Иван в ответ только кивнул. В приоткрывшуюся дверь заглянул один из бойцов:
– Командир, пора выдвигаться. Скоро светать начнет.
– Не знаю, поможет это вам в ваших поисках или нет, но я вот, что хочу еще сказать… – Рыбак говорил, взвешивая каждое свое слово. – Думается мне, что в этой истории без чеченцев не обошлось. Это их почерк. А француза они, скорее всего, забрали с собой. Так что ждите звонка и готовьте деньги.
– Наверное, вы правы, тем более что звонок уже был, – Черепанов протянул военному руку. – Вы мне очень помогли, спасибо.
На улице загрохотало с новой силой. В сторожку вбежал старшина и опять юркнул в подвал. Пожав руку Черепанову, Рыбак поднялся и, перешагнув порог сторожки, исчез в ночных сумерках, озаряемых вспышками от ставших совсем близкими разрывов мин и снарядов. На этот раз Иван не спешил спускаться в подвал. Поставив на электроплитку уже остывший чайник, он прокручивал в голове рассказ Рыбака. "Так это что же получается? – задал он сам себе вопрос. – Оливера нужно искать у ополченцев?"
И все-таки остаток ночи и первые утренние часы Иван провел в подвале. Позвонив Святенко и рассказав ему о своей встрече с Рыбаком, он налил в чашки кипяток и собрался звать Андрея, который так и продолжал сидеть в подполе. По-видимому, мина упала где-то совсем рядом: взрывная волна пронеслась между гаражами, мелкие осколки застучали в стены сторожки, а сорванная с петель деревянная дверь, перевернувшись в воздухе, словно пушинка, впечаталась в противоположную стену гаража и разлетелась на мелкие щепки. Висевшая на вешалке форма старшины приняла на себя этот страшный удар. "Плохая примета", – подумал Черепанов, поспешив спуститься в подвал. Сидевший там старшина встретил Ивана испуганными взглядом:
– Ну, что там, земляк? Неужели прямое попадание?
– Было бы прямое, мы бы с вами не беседовали. Не прямое, но где-то очень близко, – коротко ответил ему Черепанов, решив не расстраивать старшину рассказом о судьбе его дембельской формы. – Вы мне лучше скажите, как отсюда выбираться? Вы можете позвонить Вадиму?
Отставной милиционер появился только ближе к полудню. Перебегая от одного ряда гаражей к другому, он, изрядно запыхавшись, буквально вполз внутрь сторожки.
– Вы представляете, какой-то снайпер прицепился от самой окраины хутора и давай по мне долбить… сука, – в сердцах выругался он, с удивлением оглядываясь вокруг. – Я вижу, вам здесь тоже досталось?
Андрей, пытавшийся закрыть вход в сторожку кусками упаковочного картона, только махнул рукой. Увидев, что Черепанов надел бронежилет и потянулся за рюкзаком, буркнул:
– Пойдемте, я вас другой стороной отсюда выведу.
Уже минут через двадцать они, попрощавшись с Андреем, подходили к хутору, на окраине которого Вадим оставил свой "Ланос". Здесь внимание Ивана привлек старик, наверное, из местных, который ходил по огороду, что-то внимательно разглядывая у себя под ногами. Вот он наклонился, что-то поднял с земли и понес к меже. Присмотревшись, Черепанов понял, что старик несет человеческую руку.
– Что случилось, Петрович? – окликнул деда Вадим.
Старик остановился, посмотрел в их сторону и, по-видимому, узнав его, негромко ответил:
– Да вот никак голову не могу найти. Руки-ноги, понимаешь, есть, а головы нет.
Подойдя к куску полиэтилена, на котором были сложены окровавленные куски человеческого тела, он наклонился и бережно положил туда обрубок руки.
– Невестка моя, понимаешь, Настя. Решила с утречка травы курям та гусям нарвать. Вот нарвала… – голос у деда дрогнул, он сглотнул комок, подступивший к горлу, и продолжил. – Миной накрыло. Что я теперь внучатам скажу? Что ихняя мамка голову потеряла?
