- Чушь говорят, - поддержала я подругу. - Глядя на Бобби, я всегда говорила - собаки думать умеют, и даже очень. Посмотри, ведь сообразили они послать кого-то одного, самого проворного и ловкого, в контейнер? Ай да пес! Прирожденный снабженец! А какую силу воли надо иметь, чтобы самому не съесть такую вкуснотищу, а отдать ее товарищам по стае.
- Подругам, - поправила меня глазастая Алина. - Вокруг контейнера одни самки сидят.
- А в контейнере? Кобель? Надо же, какой дамский угодник!
- Дон Жуан.
- Казанова.
Несмотря на неприятный запах, витающий над мусорником, мы подошли практически вплотную к стае. Нам очень хотелось посмотреть на героя собачьего романа.
Из контейнера торчал до боли знакомый обрубок хвоста коричневого цвета.
- Что-то этот хвост на хвост твоего Бобби смахивает, - осторожно отметила Алина, боясь затронуть мои чувства привязанности к домашнему любимцу.
- Ну что ты! Бобби - и в мусорном контейнере? Пес, перебирающий домашней едой, и вдруг - в объедках? - как-то вяло возразила я, потому что хвост, вне всякого сомнения, принадлежал нашему фокстерьеру. Но признаться в том, что мой пес шарит по мусорникам, даже ради симпатичной самки, я не могла. - Алина, прекрати дискредитировать мою собаку. Пошли искать Мишину, - я потянула ее за рукав, чтобы увести подальше от отбросов и от… Бобби.
В это самое время над мусорным контейнером появилась Бобкина голова. В пасти наш чистюля-фокстерьер держал не совсем тщательно обглоданную куриную ножку. Пес гордо оглядел толпящуюся внизу публику и, выбрав достойную самку, точным броском послал ей от себя подарок.
- Широкой души у тебя пес, - ехидно заметила Алина. - Или до сих пор его не узнаешь? Марина, разуй глаза, это твой Бобби.
- Не слепая, вижу, - отпираться не было никакого смысла. - Бобби, ко мне, похотливый кабель! - заверещала я.
Пес повернул на мой крик морду и, как мне показалось, вздрогнул. Он мигом сообразил, что сейчас ему не поздоровится, поэтому быстренько выпрыгнул из контейнера, подбежал к нам с Алиной, сел на задние лапы и, заискивая, посмотрел мне в глаза.
- Марш в номер, - брезгливо принюхиваясь к псу, приказала я. - Вечером будем купаться. Бобби, как ты мог? Неужели тебя не кормят? С какой такой жизни ты стал по мусорникам лазить? - разочарованно спросила я и посмотрела на любимца, словно он мог мне ответить.
Он и не ответил, а, понуро опустив голову, потрусил к корпусу.
- Марина, он же не для себя старался, - вступилась за Бобби Алина. - Смотри, сколько у него подружек. - И она обвела взглядом многочисленную свору.
- Как похотливого самца ни корми, а он все равно на сторону смотрит. Кобель и есть кобель, - резюмировала я, - хоть маленький, хоть большой.
- Ты права, - поддакнула Алина, глядя вслед удаляющемуся Бобби, и хотела уже перевести стрелки на всех мужчин вообще, но я вовремя определила ход ее мыслей и остановила дальнейшее развитие дискуссии:
- Алина, сейчас не время.
Надо заметить, у нас с подругой давно уже наладилась стойкая телепатическая связь. Мы столько лет знаем друг друга, что с полуслова понимаем, о чем хочет сказать одна из нас. Иной раз даже не имеет смысла открывать рот: и так все ясно.
- Как хочешь, - не стала спорить Алина. - Мы пришли.
За зданием столовой в самом деле находились домики обслуживающего персонала, маленькие хибарки без удобств, выстроенные в один ряд. Комнатки в домиках были узкими, буквально на две койки, составленные почти вплотную друг к другу. Чтобы отвоевать необходимое жизненное пространство, люди выносили часть мебели на воздух. Перед входом в домики стояли казенные столы, стулья, а также всевозможная утварь: тазы, бочки, кастрюли, детские ванночки и даже один огромный самовар, не электрический, а самый настоящий, который топится щепками и углем. Несколько женщин, свободных в этот день от дежурства, занимались своими делами: кто стирал, а кто и ноги в тазу парил.
