил Чарльз.
- Нет, сначала нам нужно все проверить. Ты ведь, кажется, знаешь, где жил Вальтер. Нам нужно туда поехать. Прямо сейчас. Может быть, нам удастся что-нибудь выяснить.
Деверсон задумчиво потер подбородок.
- Мы же были вместе на похоронах, ты разве забыл адрес?
- Я приехал сразу на кладбище. Меня тогда вызвали к следователю.
- Да, правильно, я и забыл. Вольрафы жили в районе Куниса, почти рядом с мостом Трогс-Нек. Сказать по правде, это дело начинает волновать меня… Может быть, действительно, там что-то неладно. А может быть совпадение.
- Значит, в любом случае, нужно проверить, - закончил Виктор. - Поехали к Вольрафам.
Они вышли из комнаты, предъявили дежурному свои карточки, получили удостоверения, миновали пуленепробиваемые двери, снова показали удостоверения и вошли в лифт.
- Черт бы нас всех побрал! - в сердцах сказал Чарльз.
Виктор промолчал. Он понимал, почему нервничает Деверсон. Действительно, как при такой охране и самой совершенной электронной аппаратуре неведомому убийце удалось пристрелить Анну Фрост и уйти незамеченным?
Решено было ехать в автомобиле Деверсона. "Фольксваген" Виктора стоял припаркованный на стоянке, недалеко от дома.
У Чарльза был новенький "Линкольн", но ехать пришлось довольно долго. Во-первых, сам район Куниса был расположен далеко от Манхеттена, во-вторых, в это время дня заторы на дорогах тянулись на многие сотни метров.
Дом Вольрафов они отыскали довольно быстро. Позвонив снизу хозяйке, Чарльз назвал себя. Жена Вальтера - Инга знала бывшего сослуживца своего мужа и согласилась принять их. По грязной, сыроватой лестнице они поднялись на третий этаж. Дверь раскрыла высокая, подтянутая, седая женщина лет сорока-сорока пяти. Потрясение, столь недавнее и глубокое, оставило свой отпечаток на ее лице. В глазах еще отражалась боль страшной потери и растерянность души, не привыкшей бороться в одиночку с обрушившимся на нее несчастьем.
Инспекторы прошли в комнату после традиционных приветствий и выражений сочувствия. Инга прошла за ними, предложила им садиться. В комнате на видном месте был большой портрет Вальтера, перевязанный траурной ленточкой, и Виктор впервые почувствовал себя неуютно, понимая, как трудно будет вдове покойного говорить о его смерти. Но женщина сама пошла им навстречу:
- Я так благодарна вам, Чарльз, что вы пришли. В последнее время Вальтер был сам не свой. Какой-то нервный, угрюмый, задумчивый. Говорил, что это связано с его работой. Приходил поздно вечером, рылся в газетах, иногда делал какие-то вырезки. Однажды мы смотрели телевизионную передачу, и вдруг он побледнел и сказал таким неестественным голосом "и его тоже", я прямо перепугалась. Не знала, что и подумать.
- Вы хотите сказать, Инга, что в последние дни у него бывали неприятности на службе? - спросил Чарльз.
- Нет, что вы, - испугалась женщина, - он очень любил свою работу. Но в последние дни он стал какой-то не такой. Вы знаете, я ведь много передумала за эти дни. Вот поэтому и высказываю вам все это. Не знаю, может быть и не стоило этого делать, но Вальтер считал вас своим другом, Чарльз.
- А что в это время показывали по телевизору, миссис Вольраф, вы не могли бы вспомнить? - несколько бестактно вмешался в разговор Виктор.
- Конечно, могу. Убийство какого-то гангстера. Их убивают каждый день. И я думала, что ничего странного здесь нет. Но он так побледнел, что я прямо испугалась. Вот сейчас я вспоминаю и сама волнуюсь, - женщина осторожно достала платок и отвернулась.
В комнате воцарилось молчание. Виктор первым нарушил его.
- А вы не помните, какой именно гангстер? Может вы запомнили фамилию или имя этого убитого? Где его убили, при каких обстоятельствах? - он заметно волновался.
- Какой-то Насселли или Масселли. Я точно даже не помню, - вздохнула женщина.
- Может быть Натан Масселли? - внезапно произнес Чарльз.
- Да, да, правильно, - обрадовалась женщина, - вот это имя Натан Масселли. Вальтер еще сказал тогда: "И Масселли тоже".
- А что-нибудь он еще сказал? - спросил Чарльз.
- Нет, больше ничего. Это точно. Вот после того случая Вальтера словно подменили. Стал более раздражительным, вспыльчивым, срывался по любому пустяку. В последнее время они все время работали втроем - он, Антони и бедная Анна, - женщина еще раз отвернулась.
- Он не говорил вам ничего? - спросил Чарльз. - Может быть, вы вспомните, Инга, какие-нибудь подробности или слова относительно того гангстера.
- Нет, больше ничего не было, - женщина вздохнула, - бедный Вальтер, он все время нервничал последнее время.
- У него болело сердце? - спросил Виктор.
- Нет, - возразила женщина, - никогда. Он был очень здоровый человек. Немного раздражительный, но очень здоровый. А тут вдруг неожиданный инфаркт.
- Он что, прямо вернулся домой и слег? - не унимался Виктор, хотя заметил явное неудовлетворение на лице Деверсона.
- Нет. Но он вернулся домой с работы и сказал, что у него болит сердце. У нас ведь был в тот день юбилей, - женщина тяжело вздохнула, - двадцать пять лет. Он привез цветы и сказал, чтобы я одевалась. А когда я вышла из комнаты, то увидела его сидящим на кухне. И с таким перекошенным лицом. Я сразу позвонила нашему врачу. Доктор приехал, сделал укол. Ну, а мы, конечно, никуда не поехали.
- А доктор сразу уехал? - Виктор решил игнорировать Чарльза, который уже демонстративно отворачивался.
- Да, почти сразу. Сделал укол и уехал.
- А как зовут вашего врача, Инга? - спросил Чарльз, пытаясь прекратить затянувшийся разговор.
- Эрик Пенбертон, он известный хирург. Очень хороший врач и человек. Но и он ничего не смог сделать, - добавила с грустью женщина, - а к утру у Вальтера начались сильные боли, и я снова позвонила мистеру Пенбертону. Он приехал, но уже было поздно. Вальтер… - женщина словно поперхнулась и тихо добавила, - бедный доктор, он так переживал, словно это был его родной брат. Он так убивался. На нем лица не было.
- А вы давно его знаете? - спросил Деверсон.
- Уже восемь лет, а почему вы спрашиваете? - вдруг насторожилась Инга, - вы что-то знаете?
Нет, нет - успокоил ее Чарльз, - не волнуйтесь, Инга. Мы просто хотели узнать, кто был его лечащий врач. У меня у самого в последнее время пошаливают нервы. И сердце болит.
- Но ведь он был хирург.
При нашей профессии нам только и нужен хирург, - неуклюже пошутил Виктор.
- Не говорите так, - мягко попросила женщина.