Потеряв к ним всякий интерес, старик повернулся и, разгребая сучковатой палкой сочные листья буряка, вернулся к своему занятию.
Какое-то время Вадим с Иваном ехали молча, думая каждый о своем. Первым не выдержал Вадим:
– Иван Сергеевич, так вы Оливера нашли? Он хотя бы живой?
Отвлекшись от мрачных мыслей, Черепанов в двух словах рассказал ему, чем закончились поиски журналиста возле хутора Веселого. Вадим встрепенулся:
– Я правильно понял – вы собираетесь ехать в Пески, только теперь с другой стороны? Так чего же вы молчите!? Если это так, то нужно выезжать прямо сейчас. Пока там тихо.
Они все-таки заехали к Черепанову на квартиру. Перекусив на быструю руку, Иван позвонил Святу.
– Я понял тебя, Ваня, – священник был, как всегда, немногословен. – Ты потихоньку выдвигайся, а я постараюсь сделать так, чтобы тебя там встретили нужные люди. Перезвоню.
Он перезвонил, когда зеленый "Ланос" Вадима, оставив позади железнодорожный вокзал, опять углубился в "дебри" частного сектора, но теперь уже северо-западных окраин Донецка. На этот раз им предстояла встреча с одним из командиров ополченцев, неким Захаром.
Не зная, для чего он это делает, Иван достал видеокамеру Оливера и начал снимать. Отличие от центра города было разительное. Разбитые дороги, пыльные улочки, убогие киоски и магазинчики с громкими названиями, типа "Третий Рим", многочисленные одноэтажные домики с покосившимися от времени пристройками и угольными сарайчиками. Кое-где мелькали местные "многоэтажки" – двух или трехэтажные дома, выкрашенные в одинаковый желтый цвет. От Вадима Иван уже знал, что эти дома были построены немецкими военнопленными в далекие послевоенные годы. И ни одной живой души… Даже бездомных собак и кошек нигде не было видно.
– Дальше пойдем пешком, – сказал Вадим, притормаживая у особняка, который на фоне соседних домиков выделялся своими современными формами. По-хозяйски открыв ворота, он загнал машину во двор и постучал в окно.
– Ты, что ли, Вадим? – мужской голос раздался со стороны большого гаража. Средних лет мужчина, щурясь от яркого солнца и приложив руку к глазам, смотрел в их сторону. – Загоняй свой драндулет и идите сюда.
Места в гараже хватило бы еще на пару-тройку машин. Заглушив двигатель, Вадим с Иваном прошли за хозяином, который начал спускаться в подвал. Все его свободное пространство было заставлено раскладушками. На одной из них сидела женщина с маленьким ребенком на руках. Лет пяти девочка, не обращая никакого внимания на гостей, продолжала возиться с куклой.
– Вот так уже второй месяц и живем. Я и забыл, когда дети наверх поднимались, – сказал хозяин, перехватив удивленный взгляд Ивана. – Эта гнида все-таки выполнила свое обещание – загнала людей в подвалы.
Черепанов понял, что глава семейства имел в виду президента Украины, который в одном из своих выступлений пообещал жителям мятежных областей, что их дети будут сидеть в подвалах. Лично Иван считал, что президент сказал это, не подумав, оторвавшись, так сказать, от приготовленного ему заранее текста и добавив "отсебятину". Но слово не воробей, что сказал, то и сказал. А Донбасс услышал. Иван точно знал, что после этих слов многие мужики, оставив в подвалах своих детей, жен и матерей, взяли в руки оружие.
Хозяин дома, которого Вадим называл Серегой, оказался его бывшим сослуживцем. Он долго объяснял им, как лучше пройти к ближайшему блокпосту ополченцев, чтобы не нарваться на пулю, а то и мину с той стороны.
– Эти сволочи шмаляют без разбора, – со злостью сказал Серега. – Им без разницы, кто перед ними – гражданские или военные. Мы для них одинаковые – сепары и колорады.
Не обращая внимания на детей, Серега грубо выругался. Проводив их до ворот, он уже вдогонку им крикнул:
– Держитесь левой стороны улицы, она меньше обстреливается.
