Гамид нервно дёрнул головой – всё-таки он очень устал от этих игр и войн, он уже взрослый мужчина, которому пора вернуться к мирной жизни. Самое лучшее было бы возвратиться в Россию. Перед глазами возник образ Ании – дочери Кадыра Разова, бывшего учителя Гамида. Вспомнил, как тот говорил совсем недавно: "Гамид, я для своей дочери хочу достойную судьбу, и ей в мужья нужен человек, который может постоять за свою семью и за наш род. Мне твои калымные бараны не нужны. Я не хочу, чтобы ты бегал грязный и вшивый по горам и гадил своему народу в угоду заграничным хозяевам. Вернись, Гамид! Сейчас президент набирает оперативные отряды для борьбы с отщепенцами в горах. С твоим опытом тебе обеспечено место начальника оперативной группы".
– Что вы говорите! Я воевал против Федерации!
– Нас всех в своё время обманули. Пора возвращаться, Гамид. Твой народ – это часть России. Вернись".
Гамид вздохнул. Сейчас он здесь, в Африке, приглядывает за федеральным офицером и участвует в преступлении по прихоти погрязшего в крови Шамиля, про которого поговаривают, что он никакой не Шамиль, а русский. Что это? Путь в никуда? Шамиль Аратский сорвёт деньги с русских мафиозников и сбежит на заморские острова. А он? Что останется ему, простому нукеру Гамиду? Остаток жизни быть на побегушках – ни личной жизни, ни любви, ни детей, ни возможности помочь родителям и родственникам. Даже дядя, на что человек либеральный, первое время с доброжелательным смехом называвший его "мой боевик", в итоге отвернулся, сказав: "Не позорь меня. Против родины и народа воюешь, а я честный человек. Одумайся, Гамид, идёшь на поводу у всякой швали. Чего ты добиваешься? Новых эмиров и князей себе на шею сажаешь? Да ты просто дурак!"
Тихонько затворив дверь комнаты, Гамид подошёл к Камневу, опёрся руками о перила, огораживающие площадку перед номерами. Внизу три африканца в зелёных камуфляжах говорили о чём-то своём, а толстый Савватей ругался цветистым матом с кучерявым соотечественником и бурно жестикулировал. Гамид хмыкнул – этих уродов скоро сожрут звери, а они пыхтят, пытаются решать какие-то свои проблемки. А львы уже голодные и думают, чем бы поживиться. Он усмехнулся.
– Что смешного? – спросил Камнев.
Гамид стушевался, но, выдержав паузу, с улыбкой отозвался:
– Скоро всё это кончится.
– Для всех?
– Да. Для всех.
– Для вас тоже?
– В смысле?
– Для тебя тоже всё кончится?
Гамид поёжился. Камнев говорил так, что в каждом, казалось бы, обыкновенном слове чувствовался скрытый смысл, и смысл этот был очень нехороший.
Отвечать не хотелось. Он скривился, словно от зубной боли, и отвернулся.
Скрипнула дверь. Гамид обернулся, и сердце его внезапно рухнуло в пустую безвоздушную пропасть. Из своего номера вышла прекрасная Лолита. Она была в легчайшем, облегающем её прекрасную фигуру тёмно-синем платье, совершенно непригодном для Африки, но на фоне окружающего убожества она казалась в нём бескрылым ангелом. Увидев Антона, она просияла улыбкой, тут же подошла к нему и радостно поздоровалась.
К удивлению Гамида, Камнев непринуждённо пошутил, вызвав у Лолы смех. Она что-то вопросительно прошептала ему на ухо, настойчиво глядя на Гамида. Камнев кивнул на него, ответил ей тоже шёпотом, а ему громко сказал:
– Лола спросила, кто ты. Я сказал, что ты мой друг, тебя зовут Гамид.
У Гамида запершило в горле. Лола протянула ему для пожатия свою маленькую красивую руку. Он чуть сжал её пальцы – кожа на них была такая шелковистая, выдохнул:
– Гамид.
– О-о, – обрадовалась женщина и одарила его самой лучезарной улыбкой, какая может быть. Она вдруг сделалась серьёзной и произнесла: – Гамид, надеюсь, мы подружимся. Вы будете моим рыцарем!