- Надо было кого-то из детей взять, чтобы нам Зинаиду Михайловну показали, - поздно спохватилась я.
- Тоже мне проблема, не думаю, что здесь много Зин, - фыркнула Алина и во все горло заорала: - Зина!
Женщина, чьи ноги мокли в тазике и которая собиралась учинить им педикюр с пристрастием, встрепенулась и повернула голову в нашу сторону.
- Что я говорила! Зину вычислить - раз плюнуть. Ай да я, молодец, - похвалила себя за сообразительность Алина и легонько подтолкнула меня к Зине. - Пошли.
- Вы Зина? - спросила я.
Женщина смотрела на нас и то поднимала из воды ступни, то вновь их опускала, наперед не зная, удастся ей продолжить педикюр или придется его закончить, так и не начав.
- А вы… - Зина потянулась к полотенцу, решив все же, что сегодня не ее день для гигиенических процедур.
- Я Марина Клюквина. Вы мне вчера звонили, - представилась я. - Спасибо, что вы не оставили наших детей одних. Вот, возьмите. - Я полезла в кошелек и достала купюру - обещала ведь отблагодарить, а обещания надо выполнять.
- Ну что вы, не надо, - для порядка стала отнекиваться Зинаида.
- Как же не надо, если ваш муж вашу работу выполнил. Этого не мало? - усомнилась я в том, достаточно ли даю денег.
- Это даже больше, чем мне обычно за смену начисляют, - призналась Зинаида и спрятала деньги в карман.
- Так ведь и обстоятельства дежурства были не совсем обычные.
- Да уж. Такого у нас не было. Вы знаете, мне как-то не верится, что ваша родственница могла убить девушку.
Я благодарно улыбнулась Зине.
- Хотя… - продолжила она и замолчала.
Я внутренне напряглась.
- Что хотя? - мрачно спросила я, все же в надежде, что не услышу ничего ужасного.
- Странная уж больно она, - выдохнула Зинаида. - Вы уж не обижайтесь, но странная.
- Хорошо, - у меня отлегло от сердца. Странность - это не такой уж страшный порок. - Зинаида Михайловна, вы можете нам рассказать, что насторожило вас в поведении Степаниды Степановны?
- По большому счету, и рассказывать нечего. Я заметила, что с ней что-то не так, давно, а если быть точной, с вечера среды. У нас прошлая среда вообще сумасшедшей была.
- Что так? - подстегнула к разговору Зинаиду Алина.
- День заезда.
- Очень хорошо! - горячо воскликнула Алина.
- Что же в этом хорошего? - удивилась Мишина.
- Я к тому, что мы потом непременно вернемся к проживающим в доме отдыха. В смысле, вы нам обрисуете каждого из них.
- А разве я могу знать каждого?
- Ну хотя бы кто запомнился.
- Если только так, - согласилась Зинаида и опять опустила ноги в тазик, решив, что впереди разговор долгий и она вполне успеет распарить ноги. Долив горячей воды из чайника, она попросила нас напомнить: - Что рассказывать?
- Начните с того, почему вам Степа показалась странной, - помогла я Мишиной.
- Вы ее Степой называете? - ухмыльнулась она. - А что? Подходящее прозвище.
- Это не прозвище, это имя, - обиделась я за Степу.
- Ну да, ну да. - Зинаида сморщила лоб, вспоминая, что ее насторожило в нашей родственнице. - Вспомнила! Вы приехали в прошлое воскресенье. Точно! Я как раз в то утро напарнице смену сдавала. Я работаю сутки через двое. То есть я дежурила в прошлую субботу, потом во вторник и вчера, значит. А в остальные дни я подрабатываю в столовой официанткой. Так что отдыхающих вижу часто. Так вот, еще во вторник она была вполне нормальной женщиной.
Я гневно сверкнула глазами - что себе позволяет эта Мишина?