– Как в блокадном Ленинграде, мать вашу… – теперь выругался уже Вадим.
Пройдя по улице метров сто, они попали еще в один Донецк – прифронтовой. Воронки от снарядов были видны на каждом шагу. В некоторых местах из асфальта торчали оперенья неразорвавшихся крупнокалиберных мин, а осколки под ногами встречались так же часто, как шелуха от семечек возле сельского клуба. В воздухе носился устойчивый запах гари – дымились полуразрушенные дома и постройки с обеих сторон улицы, в некоторых дворах догорали остовы машин. В нос Ивану ударил запах гниющего мяса. Закрыв нос рукавом куртки, он огляделся. Вадим красноречиво показал ему наверх, где на проводах линии электропередач висели клочья, оставшиеся от того, что было когда-то собакой. Не сговариваясь, они ускорили шаг.
В дальнем конце улицы показались бетонные плиты блокпоста. Вадим остановился и повернулся к Ивану:
– Все, Иван Сергеевич, дальше вы сами. Я туда не ходок – мне еще в этом городе жить. Если что, звоните.
На большее Черепанов и не рассчитывал – еще на квартире Вадим назвал ему сумму, в которую он оценил очередной свой поход в Пески. "Человек-такси, ни шагу без счетчика", – подумал Иван, отсчитывая деньги и хорошо понимая, что без его помощи ему не обойтись.
Поправив на голове каску с надписью "Пресса", он осторожно двинулся в сторону блокпоста. Уже подойдя ближе, Черепанов увидел, как один из ополченцев вскинул к глазам бинокль и направил оптику в его сторону. Стараясь, чтобы его хорошенько рассмотрели, он уверенным шагом двинулся к бетонным блокам.
Четыре молодых парня встретили его настороженно, и пока он объяснял, что ему нужно к Захару, стволы четырех автоматов были направлены ему в живот. Один из часовых отошел в сторону и долго разговаривал с кем-то по телефону. Через несколько минут из-за ближайшего породного отвала старой шахты вынырнула черная "Волга" и по разбитой дороге "запрыгала" в их сторону. Когда она поравнялась с блокпостом, Иван с удивлением увидел на ее дверцах белые "шашечки" такси. Лихо затормозив перед ними, сидевший за рулем молодой парень высунулся в окно:
– Кто заказывал такси на Дубровку?
Дежурившие на блокпосту бойцы рассмеялись. Один из них сказал:
– Слышь, Дубровский, у тебя ус отклеился, – и, подождав, пока утихнет очередной прилив смеха у его товарищей, продолжил. – Забирай клиента, его Захар ждет.
Сев в машину, Черепанов присмотрелся к водителю. На вид лет двадцати парень с только наметившимися над верхней губой усиками, лихо крутил баранку, старательно объезжая ямы и воронки на дороге. Пятнистая униформа смешно топорщилась на его худеньких плечах, а зеленая кепка то и дело съезжала ему на глаза, явно нервируя хозяина.
– Лишний патрон есть? – спросил у парня Иван.
– Ну, есть, – водитель с удивлением посмотрел на Черепанова. – В бардачке пара штук завалялась. Только зачем же сразу стреляться, дядя? Жизнь прекрасна!
Иван, покопавшись в бардачке машины, нашел патрон от калаша и, сняв с парня кепку, спрятал его за ее отворот со стороны затылка. Теперь вес патрона удерживал кепку в положенном по уставу положении и не мешал ее владельцу жить.
– Носи, сынок, – с улыбкой ответил ему Черепанов, на секунду почувствовав себя молоденьким лейтенантом, который только вчера окончил десантное училище.
"Сынок" осторожно покрутил головой и, быстро оценив изобретение своего пассажира, с благодарностью протянул ему руку:
– Я Дубровский… – и, выдержав театральную паузу, добавил, – Саня.
Подразделение Захара размещалось на территории бывшего домостроительного комбината. "Волга", на которой приехал Черепанов, пересекла двор и въехала под крышу одного из цехов предприятия. Вокруг были люди – одни возились у открытого люка бронетранспортера, другие набивали ленту для крупнокалиберного пулемета, третьи разгружали грузовик с продуктами. Никто не обратил на них никакого внимания. С любопытством оглядываясь по сторонам, Черепанов прошел вслед за Саней в отгороженный блок, в котором раньше, наверное, размещался инженерно-технический персонал цеха.
