Я привстал и оглядел зал, других букмекеров, особенно тех, кто находился справа от меня, рядом с королевским сектором. С виду особой тревоги среди них не наблюдалось. Бизнес шел своим чередом, как всегда. Но я заметил, как несколько ребят из крупных компаний безуспешно жмут на кнопки своих мобильников. Один или два бросились искать другие средства связи с головными офисами, а человек из пресс-центра, также ответственный за установление стартовых расценок, привстав со своего места, вертел головой и пытался рассмотреть табло букмекеров. Для него отсутствие Интернета означало, что он не сможет получать всю необходимую ему информацию.
- Две "мартышки" на номер шесть, - сказал стоявший передо мной игрок.
"Мартышкой" на местном сленге называли пятьсот фунтов, следовательно, две мартышки означали тысячу, или кусок. Крупная ставка, превышающая большинство, но за годы работы мы приняли немало ставок и по тысяче фунтов, и даже больше, так что ничем из ряда вон выходящим это не являлось. Тем не менее я присмотрелся к своему клиенту. Просто совпадение или этот тип не случайно сделал такую крупную ставку буквально через несколько секунд после отключения Интернета и телефонов?
Ничего такого, что могло бы говорить о его нечестных намерениях. Обычный посетитель скачек в белой рубашке с расстегнутым воротничком и рыжих хлопковых брюках. Я не узнавал в нем парня от "китов", но обязательно узнаю снова, если еще раз увижу.
Я взглянул на табло и принял у него пачку пятидесятифунтовых банкнот, которые он протянул мне. Лошадка под номером шесть, Спасательный Круг, шла как четыре к одному.
- Две "мартышки" по четыре к одному на номер шесть, - бросил я через плечо. - Ты понял, Лука?
Настала пауза, Лука сверялся со своим электронным другом.
- Но у нас эта лошадка идет как семь к двум, - тихо произнес он.
- Семь к двум, - сказал я мужчине в белой рубашке.
- Ладно, - кивнул он, похоже, ничего не имея против.
- Тысячу на лошадь под номером шесть при соотношении семь к двум, - сказал я.
Пальцы Луки забегали по клавиатуре, из принтера выскочил билет. Я передал его мужчине, тот взял его и направился к Ларри Портеру, где, судя по всему, сделал еще одну ставку.
- Кусок на шестерку при четырех к одному! - крикнул Лука. Он обращался к другому букмекеру, Норманну Джойнеру, чей стол располагался позади нас, пытаясь сделать ставку по более выгодной расценке, чем мы только что предложили мужчине в белой рубашке. Но Норманн не купился.
- Сто к тридцати! - крикнул он в ответ. Расценки на лошадь под номером шесть быстро пошли вниз.
- Ладно, - ответил Лука. - Беру!
Никаких денег, никаких билетиков из принтера. Норманн Джойнер обычно работал на скачках в Мидленде, где мы в основном и делали бизнес, и хотя назвать нас друзьями было никак нельзя, все знали - слово букмекера дорогого стоит.
- Интернет еще не включился? - бросил я через плечо.
- Нет, - ответил Лука.
Меж тем на ипподроме началась паника. Кругом бегали и суетились техники из компании, обеспечивающей связь с Интернетом, но, похоже, не знали, как исправить положение. Хмурое выражение на лицах представителей компаний тоже не предвещало ничего хорошего.
- Пятьдесят на Брента Круда, - послышался голос.
Я посмотрел на клиента.
- Привет, Эй-Джей, - сказал я, глядя на прикольный жилет в сине-желтую полоску. - Простите, что вы сказали?
- Полтинник на Брента Круда, - повторил Эй-Джей.
- Пятьдесят фунтов на номер один, - бросил я через плечо и покосился на табло: пятнадцать к восьми. В голосе моем звучало удивление.
Появился билет, я передал его клиенту.
- Пошли! - Комментатор возвестил о начале первого забега.
- Смотри-ка, работает, - сказал Лука. - Так совпадение это или нет?
- И телефоны тоже? - спросил я.
