Некоторое время спустя председатель постоянного комитета Верховного Совета по вопросам экономической политики Роберт Карлович Яузе, прибывший в свой родной округ в статусе народного избранника, получил приглашение на прямой эфир авторской программы Ивана Черепанова. Уважаемый гость студии, конечно, не смог отказать ведущему и согласился задержаться после передачи в его кабинете.
– Коньяк тот же, Роберт Карлович, – Иван провёл гостя к себе.
– Камеры, я надеюсь, у тебя в кабинете не ведут трансляцию на весь мир? – Яузе хитро прищурился и, улыбаясь, похлопал Черепанова по спине.
– Что вы, это не наши методы. Эфир, кстати, получился отменный, присаживайтесь.
– Мы с тобой так и не отметили победу, Иван Сергеевич. Закрутило, понесло, сам понимаешь. Надеюсь, прощаешь меня, неблагодарного? – уставший директор-депутат снял пиджак и небрежно бросил его на широкую спинку кресла.
– Конечно, прощаю. Вы ведь приняли моё приглашение на эфир, а заполучить такого гостя первым – это много значит. Тем более что есть возможность исправить ситуацию прямо сейчас, нет ничего проще. Первый тост – за победу!
– За нашу победу, как сказал один известный разведчик. Я тебе благодарен за твой вклад, спасибо. Очень вовремя ты раскритиковал моих закостеневших штабистов, но есть ещё один вопрос.
– Я готов, хотя обычно я ставлю вопросы, но ничего, постараюсь быть в своём интервью максимально откровенным, – Черепанов подлил коньяку в бокалы.
– Мне доложили, что ты отказался от гонорара за свою работу. Это неправильно, я не люблю быть должником, – в выражении лица Яузе что-то неуловимо изменилось.
– Роберт Карлович, давайте будем считать, что я работал на авторитет. Свой и телекомпании. И на будущее. Тем более что ничего, выходящего за рамки своей профессиональной деятельности, я не сделал.
– Быть таким Дон Кихотом в нынешнее время неразумно и неприлично, Иван. Я понимаю, ты имеешь далеко идущие планы, – Яузе поднялся, достал из внутреннего кармана пиджака визитку с гербом и передал Черепанову. – Сам понимаешь, новая работа – новые телефоны. Звони. Чем смогу – помогу.
Иван подержал визитку с золотым тиснением в руках, будто глядя сквозь неё, о чём-то подумал и обернулся в сторону гостя:
– Даже звонить не нужно, поможете – буду очень благодарен, – Иван взял лист для записей, что-то написал и положил на столик возле депутата.
– Кто такой этот Бальцерович Михаил?
– Мой хороший, – Иван сделал секундную паузу. Сказать "знакомый" было бы тактически неверно – слишком серьёзной была его просьба, а сказать "друг" он почему-то не смог, – мой очень хороший товарищ.
* * *
– Привет, привет, дружище, – с годами Бальцерович, который и ранее не славился стройностью фигуры и к тому же существенно полысел, резко ограничил круг людей, которые имели доступ к нему в неслужебное время, а уж о визите в дом и речи не могло быть.
К тому обязывало общественное положение. Вернее, положение в ограниченном обществе. Хоть Михаил Бальцерович стараниями Черепанова и при помощи Яузе провел в СИЗО не так уж и много времени, это прибавило ему веса в определённых кругах. Определённых тюрьмой. Ну и что, что нет наколок в нужных местах? Своё дело сделали деньги. Предприимчивый бизнесмен и тут нашел себе место. В конце концов, контрабандист – это тоже преступное ремесло, а Михаил Евгеньевич имел в этом деле богатый опыт.
Для Ивана Черепанова он сделал исключение и назначил встречу дома.
– Проходи, бродяга, рад тебя видеть, – Михаил Евгеньевич провёл Ивана в тот самый зал, где по вечерам успокаивал свою душу виски, сигарой и хорошим фильмом.
Приятный запах дорогого табака подчеркивал английский стиль зала. Массивная мягкая мебель, камин, отделанные тёмным деревом стены и большой книжный шкаф, наполненный далеко не ширпотребовской литературой, характеризовали хозяина как человека со вкусом. Можно было бы предположить, что он дипломат или издатель солидного журнала, на худой конец, серьёзный аналитик, но дом принадлежал одному из самых влиятельных людей города, капитал которого был нажит на грани дозволенного. Теперь этот капитал в виде сети станций техобслуживания, платных стоянок и ещё кое-какого, не совсем публичного бизнеса приносил ощутимый доход. Подтверждением тому служили аккуратно расставленные по периметру участка камеры наблюдения и несколько персонажей специфической наружности, для приличия одетых в костюмы.