Захаром оказался здоровенный мужик с недельной рыжей щетиной на щеках и воспаленными от недосыпания глазами. Он сидел за столом, на котором была расстелена карта и лежало до десятка мобильных телефонов. Время от времени он брал одну из мобилок, что-то спрашивал в нее, внимательно слушал ответ и делал пометку на карте. Увидев гостей, Захар закрыл карту пожелтевшей газетой и сделал шаг навстречу Ивану:
– Капитан Черепанов?
– Так точно, – по привычке ответил Иван, в последний миг сдержавшись, чтобы не вытянуться по стойке "смирно".
– Меня Свят предупредил о твоем приезде. Только я не совсем понимаю, чем могу вам помочь. Да и время для интервью не совсем подходящее.
Словно в подтверждение его слов где-то совсем рядом раздались автоматные очереди. Потом громыхнула мина из "Василька" . Одна, вторая…
– Саня, – повернулся Захар к стоявшему у входа Дубровскому, – смотайся к нашим, посмотри, что там. А ты, капитан, расскажи мне еще раз про этого журналиста.
Рассказ Черепанова занял не более пяти минут. Описав в двух словах, что из себя представляет Оливер Пернье и что можно было ожидать от этого журналиста-экстремала, он более подробно остановился на информации, которую получил этой ночью от Рыбака. Услышав о том, как погибли бойцы украинского дозора и что в этом могут быть замешаны чеченцы, Захар внимательно посмотрел на Ивана:
– Я не спрашиваю – откуда у тебя, капитан, такие сведения, но надеюсь, что вы со Святом за свои действия отвечаете. Да, у меня в роте действительно воюют два чечена. И должен тебе сказать – хорошо воюют.
Два брата Мусса и Ахмад Мамакаевы появились месяца полтора назад. Тогда бои еще шли в районе Карловского водохранилища. Братья в расположение роты приехали на машине, лобовое стекло которой украшал портрет Рамзана Кадырова, а на гибкой антенне развивался флаг с гербом Ичкерии – черной волчицей с раскрытой пастью. Тогда у Захара каждый боец был на счету, и появление братьев, имевших за плечами боевой опыт, было как нельзя кстати.
– Отчаянные парни, – как бы подытоживая свой рассказ, произнес Захар. – Мне бы таких человек десять – можно было бы эти гребаные Пески за пару дней отбить.
– И старших уважают, – это уже добавил вернувшийся Дубровский, который услышал последние слова командира и понял, о ком идет речь. – Нашли где-то на окраине старушку, которая не захотела уезжать из своего дома, так теперь каждый вечер продукты ей возят. Меня недавно просили достать для нее зубную пасту и жевательную резинку. Во бабка зажигает!
– Ты бы прежде чем зубоскалить, – остановил его Захар, – лучше бы доложил мне, что там за стрельба была?
Но Черепанов Санька дальше не слушал – его очень заинтересовали слова мальчишки о бабке, которая любит жевательную резинку. "Обычно в таком возрасте у бабушек вставные челюсти, которые они хранят в стаканах с водичкой, а тут жевательную резинку ей подавай, – подумал Иван. – Что-то здесь не так…" Дубровский вышел, и Черепанов поспешил поделиться своими сомнениями с Захаром.
– Да, расстроил ты меня, капитан. Ну, если это так, – Захар ударил кулаком по столу, – под трибунал пойдут, абреки хреновы!
Взяв один из телефонов, лежащих на столе, он вызвал к себе какого-то Матроса.
– Это командир взвода, в котором служат братья Мамакаевы, – пояснил он Черепанову. – Он про каждого своего бойца знает все.
Появившийся через несколько минут Матрос рассказал им, что Мусса и Ахмад вовсе не братья – у них родители разные, но они принадлежат к одному тейпу , поэтому братьев и сестер у них половина Кавказа. Да, действительно, вот уже больше недели они присматривают за какой-то одинокой старухой, на которую наткнулись в полуразрушенном доме – каждый вечер носят ей еду и воду.
