* * *
Теперь вооруженный, Роман покинул рынок на неприглядной, но очень быстрой машине. Он решил поехать в сторону Петергофа и там потренироваться в стрельбе. Сидящий за рулем отвратительно выкрашенной серой "пятерки", он в своем дурацком гриме и больших немодных черных очках выглядел как классический лох, выехавший покататься, а то и подхалтурить ясным летним вечерком.
"Мерседес-190", в народе - "недоносок", пристроившийся за ним, Роман заметил, еще отъезжая от рынка. Слегка газанув, он оторвался, но на следующем светофоре "недоносок" встал рядом, и Роман увидел сидящих в нем четверых начинающих уголовников. Вполне самоуверенных и явно ищущих объект для развлечений, а то и для чегонибудь похуже.
Первой в голову Романа пришла мысль о том, что его вычислили какие-нибудь враги, в которых у него теперь недостатка не было, и сейчас начнутся репрессивные меры. Но она быстро исчезла, потому что сидевшие в машине, судя по мимике и издевательским жестам, просто обсуждали очкастого лоха. Когда загорелся желтый, "недоносок" рванулся вперед, сразу же перестроился в тот же ряд, что и "пятерка" Романа, и, когда она тронулась, резко остановился.
Роман вовремя нажал на тормоз и остановился в двух метрах от бампера "недоноска". Тут же выкрутив руль вправо, он нажал на газ и, быстро объехав стоявший "Мерседес", продолжил свой путь.
Он мог с легкостью уехать от проявивших к нему нездоровый интерес дорожных хулиганов, но вдруг почувствовал совершенно новое ощущение. Ему захотелось поиграть с ними. "Беретта" под мышкой вселяла в него незнакомое доселе чувство силы и превосходства. Он точно знал, что, если понадобится, то заставит этих бритых уродов навалить в штаны. Он просто продырявит им стекло, и этого будет достаточно. Они подумают, что нарвались на законспирированного крутого, и будут счастливы, когда он скомандует им отвалить. Кроме того, можно произнести несколько слов, которые заставят их вспомнить о существовании такой организации, как, например, ФСБ. И это даже будет лучше, потому что тогда они не будут и думать о том, чтобы искать обидчика.
"Мерседес" тем временем завизжал покрышками и, сорвавшись с места, бросился в погоню. Тут же догнав "пятерку", водитель "Мерса" объехал ее слева и, резко повернув руль, направил свою машину прямо в дверь, за которой сидел Роман.
Роман не обратил на это никакого внимания, и раздухарившийся баклан, рассчитывавший на то, что испуганный Роман тоже рванет вправо, был вынужден ударить в тормоз и резко отвернуть влево, чтобы избежать столкновения.
Позорно закончившийся маневр разозлил претендента на высокое звание настоящего бандита, и он опять нажал на газ. "Мерседес" снова завизжал резиной и, виляя, стал догонять "пятерку".
Тут Роман слегка придавил педаль газа и в несколько секунд оторвался от преследователя метров на пятьдесят. После этого он снизил скорость до семидесяти и снова поехал чинно, но при этом внимательно глядя в зеркало.
Он решил сам раздразнить этих подонков и довести их до белого каления. Когда "Мерседес" снова попытался его обогнать, Роман нажал на тормоз, подставив ему свой позорно выкрашенный зад.
Такой наглости бандюки не ожидали, и "Мерседес", сильно клюнув носом и проехав несколько метров юзом, остановился. Роман спокойно поехал дальше. Игра захватила его. Глядя в зеркало, он видел, что "недоносок" стоит, не трогаясь с места. Отъехав метров на двести, он тоже остановился и стал ждать. Когда "недоносок" наконец тронулся и стал быстро набирать скорость, Роман тоже стартовал, удерживая дистанцию.
Так они долетели до поворота на Петергофское шоссе.
Свернув направо, Роман прибавил ходу и стал, не снижая скорости, подставлять бампер пытавшемуся обогнать его "Мерседесу". Он видел в зеркале, что из правого окна высунулся разъяренный бритоголовый молодчик и, размахивая рукой, кричал ему что-то. До Романа доносились обрывки слов "козел", "пидорас", "петух" и прочие смертельные оскорбления.