Иван огляделся, пока хозяин зашторивал окна, и обнаружил, что за годы, которые он не общался с Бальцеровичем, Михаил Евгеньевич, судя по его жилищу, и сам очень изменился. Похоже, что не только внешне. В его голосе, манере держаться появилось нечто новое, властное и бескомпромиссное. Сейчас предстояло разобраться, были ли эти изменения к лучшему. В любом случае Иван уже имел довольно богатую практику общения с людьми, которые, благодаря новому положению, доступу к власти и деньгам, быстро уверовали в своё величие.
Старые знакомые присели в кресла напротив друг друга и дождались, пока горничная расставила кофейный набор, наполнила маленькие чашки и степенно удалилась, закрыв за собой дверь.
– Рад видеть тебя таким респектабельным и успешным, дружище, – Иван искренне улыбнулся.
– Спасибо. Спасибо тебе много раз. Если бы не ты, сколько лет было бы потеряно на этом пути. Теперь я всё больше задумываюсь о людях, их поступках и понимаю, что чем старше человек, тем меньше у него новых друзей.
– Это правда. Практически все новые знакомства происходят на почве того, что кому-то от тебя что-то нужно, а это несовместимо с дружбой. Просто собраться в субботу поболтать с друзьями на кухне стало непозволительной роскошью.
– Я до сих пор не могу понять, ты тогда сколько-таки заплатил за моё "отбеливание"?
– Я же тебе уже говорил – ни копейки, один весьма уважаемый человек помог.
– Это мечта. Тебе уважаемый человек был много должен?
– Ну, не то чтобы очень, но попросить об одолжении я имел моральное право. Да нет там никаких подводных камней, не переживай.
– Наши пути после этого разошлись – я не в обиде. Понимаю, что для твоей карьеры я как уголовный элемент был не совсем кстати, – Бальцерович резко поменял тему. – И вот я вижу тебя здесь, друг мой. Что произошло?
Иван отпил из маленькой чашечки крепкий кофе, медленно поставил её на столик, разделявший собеседников, и откинулся в кресле.
– Нужна твоя помощь, Миша.
– Я уже догадался, ко мне так просто не ходят, всё больше с прошениями.
Черепанову не совсем понравилась тональность и скрытая поддёвка в этой последней фразе Бальцеровича, но что толку сейчас давать волю ненужным эмоциям? Никогда раньше Иван столько раз не произносил одну и ту же фразу: "Мне нужны деньги". К концу недели он уже стал себя ненавидеть за постоянные повторы – для журналиста это признак кризиса мысли. Как же чувствуют себя нищие, если они это делают сотни раз за день?
К Бальцеровичу Иван не только обратился с просьбой помочь деньгами, но и весьма откровенно изложил ему ситуацию.
– Так тебя просто кинули, дружище. С твоим-то жизненным опытом, ай-ай-ай, – Михаил Евгеньевич отрезал кончик сигары гильотиной и пошёл к столу за спичками.
– Представь, таки да. Я подключил людей по своим каналам, его уже ищут. Потом нужно будет деньги назад из этого негодяя выдавить – с этим, надеюсь, поможешь?
– Помогу, конечно, это легче всего. Бойцы подключатся, на природу вывезут подышать воздухом, но, поверь моему опыту, его скорее всего не найдут, – Бальцерович со вкусом затянулся и, окутанный сигарным дымом, опять сел в кресло. – Ни менты, да никто не найдёт.
– Найдут. Лишь бы жив был, – Черепанов вдруг сам ужаснулся тому, что произнёс, и с некоторой надеждой на поддержку устремил взгляд на Бальцеровича.
– Правильное замечание. Ты веришь в то, что обычный водитель с мировоззрением, ограниченным рамками лобового стекла, мог сделать это без посторонней помощи? Если да, то ты наивный человек. Для него одного это фантастическая сумма. Он мелкая пешка в чьих-то руках, и по законам жанра пребывать на этом свете ему недолго. А тебе я помогу. Деньги могут быть хоть завтра, но есть одно условие.
Иван вопросительно взглянул на собеседника.
– Видишь ли, Иван Сергеевич, я тебе, конечно, обязан и всегда готов по старому счёту рассчитаться, но распоряжаться кассой по своему усмотрению не имею права. Для этого у нас есть доверенный человек, и я тебя с ним познакомлю. Кроме того, нужны гарантии, – Бальцерович выпустил плотное облако дыма. – Нужен залог.
– Моя квартира стоит около ста тысяч. Но на полную сумму не наберётся никак. Уж давай, Михаил Евгеньевич, помогай в той ситуации, которая есть, – в тоне Ивана прозвучала твёрдая настойчивость, на какую имел право только он.
– У тебя есть бизнес – телекомпания. Если ты уверен в успехе, то на месяц-два деньги под такой залог найдутся.
