– И мы не уверены, – Уссер скрипуче рассмеялся. – Я не собираюсь пугать вас с Хакимом, но мы тут действительно сидим на бочке с порохом. Всё то, что случилось со Стеличеком и его покупателями, может произойти и с нами. Например, тогда к ментам попали номера автобусов, которые только что стали известны самим участникам операции! Невероятно, но факт. Они несколько раз меняли транспорт, но всё равно не убереглись. На Литейном сумели выведать и путь следования этих автобусов, который тоже был строго законспирирован. Мои люди сбились с ног, пытаясь вычислить возможного агента, но не преуспели в этом. Кроме владикавказского опера Алима Гюлиханова, не удалось выявить никого. Кстати, я подозреваю, что агентура внедрена и в моё окружение, но ничего не могу доказать. Ни там, ни здесь никто себя обнаруживает, но факты – упрямая вещь. Мы недавно встречались с Дмитрием, обсуждали эти вопросы и договорились о совместных действиях в этом направлении. Надо сказать, что у нас происходят некоторые странности. В январе прошлого года тем же непостижимым образом оказалась сорвана переправка партии золота за рубеж, в обмен на оружие и боеприпасы. Тогда ещё был жив Веталь Холодаев, и мы работали вместе с ним. Почерк везде один и тот же, не находите? Полная конспирация – и стопроцентная осведомлённость оперативно-розыскного бюро. Если предположить, что везде действует один агент, то физически не существует такого человека, который может находиться рядом со мной и с Дмитрием. "В наш тесный круг не каждый попадал…" – это Высоцкий. Мы действуем абсолютно не зависимо друг от друга. Единственное, что нас объединяет, необходимость организовывать переброску товара без границу и по стране. Кто ещё хочет кофе? Все? Давайте, я вам налью. – Семён Ильич снова наполнил чашечки. – Валерия очень хорошо заваривает его по-турецки. Мозги прочищает идеально.
– Это как раз нам и нужно, – заметил Али Мамедов. – Работать, зная, что за тобой следят ментовские "суки", очень сложно психологически. Надо думать, шеф, иначе потеряем всё…
– И что ты можешь предложить, Алик? – ласково просил Семён Ильич. – Мы же с тобой много об этом говорили, но так ни не пришли к согласию. Дмитрий ручается за всех. Я – тоже. А информация уходит на сторону! Кроме как чертовщиной это назвать нельзя.
– Агенты могут быть разными, и я стою на этом! – Прекрасное лицо Мамедова ещё более похорошело. – Но координатор у них один, и вы, шеф, отлично его знаете.
– Если у вас есть свои люди в органах, неужели не могут выявить канал утечки? – Мациевич опять закурил – на сей раз сигарету с ментолом. Хаким недовольно дёрнул косматой бровью, но ничего не сказал.
– К сожалению, пока не удалось, – развёл руками Уссер. – То ли Горбовский умело их маскирует, то ли ещё что… Между просим, он пошёл на повышение. Этот человек хитрый, хоть и строит из себя простачка. Ныл-ныл, скулил-скулил, а потом прыгнул через одну ступеньку и стал сразу полковником. Его заместитель Петренко получил ещё одну звезду на погоны, занял тёплое кресло. Для нас это было сильным ударом, потому что умный враг всегда хуже не очень умного. Впрочем, Алик считает, что, пока в ОРБ пересмена, можно выйти на агентурный центр. Начальники ещё не обжили кабинеты, а потому не сразу войдут в курс дела.
– Может быть, Горбовский и есть координатор? – предположил Мациевич. – Пока груз не тронулся в путь, нужно ещё раз всё проверить. Для порядка, чтобы потом совесть не мучила.