Наконец обе машины на скорости около ста выехали за пределы города, и Роман увидел справа огромный пустырь, заваленный кучами земли и строительного мусора.
"Здесь", - вдруг прозвучал в его голове какой-то знакомый голос, и в этот момент "Мерседес", бешено взвыв двигателем, рванулся на обгон. Когда он поравнялся с машиной Романа, тот нажал на тормоз и, с трудом удерживая "пятерку" от юза, быстро остановился. Водитель "недоноска" тоже попытался остановить машину, но попал на тот участок дороги, где с пустыря выезжали грузовики и выносили на своих колесах глину, песок и прочую грязь.
Асфальт в этом месте был покрыт сухой смесью, которая не способствовала эффективному торможению, и "Мерседес" резко развернуло и понесло дальше юзом. Пока он, поднимая пыль, летел багажником вперед, удаляясь от остановившейся "пятерки", Роман вышел из машины и быстро пошел в сторону пустыря. Он ни о чем не думал и только чувствовал, как его сердце бьется ровно, сильно и скоро.
Наконец "недоносок" остановился, все его двери одновременно открылись и из них выскочили четверо очень злых и очень некультурных парней. Они дружно бросились вдогонку за Романом, напоминая свору псов, завидевших легкую добычу. Между ними и жертвой было около ста метров, и, пробежав несколько шагов и поняв, что очкастому лоху все равно скрыться негде, они перешли на шаг. При этом в спину Роману летели неприятные фразы, рисующие его ближайшее будущее.
- Ты, мокрожопый, а ну, стой, сейчас мы тебя пялить будем! - кричал спешивший впереди всех громила с татуировкой на предплечье, изображавшей кинжал, обвитый змеей.
- Ты чо, не понял, козел? Стой, тебе говорят! - поддерживал его другой, у которого нос и уши можно было поменять местами без ущерба для внешнего вида.
- Да ты не бойся, мы поговорить только, - урезонивал уходящего Романа третий, доставая из заднего кармана нож-бабочку.
Четвертый шагал молча, но зато оглядывался, просекая поляну, удовлетворенно констатируя, что свидетелей нет.
Расстояние между Романом и преследователями быстро сокращалось, но тут он наконец дошел до высоких холмов наваленного грунта и скрылся за одним из них.
Быстро вынув из кобуры "Беретту", он передернул затвор и, дойдя до противоположной стороны небольшой арены, ограниченной со всех сторон кучами земли и мусора, остановился. Повернувшись лицом в ту сторону, откуда через несколько секунд должны были появиться его преследователи, он заложил руки за спину, держа в одной из них пистолет, и стал ждать.
Только сейчас к нему пришла первая за несколько десятков секунд, осознанная мысль. Роман представил себе, что с ним будет, если "Беретта" не выполнит свою работу. Его просто убьют. И вовсе не для того, чтобы после этого съесть. Это было бы естественно, хотя и крайне нежелательно. Все животные делают так, чтобы жить. Нет, его убьют просто так. С удовольствием. А потом поедут к блядям тратить несколько тысяч долларов, которые были у Романа с собой.
В это время из-за кучи мусора выскочили разгоряченные бандюганы и, увидев стоявшего неподвижно Романа, тоже остановились.
И тут время прекратило на несколько мгновений свой бег.
Изображение в глазах Романа несколько раз поменялось на негативное и обратно, затем в ушах зашумело все сильней и сильней, и вдруг звук оборвался. От ступней до макушки пробежала морозная волна и исчезла. И снова внутри раздался тот же голос, который произнес: "Сейчас".
Стоп-кадр прекратился, и Роман увидел суть происходящего.
Перед ним, в предвкушении удовольствия от безнаказанной расправы, стояли четыре возбужденных погоней пса. Они не спешили. Они продлевали удовольствие. Они спокойно закурили и ласкали Романа глазами, сладострастно представляя, как этот человек будет медленно умирать, обгадившись от боли. Как его оторванная печень будет пытаться спрятаться от безжалостных ударов умелых рук и ног. А этот, с ножичком в руках, уже возбудился, воображая, как он победно проникает в тело Романа с черного хода, даже если тот будет уже мертв.