- Ой, простите, не хотела затронуть ваши чувства, - спохватилась Зинаида. - Я хотела сказать, она была как все заботливые мамаши или бабушки. Наседка за своими цыплятами так не ходит, как она их сторожила. Куда они, туда и она следом семенит с книжечкой под мышкой. Они на площадку спортивную побегут, она на трибуну усядется. Они на качели, она на лавку рядом. И одевалась так, как обычно у нас тут ходят - сарафан или платьице. Панамка на голове. А после среды она сильно изменилась. То спортивный костюм в самую жару напялит, то бандану на голову повяжет. А раз вообще на высокие каблуки влезла. Что ни день - на себя не похожа. До этого вообще без косметики ходила, а после среды глаза подвела, румянами щеки покрыла. Не узнать! Кстати, сколько ей лет? Я так и не смогла определить ее возраст. Когда на губах даже помады нет, и все пятьдесят можно бабе дать. А как подкрасится - тридцать пять лет, может, чуть больше.
- На самом деле ей немногим больше сорока лет, - не стала уточнять я Степин возраст, поскольку в этот момент была страшно на нее зла. Сколько раз я ей говорила: "Степа, крась свои белесые ресницы, румянами щечки оттени, губки освежи. Ведь раньше времени на старуху стала похожа". Так нет, разве меня Степа слушала? "Не лицо человека красит", - вот что отвечала она. Что же теперь заставило ее прибегнуть к боевому раскрасу? Ради чего или кого достала она тюбик губной помады?
- И знаете, мне показалось, она перестала обращать внимание на ваших детей. Они сами по себе, она сама…
- Не верю. Степа очень ответственный товарищ, - я отрицательно закачала головой.
- Ну, может быть, я неточно выразилась. Я хотела сказать, что она перестала за ними бегать и через каждые пять минут кричать: "Аня", "Саня".
- Есть у нее такая черта, - вспомнила Алина. - Через каждые пять минут в форточку высовывается и требует, чтобы дети показались ей на глаза.
Этот факт я кивком головы подтвердила, наша тетя любительница горлопанить в окно. Тем более трудно поверить в то, что Степа изменила своим привычкам. Трудно.
- Вы говорите, разительная перемена произошла с ней в среду? - спросила я Зинаиду.
Глава 5
- Да, только не совсем в среду, а после нее, - закивала головой Мишина и опустила взгляд, полный сожаления, на свои ноги.
Наш разговор затягивался, ноги давно распарились. Самое время взять в руки щипчики и заняться педикюром, но делать его в присутствии посторонних, к тому же отдыхающих, Зинаида не решалась. Поэтому она опять опустила ступни в остывшую воду и вопрошающе посмотрела на нас. Что нам от нее еще надо?
- Зинаида Михайловна, вы сказали, что в среду был заезд. Может, вы нам обрисуете новоприбывших? - попросила я.
- Всех не смогу! Разве можно запомнить каждого?
- И все-таки, кто-то вам запомнился? - не отставала Алина.
- Хорошо. - Мишина напряглась, вспоминая минувшую среду. - Значит, так. В двухэтажный корпус, в котором поселились вы, заезда не было. Это точно. Там смена заездов происходит по воскресеньям. Дирекция дома отдыха так путевки продает. А вот коттеджи у нас заселяются по договоренности. Люди заранее беспокоятся и заказывают домики на определенное время с определенной датой заезда. В среду заняли сразу пять коттеджей. Все отдыхающие приехали вместе, по-моему, на четырех или пяти иномарках. Одна процветающая фирма решила у нас отпраздновать пятилетие своей деятельности. Гуляла верхушка фирмы, один из них, похоже, их шеф, даже приехал с семьей.
- Что за фирма, не знаете? - поинтересовалась я.
- Они как-то себя называли, но я не запомнила название, мне кажется, фирма как-то связана со страхованием.
- Страховая компания, - догадалась Алина.
- О! Так ее и называли. Они в день приезда в столовой, после того как отдыхающие закончили ужинать, устроили свой банкет. Меня директор дома отдыха лично попросил в тот вечер поработать официанткой. У нас, знаете, рук рабочих не хватает. Тяжело, конечно, ну да что теперь говорить, ведь в свое время проголосовали за то, чтобы не нанимать лишних людей, а самим выполнять разную работу. Я вот, к примеру, дежурю в корпусе и через день еду в столовой разношу. Муж мой здесь и сантехник, и слесарь, и садовник. Валентина, - Мишина взглядом показала на женщину, стирающую белье рядом с соседним домиком, - работает горничной и к этому еще берется стирать и гладить.