– Конечно, Захар Сысоевич в курсе деятельности агентуры, – согласился Уссер. – Но непосредственное руководство он не осуществляет. И уж, тем более, лично не вербует людей. Нужно схватиться за основное звено, которое потащит наружу всю агентурную сеть. В отличие от Гюлиханова, другие агенты в ментовке не служат, специально не внедрялись. А, значит, наши люди никак не могут их отследить. Думаю, что и Горбовский далеко не всех знает – у него просто времени на это нет. Есть человек, который создал агентурную сеть, преумножает её при каждом удобном случае, держит в руках все нити, дёргает за них. Короче, дирижирует этим оркестром. Он является посредником между руководством ОРБ и осведомителями. В том, что мы знаем его имя, нет ничего удивительного. Этот сотрудник широко известен в наших кругах, хоть и служит на Литейном. Без сомнения, он обладает массой разнообразных достоинств, но мы должны поступить с ним, как с врагом. Кстати! – Уссер, как всегда, перескочил с одной темы на другую. – Мы решили назвать операцию словом "Камикадзе". Так будет именоваться состав, который, в случае опасности, будет обречён на самоуничтожение.
– Пан Уссер, вы берёте на себя огромную ответственность! – заметил Мациевич.
Видно было, что он волнуется – зажигалка выскользнула из руки и упала на ковёр. Али Мамедов, не глядя, поднял её и протянул Леху.
– Покорнейше благодарю! – поклонился ему Мациевич. – Вы понимаете, что может быть огромное количество жертв? Поднимется страшный шум, а нам это не нужно. Вы сознательно идёте на тое варварство?
– Конечно, сознательно, Лешек! – дробно рассмеялся Уссер.
Он налил себе коньяка "Цезарь", зачмокал губами, смакуя напиток. Потом торопливо поднёс к губам кофейную чашечку.
– А что вам нужно? Разоблачение? Уголовное дело? Тут уж выбирать не приходится. – Дядюшка Мити, славный Веталь, чуть что было не по его, грозился то самолёт взорвать, то машину. Бывало, что планировал и взрыв в магазине игрушек. И, представьте, это работало! Залысив всего один раз, когда таможня перехватила золото, он не остался с носом. Наш общий друг Филипп Адольфович ссудил его нужной суммой, и всё прошло отлично. Понимаете, эшелон могут перехватить в середине пути, и я ничего не буду об этом знать. Товар изымут, а нам доложат, когда уже будет трудно что-то предпринять. Поэтому я решил пугануть ментов именно так. Ничего, Лешек, не волнуйтесь – новые людишки народятся. Они плодовиты, как кролики. Чем примитивнее существо, тем активнее оно размножается. К тому же наступают тяжёлые времена. Говорят, что вполне реален голод этой зимой. Пусть уж по-быстрому отойдут. Чем будут долго мучиться, правда? И в семьях ртов меньше…
– Но ведь состав может и случайно взорваться! – не мог успокоиться Мациевич. – Неудачный спуск, например, или резкий толчок у светофора…
Он растерянно смотрел на Хакима, который, оставив чётки, скрестил руки на животе и удовлетворённо покачивал головой. Его, похоже, всё устраивало.
– Качество железных дорог в России ужасное, – растерянно продолжал Лешек. – Роковая случайность, а не злой умысел могут унести сотни жизней…
– Значит, судьба у них такая, – спокойно сказал Али Мамедов, потягивая коньяк. Он был прекрасен, как ангел смерти, и Мациевичу стало не по себе. – Что на роду написано, то и придёт. Не они первые, не они последние. – Многозначительный взгляд чёрных огромных глаз сказал Леху больше, чем слова.
– Да-да, вы правы! – Ему стало страшно сидеть за одним столом с этими людьми, но выбора у него не было. – Значит, наливной состав выходит со станции сегодня?
– Да, сегодня. Когда будет в Литве, никто толком не знает, – заметил Мамедов. – Я лишь могу сказать, когда он должен быть там. – Али что-то сказал на ухо Хакиму, и тот затряс головой, наконец-то приоткрыв жёлто-карие глаза с припухшими веками почечника. – Вот маршрут его движения, – Мамедов достал из своего "дипломата" листок со схемой. – Рядом с названием каждой станции указано время, когда состав должен находиться там. Вам легко будет отслеживать ход выполнения операции…
– В таком случае, я позволю себе откланяться. – Лешеку очень хотелось, чтобы его телохранители пришли поскорее. – Да! – вдруг вспомнил он. – Пан Уссер, вы так и не прояснили вопрос с возможным провалом. Если в вашей организации работает агент, я очень боюсь и за себя, и за вас, и за наших компаньонов.
– Это – наши проблемы, Лешек, – терпеливо объяснил Семён Ильич. – Предоставьте нам возможность самим разобраться с этим.