– Но, чтобы оформить всё юридически, придётся изрядно поковыряться с бумагами…
– Эти хлопоты и нотариус нам ни к чему. Твоей расписки будет для меня вполне достаточно.
Уходя от Бальцеровича, Иван ещё не понимал, к лучшему всё или нет, но других вариантов не было. Часть проблемы решена, и это был без сомнения прогресс.
Глава 6. Правила игры без правил тоже кто-то устанавливает
Бюро контроля технологических потерь являлось неким особым полусекретным объектом в системе самого газового гиганта.
Селиванов, он же Семёнов, был знаком с начальником, вернее, начальницей этого подразделения лишь шапочно. При этом он достоверно знал и помнил, что за всеми сотрудниками, имеющими доступ к секретам, технологиям, цифрам, пультам, пристально следят не только камеры в коридорах и самих кабинетах, но и служба безопасности не оставляет без внимания как их компьютерную переписку, так и телефонные разговорчики.
Ему позарез нужен был тут свой человек. Чтобы понять, как обмануть систему, необходимо было предварительно узнать её устройство. Высочайший уровень секретности и защищённости, царивший здесь, Семёнова, по большому счёту, не устрашал, а скорее подзадоривал. Как матёрому домушнику приятно взломать самый сложный замок, тем самым утерев нос его высокопрофессиональным и высокооплачиваемым конструкторам, так и ему льстило обставить – пусть и не в решающей партии – самого газового монстра. Какими бы жёсткими ни были порядки, протоколы, системы слежки, всегда оставался человеческий фактор. У самых проверенных, самых железно-стойких сотрудников можно отыскать тайны, слабости и пороки, если, конечно, очень сильно постараться.
Столовая – идеальное место для заведения знакомств – в газовом гиганте была устроена таким образом, что сотрудники разных подразделений обслуживались чётко по графику и практически не пересекались. Оставались лифт, коридоры, где все, впрочем, на виду. Сергей Борисович стал частенько хаживать нужными маршрутами и подмечать повадки сотрудников из интересующего его отдела. Но предпринимать что-либо было бы пока преждевременно и примитивно.
Тем временем пришли хорошие новости из "Алёнушки". Макарцев уже дважды в течение месяца там отужинал, правда, пока в гордом одиночестве. Что ж, пусть присматривается, привыкает.
Эльвира Яковлевна Кутовая, начальница бюро контроля технологических потерь, производила впечатление крайне самоуверенной львицы. Резковатая туалетная вода являлись продолжением такого же резковатого характера. Ей было немногим меньше сорока. Начало заката… или конец расцвета? Впрочем, если ты умный мужчина, то никогда не выдашь женщине эти свои мыслишки. Потому что сразу рискуешь стать её заклятым врагом, ведь у большинства из них самооценка о-го-го!
Было известно, что после окончания института в структуру Эльвиру привёл один из симпатизировавших ей членов правления. И хотя вскоре его не стало, она смогла опериться, приспособиться и закрепиться.
Кутовая была очень предана и благодарна принявшей её системе, ставшей частью её жизни, частью её самой. По тому, как она общается со своими подчинёнными, несложно было понять сущность её природы. Больше всего ей нравилось казнить и миловать, наказывать, прощать и спасать, расправляться с теми, кто позволил себе её не почитать. Нравилось быть королевой у взращенной ею же самой небольшой свиты, нравилось показывать хорошие результаты работы перед начальством. А кому, впрочем, это не нравится? Она купалась в собственноручно созданной атмосфере взаимоотношений в коллективе. Это было основой самореализации Кутовой.
Пока Семёнов собирал сведения и искал удобную ситуацию "для решающего прыжка", случай представился сам собой. Большой корпоративный новогодний бал был в самом разгаре – публика у фуршетных столов уже порядком расслабилась и начала мигрировать по залу, образуя стихийные компании. Гул от сотен одновременно ведущихся бесед, тостов, шуток и смеха потихоньку нарастал, когда профессионально наблюдательный Сергей Борисович заметил, как Кутовая, явно чем-то возбуждённая и взволнованная, активно отпивая из бокала шампанское (это было для неё не характерно), что-то живо рассказывает своей сотруднице и по совместительству доверенной подруге. А вот и звон кем-то разбитого бокала, прозвучавший, как первый звоночек, но не вызвавший у присутствующих уже никаких иных эмоций, кроме усиления веселья, к чему все были внутренне готовы.
Подождав, пока участницы банкета сильнее захмелеют и погрузятся в нужное эмоциональное поле, Семёнов, блистая взглядом, предстал пред их не очень ясные очи, излучая сдержанную страсть, нежность, заботу, готовность завоёвывать и поклоняться. Только один танец, мечта всей жизни, не обрубите ей крылья! Что-что, а мобилизоваться на гусарские подвиги он умел и любил это своё хобби.