Мысли опять исчезли, и Роман вынул из-за спины "Беретту".
Время текло неправдоподобно медленно, и можно было видеть, как меняются выражения лиц одновременно у всех четверых.
Вожак стаи, только что кричавший вдогонку Роману, что будет пялить его, выронил изо рта сигарету и с удивленным выражением лица протянул руку, указывая пальцем на пистолет.
Между ними было около десяти метров. Роман поднял пистолет и выстрелил ему в центр груди.
Пуля пробила вожаку грудину и, отклонившись, пролетела сквозь сердце, словно сквозь облачко дыма от сигареты, затем врезалась в левую лопатку, расколов ее на несколько частей. После этого она, потеряв скорость, пробила кожу и, уже не представляя себой никакой опасности, осталась под футболкой.
Телом вожака больше никто не управлял, и оно свалилось некрасивой кучей. На его джинсах появилось быстро увеличивающееся темное пятно. И это было совсем не так романтично, как в кино.
Тут же раздался еще один негромкий хлопок.
Тот, кто несколько секунд назад небрежно чистил ногти обоюдоострым стилетом "бабочка", сработанным в Гонконге, получил невероятный удар в голову. Удар был черного цвета и навсегда закрыл от него Вселенную.
Пока он падал, Роман выстрелил еще раз.
Молчаливому исследователю поляны повезло меньше.
Третий выстрел был не такой ковбойский, как два предыдущих, и пуля прошила ему живот, вылетела из спины в двух сантиметрах от позвоночника и попала в руку четвертому, который в это время разворачивался, собираясь сделать ноги.
Раненный в живот отморозок повалился на пыльную землю, прижимая руки к животу и скуля, а тот, которому задело руку, остановился и, кривясь от боли, быстро заговорил:
- Да ты чо братан мы же ничего ладно тебе не стреляй не надо да все нормально это все Тарзан хочешь мерса забери я же ничего братан не надо братан…
- Я тебе не брат, - произнес Роман и нажал на спуск.
Смертельная сталь перечеркнула гортань и шейные позвонки испуганного разбойника, и он перестал жить.
Роман огляделся и увидел перед собой три несомненных трупа, валявшихся в пыли в разных позах и одного живого подонка, который лежал в той же пыли, но, в отличие от своих неподвижных друзей, постоянно менял позы, издавая при этом звуки боли, страха и ненависти.
Роман подошел к нему, и они посмотрели друг другу в глаза.
Лежавший молчал, глядя на Романа, и корчился.
Роман направил пистолет ему в голову, и тихий выстрел "Беретты" поставил точку в этой короткой, нелепой и страшной истории. На правом виске лежавшего появилась маленькая дырочка, из которой тут же забила пульсирующим фонтанчиком черная кровь.
Все четверо были мертвы. Прошло не более минуты.
Роман, все еще не имея в голове никаких мыслей, которые можно было бы выразить словами, и не испытывая никаких чувств, словно он был роботом, убрал пистолет в кобуру и, посмотрев еще раз на дело рук своих, пошел обратно.
Выйдя из-за мусорного кургана, он вдруг удивился тому, что пыль, которую поднял летевший юзом "Мерседес", еще не совсем улеглась и окружала стоявший задом наперед черный автомобиль легкой дымкой, светящейся в розовых лучах низкого солнца.
Роман сел за руль "пятерки", завел двигатель, развернулся и поехал в сторону Города. У него появилось желание - он вдруг очень сильно захотел увидеть Лизу.
А о том, что произошло на пустыре, он поклялся себе не говорить никому и никогда.
Даже Арбузу.
Глава 4
А КТО ТАМ В ГРОБУ?
В этот день на Волковском кладбище негде было яблоку упасть.
Камчатская улица, Волковский проспект, Расстанный переулок - все эти улицы и улочки, окружавшие кладбище, были заставлены автомобилями, на которых приехали желающие проводить в последний путь трагически погибшего любимца публики Романа Меньшикова.