– Но почему вы тогда до сих пор этого не сделали? – сварливо парировал Мациевич. – Если он сейчас работает против нас… – Поляк торопливо вытер салфеткой губы, усы.
– Вполне возможно! – перебил Уссер. – Нельзя быть самонадеянными, даже при наличии телохранителей из "девятки", имеющих подготовку на уровне начальника смены охраны. Да что там! Прицепил микрофон под столешницу – и слушай в охотку все наши излияния! За всеми не углядишь. После провала на Пулковском шоссе, где легавые отбили один автобус с оружием, на квартиру начальника службы безопасности "базарных", Зураба Сакварелидзе, нагрянули с Литейного специалисты по скрытому наблюдению. Всю квартиру перерыли, стены просверлили, технику разобрали… Вполне возможно, что именно таким образом им и удалось узнать секретные данные. Конечно, перед нынешней встречей мои люди хорошенько всё здесь посмотрели, – торопливо заверил Семён Ильич вконец перепуганного Мациевича. – Но, говорю, ручаться ни за что нельзя. Хаким гарантирует, то поезд тронется минута в минуту. Только форс-мажорные обстоятельства могут помешать нашим планам. Так и передайте покупателям. За качество "травки" Хаким тоже отвечает головой. – Уссер повернулся к старику, и тот важно кивнул. – Кстати, даже если в ментовке пронюхают, что такой состав следует по территории Азербайджана или России, то будут долго выяснять, кому и как его задерживать. Обезвредить мины без схемы они определённо не смогут. Скорее всего, вам нечего бояться, пан Лешек. У ментовской агентуры при всех раскладах остаётся слишком мало времени. Схему минирования через "жучок" они не получат – точно. Она существует в одном экземпляре, который хранится у меня в сейфе. – Уссер взял листы кальки до стола и спрятал в папку. – Кстати, шифр тоже знаю только я…
Али Мамедов тем временем вызвал по рации сопровождение Мациевича, и охранники тут же появились. Один из них принёс Лешеку светло-серое, ещё летнее пальто на шуршащей шёлковой подкладке и шляпу тонкого жемчужного фетра.
Застегнув пуговицы, Мациевич остановился у порога.
– До встречи, пан Уссер. Благодарю за угощение. Надеюсь, что наши клиенты останутся довольны.
– Взаимно! – расцвёл Семён Ильич. Он встал, подошёл к Мациевичу и обнял его. Охранникам он небрежно пожал руки.
Филипп тоже поднялся, чтобы размяться – ему надоело сидеть на одном месте. Он долго смотрел в синевато-чёрное, туманное окно, за которым трудно было что-либо различить. Потом глаза привыкли, и Готтхильф заметил в тусклом свете фонарей пьяных посетителей ресторана, хохочущих проституток и окружённого "быками" Мациевича. Лешек вместе с охраной уселся в свой лимузин "Шевроле-корвет", который медленно тронулся с места. Вроде бы, гость остановился в "Пулковской", а, значит, путь ему предстоял не близкий.
– Мне тоже надо идти, – подал голос Хаким. Говорил он, как всегда, медленно, тягуче. – В Баку нужно лететь. Времени совсем мало. Хочу всё сам проверить…
– Не смею вас задерживать, – с готовность. Ответил Уссер. – Алик, вызови охрану господина Хакима!
– Одну минуту! – И Мамедов опять взял со стола рацию.
На старика надели чёрное простое длинное пальто. Он взял прислонённую к спинке кресла трость, сверкнув золотым перстнем на узловатой, покрытой тёмными пятнышками руке. Хаким завёл глаза под лоб, пробормотал несколько слов по-арабски, внимательно взглянул на каждого из остающихся, а потом вышел.
Вид его "мальчиков" потряс даже Уссера с Готтхильфом. Каждый из них, ростом под два метра, с отсутствующим взглядом и чёрным ёжиком волос над низким лбом, напоминал мастера японской борьбы сумо. Сам Хаким больше был похож на пришедший из глубины веков призрак, чем на живого человека, и потому проводили его с громадным облегчением.