– Вот и сейчас Ахмад в расположении части, а Мусса пошел к старушке, – закончил свой рассказ взводный.
Переглянувшись с Захаром, Черепанов спросил:
– А вы не могли бы показать, где живет эта старушка?
Матрос вопросительно посмотрел на своего командира и, увидев одобрительный кивок Захара, с готовностью ответил:
– Могу, конечно. Я в той стороне каждый пенек знаю. Только перед тем, как туда идти, вам нужно одежку поменять – вы с этими буквами уж больно приметный.
Черепанов с готовностью снял с себя бронежилет с надписью "Пресса" и остался в одной куртке.
– Так тоже не годится, – вмешался Захар.
Взяв со стула армейский бронежилет и каску, он передал их Ивану. Помедлив какое-то мгновение и словно на что-то решившись, достал из ящика стола пистолет и тоже протянул его гостю. Иван, посмотрев на предложенное ему оружие, покачал головой.
– Неужели верующим стал? – удивился Захар.
– Нет, я свое еще в Афгане отстрелял.
– Пацифист значит. Ну-ну…
Захар убрал пистолет обратно в ящик стола и, словно потеряв всякий интерес к Черепанову, отвернулся.
Постоянно пригибаясь и перебегая от дерева к дереву, чтобы не попасть в прицел снайпера, Черепанов с Матросом добирались на окраину Второй площадки, а именно так назывался этот район у местных жителей, минут сорок. Густые сумерки постепенно обволакивали пригород Донецка. Его улицы были пустынны, а дома смотрели в их сторону обожженными глазницами выбитых окон. Одиночные выстрелы и автоматные очереди раздавались где-то в стороне, здесь же стояла звенящая тишина. Даже гомона птиц, такого привычного в предвечернее время, не было слышно.
– Считай, пришли, – тяжело дышавший Матрос резко остановился. – Вон, видишь крайний домик справа? Вот там эта бабка и проживает.
Он показал рукой в сторону старого, но еще добротного дома, окруженного со всех сторон густыми зарослями сирени и черемухи. Его окна и входная дверь были закрыты, а оборванная цепь возле собачьей будки красноречиво указывала на то, что здесь уже давно никто не живет. Они незаметно подобрались под самые окна, и Черепанов заглянул в одно из них.
Чеченец, развалившись, сидел в кресле, положив руки на автомат и вытянув далеко вперед свои длинные ноги. За столом, склонившись над миской с едой, сидел мужчина. Это был Оливер Пернье. Его лицо распухло от синяков и кровоподтеков, одежда была изорвана и покрыта слоем грязи, но это был он. Черепанову сразу бросились в глаза яркие кроссовки, в которых щеголял журналист перед своим исчезновением. Немного в глубине комнаты на диване лежала пожилая женщина. Ее рот был заклеен скотчем, а руки и ноги стянуты капроновым жгутом. Она не шевелилась, но тяжелое дыхание говорило о том, что женщина еще жива.
Испортил все Матрос. Он, видимо, не понял, с кем имеет дело, и пока Иван рассматривал, что происходит в комнате, смело открыл в нее дверь.
– И что все это значит, Мусса? – с порога спросил взводный, оглядываясь по сторонам.
Реакция чеченца была мгновенной – не отрывая автомат от колен, он выстрелил. Одна из пуль попала Матросу в голову и отбросила его тело на веранду. Иван почувствовал, как в его затылок уперся ствол пистолета.
– Будешь дергаться – пристрелю, как шакала, – голос с характерным кавказским акцентом раздался у самого его уха.
В это время, оттолкнув от порога тело Матроса, на крыльцо вышел Мусса.
– Похоже, брат, я успел вовремя, – самодовольно произнес Ахмад, подталкивая Черепанова впереди себя. – Как чувствовал, что Матрос тебя выслеживает. Выводи остальных, будем менять укрытие.
– А это кто такой? – спросил Мусса, глядя на Ивана. – Вроде не из нашего отряда.