К нескольким входам на кладбище отовсюду подходили люди, которые несли венки и букеты, а у главных ворот шла оживленная торговля свечами и прочими атрибутами похоронного шоу. Нищие инвалиды, которые, как всегда, были в курсе дела, делали трагические лица и протягивали к посетителям грязные руки со словами:
- Подайте на горькую чарку! Мы тоже любили усопшего раба божьего Романа…
Им охотно подавали, и инвалиды, ловко пряча подогнутые здоровые ноги в живописных лохмотьях, радовались удачному дню.
- Вот бы так каждый день! - мечтательно просипел один из них, убирая пятисотенную, полученную от здоровенного братка в траурном костюме, в самый дальний и глубокий карман.
- Ага, - отозвался другой, поправляя фальшивую повязку на глазу, - только откуда же столько певцов взять? Подайте на поминки!
Над кладбищем, словно на первомайской демонстрации, разносилась музыка.
Из нескольких огромных колонок, установленных по обеим сторонам уже вырытой могилы, звучали песни Романа, на лицах пришедших на похороны людей были скорбь и горе, а некоторые особенно чувствительные девушки рыдали, не стесняясь этого.
- Несут, несут… - прошелестело по толпе, и все повернулись в сторону часовни, из дверей которой показалась траурная процессия, сопровождавшая дорогой полированный гроб, купленный на собранные поклонниками деньги.
Роман поправил парик и, криво усмехнувшись, прошептал на ухо державшейся за его локоть Лизе:
- Не каждому удается побывать на собственных похоронах!
Лиза прижалась к нему и ответила:
- Почему же не каждому? Обязательно каждому, но вот только в каком качестве… Если как зритель, то действительно не каждому. А так-то всякий побывает.
- Вот именно, - хмыкнул Роман, - в качестве покойника каждый дурак может. А ты попробуй так, как я!
Стоявший рядом с ними подвыпивший мужичок повернулся к Роману и, понизив голос, доверительно произнес:
- Там внутри еще один гроб. Стальной. А в нем - цинковый. Меньшиков-то сгорел вчистую, одни шкварки остались.
- Да что вы говорите? - удивился Роман. - А откуда вы знаете?
- А у меня племяш на этом кладбище работает. Могильщиком. Вон он у могилы стоит, с лопатой. А я, стало быть, его дядя.
- Понятно… - сказал Роман, - тогда понятно…
- А отпевали его аж трое попов, - продолжал мужичок, - два часа без передыху.
- Почему так? - поинтересовался Роман.
- А молитва, она через сталь плохо проходит, - со знанием дела ответил дядя могильщика, - через цинк еще ничего, а через сталь - ни в какую. Но если попов трое, и не меньше двух часов, тогда нормально.
- Надо же! - Роман покрутил головой, с трудом сдерживая смех. - А я и не знал…
- Век живи, век учись, - назидательно сказал мужичок и достал из кармана початую маленькую, - будешь? За упокой души раба божьего?
- Нет, спасибо, - отказался Роман, - сейчас не хочу.
- Ну и ладно, - охотно согласился мужичок, - а я выпью. А то шланги со вчерашнего горят.
Приложившись к горлышку, он громко забулькал, и до Романа донесся едкий запах дешевой самопальной водки.
Сморщившись, Роман повернулся к Лизе и тихо сказал:
- Давай подойдем поближе, интересно, что дальше будет.
- Как хочешь, - Лиза пожала плечами, - только ничего интересного ты там не увидишь.
В это время процессия приблизилась к могиле, и тяжелый гроб поставили на специальные козлы. Толпа придвинулась вплотную к гробу, и одетый в сверкавшую золотым шитьем рясу священник начал читать молитву.
Прислушавшись, Роман взглянул на Лизу и сказал:
- Ладно, идем отсюда. Я удовлетворен. А слушать то, что бормочет этот разодетый попугай, у меня нет ни малейшего желания.
- Не любишь ты их, - язвительно произнесла Лиза.
- Не люблю, - со вздохом согласился Роман, - ни попов, ни раввинов, ни этих, которые по исламу - никого не люблю. Такова природа моего естества. Пошли.