- Понятно, вы отвлеклись. На банкете что-нибудь случилось? - вернула я Зинаиду в тему.
- Вроде бы нет. Шампанское и водка лились рекой. Из города приехали гости. Гуляли долго, к утру только разъехались, а те, что наши, естественно, продолжали. Я даже нервничать стала. Надо к завтраку готовиться, а они расходиться не собираются.
- И это все?
- Все. На следующий день только половина к завтраку вышла, и то только лишь те, которые ушли раньше.
- А кто раньше ушел?
- Настя, царство ей небесное, и ее соседка по домику.
- Соседка?
- Да, соседка.
- Я думала, каждый жил в отдельном коттедже.
- Нет. У нас домики все повышенной комфортности. В каждом по несколько спален, общая комната и по санузлу на первом и втором этажах.
- Зинаида Михайловна, - взмолилась Алина, сложив ладони перед грудью. - А вы не могли бы нам принести список проживающих в коттеджах?
- Отчего же нет? У нас главная вахта в двухэтажном корпусе, там же и журнал, в котором мы регистрируем всех отдыхающих. Подойду и выпишу из журнала. Вам только фамилии нужны?
- Нет, лучше принесите нам, хотя бы на часок, этот журнал. Заранее благодарны, - Алина вытащила из кошелька деньги и протянула их Зинаиде.
- Ладно, на часок принесу.
- И еще вопрос. Кто-нибудь уезжал вчера вечером или сегодня утром из дома отдыха?
- Сегодня утром уехал только один мужчина, по-моему, это был Настин начальник. Он вроде как и не собирался долго здесь отдыхать. Остальные все на месте. Милиционер лично всех предупредил, что без разрешения покидать дом отдыха нельзя.
- Милиция вчера ходила, предупреждала?
- Нет, сегодня утром, еще до вашего приезда. Ходили двое, все выспрашивали, может, кто что видел или слышал.
"Кажется, они не до конца уверены, что девушку убила Степа. Это хороший знак", - мысленно порадовалась я.
- Зинаида Михайловна, лично вы видели, чтобы Степанида Степановна общалась с убитой? - осторожно спросила Алина.
- Нет, - Мишина отрицательно покачала головой. - Разве только в столовой? Они сидели рядом, за соседними столиками.
- А как вы узнали, что произошло убийство?
- Я дежурила в холле и одним глазом смотрела в телевизор. В девять вечера начался сериал. Примерно в это время ваши дети с улицы пришли.
- Со Степой?
- Не берусь утверждать, я ведь их только слышала. Они, знаете, всегда так шумно пробегают, я даже не оборачиваюсь, знаю - это они.
- Ну а потом, что было потом?
- Потом, после одиннадцати, пришли милиционеры. Как оказалось, их вызвали сослуживцы покойной. Вот тогда-то я и узнала, что нашли мертвую Настю и рядом с ней Степаниду Степановну. Так что, сами понимаете, я не свидетель.
- А что люди говорят?
- А кто будет говорить? Соседка Насти? Вы б на нее посмотрели! Эта будет молчать до последнего вздоха. Из нее клещами слова не вытянешь. Напарница моя пыталась ее разговорить. И как она ей ответила? "Милочка, знайте свое место". Да и вообще, люди из этой компании только между собой общаются. Они даже на наш пляж не ходят.
- Почему? Плохой?
- Наш пляж - самый лучший в курортном поселке, - обидевшись на Алинины слова, с гордостью заявила Зинаида. - Просто рядом пляж пустой. Там находится пансионат, но, как правило, отдыхающих в нем мало. А эта компания там от посторонних глаз скрывалась. Я даже подумывать стала, уж не сектанты ли?
- Так они сектанты?