Гамид не нашёлся что ответить – такую женщину казнить собираются, подумал он, звери они настоящие, а не люди!
– Гамид, – ласково повторила Лола. – У вас мужественное имя. От вас исходят волны надёжности. Женщине очень важно иметь рядом с собой такого мужчину.
Её аккуратные пальчики всё ещё были в руке Гамида, и он сейчас точно понял, что наступил предел, и в этот раз никто никого жрать не будет, потому что он, Гамид, не последний человек в этом мире, этого не допустит…
Глава 18
Было так сладко – Карен пил своими губами её губы, его твердый шершавый язык мял её язык, принося немыслимое наслаждение… Вдруг Лолита поняла, что это сон. Она испугалась, а потом волна немыслимого горя затопила её сознание. Как же так, она была рядом с любимым, его сильные руки сжимали её плечи и ноющие от отсутствия любви тугие груди, и это всего лишь сон! Ей захотелось проснуться и закричать.
– А-а-а-а-а!!!
Удар тяжёлой ладони обрушился на лицо Лолиты, и она, теряя сознание, только освободившееся от оков сна, успела различить над собой двух африканцев. Один был серьёзен, а другой щерился в ехидном оскале.
– Мамбеле, давай я ей сейчас всуну! Сил нет терпеть!
– Терпи, Зинзе. Вывезем, а там во все места отымеем. Тащи!
И Лола провалилась в небытие.
Карен смеялся и обнимал её, и они были счастливы тем летом. Всё было тогда так прекрасно. С тополей летел пух, а ветер с моря приносил прохладу и умиротворение. Это было счастье.
Было…
Лолита с детства росла взбалмошной девчонкой – родители трудились с утра до вечера, и на воспитание дочери времени не оставалось. Семья её находилась на социальном дне. Нет, её родители не были спившимися, опустившимися людьми. Они, что отец, что мать, упорно преодолевали жизненные трудности, ставили перед собой простые повседневные цели, экономили во всём и не давали места унынию в своих мыслях, но жизненной перспективы у них не было никакой. Зарплаты порой не хватало на элементарное, а жили они очень и очень скромно. Лолита провела детство в двухкомнатной квартире, которую родители снимали в бедном районе Новороссийска. Помимо Лолы в семье было ещё четверо детей, а это значило, что никому из них не удастся подняться по социальной лестнице, если не приложить каких-то сверхусилий. Вырваться из оков бедности – вот та цель, которая прочно застряла в сознании Лолиты. Самый простой путь наверх ей подсказала жизнь – её красота начала волновать мужчин очень рано. Уже в школе она переступила черту, которая отделяет ребёнка от взрослого человека. Она поддалась домоганиям учителя, и у неё заметно улучшилась успеваемость. Она стала любовницей самого дерзкого обалдуя сначала в классе, потом и в школе, а после в своём районе. Так она попала в поле зрения мафии. Её присмотрели люди из клана Балаяна, и вскоре Лолиту пригласили поговорить с одним "влиятельным" человеком.
Лолита очень испугалась, когда звероподобные здоровяки в строгих костюмах стали запихивать её на заднее сиденье дорогого "мерседеса". Она пыталась звать на помощь, упёрлась руками в проём, но получила тяжёлую оплеуху по загривку и буквально влетела внутрь машины. Пока её везли, Лолита тоскливо скулила, прощаясь с жизнью, и вспоминала, чем могла вызвать гнев этих ужасных людей.
Её привезли к ресторанчику Севастьяна – это заведение пользовалось недоброй славой в квартале, и честным людям туда вход был закрыт. С утра до глубокой ночи гангстеры Толстого Ары проводили здесь время, гоняя шары в бильярд и слушая диски армянского шансона.
– Давай, девка, выходи и не вздумай брыкаться, – велел Лолите здоровяк, руководивший двумя своими подручными.
Придерживая могучей рукой Лолиту за плечо, здоровяк уверенно ввел её внутрь полутёмного зала. Глаза быстро привыкли к сумеркам – большие широкие окна в заведении Севастьяна всегда были зашторены. На высоких табуретах вдоль барной стойки сидели главари клана Балаяна – пожилые дяденьки с тугими животами. И вдруг, словно удар молота, её поразило появление в зале Мартына – её дружка, вожака местных юных подонков, которые делали жизнь для всех молодых обитателей района невыносимой. Мартына вытолкнул на середину зала такой же сердитый амбал, который доставил сюда Лолиту.