- Ага. - Он быстро жал на кнопки.
Нет, и ослу понятно, что не совпадение.
Спасательный Круг, лошадь под номером шесть, пришла третьей, ноздря в ноздрю с номером два, причем обе они отстали от победителя на десять корпусов. А победителем стал номер один, Брент Круд, фаворит, соотношение ставок на которого составляло пятнадцать к восьми, или приблизительно два к одному. Брент Круд был действительно классным скакуном, снимки его красовались в каждой газете и на телевизионных экранах, все дружно пели ему хвалу. Предполагалось, что расценки будут пятьдесят на пятьдесят, по самым скромным прикидкам.
- Да, кто-то маленько смухлевал со стартовыми расценками, - заметил Лука с широкой улыбкой на физиономии. - Поделом им!
- Кому? - спросила Бетси.
- Да этим уродам из крупных контор, - пояснил я ей.
Лука рассмеялся и кивнул:
- Думаю, кто-то заставил их сыграть в свою игру.
- Ты это о чем? - спросила Бетси.
- Кто-то специально вырубил связь, не позволил "китам" связаться со своими ребятами на ипподроме.
- И что с того? - по-прежнему недоумевала его подружка.
- Допустим, - начал я, - все эти крупные ставки в конторах были сделаны на Брента Круда, все по официальной стартовой цене, а потом конторы эти потеряли возможность связаться со своими сотрудниками на ипподроме, чтобы те делали ставки на него и понизили, таким образом, соотношение.
- И все эти чокнутые должны были броситься и проверить здешние СР, - подхватил Лука, - раз боссы хотели их снизить. Но все их крупные ставки так и остались при изначальном соотношении, и неизвестно, были они участниками этой схемы или нет.
- Но ведь это же незаконно? - спросила Бетси.
- Возможно, - кивнул я. - Крупные компании всегда контролировали стартовые расценки. И сейчас отведали свою же горькую пилюлю.
- Прерывать связь определенно незаконно, - заметил Лука. - Однако, следует признать, блестящая операция.
- Но как они могли это сделать? - не унималась Бетси.
- Что именно? - спросил я.
- Чтобы телефоны вырубились.
- Я знаю, как это сделать, - сказал Лука. - Видел в одной телевизионной программе. Они используют электронику, станцию активных помех. Кстати, полиция тоже этим иногда занимается. Точно вам говорю. Когда вдруг сообщили, что на ипподроме Эйнтри заложена бомба, они вырубили все телефонные системы, оставив присутствующих, в том числе и потенциальных преступников, без средств связи. Может, и здесь то же самое, хотя лично я сомневаюсь. Ведь если б заподозрили теракт, весь ипподром уже бы эвакуировали.
- А как изменились расценки за последние несколько минут перед отключением? - спросил я.
Лука сверился со своим другом компьютером.
- Спасательный Круг шел поначалу как четыре к одному, потом два к одному, - ответил он. - Пять других лошадей оставались при своих, а вот Брент Круд начал с пятьдесят на пятьдесят, а потом показал пятнадцать против восьми. Даже и близко к фавориту не подходил.
- Это много, - заметил я.
- Да, - кивнул Лука, - но прошел слух, что на паддоке он страшно потел. Чуть ли не колики у него начались.
Я знал, сам слышал эти разговоры.
- Так это правда или нет? - спросил я.
- Без понятия, - ответил Лука и усмехнулся. - Хотя вообще-то сильно сомневаюсь.
Глава 05
Местные букмекеры проявляли друг к другу невиданное прежде дружелюбие, пока все мы ждали результатов, хотели посмотреть, кто же сорвал самый большой куш. Представители крупных компаний, работающие на ипподроме, как и мы, оставались в неведении, потом именно на них свалят всю вину за случившееся, хотя контролировать ситуацию они никак не могли.
Слухи множились, по большей части совершенно абсурдные, но к концу дня сложилось твердое убеждение, что "китам" грозит довольно большой урон. Если, конечно, они произведут выплаты. Букмекеры в целом и крупные букмекерские конторы в частности не любят проигрывать и начинают иногда отказываться от выплат. Видно, считают, что фиксированные стартовые расценки дают им такое право и являются только их привилегией, больше ничьей.