- Нет, это я поначалу так думала, но потом, когда присмотрелась, усомнилась. Сектанты не пьют, а я ведь вам говорила, что в день приезда они хорошо надрались. Ну и к бабам они не липнут. Сектанты.
- А к кому они липли?
- Да к Насте и липли! Вы б ее видели! Высокая, стройная и не какая-нибудь заморенная, а что ни есть "кровь с молоком". К ней сразу двое клеились.
- Кто?
- С пятого домика. Один такой накачанный. Спортсмен, похоже. Другой, напротив, рыхлый, как перекормленный ребенок.
- И кому она отдавала предпочтение?
- Не могу сказать. Признаюсь честно, я по одному разу видела ее с одним и с другим. Был еще случай. В четверг вечером я ее засекла в беседке. Вон в той, где парочка целуется, - Зинаида рукой показала на дорожку, огибающую здание столовой. В глубине, между сосен виднелась беседка с двумя силуэтами внутри. - Она, знаете, так мило беседовала с мужчиной, тем, что с женой и детьми приехал, а сегодня утром умотал.
- Должно быть, у вас хорошее зрение, - позавидовала Алина, сощурив глаза, но так и не рассмотрев беседку.
- Я ведь не отсюда смотрела, а с дорожки, когда шла на вахту.
- И что, девушка так смело любезничала с мужчиной, когда у него жена под боком?
- Так по этой дорожке отдыхающие мало ходят. Вход в столовую расположен с другой стороны, двухэтажный корпус далеко, а коттеджи еще дальше. И потом, я же не говорила, что они целовались. Нет, ничего такого не было. Он ей что-то веселое рассказывал, а она заливалась смехом.
- Вполне возможно, это был всего лишь приятный разговор, - высказала я свою точку зрения.
- Или легкий флирт, - добавила Алина. - Почему нет? Надо бы поинтересоваться, кем числилась Настя в этой фирме.
- Да, но для начала узнаем фамилии всех членов компании. Зинаида Михайловна, так можно ли взглянуть на ваш журнал регистрации?
- Мы ведь уже договорились, - Зинаида коснулась рукой кармана, в котором была спрятана купюра. - Только давайте встретимся где-нибудь не здесь и не в корпусе.
- Почему?
- Понимаете, я здесь работаю и хочу работать дальше. А вы все-таки родственники подозреваемой, ведь пока ничего не доказано и не опровергнуто. Поэтому я не хочу, чтобы меня заметило начальство рядом с вами. Еще заподозрят в пособничестве родственникам убийцы.
"Что ж, по крайней мере, женщина откровенна. Конечно, обидно слышать такие слова, но если уж мы взялись за тайное частное расследование, и нам не стоит афишировать свои связи с обслуживающим персоналом", - подумала я и посмотрела на Алину, чтобы по ее выражению лица понять, согласна ли она со мной.
Алину слова Зинаиды задели, она сдвинула брови и надменно произнесла:
- Женщина, в уголовном праве есть такое выражение - презумпция невиновности. Пока вина человека не доказана, его нельзя считать преступником, а родственники тут уж совсем ни при чем.
- Алина, не спорь. Нам действительно лучше оставаться в тени. Зинаида Михайловна, назначайте место и время встречи.
Мишина кивнула.
- Давайте через час у калитки.
- Какой калитки?
- Той, что ведет в лес.
- Хорошо, через час мы там будем.
Мы оставили Зинаиду наедине с тазиком с давно остывшей водой. Очевидно, она облегченно вздохнула нам вслед и принялась спешно скрести пятки. Мы же направились к беседке, в которой Зинаида два дня назад видела Настю с мужчиной, предположительно, ее шефом. Место в действительности оказалось безлюдным. За десять минут, что мы там провели, по дорожке не прошла ни одна душа.
- Зинаида права, - сказала Алина, - отдыхающие здесь не ходят.
- Значит, парочка хотела укрыться от посторонних глаз? - предположила я.
- Или случайно забрела. Хотя чего было бродить, если жена под боком?
- То-то и оно. Что ж, расклад достаточно банальный. Шеф и подчиненная.
- Да, шеф и подчиненная, - повторила за мной Алина. - Ты думаешь… - она разочарованно посмотрела на меня и сморщила нос.