– Ты? – вырвалось у Лолы.
Так вот в чём дело, подумала она, подонок Мартын чем-то не угодил этим суровым людям, а ей придётся отдуваться с ним наравне.
– Узнала своего дружка? – язвительно поинтересовался тот, что держал Лолиту за плечо, и все сидевшие на табуретах вдоль барной стойки благодушно засмеялись.
Мартын был бледен, несмотря на загар, его лицо кривила гримаса страха.
– Ну! – Здоровяк с придыхом всадил кулак Мартыну под дых. Тот закатил глаза, задохнувшись от боли, и перегнулся пополам.
Лолита хотела заорать от ужаса, но не смогла.
Один из пожилых толстяков обратился к скорчившемуся на полу Мартыну:
– Негодяй! Ты своими выходками привлекаешь излишнее внимание властей к нашему району! Придётся вытрясти мозги из твоего маленького черепа, раз ты не понимаешь доброго предостережения!
Мартын захныкал:
– Простите меня, пожалуйста. Я был не в себе, много выкурил…
– Ты всегда не в себе! – заорал вдруг главарь мафии, потом заговорил тихо, с расстановкой: – Мартын, не забывай, что ты не один и ты не сам по себе.
– Я всё понимаю, Армен Алексеевич. Больше подобного не повторится! Уверяю вас!
– Мы поверим тебе. В последний раз, Мартынчик. Подотри сопли и иди занимайся делами.
Мартын поднялся на ноги, затравленно взглянул на Лолиту. Толстый Ара пояснил ему:
– Твоя подружка побудет под нашей опекой. Ты понял меня?
– Понял, Армен Алексеевич.
– Тогда иди. Все идите. Я хочу поговорить с девчонкой наедине.
Все послушно ушли. Лолита осталась стоять на месте. Ара глядел на свои толстые, короткие пальцы, о чём-то размышляя, потом спросил, не поднимая глаз:
– Ты ведь хорошая девочка, Лола? Я наслышан о тебе. Ты хорошая и послушная и очень хочешь чего-то достичь в нашей гнилой жизни. Рядом со слабыми людьми ты ничего не добьёшься. Надо опираться на тех, кто силён. Мартын слаб! У меня имеются кое-какие планы. Если будешь понятлива и послушна, я вытащу тебя из ямы, в какой ты барахтаешься.
Армен Балаян, прищурившись, пристально посмотрел Лолите в глаза, а после, перестав играть пальцами, расстегнул свои брюки и, кивнув, велел:
– Приступай.
Лола, словно лунатик, подошла к сидящему на табурете главарю мафии и опустилась на колени…
Армен выполнил своё обещание, он пристроил Лолиту Шустер в университет, на факультет журналистики, а после выдал замуж за строптивого племянника. Лола полюбила Карена, хотя и сохранила свои многочисленные любовные связи на стороне. Даже перед бракосочетанием, торжественным таинством для каждой честной девушки, Толстый Ара осквернил святость свадебного обряда, овладев Лолой в подвенечном платье, а она, ненавидя своего ужасного покровителя, ублажала его, постанывая и имитируя удовольствие…
…Когда Лола пришла в себя, она почувствовала, что её тело опутывает верёвка. Девушка лежала на дне грубо сколоченной повозки. Было холодно, высоко в ночном небе мерцали огромные звёзды. Какой ужас! Она опять попала в передрягу, поняла она. Без сомнения, её похитили те страшные африканцы! Ей захотелось провалиться в небытие, но этого не случилось – верёвка больно резала тело, а повозка вздрагивала на каменистой дороге. За что ей всё это выпало? Разве она совершила в своей жизни много зла? Она ангел во плоти! Она не крала у обездоленных, не богохульствовала, не вредила родному государству, не предавала друзей и в меру сил заботилась о любимых родителях. А в итоге – бесчисленные унижения, страхи и страдания. Окружавшие её мужчины лишь желали насладиться её плотью и испоганить её душу, хотя там давно было пусто и царил мрак.