Филипп так и не отходил от окна. Он соображал, под каким бы предлогом смыться. Какая бы ни была блестящая его память, схему минирования цистерн она долго хранить не могла. Надо было поскорее оказаться в машине и зарисовать то, что удалось увидеть на кальке. Скорее всего, Уссер не будет настырно задерживать гостя у себя, потому что хочет остаться наедине с Мамедовым. Этот восточный принц, как и следовало ожидать, соблазнил племянницу Семёна Нору Келль, а, значит фактически вошёл в их семью.
В Петербурге Хакима возила голубая "Хонда-аккорд", которая, сорвавшись с места, улетела по Невскому к Адмиралтейству. Старик хитрил – не так уж он и торопился в аэропорт; но в данном случае это не имело особого значения. В конце концов, у каждого здесь были свои тайны, за которые они щедро платили чужими жизнями. Главное было сохранить в неприкосновенности свою собственную.
– Разрешите тоже покинуть вас, Семён. Думаю, что нужды во мне у вас уже нет. Я обещал быть дома в одиннадцать. У меня проблемы – невестка суррогатом отравилась…
– Ах, вот оно что? – Уссер очень удивился. – А я думал, что Регина Рейновна ревнует. Такой завидный муж – только гляди за ним!
– Как раз этой проблемы у неё нет, хотя других – навалом! – ухмыльнулся Готтхильф.
– Она вас великодушно простит, – напророчил Уссер. – Раз вы снова сошлись, значит, испытываете влечение друг к другу.
– Я сам себе не прощу того, что не разговаривал нормально с дочерью уже две недели…
Готтхильф был недоволен тем обстоятельством, что за рулём его автомобиля сегодня будет сидеть чужой человек, а не Тим. Тот умчался в Сестрорецк, в сороковую больницу, куда отвезли супругу Татьяну, отравившуюся метанолом. Филипп Семёну не лгал – всё действительно так и произошло. Вчера в Песочный явился какой-то мальчишка на мопеде и крикнул через забор, что тетя Таня лежит без сознания, вся холодная, и еле дышит.
Тим немедленно предположил, что жена из-за отсутствия нормального алкоголя наглоталась какой-то отравы. И вместе с сыном Генрихом на "Волге" брата поехал выручать её. Готтхильф, обругав их всех, включая брата, русскими и немецкими словами, вызвал резервного водилу из Питера. Ведь надо же постараться, при Тимкиных-то данных жениться на алкоголичке! Ладно, что сын получился не идиот, но зато хулиган и двоечник…
– Вы так дружны с дочкой? – удивился Уссер. – Обычно отцы стараются быть от детей подальше. Ей же всего тринадцать, кажется…
– Да, но Магда – замечательная девчонка! Я завтра хотел лично отвезти её в школу, поговорить по дороге. Регина закрутилась в Песочном с хозяйством, и надо помочь. Говорит, что легче целый месяц ходить с иностранцами по Эрмитажу, чем один день проработать на подворье. А ведь в Эстонии её предки были именно крестьянами, вернее, фермерами.
– Что ж, Филипп, счастливого вам пути! – искренне пожелал Уссер. – Вам бы батраков завести, а не самим ломаться…
– Нет уж, лишние люди всегда доставляют неудобства, – возразил Филипп.
– Дело ваше, – покладисто произнёс Уссер. – Я позвоню вам утром. Алик, охрану Филиппа Адольфовича сюда…
На сей раз уже Али Мамедов проследил, как в сторону Марсова поля завернул ставший в ночи чёрным "БМВ-Зет-1"…
* * *
– Ну что ж, Алик, а мы продолжим свои труды праведные. – Уссер погасил недокуренную сигару. – Кликни-ка Солодовникова и Шурдута. Кроме того, мне срочно нужен Воронин. Где бы ни был, пусть сейчас же едет сюда.
– Вас понял.
Мамедов, избавившись от гостей шефа, скинул пиджак и засучил рукава голубой рубашки, обнажил жилистые, заросшие густым волосом руки. Совсем недавно распахнутые глаза его сузились, и выражение злой сосредоточенности сменило взгляд наивного романтика. Гибкий стан Али, казалось, можно было завязать узлом.
– А ты здорово похож на одного нашего мусорка, – бросив на Мамедова косой взгляд, произнёс Уссер. – И голос точно такой же. Прямо двойня, в натуре…
– На какого мусорка? – Али вздрогнул, и лоб его заблестел от пота.