С нашей точки зрения, разница была не так уж и велика. Я принял две крупные ставки по тысяче фунтов, потом подошли еще несколько клиентов, жаждущих сорвать куш, и сделали ставки на ту же лошадь, но небольшие. Три четверти от этого Лука разместил у других букмекеров, когда расценки у них пошли вниз, и еще немного - в Интернете, уже во время скачек. Обе лошади, на которых у нас делали крупные ставки, разумеется, проиграли, а за несколько последних минут до начала последнего забега мы приняли всего несколько ставок на фаворита, по которым должны были сделать выплаты, включая и пятьдесят фунтов от Эй-Джей. Большинство ставок на Брента Круда, размещенных у нас чуть раньше тем же днем, проходили в соотношении один к одному, а не пятнадцать к восьми, как было позже. В отличие от крупных букмекерских контор мы делали выплаты, исходя из расценок на время ставки, а не от изначальных. Так что результат вполне нас удовлетворял.
Лука, Бетси и я пребывали в самом приподнятом настроении, упаковывая оборудование после последнего забега.
- Большой день для маленького человека, - сказал Ларри Портер.
- Будут орать о нарушении правил, сами знаете, - заметил Норманн Джойнер у меня за спиной.
- Возможно, - согласился с ним Ларри. - Но попадут в дурацкое положение, а мы уж вволю над ними посмеемся.
- Они могут потребовать изменить систему, - сказал я.
- Это вряд ли, - заметил Норманн. - Нынешняя система позволяет им вытворять что угодно, играть на разнице в соотношениях. Ну, за исключением сегодняшнего дня, разумеется. Наверное, потребуют обезопасить системы связи.
- Надо подарить им почтовых голубей, - усмехнулся я.
- Тогда найдутся ребята с ружьями, сторонники фиксированных расценок, которые будут их подстреливать.
- Стоит только захотеть, и способ всегда найдется.
Во время Первой мировой в донесениях с фронта упоминались британские солдаты, они подстреливали почтовых голубей противника. Надежные средства связи всегда играли ключевую роль в успехе, о чем бы ни шла речь.
Мы с Лукой покатили груженную оборудованием тележку по наклонному пандусу к выходу из туннеля, затем выехали на улицу. Бетси в большой черной сумке несла нашего хозяина и господина, компьютер.
- Как насчет кружки пива в баре? - спросил я.
- Нет, - ответил Лука, - сегодня не получится. Прямо отсюда едем справлять день рождения.
- Кого-то из вас? - испугался я, думая, что пропустил дату, не поздравил.
- Нет, - с улыбкой ответил он. - У Бетси в марте, а мой был на прошлой неделе.
Так, значит, все-таки пропустил.
- Прости, друг, - сказал я.
- Без проблем, - ответил Лука. - Я и твой-то забыл когда.
"Естественно, - подумал я. - Никогда этого не афишировал. Не по какой-то там особой причине, просто так уж складывалась моя частная жизнь".
- Милли, моей младшей сестренке, сегодня стукнул двадцать один, - сказала Бетси. - Большой семейный праздник.
- Желаю повеселиться от души, - сказал я. - Передай Милли мои поздравления и наилучшие пожелания.
- Спасибо, - растроганно ответила она. - Непременно передам.
Я подумал о моих младших сестрах в Австралии. Интересно, кто-нибудь сообщил им о смерти отца?
И вот мы с Лукой и Бетси добрались до автостоянки, погрузили оборудование в мой хоть и старый, но вместительный "Вольво". И ребята собрались уходить.
- Может, вас подбросить? - спросил я.
- Нет, спасибо, - ответил Лука. - Не сегодня. Сядем на поезд, доедем до Ричмонда. Там и состоится вечеринка.
- Послушай, - сказал я ему. - Завтра я могу не прийти. Решил взять отгул. Как думаешь, вы с Бетси без меня справитесь?