Одно время, когда Толстый Ара, после гадких надругательств, откупился, обеспечив ей относительный достаток, она даже пыталась ходить к психологу, но это не помогло. Ведь нужно было рассказать всё постороннему человеку, чтобы тот, окунувшись в её проблемы, смог успокоить ее душу, объяснив, что важно помнить, а что необходимо забыть. Лолита мучилась сначала, а после махнула рукой – не иметь ей душевного покоя. Ей судьбой было предначертано быть там, внизу, на самом дне, где доживали свой тяжёлый век её родители, а она, вопреки уготованному року, воспротивилась и поднялась. Вот и плата: унижения, которые она терпела от бандитского главаря Балаяна, от подонка Савватея Суева и его тестя Данилова, и теперь – вот это новое унижение.
Куда её везут? Для чего? Чтобы продать для утех местному вождю или принести в жертву какому-нибудь божеству дикой саванны?
– Отпустите меня! Отпустите! Сволочи! – что есть мочи закричала Лолита и, уткнувшись лицом в грязный пол повозки, пахнущий пылью и сухим навозом, попыталась ослабить путы.
В ответ последовали громкий, грозный окрик на непонятном языке и удар в спину, в область почек. От боли потемнело в глазах. Лолита выгнулась и беззвучно заплакала.
– Что она там кричит? – озлобленно обернулся назад, к повозке, Мамбеле.
Зинзе пожал плечами:
– Я почём знаю? Она орёт по-своему!
Мамбеле поправил автомат и зашагал быстрее, освещая фонарём выступающие тут и там из ночной мглы колючие кустарники. Елавное – не набрести на львов и гиен да чтобы змеи и другие ядовитые твари не вздумали покусать. Хорошо, что незадолго до похищения Мамбеле удалось купить у проходивших мимо отеля кочевников осла с повозкой, и хорошо, что осла не задрали ни гиены, ни гепарды, пока Мамбеле укрывал его в окрестностях, никому не показывая. Самое важное – добраться до стоящего в укромном месте джипа, а там они с Зинзе прорвутся и сделают свой бизнес, рассуждал бандит. Должно же им когда-нибудь повезти. Мамбеле, снова поправляя автомат, бряцнул сбруей – набрал в дорогу несколько подсумков с магазинами, гранаты, ракетницы. Осёл шел молча, сопел, не волновался и не упирался, значит, не чувствовал хищников. Их и не должно быть – вокруг отеля всех хищников давно распугали. Мамбеле не рискнул бы пробираться ночью пешком через саванну, если бы у него не было полной уверенности, что он сможет пройти.
Сейчас Мамбеле гордился собой. Похищение красивой белокожей пленницы они с Зинзе совершили идеально.
В отеле все спали (кроме охраны на входе). Спали даже те, кто обязан был сторожить привезённых на "шоу" пленников. Об этом тоже позаботился Мамбеле – подсыпал сонного зелья в приготовленный на кухне охлаждённый лимонад. Его не выпили только караульные на входе в отель, но Зинзе сработал чётко – вышел покурить, рассказал парням смешной анекдот и, когда они весело загоготали, вырубил двумя заученными ударами.
Мамбеле поднялся наверх, прошёл вдоль комнат, прислушиваясь, – за хлипкими дверями раздавалось мерное похрапывание. Он смог различить дыхание каждого.
– Эй! Эй, там! – Его голос в гнетущей тишине прогремел раскатом грома.
Ни звука, никакого движения – лимонад сработал. Мамбеле подошёл к двери в комнату, где спала женщина, и решительно надавил на ручку. Двери предусмотрительно не были снабжены внутренними защёлками. Заглянул в тёмную комнату – все три кровати были заняты. Мамбеле направил узкий луч фонарика, чтобы узнать, на которой из них спит Лолита.
Следом в комнату вошёл Зинзе.
Они наклонились над спящей Лолитой, взирая на неё – такую прекрасную и такую доступную теперь. Зинзе оскалился в улыбке и жадно облизнулся.
– Хороша. Ты здорово придумал, Мамбеле, провернуть дело с бабой. Хорошие деньги возьмём и её поимеем. Я уже слюнями захлёбываюсь.
– Тише ты, – рыкнул Мамбеле. – Берём её и валим отсюда.