– Не бойся! – засмеялся Уссер. – Я же говорю – только похож. Иначе шиш бы я разрешил своей племяннице с тобой спать. Есть на Литейном такой Саша Минц, по кличке Каракурт. Он не родня тебе?
– Минц? – Али дёрнул заросшей губой. – Нет, шеф, у меня здесь родственников нет. Я – коренной бакинец.
– Ну, ладно… А всё-таки интересно. Вызывай ребят…
Через десять минут в гостиную, предварительно постучав, вошли два молодых человека. Один был плотный, высокий, с расчёсанными на косой пробор рыжеватыми волосами и веснушчатым лицом; одетый в кожаный пиджак и серые джинсы. Когда он остановился у накрытого столика, где шеф закусывал "Мартини" жареными орешками, из-под пиджака высунулась кожаная наплечная кобура.
Али Мамедов, отложив огрызок груши и отставив свой бокал, подошёл к нему и грубо дёрнул ремень. Кобура пропала, а парень виновато потупил глаза.
– Ты, Паша, тут не в Афганистане! – Али поднял его подбородок на кулак. – "Пушку" на пузо не вешай!
В воспитательных целях Мамедов несильно нажал костяшками пальцев на адамово яблоко Павла, но тот всё-таки закашлялся.
Другой вошедший, такой же здоровенный, только с чёрными усиками над полными губами, проверил свой внешний вид, проглотил слюну и встал по стойке "смирно". Этот был тоже в кожанке, но джинсы выбрал синие. Оба смотрели не на шефа или его фаворита, а на погашенную хрустальную люстру, подвески которой всё равно переливались.
Али усмехнулся и сел рядом с Уссером в кресло уехавшего Готтхильфа.
– Вот что, братцы! – Семён Ильич исподлобья изучал напряжённые лица ребят. – Всегда полезно поговорить с умными людьми. Мои предположения подтвердились, поэтому в эту ночь вам спать не придётся. Ничего, наверстаете в другой раз. Ляляки все в сторону, иначе будет худо. Итак!
Уссер постучал костяшками пальцев по столу. Тень скользнула по его лицу, красноватому при свете торшера.
– Сейчас у нас начало одиннадцатого. Паша, ты сию минуту звонишь на телецентр и узнаёшь, там ли Андрей Озирский. По моим сведениям, он не так давно туда приехал. Скажи, что ты из милиции, и он тебе нужен. Разумеется, не ему лично, а тому, кто снимет трубку. Если пойдут его звать, тут же исчезай. На всякий случай, расставь посты около его квартир – в Ульянке и на Фонтанке. Он сейчас в процессе переезда – на два дома живёт. Куда двинет ночевать, я не знаю. Мать с детьми ещё не перевёз на новое место, потому что ремонт не закончен. Если он не появится ни там, ни там, кровь из носу, но узнай, куда его чёрт унёс. Озирского мы не должны сейчас терять из виду ни на минуту. Каждый шаг его будет контролироваться моими людьми. Ночью не так много народу по улицам шляется, так что особого труда это не составит…
Уссер немного помолчал, отпил ещё вермута, чтобы промочить пересохшее горло. Трое его слушателей почтительно молчали.
– Паша, плёнки не жалей. Фотографируй каждого, кто покажется тебе подозрительным. Андрей может сперва войти к себе в дом, а потом выйти. В таком разе сейчас же садитесь к нему на хвост и не отпускайте, пусть хоть конец света будет. Я тебе всех своих людей отдаю на эту ночь.
– Понятно, шеф! – Парни одновременно наклонили головы.
– Мне нужно узнать, с кем встретится Озирский сегодняшней ночью. Поэтому вы оба его ищите, ройте носами землю, блюйте юшкой, но чтобы всё было в порядке! По рации держите связь с Али. Вопросы есть?
– Нет! – гаркнули в две глотки бравые ребята.
– Тогда приступайте! – Уссер махнул рукой в сторону окна. – По пустякам нас не беспокойте, но и не забывайте свой шесток. И притом надо, чтобы Озирский – ни сном, ни духом… Свободны.
Когда Шурдут и Солодовников ушли, Семён Ильич закашлялся и сплюнул в платок. Али услужливо подал ему высокий тонкостенный стакан с водой.