Хоть я платил Бетси и Луке жалованье, как своим помощникам, они с легкостью могли заработать примерно столько же при дележе прибыли, если, конечно, таковая имелась. За два последних дня нам не только полностью удалось окупить потери вторника, но и прилично заработать, и я считал, что Королевские скачки в Аскоте стали самыми доходными за весь год.
- А как быть с барахлом? - спросил Лука, кивком указав на мою машину. - Сегодня мы собирались остаться ночевать у Милли. В Уимблдоне.
Лука и Бетси жили где-то на полпути между Хай-Вайкомб и Биконсфилдом, в Букингемшире. Сегодня утром я, как обычно, подобрал их на стоянке у третьей развязки на автомагистрали М40.
- Но разве вы не оставили машину на стоянке? - спросил я. Иногда приходилось перегружать оборудование в их автомобиль.
- Нет, - ответил Лука. - Сегодня нас подкинула мама Бетси.
"Вот черт, - подумал я. - Придется завтра снова заезжать в Аскот или лишить Луку и Бетси возможности поработать вдвоем".
- Ладно, - решил я. - Буду здесь с утра. Но мне осточертел этот парадно-выходной костюм. Завтра оденусь попроще.
Лука улыбнулся во весь рот. Я знал: он обожает возбужденную, заряженную энергией обстановку ипподрома в дни больших скачек. Я постоянно напоминал себе, что потеряю его, если сосредоточу деятельность на мелких соревнованиях и перестану приезжать в Аскот в июне, в Челтенхем в марте и Эйнтри в апреле.
- Здорово, - все еще улыбаясь, заметил Лука. - Да и кому захочется пропускать день, подобный сегодняшнему, верно?
- Не думаю, что нечто подобное повторится завтра. Скорее всего, уже никогда не повторится.
- Мы должны стремиться, - сказал Лука. - Ладно, тогда до завтра. В обычное время, да?
- Да, конечно, - ответил я. - Желаю хорошо повеселиться.
Они прошли через лаз в изгороди и направились к станции. Полицейское ограждение в том месте уже сняли. В том месте, где был убит мой отец.
Я стоял и провожал их глазами. И никак не мог вспомнить, когда последний раз был на чьем-то дне рождения.
Джейсон, санитар, не слишком обрадовался, когда я позвонил и сообщил ему, что приеду в больницу попозже. Просто у меня дела. Я надеялся перенести их на завтра, но…
Я снова взглянул на часы. Половина девятого.
Я обещал Джейсону постараться и успеть на просмотр десятичасовых новостей с Софи. Я все еще надеялся, что успею, но все пошло не так, как было запланировано.
Оставив костюм, жилет и галстук в машине, я пешком двинулся к Суссекс-Гарденс в Лондоне, высматривая какой-нибудь обшарпанный маленький отель или пансион. И проблема была вовсе не в том, что таковые не попадались, напротив. Кругом, куда ни глянь, виднелись обшарпанные отели и маленькие пансионы. Их было слишком много, и я не знал, с какого начать.
"Неподалеку от станции Паддингтон", - так, кажется, сказал отец.
Я представил, как он сходит с экспресса из Хитроу на станции Паддингтон, с багажом и после долгого перелета из Австралии, и заходит в первую попавшуюся гостиницу, где есть свободные места. И вот я начал с гостиниц, расположенных вблизи станции. Обходил их все по очереди, но безрезультатно, и через полтора часа уже начал отчаиваться.
- У вас на этой неделе проживал постоялец по фамилии Тэлбот? - спрашивал я уже без особой надежды в очередном маленьком заведении. - Или по фамилии Грейди?
И с этими словами я вытащил из кармана уже довольно измятую копию водительского удостоверения, которым снабдил меня сержант Мюррей. Молодая женщина за стойкой взглянула на снимок, потом на меня.
- А вы кто такой? - спросила она с сильным восточноевропейским акцентом. И хмуро добавила: - Из полиции, что ли?
- Нет, - ответил я. - Не из полиции.
- Так кто вам нужен, не поняла?