– А-а-а-а-а-а!!! – вдруг закричала женщина, а следом за ней, от неожиданности и нервного возбуждения, Зинзе.
Мамбеле молниеносно влепил Лолите оплеуху, выключив её сознание.
Зинзе замолчал сам. Он сглотнул слюну, выругался, огляделся – кучерявый и толстяк, охранявшие женщину, крепко спали.
Мамбеле помог Зинзе взвалить бесчувственную Лолиту на плечо. Тот крякнул – не такая уж она оказалась лёгкая.
Бандиты быстро спустились по лестнице, миновали вестибюль и ушли в ночную мглу.
На прощание Мамбеле оглянулся – кругом было тихо и спокойно. Он закинул автомат на плечо и уверенно зашагал прочь.
Приоткрытая дверь комнаты, где спали русский и чеченцы, тихо закрылась…
Глава 19
– Собрался бежать?
Стоявший у двери Антон вздрогнул от неожиданности. Гамид лежал в своей постели, не шевелясь и не меняя позы, но глаза его были широко открыты, а лицо выражало презрение к наивности пленника. Антон хмыкнул, вернулся к своей кровати, но не сел на расправленную постель.
– Собрался бы, свернул бы тебе шею в первую очередь, – отозвался он.
В этот раз Гамид улыбнулся:
– Почему мне первому? А мои друзья? Ты бы о них позаботился?
– Обязательно.
– Что ты делал у двери? – вдруг снова ожесточился Гамид. – Почему не спишь, как все?
– У ваших русских друзей, похоже, возникли проблемы.
– Их проблемы – это их проблемы.
– Негры украли женщину.
– Что?! – Гамида словно пронзило током. Он вскочил, зло ощерился. Прекрасную пленницу похитили африканцы – местные дикие шакалы – для своих гадких утех!
Он подошёл вплотную к Антону, смерил его взглядом – понял, что в личной схватке, если бой будет честным, без подлых уловок ему не выстоять. Он отошёл к двери, чуть приоткрыл её и в щель оглядел пустой вестибюль.
– Как им это удалось? Что делала охрана? Вы, русские, очень беспечны!
– По-моему, всех опоили чем-то.
– Ты не спишь. Я не сплю.
– Зато твои друзья спят.
Гамид обернулся. Посмотрев на громко храпевших соратников, соглашаясь, качнул головой:
– Они пили напиток из того стеклянного кувшина, а мы с тобой заварили себе чай.
– Что будем делать? Ляжем спать?
– Идём за мной. – Гамид неслышно выскользнул из комнаты в коридор.
Антон молниеносно запустил руку в один из рюкзаков чеченцев, нащупал там складной нож, – он этот нож давно приметил, – спрятал его за пояс и сверху прикрыл рубахой.
Гамид осторожно взялся за ручку двери в комнату, где ночевала пленница Данилова со своими сторожами, пытливо посмотрел на подошедшего Антона и потянул её на себя. Дверь бесшумно отворилась. Оба поняли – дверные петли кто-то заранее смазал, значит, похищение не было спонтанным, его готовили основательно. В комнате из трёх кроватей одна пустовала.
Один из охранников Лолиты пошевелился. Гамид и Антон напряглись. Это был толстяк. Он разлепил веки и хрипло спросил:
– Какого чёрта?
Гамид тронул Антона за рукав. Тот усмехнулся:
– Ругается.
Толстяк уже храпел. Оба посмотрели на стоявший на столе почти пустой стеклянный кувшин с лимонадом.
– Да-а… – протянул Гамид. – Здесь всё понятно.
Антон снова усмехнулся.
– Чего смеёшься? – обозлился Гамид.
– Обскакали вас негритосы.
– Не понял?
– Всё ты понял. Думаешь, я не догадывался, что вы хотели бабёнку сами прибрать к рукам?
– Откуда знаешь? – не удивился Гамид осведомлённости пленника. Про похищение Лолиты Гамид с Арсаном говорили с глазу на глаз, но, возможно, Арсан говорил ещё с кем-то и Антон слышал их беседу краем уха.
Не дождавшись ответа, Гамид решительно произнес:
– Ладно. Идём к Арсану. Надо что-то предпринимать.
– Перебьют вас африканцы.
– Русский, о себе беспокойся!
– Я о себе и беспокоюсь.