А дальше всё происходило по законам жанра: тайная договорённость, встреча через полчаса на ближайшем перекрёстке, продолжение в "Алёнушке", внезапный приступ страсти, поцелуи в такси, многозначительные и немногословные комплименты. Ну, и первая исповедь увлёкшейся начальницы. Её муж – компьютерный гений-программист. А в жизни – полный зануда. Кроме ребёнка, их ничего не связывает. Он не ценит её успехи в работе, которая его вообще не интересует. Пилит за нежелание общаться с его роднёй и друзьями, не хочет брать домработницу, а у неё нет времени и сил на нелюбимую домашнюю работу, ну и так далее… Семёнов чувствовал себя в роли священника, исповедующего и отпускающего грехи заблудшей симпатичной прихожанке.
Теперь не следовало торопиться, говорить лишнее и совершать необдуманные поступки – типичная ошибка юношей, поддающихся любовным страстям. Немного лести, немного внимания и заботы…
Селиванов ещё на армейской службе усвоил, что не быть открытым нараспашку всегда выгоднее. Никто не знает, то ли ты молчишь оттого, что сильно умный, то ли оттого, что по скудости знаний сказать нечего. Не соврёшь лишнее – не проколешься на вранье, о котором со временем обязательно забудешь.
Селиванов-Семёнов давно сделал для себя жёсткий вывод: в этой жизни каждый – за себя. Чем раньше ты поймёшь, что человек человеку волк, тем больше у тебя шансов не оказаться в канаве с перекушенной глоткой, а для этого нужно вовремя нападать самому.
Что же касается таких святых для многих понятий, как любовь, дружба, верность, преданность, – это не больше, чем атрибуты взрослых ситуативных игр. И чем раньше это уяснишь – тем лучше. Безусловно, в это можно и нужно играть и выигрывать. Если не заигрываться и понимать, что это всего лишь игра. На самом деле примеров миллион, просто большинство людей предпочитают их не замечать или делать вид, что не замечают.
Кому не знакомы эти простые, похожие друг на друга ситуации? К тебе приходит самый близкий друг юности и, потупив взгляд, говорит: "Мне нужно на неделю десять тысяч долларов, не спрашивай зачем, больше мне обратиться не к кому, если ты не поможешь, мне конец". И ты, обуреваемый чувством долга, сам залазишь в долги, выворачиваешь все карманы, опустошаешь заначки на отдых, лечение и учёбу детей и спасаешь его. А он тупо относит эти деньги в игровые автоматы, где уже проиграл в общей сложности квартиру, которую пришлось заложить. Оказывается, он собирался там крупно отыграться и отомстить таким образом хозяину игрового заведения, а с выигрыша рассчитаться с долгами. И получается, что ты на самом деле не спас друга, а продлил в нём жизнь ужасной болезни по имени игровая зависимость, подкормил порочный бизнес и создал себе массу проблем на ровном месте. Вот она, плата за деликатность и безоговорочную преданность и верность идеалам юности.
А как взахлёб начинают обогащаться при первой возможности ханжи, которые по жизни осуждали воров, взяточников и коррупционеров, а на самом деле просто не были допущены к этой кормушке. Те, кто борются с коррупцией, как правило, не просто активно в ней участвуют, но и стараются её возглавить.
Сколько известно примеров, когда любимого увела лучшая подруга?!
Продолжение отношений с Эльвирой сложилось для Семёнова тоже весьма удачно. Как-то он встретил её после работы и предложил поужинать… "Только мне ещё нужно заскочить за реактивами на склад", – Эльвира лукаво улыбнулась. Семёнов не преминул отметить, что улыбка делает её ещё красивее. В ответ Кутовая и вовсе расцвела. Оказалось, что склад расположен в одной из старых двухэтажек, находящихся в уютном дворике на Пушкинской. Завскладом на месте уже не было, Эльвира открыла дверь своим ключом и отключила противно запиликавшую сигнализацию. Неказистое, однако вполне приличное помещение в тихом, не мусолящем глаза, но очень удачном месте. Что может быть удобнее для свиданий?
Отношения с Эльвирой оказались для него настоящим подарком, как говорится, два в одном. Замечательный коктейль. Получился очень удобный, особенно по столичным меркам, эконом-вариант ухоженной и неприхотливой любовницы, свидания с которой не сопряжены с тратами на гостиницы, выпивку, перелёты, рестораны. Да и времени такие встречи отнимают по минимуму ввиду необходимости конспирации – служебные романы внутренними неписаными корпоративными правилами в структуре не приветствуются. А если учесть деловую перспективу, то Кутовая – это просто джокер! Не Ритка, конечно. Чёрт, столько лет прошло, а опять вспомнил Риту, хотя давно принял решение завязать, вычеркнуть, удалить навсегда из своей головы файл, содержащий информацию о ней.