- Мистер Тэлбот или мистер Грейди, - терпеливо ответил я.
- Вы лучше Фредди спросите.
- Где этот ваш Фредди? - осведомился я, оглядывая пустой холл.
- В пабе, - ответила она.
- Каком пабе? - спросил я.
- Откуда мне знать, в каком, - сердито буркнула она. - Паб, он и есть паб. Тот или другой, мне без разницы.
Это никуда не вело.
- В любом случае спасибо, - вежливо сказал я и вышел.
Даже если отец действительно останавливался здесь, узнать об этом не было возможности. "Дурацкая идея", - решил я. Почему-то вообразил, что если найду гостиницу, где он останавливался, а заодно и его багаж, то смогу понять, зачем он вернулся в Англию. Вряд ли он преследовал только одну цель - повидаться со мной после тридцатишестилетней разлуки. К тому же он рисковал, его могли арестовать за убийство.
Старший инспектор Льювелин не спрашивал, знаю ли я, где остановился отец, и я ему ничего не сказал. Сам до конца не понимал почему. Ведь я всегда был законопослушным гражданином, готовым в обычных обстоятельствах оказать посильную помощь полиции. Но данные обстоятельства нельзя было назвать обычными, и старший инспектор был не слишком со мной любезен. Он открыто обвинил меня во лжи, хоть я и не думал лгать ему. Но и всей правды тоже не сказал.
И вот я довольно быстро пришел к заключению, что затея моя безнадежна. Примерно в половине гостиниц и пансионов вообще не велось никакого учета постояльцев, а если и велся, они мне о том не говорили.
"Ладно, - решил я. - Загляну еще в две гостиницы и поеду в Химель-Хемпстед".
Многие из частных домов в Суссекс-Гарденс были построены еще в те времена, когда у владельцев были слуги. Главный вход с колоннами предназначался исключительно для хозяев, слуги же входили в дом через боковую дверь. Поднимались по лестнице с улицы на нижний этаж, держась за железные перила.
Отель "Ройял Соверен" некогда тоже был частным владением, но заметно поблек, и название уже не соответствовало внешнему виду. Железные перила проржавели, с колонн по обе стороны от плохо освещенного входа пластами отваливалась штукатурка. А коврик у двери, похоже, собрал всю городскую грязь и собачьи фекалии, которые оттирали об него с подошв постояльцы на протяжении полувека как минимум.
- Простите, у вас был на этой неделе постоялец по фамилии Тэлбот или Грейди? - в очередной раз осведомился я, выложил на стойку в приемной фотокопию водительского удостоверения и слегка подтолкнул его к полной пожилой женщине, которая находилась за стойкой.
Она внимательно всмотрелась в снимок.
- Вы пришли за его вещами? - спросила она, подняв на меня глаза.
- Да, - ответил я, с трудом веря своему счастью.
- Хорошо, - сказала она. - Все лежит в моем офисе. Заплатил наличными только за две ночи, и все это время вещи пролежали в номере. Сегодня утром оттуда пришлось все убрать. Мне был нужен этот номер, понимаете?
- Конечно, конечно, понимаю, - закивал я. - Прекрасно. Благодарю вас.
- Да, он останавливался у нас, - сказала она и снова взглянула на фотографию. - Точно он. Вот только фамилия у него была не Тэлбот или Грейди. Какой-то Ван с чем-то там. Прибыл из Южной Африки, так он сказал. Но это точно он, без вопросов. - И она ткнула кончиком пальца в снимок.
- О да, - сказал я. - Один и тот же человек, но иногда использует разные имена. - Она вопросительно взглянула на меня. - Одно - его настоящее, все остальные творческие псевдонимы, - пояснил я. Не уверен, что до нее дошло.
- А сам-то он где? - спросила она и снова указала на фотографию.
Что я мог ответить?
- В больнице. - С чисто формальной точки зрения это было правдой.
- Несчастный случай, так, что ли? - спросила она.
- Да, вроде того.
- Похоже, и вам тоже досталось, - заметила она и поднесла руку к глазу.