Роман поправил очки, которые постоянно норовили сползти на кончик носа, и, бережно поддерживая Лизу под локоть, направился к выходу.
Однако, не успели они пройти и десяти шагов, как Роман резко остановился и прошептал:
- Вот он! Я его узнал!
- Кто? - тоже шепотом спросила Лиза.
- Вот тот, стоит у памятника с ангелом. По телефону разговаривает.
- Вижу, - кивнула Лиза, - давай подойдем поближе.
Сделав траурные лица, Роман и Лиза медленно приблизились к респектабельному господину в черном костюме, с озабоченным лицом говорящему в трубку, и остановились в двух шагах от него.
Лиза низко опустила голову, сделав вид, что ее гнетет неутешное горе, а Роман, склонившись к ней, притворился, что пытается успокоить поклонницу знаменитого певца.
- Да все уже, - говорил заинтересовавший Романа человек, - сейчас закапывать будут. Туда ему и дорога. Да. Да. Конечно. И всех этих поганых зеков следом. Но не сразу.
Он засмеялся, услышав ответ собеседника.
- Да, я тоже так думаю. Гитлер действовал слишком грубо. Но время-то идет, люди умнеют, я имею в виду нас, конечно же. Хорошо. Я сейчас заеду в какую-нибудь харчевню пообедать, а потом отзвонюсь. Всего доброго, товарищ генерал.
Засунув трубку в карман, господин бдительно огляделся и быстро пошел к выходу кладбища. Роман схватил Лизу за руку и направился следом.
- Кто это? - спросила Лиза, спеша за широко шагавшим Романом.
- Это… Это очень плохой человек. И это именно они - а их там целая компания - взорвали мою машину. Я тебе потом расскажу, что это за люди. Но сейчас поверь на слово - они очень опасны. Очень. И я попрошу тебя сделать одну вещь…
- Убить его? - кровожадно спросила Лиза, сверля взглядом черную пиджачную спину, маячившую впереди.
- Нет, - Роман усмехнулся, - это удовольствие я приберегу для себя. А тебя хочу попросить… Ты ведь любишь шпионаж?
- Обожаю! - обрадовалась Лиза. - Ты хочешь, чтобы я пошпионила за ним?
- Совершенно верно, - кивнул Роман, - но не просто пошпионила, а…
- А соблазнила его? - перебила Лиза.
- Вот еще, - возмутился Роман, - только этого не хватало! Не перебивай меня! Тебе бы только соблазнять! Хотя… В общем - так. Он сейчас едет жрать, и это займет часа два. Я знаю эту публику, они любят поковыряться в меню, выяснить, каким сортом майонеза заправлен салат, какого года водка и все такое прочее. А потом расплачиваются копейка в копейку. Ну да ладно, не об этом речь. Ты сядешь рядом с ним и сделаешь так, чтобы он начал прыгать вокруг тебя, как блоха вокруг собаки. А я тем временем привезу одну вещь и незаметно передам ее тебе. Потом ты уйдешь и забудешь эту вещь на его столике. И все.
- И все… - разочарованно протянула Лиза, - а как же слежка, погоня, перестрелка?
- Слежка и погоня тебе? А ты загляни в тот стальной гроб, сквозь который молитвы не проходят, и увидишь, чем иногда заканчивается слежка. Ты что, до сих пор не поняла, что меня хотели натурально убить? И ведь убили, только не меня, а кого-то другого. Убили, понимаешь? Лишили жизни. Так что делай то, что я тебе говорю, и никакой самодеятельности.
- Так точно, ваше благородие, - грустно ответила Лиза, - яволь.
- Вот так, - сказал Роман, - и не надо кукситься.
Они вышли на Камчатскую и сели в арбузовскую "БМВ" одновременно с господином в черном, важно поместившем свое дородное тело в черный "Мерседес" с сильно тонированными стеклами.
"Мерседес" плавно тронулся с места, и Роман медленно поехал вслед за ним.
Доехав до Лиговки, "Мерседес" свернул направо, и Роман пробормотал: